Дорога через сосновый бор
Дорога от детской больницы шла через сосновый бор, что примыкал к железной дороге. Но это был не обычный бор, а особенный, определить сколько лет было соснам не получалось сразу, если смотреть на их вершины, что смыкались высоко в небе, а расти до этого много нужно было. Точнее, днем только светлые тени помогали почувствовать, что небо над соснами должно быть светлым, а ночью только если было полнолуние, то можно по падающим тонким нитям, что скользили с неба, догадаться, что существует ночное светило, на каком-то там далеком небе. И можно только стоя под соснами чувствовать, что существует луна, но не увидеть ее. А она оставалась там далеко в высоте, возможно в безоблачном небе со своим холодным светом и изъеденная кратерами, глубокими и мелкими.
Сейчас была ночь, и было полнолуние. Где-то вверху шел и ветер, который, как и луна, был невидим. Огромные сосны качали ветви вверху, а оттого шел и гул, тяжелый, тягучий, непрерывный. Под соснами внизу было тихо, сюда не поступали от верхнего ветра даже его легкие дуновения. И только звук от ломающихся иголок под ногами, своим шуршанием нарушал покой замершего внизу леса. Но под верхним слоем иголок, что были сухими и ломкими, лежало много и других слоев, что уже потеряли свой вид и превратились в пушистый глубокий слой перегнивших остатков от всего, что падало с елей. И этот мягкий слой прогибался, будто шла Елизавета по пуховому одеялу. Но вот сам тоненький звук от верхних ломких иголок отражался от деревьев, и, возвращался таким же, тихим эхом. Казалось, что рядом с Елизаветой идут еще какие-то люди или тени. Невидимые, но слышимые. Стволы же елей голые от ветвей внизу были темны и огромны. Чтобы не столкнуться с ними приходилось протягивать руки вперед и обходить их. Но руки охватывали только часть ствола и не могли сомкнуться, так огромны были сосны. На руках оставалась тонкая пенка от бугристой коры, чуть липкая и пахучая. И Елизавета терла ладонь о ладонь, после того как касалась ствола, чтобы стряхнуть тонкие липучие пластинки.
- Корабельные сосны, - подумала Елизавета.
Она не знала, какие должны быть корабельные сосны, но догадывалась, что толстыми, ровными и высокими, такими и были эти сосны в ночном бору. По этой дороге ходила Елизавета уже второй месяц, а может и целых два месяца, почти в двенадцать часов ночи, но ничего никогда и не замечала, и не запоминала даже места сознанием, не могла даже и рассказать об этом своем пути ночью. Но в эту ночь, она увидела, неожиданно все, словно кто-то разбудил ее от тех механических действий по пути через лес, что были до этого, и теперь она могла видеть или чувствовать, где и как она ходила. И стало ясно, что ее путь сейчас, и вчера, и еще несколько дней, шел в сплошной темноте осенней октябрьской ночи.