Следующая станция: мысль "Игра оставила мне один выбор - играть не по правилам".
Внимание! Не забудьте покинуть салон на вашей станции...
Конечная остановка: "Физическое заключение".
Возможность сменить направление движения на станциях: "Поэтический мазохизм" и "Паранойя".
Первый выход, пожалуй, предпочтительней.
Падают в глаза зеркальные окошки из солнечных волн. Неумолимо быстро появляются из ниоткуда буквы и цифры, выстраиваются стройными рядами друг за другом, превращаясь в целые взводы целой бесчисленной армии. Легион букв. Если бы мир вдруг остановился, а стрелки на старых часах дрогнули и замерли... Ноты марша Хаоса разбили бы обманчивые зеркала, закрыв путь к бегству в безумие, вырвавшись звонко на свободу и подчинив себе ритм сердца. Но... Улыбка... Вдруг придется с ней расстаться? Нет!
- Скажи мне зеркало, что я улыбаюсь! Скажи, что эта улыбка сияет самой искренней и неподдельной радостью! Иначе быть просто не может! Скажи!!! Ведь не о чем тебе беспокоиться, старый кот! - Леопольд Араши непозволительно обольстительно даже для солнечного утра улыбнулся, вспоминая своего дорогого друга.
Он обернулся в большому экрану на стене, который казался потайным окошком, открывающим вид на сцену сюрреалистического театра, щелкнул пальцами и в последнем кадре грустно опустились чьи-то глаза - экран вспыхнул и поспешно спрятался за занавесом из роз.
- Какую же песню исполнит нам сегодняшний день? Диско-версию старого гимна индустриального металла или романтическую балладу? И с какого же аккорда он начнется? Но все равно Лафф обязательно внесет свои поправки в сценарий!
/***/
/утраченная часть сценария Лео Араши. Хотя, слишком незначительная, чтобы даже сам автор о ней заметно беспокоился./
- Приветствую тебя, прекрасная Вильгельмина! Позволь представить тебя новому дню! Необычайный новый день, прими в свои золотые объятия скромную и строгую музу свою Вильгельмину! - Араши с поклоном распахнул перед ней дверь и из-за его спины донеслись переливы незнакомого Вильгельмине Прекрасной очень патетического музыкального произведения.
- Что-то рано ты сегодня, Араши. Опять нарушаешь все традиции. Или твой кот выжил тебя из дома раньше, чем ты успел проснуться? Нет? Говори, Араши!! Или, возможно, ты нашел способ поговорить с господином Луизой? Подумай. Я знаю, что тебе может помочь и уверена, что ты примешь это в восторгом, дорогой Лео!
- Даже не Леопольд? И что же это? - он приподнял с удивлением брови, помогая снять ей пальто.
- Самые гениальные идеи так приятно просты, правда? Отвергнувший тебя Луиза ведь любит кукол? Ну так порадуй его - подари ему куклу. В виде себя. Только близко не подпускай, а то все испортишь и будет у тебя два полупациента с непредсказуемыми симптомами.
- Вильгельмина, ты разве по-ночам не профессиональную литературу изучаешь?
- Мои занятия вне рабочего времени, господин Араши, от вашего пытливого ума лучше охранять. Не хочу быть грубой.
- Ах, ах! И все же...
- Леопольд! - Вильгельмина звонко хлестнула плетью. - И дрессировщика у тебя теперь тоже будут два. Будь хорошим котенком. Я всего лишь хотела предложить тебе извращенный способ решения твоих профессиональных проблем. Ты ведь так любишь. Не слишком профессионально, конечно, но я оставляю воплощение идеи тебе, если захочешь все же - никто не сделает этого лучше тебя... Фи, что это? - Вильма достала грязную и страшную корзинку или сумку, сплетенную из ржавой колючей проволоки, устланную изнутри грязным и в багровых пятнах покрывалом, на котором сидела жуткого вида кукла, утыканная гвоздями.
