Встреча.
Лёнька проснулся от увесистого толчка в бок.
- Вставай, боец! Победу проспишь! – весело крикнул ему какой–то мужик, одетый в форму советского офицера старого образца.
Парень подскочил от неожиданности, оторопело огляделся вокруг и ничего не понял. Всюду были солдаты: кто-то в такой же, как у него, новенькой красноармейской форме, а многие - в уже видавших виды, выцветших гимнастёрках. У некоторых бойцов можно было рассмотреть боевые награды. Такие мужики держались несколько обособленно, с чувством превосходства, иногда покровительственно поглядывая на вновь прибывших солдат, большинство из которых были совсем юными пацанами, попавшими на фронт едва ли не со школьной скамьи.
Не давая Лёньке опомниться, весёлый лейтёха, шутливо подталкивая его в бок, быстро проговорил:
- В строй, в строй, боец!
- Есть! – как-то машинально вырвалось у Лёньки. Он отслужил срочную службу, и солдатские навыки не совсем ещё выветрились из головы. Подобрав с земли плащ-палатку и вещмешок, так до конца и не проснувшись, парень наугад занял место в строю. Соседи, переглянувшись, короткими тычками ловко переставили его по ранжиру, шутливо ворча что-то про «гражданских салабонов».
Перед длинным строем появился пожилой полковник. Усталыми, красными от бессонницы глазами, он прошёлся по солдатским рядам. Особенно пристально и внимательно, как бы оценивая, полковник оглядывал парней в новеньком обмундировании.
- Твою мать, совсем ещё дети! - горестно вздохнув, прошептал он про себя, но вслух сказал:
- Товарищи бойцы! В десяти километрах отсюда, враг прорвал оборону и заходит в тыл нашим сражающимся войскам. Получен приказ: совершить марш-бросок, атаковать и уничтожить противника!
В походную колонну развернулись довольно быстро, если учесть то обстоятельство, что вновь прибывших бойцов было абсолютное большинство.
И вот, новоиспечённый боец Лёнька, так ничего не успев понять, бодро двигается в общей колонне, навстречу своему первому в жизни, настоящему бою.
Шли, негромко переговариваясь, в нарушение всех воинских уставов. Однако никто замечаний не делал, боевые офицеры прекрасно понимали: куда, зачем они идут и что их ждёт впереди.
- А у меня две дочки дома остались, - сказал соседу шедший впереди солдат, одетый в старую, выцветшую и, местами прожжённую, гимнастёрку.
- Малые? - спросил сосед.
- Пять лет и три годика, - ответил солдат.
- Вот, Иван, как фрица победим, как раз, к свадьбе и подоспеешь! - невесело пошутил, обернувшись, сказал угрюмый мужик, бросив недобрый взгляд на собеседника.
- Ты покаркай мне ещё, покаркай! - резко осадил его счастливый отец двух дочерей.
- Как звать-то хоть невест? - весело спросил у Ивана ещё один подключившийся к разговору, молодой боец.
- Старшая - Ниночка, а младшая - Машенька, - дрогнувшим голосом, с доброй улыбкой произнёс бывалый воин.
Лёнькино сердце, по неизвестной причине, сильно заколотилось, и он стал прислушиваться к разговору более внимательно.
Странное дело, но матёрые мужики, прошедшие уже не один, страшный бой, говорили о чём угодно, только не о войне.
Колхоз, корова, урожай, вражина-председатель, не дописавший кому-то трудодни...
И ни слова о том, как они воевали и вели себя в первом бою.
- Откуда вы, мужики? - спросил Лёнька у них как бы невзначай.
- Серовские мы! - весело ответил ему Иван
Лёнька поперхнулся следующим вопросом, мысли перемешались и начали скакать в голове с бешеной скоростью.
Село Серовское, Каверинского района, Рязанской области. Там родилась его мама…
- Дёмин, что здесь у вас за разговоры? - спросил нагнавший их, весёлый лейтенант, будивший Лёньку недавно.
