Заместитель директора по учебной работе одного из Московских техникумов Георгий Александрович Токин был интеллигентом, но не в порицательном или презрительном значении этого слова, а, напротив, в самом лучшем и высоком смысле. Этакий коренной москвич, имеющий в себе особую духовно-нравственную основу, умный и культурный, с прекрасным образованием и воспитанием. В техникуме его уважали все, начиная от директора техникума Глинского и кончая студентами и вахтером.
Токин жил один и, возможно, поэтому был он трудоголик и большую часть своего времени проводил на работе. Приходил раньше всех, уходил позже всех. Всё и обо всем знал, мог заменить директора, любого преподавателя и даже завхоза, знал какие у кого проблемы и горести, помогал, чем мог. На обед он никуда не уходил, отчасти из-за того, что хромал на одну ногу, а шел пить чай на заочное отделение, где его особенно любили и всегда ждали. Он был необыкновенно интересным рассказчиком.
Все так привыкли к тому, что его всегда можно было найти в техникуме, что очень удивились, когда однажды он в техникуме не появился. Стали звонить домой, но телефон никто не взял. К обеду все всполошились – вдруг ему стало плохо, и он попал в больницу, или его сбила машина. В общем, стали строить всякие нехорошие догадки, охать и ахать. Особенно заволновались женщины с заочного отделения.
К обеду все собрались у директора и решили подождать еще, а часа через два начать обзванивать больницы и морги.
Но через два часа Токин объявился сам. Вид у него был весьма обескураженный. Таким его никто никогда не видел. Всегда он являл собой пример спокойствия, бесстрастия и мудрости.
Как оказалось, его забрали в милицию и продержали там до сего времени. Раз в месяц Токин заходил по утрам в парикмахерскую, что была рядом с его домом, а потом ехал на работу. Поскольку он приходил на работу раньше всех и уходил позже всех, никому и в голову не могло придти контролировать его. Но, на его беду, в государстве с приходом к власти Андропова началась кампания по борьбе с нарушителями трудовой дисциплины. Требования нового генсека вылились в «отлов» прогульщиков в кафе, парикмахерских, магазинах, банях и кинотеатрах. Туда внезапно заходили люди в штатском, выясняли: где работают или учатся граждане и почему «гуляют» в рабочее время, составляли списки, многих везли в милицию. Затем о прогульщиках сообщалось по месту работы для принятия соответствующих к ним мер дисциплинарного и материального характера.
Токин, находясь в кругу любопытных парикмахеров, и стыдясь положения, в которое он попал, пытался объяснить людям в штатском, что его опоздание на двадцать минут никак не отразится на учебном процессе, что он находится на работе каждый день больше положенного времени, но ничего не помогало. Милиции нужны были показатели, и их ждала взбучка от начальника в случае отсутствия «улова», а тут такая удача выпала – интеллигентный мужчина, заместитель директора техникума в рабочее время стрижется. К тому же многим людям свойственно испытывать удовлетворение от унижения другого человека. Тем более, что формально на их стороне была правда: они борцы с прогульщиками и нарушителями!
В милиции, будто нарочно, Токина долго держали за дверью, все куда-то бегали, уходили, заходили. Все это время присущее мужчине самообладание постепенно покидало его. В таком состоянии он даже не догадался позвонить на работу, чтобы не волновались коллеги.
В этот день заместитель работать уже не мог, не мог забыть своего позора и как-то сосредоточиться. И сильно сочувствующий ему директор отпустил его. И Токин поехал поговорить с начальником отдела милиции о перегибах в борьбе с нарушителями трудовой дисциплины и как-то прояснить свое положение.
Как это ни странно, на прием к начальнику милиции он попал. Жирный и краснолицый начальник районного отдела, конечно-же, увидел, что его подчиненные «отловили» не совсем настоящего нарушителя трудовой дисциплины.
Но на беду Токина - такая вот черная полоса - толстый краснолицый начальник был сильно не в духе по причине того, что его жена узнала о любовнице, а это в планы начальника никак не входило. Он ждал повышения по службе, а жена пригрозила ему тем, что, во-первых, уходит от него и забирает детей, во-вторых, подает на развод, а, в-третьих, написала письмо в Управление. И начальник решил отыграться на сидящем перед ним хромом интеллигенте.
И когда Токин, собрав в кулак свою волю, четко, ясно, аргументировано и со знанием дела, как говорил и делал всегда, высказал свою позицию по данному вопросу, приглашая начальнику к диалогу, то майор в грубой форме дал понять ему, что не собирается делать никакой скидки на его статус и положение, что вина его гораздо сильнее простых нарушителей дисциплины, так как он является примером для своих подчиненных, и что он, начальник райотдела милиции, должен и будет следовать новым курсом партии, направленном на борьбу с тунеядцами. При этом он особенно сделал нажим на слово «тунеядцы». Кроме того, он пообещал Токину, что обязательно сообщит в соответствующие органы о директоре техникума, который так распустил своих подчиненных.
При этой отповеди начальник также, как и его подчиненные, испытывал удовлетворение от унижения этого «вшивого» интеллигента.
Вечером оскорбленного, разволновавшегося не на шутку Токина забрала «Скорая помощь» в предынфарктном состоянии. В больнице он пробыл почти месяц и появился на работе сильно похудевшим.
Через какое-то время, находясь в кругу любивших его сослуживцев, он взял себя в руки, поправился и позже рассказывал всем свою историю уже со смехом. Тем более, что кампанейщина с укреплением дисциплины вскоре в стране закончилась.