сбой программы

               
 В свои тридцать пять лет Павел Антошин считал себя вполне удачным человеком.
У него было все, что по общим меркам необходимо для нормальной и вполне комфортной жизни - хорошо оплачиваемая работа, квартира, машина, друзья, жена, любовница и еще масса мелких, но весьма приятных вещей, о которых бы другой человек мог только  мечтать.
Антошин работал в процветающей фирме, в которой был далеко не последним человеком.
 Он был трудолюбив, исполнителен, и, как ни странно.  любил свою работу, что в жизни случается тоже довольно редко.
Семья  особо не тяготила Антошина. Пятнадцатилетняя дочь постоянно  проводила время у бабушки, в школе или на тренировке, таким образом, не вызывая у Антошина особых забот, а жена, видя в муже основного добытчика денег, на многое закрывала глаза.
Так вполне мирно, сытно и комфортно текла жизнь Антошина  до тридцати  пяти лет.
И вот  случилось нечто. Что-то весьма непонятное, странное и необъяснимое. Словно, сломался какой-то  давно отлаженный, стабильный  и безотказный механизм, никогда не дающий сбоев. Собственно говоря, ничего конкретного не произошло. Внешне все выглядело, как обычно. Антошин ходил на работу, занимался своими делами, спал с женой, по выходным ходил с дочерью в кино.
 У Павла вдруг появилось  какое-то   слабое, ни чем не оправданное беспокойство. Этот  вдруг ни с того, ни с сего возникший дискомфорт весьма озадачил Антошина.
Причин для  волнения не было никаких. Вокруг все складывалось как нельзя лучше, и тем не менее  чувство все более нарастающей  тревоги, не покидало Антошина.
Будучи человеком  щепетильным и даже  в чем-то  ортодоксальным, Антошин усиленно начал копаться в себе, стараясь найти причину своего душевного дискомфорта.
Он тщательно проанализировал  все события, произошедшие с ним за последнее время, и обнаружил весьма странные вещи. В другой ситуации Антошин  не обратил бы никакого внимания на эти мелочи, но тут было все по-другому.
Однажды вечером, недели за три до появления своих неприятных ощущений, Антошин лежал дома на диване и смотрел футбольный матч его любимого «Зенита».  Тот проигрывал испанской «Барселоне» со счетом два ноль.    Вдруг  неожиданно  телевизор  погас и, вместе с исчезнувшим звуком, на темном экране, появилась странная надпись:
«Миссия началась, Павел. Будьте готовы.»
 Поначалу Антошин не придал этому никакого значения, списав  сообщение на ошибку телевещателей, но когда через несколько минут надпись на экране появилась вновь, это весьма озадачило Антошина.
"Какого черта!- подумал он и уже хотел, было позвать из комнаты жену, но надпись на экране исчезла так же неожиданно, как и появилась.
Павел  вспомнил об этом эпизоде  на следующий день,во время обеденного перерыва, когда в курилке заговорили о футболе.
Осторожно, чтобы не вызвать ни у кого лишних вопросов, Антошин    довольно уклончиво и туманно поинтересовался,  не видел ли кто-нибудь из его  коллег  нечто странного на своих телевизорах?
К великому его  изумлению никто из   его сослуживцев «ничего странного» по телевизору  не видел.
Это еще сильнее  удивило Антошина.
«Не мог же никто не заметить!.- с легким недоумением подумал он, но вскоре снова  успокоился, и  с легкостью забыл об этом странном эпизоде.
Рано утром   следующего дня Павла разбудил телефонный звонок. Сон рассыпался мгновенно, как карточный домик. Антошин поднялся с дивана, сунул нагретые под одеялом  ноги в тапки и, нащупав в темноте кнопку светильника, зажег свет.
-Телефон звонит.- сказала жена, подняв голову с подушки.-Ты слышишь?
-Да. Я слышу.
-Кто бы это мог быть? В такую-то рань?
Жена повернулась к стене и тут  же уснула.
Антошин подошел к телефону и  взял трубку.
-Слушаю вас.
В трубке молчали.
-Ну, говорите же.- громче сказал Антошин, начиная злиться.
Трубка упрямо молчала.
От охватившей его ярости, остатки сна слетели в одно мгновение. Захотелось выругаться и швырнуть трубку в стену. Но Антошин взял себя в руки. В конце- концов,  зачем из-за какого-то  хулигана ломать телефон?