- Да вот, товарищ лейтенант, интересуется парень здесь, вопросы задаёт. ШпиЁн, наверное! - под смех окружающих, закончил докладывать рядовой Дёмин.
- Ты это… Иван… Аккуратнее со «шпиёнами»! - строго сказал офицер. - Время сейчас не то…
- Понял - не дурак! - ответил ему разом посерьёзневший, много уже видевший на своём веку, бывалый воин.
Лёнька слышал этот разговор лишь краем уха, особо не вникая в его подробности. В его голове творился настоящий кавардак. Вопросы сменялись догадками, которые, в свою очередь, порождали другие, ещё более трудные вопросы.
- Хлопчик, а ты почему замолчал? - обернувшись, спросил у него Иван, и Лёха отчётливо увидел - на кого так сильно были похожи мама и её сестра - тетя Нина.
- Лейтёху испугался? - продолжал Иван. - Его не бойся, мужик надёжный, всегда прикроет.
- И много вас - Серовских здесь? - спросил Лёнька, лишь бы поддержать разговор.
- Сначала было много, полдеревни, - грустно ответил Иван, - сейчас пять человек осталось…
Лёнька, пытаясь лучше рассмотреть Ивана, подался вперёд, сбился с шага и наступил на пятки впереди идущему бойцу.
- Куда спешишь? Туда всегда успеешь! - угрюмо, но без злобы проворчал тот.
- Извините, - пробормотал Лёнька.
- Городской что ли? - удивлённо обернулся к нему солдат. - Ты прекращай «выкать», у нас здесь просто всё, привыкай.
- Как начнётся, держись ко мне поближе! - серьёзным тоном посоветовал Лёньке Иван. - Первый раз очень страшно будет!
- А вам страшно сейчас?- спросил Лёнька у бывалого солдата, внимательно глядя на него и пытаясь запомнить его лицо в самых мельчайших подробностях.
- А кому не страшно? Конечно, страшно! - без колебаний ответил ему боец Дёмин, воюющий уже больше года. - Я же не дурак! Только дураки ничего в жизни не боятся. И это… Хорош «выкать»!
- Понял - не дурак! - весело, его же словами, сказал ему Лёнька.
- Ну, вот и ладненько! - удовлетворённо молвил старый солдат. - Тебя зовут-то как?
Ответить Лёнька не успел. Оглушительный взрыв раздался сбоку, и трое бойцов, шедших совсем недалеко от них, рухнули, как подкошенные.
- Твою мать!!! Охренеть!!! - бешеными молотками застучало у Лёньки в висках. - Что делать?
Его сердце было готово выпрыгнуть из груди, коленки подкосились и по спине, тоненькой струйкой скатилось что- то липкое и холодное.
- Хорошо, что хоть пожрать не успели, - отстранённо подумал Лёнька, - всё бы уже в штанах бултыхалось!
Эта идиотская мысль неожиданно рассмешила его и немного привела в чувство.
Впереди послышались частые автоматные очереди и выстрелы из миномётов, их колонна спешно разворачивалась в атакующую цепь. Лёнька нашёл взглядом спину Ивана и подтянулся к нему поближе. Старый солдат, обернувшись и увидев его перепуганную рожу, ободряюще улыбнулся, подмигнул и спросил весело:
- Ну, что, погнали наши городских?!
- Погнали, - как можно бодрее выдохнул Лёнька.
Показывать Ивану весь ужас, который охватил его сначала, совсем не хотелось.
- Вперёд, славяне! - раздался где-то впереди знакомый голос весёлого лейтенанта, и они побежали.
С каждым новым преодолённым десятком метров плотность огня усиливалась. Где-то совсем недалёко от них, тонким детским голосом, страшно закричал совсем юный паренёк, прибывший с Лёнькой в одной партии, пытаясь обеими руками поймать оторванную взрывом мины ногу, висящую лишь на одном лоскуте обгорелой кожи.
