О первой любви можно писать, не стесняясь своих чувств, называя подлинные имена. За давностью лет таковое простительно. Расстались мы около 50 лет назад, и я не знаю, где она, что с ней.
В то время, о котором я пишу, жили мы в Стерлитамакском зерносовхозе. Во втором и третьем классах мой заторможенный интерес к противоположному полу спал беспробудным сном. Меня не привлекали даже косички и косы девочек, за которые их дергали сверстники, а заговорить о чем-то кроме уроков, было бы верхом смелости. Сами понимаете, что при таких комплексах живется очень скучно.
Четвертый класс стал годом открытия, и я заметил, что многие ребята засматриваются на одну пятиклассницу. Она была старостой, училась на «отлично». Интерес к ней подогревался немаловажным обстоятельством, ее старшая сестра преподавала в нашей школе немецкий язык. Мы до него еще не доросли, но самые продвинутые знали латинский алфавит и писали на нем записочки как шифровки.
Кроме старшей сестры-преподавателя Люда была для учеников всей школы terra incognita. В совхозе она появлялась перед началом учебного года и по окончании его исчезала в неизвестном направлении. Данное обстоятельство только подогревало интерес к ней, и создавало завесу тайны, которую тщетно пытались раскрыть ее воздыхатели.
Я не стал исключением из правил и тоже воспылал к симпатичной, загадочной и умной девочке всеми нерастраченными доселе чувствами. Здесь в наше повествование пора внести некоторые пояснения.
В совхоз моя семья переехала из Комсомольска-на-Амуре после смерти дедушки. Он всю жизнь работал ветеринаром, и можете представить, какое у него было положение в табели о рангах. Высочайшее, поскольку в то время не было ни одного двора без скотины. Дела дедушки после его смерти принял муж преподавателя немецкого языка. На этом фоне наши семьи отлично ладили, плюс ко всему я дружил с их сыном. Он был чуток моложе меня, но общению возраст не мешал. Важны общие интересы, все остальное не имело значения.
Короче, я был вхож в их дом, в отличие от всех остальных ребят. То зайду к Сереже поболтать, то книгу поменять, или время убить, причины находились всегда.
Мы общались, играли в детские игры, типа догонялок и пряток, а дома вели разговоры на разные темы. Не знаю, что там крутилось в голове моей пассии, но год разницы давал о себе знать. Она соображала лучше меня и наверняка задавалась вопросом, а какого он тут, чуть ли не каждый день… И однажды произошло нечто такое, что помнится до сих пор и вознесло меня, пусть не на седьмое небо, но на пятое, точно.
Не помню, о чем был наш разговор, но она вдруг удалилась из комнаты с хитрым видом и вернулась минут через десять. Протянула мне листочек бумажки и снова исчезла. Кому-то покажется смешным, но я оказался в некотором затруднении. В записке перемежались немецкие и русские слова. Если помните, я учился тогда в четвертом, а она в пятом, и кое-что кумекала в арийском языке. Там было написано: Du не думай das ich не liebe dir. Примерно так. Пришлось срочно искать учебник немецкого у старшеклассников и лезть в словарь, понятно ничего им не объясняя. Соперники сновали вокруг, вынюхивали, ловили каждое слово, вдруг проскочит какая информация.
С грехом пополам я перевел фразу, и получилось то, от чего сильнее застучит сердце у любого человека: «Ты не думай, что я не люблю тебя». Слова осмысливал недолго, вроде бы все понятно, но главным стало, то самое пятое небо. Я вознесся над всеми соперниками на небывалую высоту и хранил свою тайну очень тщательно. Ни слово, ни жесты, ни что иное, что могло бы выдать мои новые чувства, не должно было выходить наружу.
Близился конец учебного года и отъезд Люды в неизвестность. Примерно за месяц, может чуть раньше этого срока пацаны стали шушукаться по углам. Со мной никто не советовался, ничего не спрашивал, и только случайно стало известно о разработке плана по доставанию ее адреса и желании писать ей коллективные! письма.
За две недели до отъезда пронесся слух, что у некоего Генки, якобы, есть адрес ее родителей. К нему на край совхоза срочно послали гонцов, встречи в школе ждать не стали, с требованием предоставить информацию. Слух и впрямь оказался слухом.
За неделю до окончания учебного года друзья-товарищи стали за мной следить. Они и раньше болтались около ее дома, вроде бы случайно, но сейчас их усилия сконцентрировались, и вышли на новую последнюю орбиту.
Люда, понятно, знала о поползновениях мальчиков, возможно к ней подходили с вопросом об адресе. Иначе как можно понять еще одну записку, которую она передала мне за день до отъезда. Там был заветный адрес! Помню как сейчас: Татарская АССР, Байрякинский сельсовет, станция Ютаза. Сразу стало ясно, почему она училась и жила у сестры. Бумажку я сунул в карман пальто. На выходе из дома меня окружили несколько «дежурных» воздыхателей и стали настойчиво требовать адрес. Слова не возымели действия, меня быстро скрутили и обшарили карманы. Велико же было их разочарование и мое удивление, бумажечка будто испарилась.
Придя домой, я срочно стал рыться в карманах и обнаружил, как ее не заметили, небольшую прореху, куда завалилась искомая вещь. Само собой никто об этом не узнал. Осенью моя семья переехала в Стерлитамак, я пошел в новую школу, где интересы к противоположному полу переключились на других ее представителей
История моей первой любви уместилась в один учебный год. С Людой я никогда уже не встречался, а друг мой, Сережа, много позднее, рассказывал, что она пошла по стопам сестры и тоже преподавала немецкий язык там же, где мы встречались.
У кого-то может возникнуть вопрос, а где же переживания, любование предметом обожания, бессонные ночи? Я уже ответил на эти вопросы. У меня не было конкурентов. Мы встречались в любое время вне школы. О том, что девушкам и девочкам дарят цветы, никто из нас тогда не знал и даже не догадывался. И спал я тогда как убитый. Все было отлично от других. Потому и помнится мне Людмила Алексеевна Алексанина до сих пор.
На фото я на переднем плане, в центре. Четвертый класс.