Памяти Лазаря Кокышева
Я поклялся ей, что напишу о своей любви. О болезненной и тайной, страстной привязанности. Поклялся. И, как мужчина, отвечающий за свои действия, держу слово.
О, как я люблю эту ветреную чертовку! Блестящую, загадочную красавицу. Скольким она вскружила головы. От многих мужчин слышала слова восхищения, признания-воспевания. Такая жарко манящая и холодно неотзывчивая. Практически, недоступная.
Боги, боги! Зачем вы создали её для сердечных мук и душевных терзаний. Но нет, хватит, надо одним махом, усилием воли разорвать этот порочный круг неразделённых любовных страданий. Пусть насильно, но я овладею ею. Она не устоит под шквалом моих нежных чувственных ласк, под напором – натиском обволакивающей и бережной мужской силы. Я выследил, что чаровница по ночам любит купаться нагой в дальнем озере, любуясь своим отражением в его зеркальном овале. Играет, как наивный ребенок, с серебряными волнами и, страстно отдаваясь им, как искушённая и познавшая нюансы эротических глубин женщина, полностью погружается в колёблющуюся от волнения водную гладь. Такая изящная, такая грациозная, такая капризно-хулиганистая, неуловимая, но цельная и самодостаточная. Красавица уверена, что здесь она в неприкосновенности, принадлежит сама себе, скрытая от любопытных случайных взоров камышовыми зарослями и густыми ветвями деревьев. Но, не тут-то было. Вот где я захвачу её в бессрочный плен.
Задумано-сделано. И в полночь, как опытный и умудрённый зверь, преследующий добычу, осторожный и чуткий, затаиваюсь в камышах. В немом восхищении созерцаю легко бегущую по волнам, обнажённую темпераментную танцовщицу. Время сладкой вечностью растекается по крови и, проносясь пронзительным мигом, молоточками стучит в висках, пульсируя дробью возбуждения во всех членах. Её ужимки и подмигивания, вольное обращение и небрежные заигрывания с волнами, сапфировые серьги – брызги, сияющие ореолом вокруг - всё, всё взрывается во мне фейерверком огненных чувств. Резким движением срываю с себя одежды и стремительно, в три прыжка, ухожу под воду с головой. Чтобы, внезапно вынырнув рядом с моей возлюбленной, наконец, дотронуться до кончиков ее пальцев, до локонов золотистых волос, до светящегося, обтекаемого перламутром, холёного тела. И, смело зацеловав светлый желанный лик, овладеть, растворившись в ней без остатка.
Но что это? Она мудрей и проворней меня. Только что резвилась, сливалась-переливалась, обнимаясь с голубыми волнами, и нет её. Одни круги, чёрные круги пустоты и одиночества. Темнота на душе и вокруг. Даже участливые звёзды скрылись за вуалью набежавших посмотреть на моё фиаско любопытных облаков.
Где ты, моя желанная, фея ясноглазая. Отзовись. Я не причиню тебе зла, боли, неприятностей, огорчений. Сочиню в твою честь изящные сонеты, посвящу любовные слёзные романы. Не исчезай, не пропадай, не повергай в бездну космического холода и безразличия сердце моё. Не гасни, дивная мечта. Пробороздив озеро каким-то агрессивным мощным хищником в бесполезных поисках вдоль и поперёк, по всем границам, в изнеможении выхожу на берег. Сокрушаясь, что нельзя, нельзя было и в мыслях допускать насилия над этой хрупкой и недосягаемой сентиментальной нежностью. Опустошённый и горестный в бессилии падаю в высокую траву, закрываю глаза и плачу. Не стыжусь этих слёз. Я проиграл. Но не разлюбил.
А к горечи неудовлетворённости вдруг нахально добавляется чувство голода. И снова это ассоциируется с моей обожаемой вожделенной принцессой.
Она, как пахучая сладкая долька сочной янтарной дыни. Горячая и вкусная, как глазунья, дрожащая своим белым телом с призывными влажными глазами-желтками. Она мягка и упруга одновременно. Как свежеиспеченная лепёшка с зёрнышками тмина и зиры, листочками розмарина и базилика, сверху политая душистым майским медом. О, как бы я смаковал каждую клеточку её роскошного тела с атласной кожей и, постепенно, пробуя на язык это блаженство, ласково и бережно откусывал бы малюсенькие кусочки, как от головки заморского высокосортного деликатесного сыра. Не спеша, долго-долго съедал бы её всю, до конца.
Зачем, зачем ты убежала с озера, непостижимая, тайная, непокорная?
Но кто так зазывно и откровенно смотрит на меня, смело проникая в глубины моего помрачённого сознания? Неужели это ты? Я чувствую тебя всей сущностью своей, о свет очей моих. Любимая пришла ко мне сама, всё поняла без слов, услышала стук моего влюблённого сердца. Открываю глаза. Ты с гибкостью и проворностью ловкой пантеры снова ускользнула. Взметнулась на верхушку близстоящего дерева. И сквозь его пышную крону насмешливо смотришь свысока, шелестя кокетливо листвой, словно страстным шепотом настойчиво вопрошаешь: «Напишешь обо мне? Напишешь признание в любви? Клянешься?»
О, да, клянусь! Безоговорочно клянусь и признаюсь в любви! Тебе, верной спутнице ночи, манящей к себе всех влюбленных, мечтателей, фантазёров и поэтов, неутомимой обольстительнице, очаровательной моей вдохновительнице, Селене!
В тихом озере Ая купается
ночью луна.
Накупавшись, нагая, там волосы
сушит она.
И березы ее обступают, белы
и чисты,
Чтоб никто невзначай не увидел
ее наготы.
Чьи-то легкие вздохи мерещатся
в гуще ветвей,
Тихо звезды играют в росе
на ладони моей.
Ноги сами бредут, и сомненье
родится во мне:
Наяву я сейчас или все
происходит во сне?
Я на спящую птицу наткнулся
в высокой траве,
Я смотрю, как линяет звезда
надо мной в синеве.
И стучит моё сердце, встречая
несчетный рассвет,
И не верит оно, что на свете
бессмертия нет! *
* Лазарь Васильевич Кокышев (20 октября 1933 — 7 мая 1975) — алтайский поэт, прозаик, переводчик. Один из основоположников алтайской литературы.
Перевод стихотворения Ильи Олеговича Фонякова ( 17.10.1935 — 23.12.2011) — советский, российский поэт, журналист, переводчик.