Со всех сторон неслись стоны, мольбы, яростный мат и проклятия. Слева, справа, спереди, сзади падали скошенные очередями люди, которые полчаса назад шли с ними в одном строю, вспоминали мирную жизнь и строили планы на будущее. Парня бросало то в жар, то в холод. На его глазах рушились и уходили в никуда десятки миров, просто и буднично гибли чьи-то женихи, сыновья, мужья и отцы. И, если бы у него было тогда время подумать об этом более внимательно, его психика не смогла бы этого выдержать.
Лёнька ускорился, стараясь не отстать от Ивана, носок его сапога внезапно попал в какие-то корни, запутался, и он, громко матерясь, растянулся во весь рост. В ту же секунду, прямо под ноги бежавшему чуть впереди Ивану упала мина. Через мгновение человек исчез. Просто исчез, как будто его никогда и не было! Разорвавшаяся мина, за доли секунды, превратила весёлого, доброго и храброго солдата в беспорядочное кровавое месиво…
Ошеломлённый парень остановился, не в силах переварить случившееся. Когда до него, наконец, дошло, какая-то неведомая доселе, тёмная, звериная, беспощадная злоба подбросила его с карачек и погнала вперёд.
Впервые за всю атаку, молодой боец вдруг вспомнил, что у него есть автомат, резким рывком перевёл его из-за спины на грудь и длинной очередью срезал две фигуры в форме мышиного цвета, оказавшиеся на его пути. О том, что это были живые люди, он и не подумал…
Внутри парня включился неизвестный ему механизм. Абсолютно все переживания, чувства и мысли вдруг отключились, осталась лишь жгучая ненависть и желание отомстить.
Заметно поредевшими рядами, они всё-таки смогли добраться до наспех вырытых немецких окопов. Что происходило там, Лёнька понимал очень плохо. Вокруг раздавались гортанные крики на чужом языке, родной мат, жуткий хруст проломленных черепов и предсмертные стоны.
Находясь в странном состоянии, похожим на транс, он стрелял, пока были патроны и бил автоматом, как дубиной, когда они закончились. Он видел все свои действия как бы со стороны, полностью отключив мозг. Пришло время инстинктов …
В короткий момент прояснения, парень увидел, что сбоку на него летит огромный, молодой немец с остро заточенной сапёрной лопаткой наперевес. «Фриц» что- то громко и бессвязно орал, слюни разлетались при этом во все стороны.
- Бульдог сраный! - безо всякого страха и почти весело сказал Лёнька потихоньку и вдруг, каким-то звериным, шестым чувством понял, что, несмотря на весь свой грозный вид, здоровенный немец отчаянно боится его - маленького и сравнительно щуплого.
На какое-то мгновение, ему стало даже жалко этого совсем юного и, скорее всего, глупого «Фрица», но выбирать не приходилось.
Уклонившись от рубящего удара его лопатки, Лёнька вдруг, боковым зрением увидел, что с другой стороны, прямо ему в грудь летит остро отточенный клинок немецкого ножа. С ужасом понимая, что не успевает, солдат, вопреки всем законам физики рванулся, поднырнул, бросился на землю и….. очнулся на полу родной квартиры.
Лёнька сел, ошалело посмотрел вокруг, увидев развороченную постель на диване, где он «воевал» ночью и откуда улетел, спасаясь от «верной смерти».
Телевизор, не выключенный с вечера, передавал старые кадры из Германии. На экране человек, похожий на первое лицо государства, явно нетрезвый, желая повеселить «друга Гельмута», нелепо приплясывал, пытаясь дирижировать немецким духовым оркестром.
Мрачно глядя на клоунаду государственного уровня, Лёнька тяжело вздохнул и произнёс вслух:
- Как хорошо, что вы не видите этого, мужики…
Сказал так, как будто его могли услышать. Хотя, может быть и услышали. Кто же сейчас может сказать об этом абсолютно точно? Никто…
Дёмин Иван Васильевич. Ушёл на фронт в 1941 году, пропал без вести в декабре 1942 года. Один из миллионов. Мой дед, которого я не видел ни разу в жизни. Прости нас, дед.