-Я слушаю вас. Говорите.
  -Вы допущены к терминалу. Павел.- произнес металлический голос в трубке.
В первую секунду Антошину показалось, что с ним говорит не человек, а  машина. Голос, отвечавший ему, был каким-то не живым и не естественным.
-К  какому еще терминалу?- переспросил Антошин.- Кто это говорит?
-Вы допущены к терминалу. –повторил  голос и тут же в трубке \послышались непрерывные гудки.
-Козлы! –тихо выругался сквозь зубы  Антошин.
Он  прошел в кухню и зажег свет. Часы на стене показывали   половину шестого утра. 
Павел сделал себе холодного чаю, и зажевав куском колбасы, пошел в спальню. Часа полтора можно было еще поспать.
Антошин уже начал дремать, как снова зазвонил телефон.
Это переходило уже всякие границы.
Первою мыслью было отключить аппарат, но Антошин сдержал себя и  не стал этого делать.
 -Да, я слушаю.
-Здравствуй, Паша.- произнес в трубке до боли знакомый голос.- Узнал меня?
Антошин почувствовал, как пол уходит у него из пол ног.
-Папа… Это ты?
-Да. Здравствуй, сынок.
-Здравствуй. папа. –тихо произнес Антошин, проглотив слюну, в пересохшем от волнения горле.
В какое-то мгновение ему стало не по себе и захотелось закричать. Но как это бывает в страшных снах - голос куда-то исчез и вместо крика получился только шепот.
-Рад слышать тебя, сынок.
-Я тоже..- Антошин хотел сказать «папа», но в последний момент почему-то передумали и  не сказал.
-Как ты живешь?- спросил отец.
-Нормально.
-Семья есть?
-Да. Жена и дочь.
Антошин сглотнул слюну в пересохшем горле. Волнение, охватившее его в первые мгновения разговора с отцом, немного стихло , но не прошло.
- Ты извини меня, Паша...- начал отец.-Я, наверное, тебя разбудил...
-Ерунда.
- Я вот почему звоню. Ты получил послание, Паша?
-Какое послание?- спросил Антошин.
-Тебе должно было придти…-отец на секунду замолчал, видимо подбирая подходящие слова.- Это…  Сообщение. Ты получил его?.
-А что это? Письмо? Телеграмма?- спросил Антошин, и тут же  вспомнил о сообщении по телевизору. .
-Я не знаю. Может быть и письмо.- произнес отец.- Но это очень важно, Паша…
-А от кого…это...сообщение?- спросил Антошин.
Отец молчал. В трубке было лишь слышно его тяжелое хриплое дыхание.
-Але, папа. Ты слышишь меня?
-Да.
-Что это за сообщение?
-Я не могу объяснить. Но повторяю-это очень важно! Ты слышишь меня?
-Да.
-  Видишь ли…Дело в том…
Голос отца стал почти не слышен, в трубке что-то запищало, захрипело и, связь вдруг неожиданно оборвалась.
-Але, папа!-  почти закричал Антошин, чувствуя, как к горлу подкатывает комок слез.
В эту минуту ему очень захотелось увидеть отца. Он даже физически почувствовал, что тот где-то рядом.  Но отец молчал. В трубке послышались непрерывные гудки.
 Антошин  ждал, повторного звонка, но телефон молчал. Волнение, которое охватило в первую минуту разговора с отцом,  не проходило.  Оно свернулось  маленьким клубочком  и улеглось где-то внутри,  держа Антошина в постоянном  напряжении.
Сон прошел  окончательно, и спать не хотелось совсем.
Павел бросил короткий взгляд на  часы. Было без четверти шесть утра.
Антошин  прошел в комнату и, не зажигая света, лег в кровать.
Он закрыл глаза и долго лежал, ворочаясь с боку на бок.  Но сна так и  не было.
На какое-то мгновение  ему показалось, что весь этот короткий и странный разговор с отцом ему просто приснился.
Но эта иллюзия   продолжалось только долю секунды.
Антошин открыл глаза и тяжело вздохнул. За окном уже поскрипывал колесами о рельсы первый трамвай.  Город  медленно просыпался.

