Предыдущая страница http://www.proza.ru/2013/04/23/1828
Кто-то доложил Бутакову, что купец Киреевский и Швенднер состояли в сговоре по поставке морскому ведомству гнилой муки. Разбираться в таких делах должны специалисты, шашкой тут махать не следует. Однако обычное хладнокровие изменило Бутакову. Он назначил комиссию из людей, которым доверял и напрасно это делал.
Уловив, куда ветер дует, те составили акт, из которого следовало, что во всём виноват Швенднер и некоторые из его подчинённых. Воспылавший негодованием, Григорий Иванович приказал арестовать купца Киреевского, опечатать его склад, и отстранил от дел Швенднера. О случившемся происшествии он срочно доложил в Петербург, представив материалы работы назначенной им комиссии.
Великий князь, тогда полностью доверял Бутакову, и немедленно доложил обо всём царю. 22 июня 1857 года он написал царю, находившемуся в то время в Висбадене: «…В Комиссии ничего важного не было, как ты увидишь по журналу, кроме истории злоупотреблений Черноморского интендантства, открытых Бутаковым. Мы почли необходимым принять экстренные меры, дабы можно было, хоть раз захватить что-нибудь на деле по горячим следам и чтоб это не исчезло, как, к несчастию, все крымские дела. Я послал туда моего Оболенского, на которого можно вполне положиться».
Князь Дмитрий Александрович Оболенский был директором комиссариатского департамента. Как и Бутаков, после своего назначения он рьяно занялся борьбой со злоупотреблениями в Морском министерстве. Между тем, по результатам работы комиссии, созданной Бутаковым, на основании его докада последовали жёсткие меры: «за злоупотребления и беспорядки по поставке провианта и мундирных материалов в магазины Черноморского интендантства» предали военному суду группу лиц: контр-адмирала Швенднера, семь штаб-офицеров, четырёх чиновников и двух купцов, имевших почётное гражданство.
В результате Швенднера исключили из службы, часть офицеров разжаловали в матросы, лишили боевых орденов. Со всех взыскали стоимость имущества и продовольствия, оставив просто нищими. Ниточка, как выражаются авторы детективов, потянулась к ещё более крупным фигурам, в частности, к адмиралу Метлину.
Оболенский, в отличие от Бутакова, был опытным юристом. Его комиссия подтвердила выявленные злоупотребления, но, как выяснилось, в процессе его работы, виновными оказались совсем другие лица. Бутаков стал жертвой хорошо продуманной интриги настоящих преступников. Григорий Иванович не мог с этим согласиться: кому хочется так попасть впросак. Неудивительно, что Бутаков упорно настаивал на своей версии.
В донесении генерал-адмиралу он обвинил столичную комиссию в необъективности. Однако с ним не согласился Константин Иванович Истомин, председатель ещё одной, военно-судной комиссии, назначенной для разбора «злоупотреблений, обнаруженных по интендантской части Черноморского управления». Попал в дурацкое положение и Константин, поторопившийся доложить царю непроверенные сведения.
Конечно, Швенднер, как обер-интендант отвечал за всё происходившее в его службе, но доказательств того, что он сам участвовал в хищениях, не было. Бутаков, ознакомившись с результатами работы комиссий, написал прошение об отставке, но, его рапорт был оставлен без внимания. Зато пришёл неожиданный выговор от великого князя за «неприличную придирчивость и неисполнение его воли» в деле о разборе севастопольских развалин. Об отставке с ним и разговаривать не стали.
Авторитет Григория Ивановича у Константина и у царя в результате всей этой интендантской истории не рухнул, но трещина появилась, и не малая. Сохранилась запись: «поставлено контр-адмиралу Бутакову на вид, что ему не следовало представлять начальству о контр-адмирале Швенднере и бывшем полковнике Трофимовском, как о главных виновниках в допущениях приёма от поставщиков недоброкачественного провианта, не имея для такового обвинения надлежащего основания, и когда по закону они не подлежали ответственности за означенный ущерб. Вследствие этого обвинения Швенднер и Трофимовский неправильно были подвергнуты аресту, и на имущество сих лиц неправильно было наложено запрещение…».
Без вины виноватыми оказались также надворный советник Зимницкий, мещанин Скобликов и поселянин Выкрестенко, поскольку «причастность этих лиц к поставкам от почётного гражданина Киреевского не была обнаружена». Наверно, не очень приятно было, потом Бутакову встречаться с ошельмованными им людьми. В довершение всех неприятностей имелось ещё одно обстоятельство, которое цепляло самолюбие молодого адмирала. Началась деятельность Русского общества пароходства и торговли.
Продолжение http://www.proza.ru/2013/04/25/1979