Араши отошел от неё на полшага и произнес лишь:
- Оу, какой чудесный сюрприз, Вильгельмина! Кто-то потерял свое дьявольское дитя. Возможно, наше с тобой сокровище, Вильгельмина? Наша Алиса?
- Ты - дурак, Араши. Когда-нибудь твой конец будет таким же извращенно смешным.
- Надеюсь, что куда смешнее и извращеннее. Вернее, по-настоящему смешным и извращенным. Хотя... Думаю, я даже подозреваю, каким он будет. Ну а мы с тобой слишком уж чопорные и пресные, Вильгельмина. - Араши запрыгнул на рабочий стол, сложив по-турецки ноги с улыбкой глядя на изумление Вильгельмины. - Как будто даже мысли наши и то, что вообще никому не будет никогда известно - и то освещено светом недремлющего ока цензуры. Скучно! Алиса, деточка, где ты?
Снова откуда-то из неведома из-за их спин появилась заспанная Алиса.
- Алиса, милая, это ты привела к нам в гости свое сокровище? - Ласково спросил Лео, никогда не удивляющийся её способности появляться из ниоткуда.
- Угу, - угрюмо промычала Алиса, - познакомьтесь, это Круэл! Моя приемная дочь. И моей погибшей сестры. И она мне помогает в исследованиях на тему пыток и манипулирования. Отдайте! Вдруг вы заберете у неё часть ауры, притягивающей зло! Хихихи! - Алиса сонно и нездорово захихикала.
- Если вам что-то понадобятся, кошмарные вы наши чада, не испытывайте стеснений!
- Ага...- Алиса так же незаметно куда-то в неведомое и исчезла.
- Араши!! - Зашипела Вильгельмина.
Вырвав хлыст из рук Вильмы и с любопытством его разглядывая, вышеупомянутый, поднял глаза на внушительную во всех смыслах фройляйн и хитро прищурившись, тем не менее задумчивым тоном произнес:
- Я все же предлагаю вам хоть слегка нарушить нерушимые ваши правила, украсив их непоколебимый ничем монолит, одной красивой маленькой зазубринкой...
- Хватить словоблудить, Леопольд!!! Говори сразу, что ты хочешь! Результат будет един в любом случае, сколько бы не упражнялся ты в своем красноречии!
- Это нужно мне, прекрасная Вильма. Без прелюдии я не смогу перейти к делу. Но чтобы не раздражать тебя... Я всего лишь хотел предложить тебе разделить со мной пять минут и чашечку кофе. Если твой строгий режим позволит тебе отвлечься на такой непозволительно долгий срок и в такой неправильной компании.
Вильгельмина растянула, обведенные кроваво-алым губы, в хищной улыбке и певуче растягивая слова, ответила:
- Ведьменыш ты, Леопольд... Неужели ты думал, что я и дальше позволю тебе насмехаться над моими принципами? Верни хлыст! И... Да, конечно, спасибо за приглашение. Охотно его принимаю.
/А корзинка с куклой так и осталась стоять возле стола. Глаза её чудовищно поблескивали в холодном неживом свете. У неё было очень много воспоминаний - радостных и печальных. Но последнее было самым страшным. Если бы кто-нибудь решился заглянуть в её глаза, то увидел бы там как через фильмоскоп события последних дней:
Мусорная свалка за чертой большого города, где можно найти много всего интересного... <порой даже слишком и экспонаты выставки представляли собой немалую угрозу при самом ненадлежащем применении субъектами с неуправляемым воображением и неустойчивой психикой. но доктор Араши не задумывался пока о поиске пациентов среди любителей экстремальных удовольствий и исследований.> Так же как и в заброшенных домах, здесь нередко можно найти старые, изуродованные долгим лежанием в прощальных объятиях, игрушки и когда-то такие привычные предметы. Не хуже любого музея, подобная старая свалка могла бы весьма красочно иллюстрировать прошлое - в виде авангардной инсталляции, так и не дождавшееся ни слова благодарности, ни прощания... Хотя, теперь все они почти превратились в фантастические горы разноцветных блестящих осколков и обломков пластика.
