Лиерет отвернулась от сверкающих пиков и надулась. Аррас повернул голову и вопросительно на нее посмотрел, но та отвечать не собиралась и тотчас прервала кринл.
Аэг’р, всем своим видом показывая равнодушие, повернул голову и продолжил путь.
Де-Делсуни ехал впереди. Он почти не был виден из-за крыльев его аэг’ра. Кругом него толпилось десятка два кдиннов на своих массивных зверях.
Лиерет ехала с краю. Ученики гудели, и она не желала оказаться в этом рою. Снова восхищенно глянула на горы.
«Эх, вот бы улететь туда! Бросить все – и улететь! Зачем мне Делсуни? Вперед, туда, где высь и простор...»
А потом снова вспомнила об унылой прозе жизни. Вспомнила, как вчера Делсуни жаловался Татирро:
- Что это такое? Уж столько лет учится – и ничего... В жизни не видал кдинна, у которого настолько отсутствует талант. Так ладно б талант – даже просто самообладание. Как я могу сделать дипломата из существа, у которого все данные противоречат одному этому слову?
Он говорил это Татирро тихо, надеясь, что разговор не будет услышан, но нельзя недооценивать слух лисы, нечаянно оказавшейся поблизости. А уж сколько раз он, небось, это говорил, а она просто не знала? Сквозь обиду и горечь в Лиерет крепла решимость.
Хватит. Так больше продолжаться не может.
Она подумала о том, что скажет отец. На миг в чувствах появилась тревога, но ее тотчас вытеснил гнев. Что скажет – то скажет. Не может же она полжизни пробыть учеником, обучаясь профессии, к которой (Делсуни все же правду говорил) у нее нет никаких данных. Ее жизнь не будет жертвой глупой, переменчивой моде и ветхим, устаревшим традициям. Что бы ни сказал отец.
Расположились на привал. Негромко шурша крыльями, аэг’ры взлетали и отправлялись на охоту. Своего Арраса Лиерет придержала:
«Подожди», - она посмотрела зверю в желтые глаза, и тот послушно прилег, опустив львиную голову на лапы и слегка расправив крылья.
Она хотела уйти тихо, без шума и скандала, хотя знала, что это будет не так-то легко. Все было бы хорошо, если бы к ней не обратился Трокал:
- Лиерет, аэг’рам нужно поохотиться, они не могут везти нас весь следующий день голодными.
- Безусловно, - холодно подтвердила Лиерет, глядя не в глаза Трокалу, а усиленно изучая аметист, висевший у него на шее. – Я могу пройти?
- Разумеется, - он тотчас подвинулся. – Но, Лиерет, согласись, что и твоему аэг’ру надо бы поохотиться.
- Безусловно, - так же холодно откликнулась собеседница. – И я посмею без твоего позволения решать, когда ему охотиться.
- Лиерет, - Трокал вздохнул. – Если твой аэг’р останется голодным, это навредит всей группе.
Как же она ненавидела Тро-Трокала! Он был правой рукой Делсуни, и всегда делал любые замечания таким мягким голосом, что хотелось лезть на стенку. Он был самовлюблен и, по мнению Лиерет, беспредельно нагл. Он всегда настаивал, чтобы все было по правилам (большинство из которых было придумано им самим) и не считал нужным вникать в проблемы ученика, вынудившие его так поступить. А проблем этих в течении путешествия длиною в год возникало, само собой разумеется, немало.
- Мне нужно найти Делсуни, - по возможности ровным голосом откликнулась она.
- Ты слышала, что я сказал? – мягко поинтересовался Трокал.
- Да.
- И что?
- И я обязательно приму эти слова к сведению.
- Лиерет! – рявкнул кто-то за спиной. Она обернулась так стремительно, что покачнулась. К ней шли Делсуни с Татирро.
- Как ты смеешь так разговаривать? И почему ты не отпустила Арраса на охоту?
- Были причины, - холодно откликнулась она, старательно избегая первого вопроса. Она бы, конечно, на него ответила, но этот ответ сильно не понравится Делсуни.
- Может, просветишь, Лиерет? – все так же мягко спросил Трокал.
Она хотела тихо поговорить с Делсуни наедине, спокойно все объяснить – и уехать. Он не будет ее удерживать. Скорее всего, только рад будет избавиться от такой нерадивой ученицы.
Но сейчас ярость переполнила ее. Больше всего хотелось броситься на Трокала. Еще одна причина, почему она не станет дипломатом – за три с половиной года обучения ее контроль над собой в ярости почти не улучшился.
Похоже, то, что она чувствовала, отразилось на ее лице, поскольку Делсуни стал часто раздувать ноздри: верный и единственный признак того, что он сердится.
Черт бы побрал этого Трокала!
- Да, просвечу, - процедила Лиерет сквозь зубы. – Я уезжаю. И отныне Аррас группу задерживать не будет, и я вам тоже мешать не смогу.