А вот идет черноволосая девочка с хитрым и хищным выражением лица. Что-то она могла бы вызывать в памяти ждавшей своего конца старой куклы, но...
<Алиса со всей извращенной страстностью своей непостижимой натуры искала нового друга - все, что могло бы стать талисманом или послужить жертвой для создания будущей куклы вуду>
Рука её вырвала куклу из под целой груды тяжелых и не подлежащих опознанию предметов, которые по-старушечьи застонали и охнули, когда наконец куклу вызволили из тяжелого плена. Для чего?
Вот она обрезала половину её когда-то длинных волос неровными уступами, а вторую выкрасила в синий и черный цвета; в голову со всей старательностью юного энтузиаста вбила большой ржавый гвоздь, подобранный там же - на свалке, а в обоих глазах аккуратно нарисовала какие-то круги <демонические печати!>, белок одного из которых закрасила черным... Кружевное платье лежит рядом разорванным, кое-где уже грубо прошитым черными нитками и запачканным ещё больше, чем раньше, ржавой и кроваво-красной краской... В вырезанной тупым ножом на груди дыре пылает алый воск.
"Я даю тебе новую жизнь! И дарю тебе твой новый облик! Нарекаю тебя именем Круэл Десп! ". Она одела на возрожденную для новой роли куклу её старое платье, приобретшее теперь совсем незнакомый акцент и предлагавшее непривычную роль - на груди его была вышита пентаграмма и слова "моё любимое дитя". Алый воск почти остыл и...
<..совсем чуть-чуть общения с новой "мамочкой" и трансформация будет полной! как волшебное зеркальце, Круэл счастливо приняла предложенную ей роль. ну куда в конце-концов привели её игры в "дочки-матери", чаепития и походы на дни рождения подруг?>
Но любовь Алисы же была ещё сильнее и ранила ещё больнее! Вспомнив кошмарного Лаффа, она украсила грудь и лицо своего дитя заклепками, нарисовала трещины и зеленые потеки из глаз... И она бы очень хотела познакомить Лаффа со своим любимым теперь ребенком - он ведь любит детей! - но подозревала, что его извращенный вкус не позволит ему оценить результаты её материнской заботы. А если сказать ему, что в чем-то и он был примером в процессе "воспитания" и создания имиджа дочери, то это может надолго лишить её радости, заперев в такой же почти белой и скучной палате среди безразлично суетливых людей... Они наверняка не подумают её бояться, а то и отправят обратно к доктору Араши, сопроводив советом присмотреться к ней получше и, возможно... Нет-нет, от Лаффа лучше держаться подальше, потому как быстрее бегать с некоторых пор не получается.
Сначала Алиса думала, что ей понравится доктор Араши, но он пугал её не меньше, чем пациенты - пугало её в них то, что разум некоторых из них не поддавался контролю. А обычные люди пугали своей обычностью, но радовали простотой в обращении и управлении. Но тем не менее они казались ей зомби, которые если схватят, то могут укусить и заразить своей бесцветной обычностью. Единственное в чем она была солидарна с Лаффом, находясь с ним на противоположных полюсах - они были бесцветными. Араши же представлялся ей теперь непредсказуемым и неуловимым психогибридом интеллигента, самого обладающего способностью контролировать зомби и даже более усовершенствованных на многих уровнях индивидов. но при этом совершенно закрытой и хаотичной системой, чьи истинные мотив не поддаются дешифровке.
А доктор Араши тем временем пребывал с добром расположении духа с некоторой внутренней издевкой и злорадством наблюдая за явным неудобством вызывающе привлекательной фройляйн, которая то и дело поглядывала на часы, меняла положение, роняла кофейную ложечку и на вопросы отвечала очень талантливо - емко и максимально кратко...