Делсуни, похоже, был поражен новостью: ноздри трепетать перестали. Ей дали договорить в тишине: все были слишком удивлены, чтобы перебивать. Наконец Делсуни заметил негромко:
- Что ж, если таков твой выбор... Он окончательный?
- Более чем.
- И ты не решишь через полтора часа, что погорячилась?
- Нет, - ответила Лиерет, про себя подумав: «Вот это уж точно, что нет».
- Что ж, в таком случае – я тебя отпускаю. – Он повернулся к спутнику: - Татирро, будь добр, забери у Лиерет впакел и выдай провизию.
Татирро коротко кивнул и немедля провел кдинну в другую часть лагеря. Там она сдала впакел: тонкий кожаный браслет с вплетенными в него голубыми ленточками, подтверждающий, что она учится на дипломата. Татирро выдал ей еды на дорогу и заботливо поинтересовался, есть ли у нее деньги.
- Есть, - кивнула Лиерет.
Потом она еще раз попрощалась со всеми. Ученики смотрели на нее без сожаления: ни с кем из них Лиерет близко не дружила.
Потом она подозвала аэг’ра и, глядя в его глаза, поинтересовалась:
«Как быстро мы будем дома?»
«Недели за полторы», - откликнулся зверь.
«Что ж, тогда вперед», - она нащупала ногой, не глядя, сложную конструкцию из ремешков, сплетенных словно лесенкой, и ловко вскарабкалась Аррасу на спину. Тот громко заревел, присел, хлопнул гигантскими перепончатыми крыльями – и взмыл вертикально вверх. Лиерет глянула на быстро уменьшающуюся поляну, но без сожаления.
Как Аррас и обещал, они были дома через одиннадцать дней. Подходило к концу мягкое бабье лето; зверье в лесу торопилось, уже чуя осенние бури, но деревья не спешили ронять свой устало-зеленый, пыльный наряд. Если в листве и была какая-то желтизна, так только из-за летней еще жары.
Кдинна обрадовалась, когда увидела под собой земли Конфедерации. Они сулили покой и возможность, отдыхая, хоть с недельку не носить иалрд на боку. Она подумала о сапфирах – оранжевых, падпараджа, - и огненных опалах, мечтательно улыбнулась. Да и мягкий, простой и удобный хитон она любила несравненно больше поднадоевшего костюма из штанов, рубашки, а в холод еще и плаща. И сандалии удобней сапог.
Едва попав в Конфедерацию, аэг’р сменил направление: с юго-запада на юг. Взять это направление с самого начала ему мешала Асса, мелкое враждебное королевство, где, чего доброго, и пристрелить могут неосторожного кдинна с аэг’ром, устроившимися на привал где-то в лесах. Потому путешествия последние семьдесят лет (с тех пор, как началась война) и были делом столь рискованным. Выбраться из Конфедерации ныне можно было лишь тремя путями: через Димар, единственного нейтрального соседа, но он граничил с Конфедерацией очень узкой полоской по реке: неудобно и опасно. Асса рядом. Но именно этим путем и пользовалось большинство путешественников. Был еще вариант, огибая чуть ли не половину материка, приплыть в Медилян или еще дальше – в Пурпурное море, откуда удобный доступ к северным странам. Этот путь избирали кдиннские купцы, но и тут были сложности: необходимо было плыть мимо восточного берега реки Светлой, где велись боевые действия, мимо враждебного и мощного Рифека, мимо пустыни, стараясь не попасть в сильнейшее холодное течение. Ну, и третий путь: через горы и лес со странным названием Болотных Сосен. Этим путем не пользовался никто.
Кдинна была рада, когда позади оказалась река Айяллар, названная в честь великого аэг’ра, и она оказалась в родной стране: королевстве Лодн. Под ними простирался лес, пока что лиственный, который ближе к океану станет тропическим, а в горах может быть и хвойным, и вообще смениться степью.
Аррас безукоризненно нашел в лесах место, где должна была располагаться родная Ар-Лика. И начал снижаться.
Кдинна, улыбаясь, осматривала родной город, по которому так соскучилась. Она его любила, да и как можно было не любить причудливые дома – под деревьями, на деревьях, – кдиннов в хитонах, со сверкающими камнями на шеях, и всевозможных зверей, мирно расхаживающих по улицам?
Предчувствие гнева отца все же портило радость возвращения. Аррас чувствовал это и сдержал победный рев.
Они прошли мимо гризли, задумчиво рассматривавшего свои когти. Лиерет узнала медведя и поздоровалась. Тот обрадовался и закивал головой, но превращаться не хотел. Что ж, его полное право.
Наконец они, добравшись до центра города, въехали в калитку. Тигр, стоявший на страже, нахмурился, но пропустил их беспрепятственно. Лиерет вздохнула: она дома. Ой, как рассердится отец!