 В девять часов утра,  Антошин позвонил на работу.  Он предупредил секретаря, что задерживается, и  поехал на телеграф, чтобы взять распечатку входящих звонков  на  свой телефон. Ужасно хотелось  узнать, с какого телефона звонил отец.
В только что открывшемся отделении связи в этот ранний час почти никого не было.
Антошин сразу же подошел к одному из окон, и, протянув  свой паспорт, попросил девушку-оператора дать ему распечатку входящих звонков на его телефон за последние несколько часов.
-Такую информацию мы не даем.- зевнув, сказала  девушка.
-Почему?
-Не положено. Приходите в конце месяца,  тогда получите всю распечатку.
-Но мне очень нужно, девушка-  почти взмолился Анотошин.
-Я же вам сказала мужчина, не положено. Есть же общие правила. Вы. что хотите. чтоб меня с работы уволили.?
Антошин воровски оглянулся по сторонам, и  достав из кармана стодолларовую купюру, протянул ее девушке.
Это произвело почти магическое действие.
-Придется немного подождать. –сказала она уже более мягким тоном, и скрылась за стеклянной дверью.
Какого же было удивление Павла, когда в длинном и узком листе, который принесла ему телефонистка, утреннего звонка от отца не значилось.
Антошин несколько раз пробежал распечатку глазами и  небрежно сунул ее в карман.
-Простите, девушка.- спросил он  А ошибки быть не может?
Девушка подняла на него непонимающий взгляд.
-Какая ошибка, что вы?  Звоните хоть с Антарктиды, все звонки тут же фиксируются.
-И  с мобильных тоже?
-Конечно.
Антошин поехал на работу.
День прошел вяло и неинтересно. Павел вдруг  поймал себя на мысли. что занимается совсем не тем, чем нужно заниматься. Такое было с ним впервые.  Без всякой надобности он перебирал на столе какие-то бумаги, папки, договора. Пытался  читать их, но,поймал себя вдруг на мысли, что совсем не вникает в смыасл прочитанного.
 Что бы хоть чем-то себя занять, Антошин  долго слонялся без дела по этажам и  коридорам здания, избегая встреч с сослуживцами.
Он гнал от себя мрачные мысли, но они настойчиво лезли в голову и сверлили мозг.
Зайдя в  буфет,  Аношин просидел  там почти до самого его закрытия.  Возвращаться в свой кабинет и работать совсем не хотелось.
Наконец Антошин не выдержал. Он быстро спустился  на второй этаж, что-то очень убедительно соврал секретарше  о  якобы  назначенной  встрече с подрядчиком, и, схватив в охапку свой плащ, уехал домой.

Весь вечер он провалялся на диване, тупо смотря пустым отсутствующим взглядом в потолок.
Звонок отца никак не выходил у него из головы. То, что звонок был реален - в этом  не было никаких сомнений.
И все-таки иногда на какую то доли секунды в его сознании проскальзывала  тень  сомнения - а что. если все-таки это был сон?
Мысль была абсурдна и нелепа, но Антошин цеплялся  за нее, как утопающий цепляется за соломинку.
Павел резко поднялся с дивана и позвал жену.
-Вчера утром  звонил телефон. В пять утра. Ты помнишь?
Жена наморщила лоб, и  пристально взглянула на Антошина.
-Нет. Что-то случилось?
-Ничего не случилось.- раздраженно произнес Антошин.- Ты помнишь, утром звонил телефон?
-Ну..
-Ты не помнишь, о чем я говорил? 
-Нет. А кто это звонил?
Антошин тяжело вздохнул.
Вечером, чтобы занять себя хоть чем-нибудь, Павел сел за компьютер. Просидев  около часа за очередной «стрелялкой»,. он уже хотел  заканчивать игру и идти спать, как вдруг увидел на мониторе, появившуюся очередную  вкладку.
Вкладка появилась в верхнем углу, замигала, и через минуту заполнила собой весь экран монитора.
На этот раз текст сообщения был более объемным.
«Мы ждем. тебя, Павел Миссия начинается. Ты с нами?»- прочел Антошин.
Кровь ударила  ему в лицо.
Спать сразу же расхотелось.
Он долго и напряженно, до покраснения в глазах смотрел на экран, прочитав сообщение несколько раз.    Вдруг неожиданная мысль пришла ему в голову:  он связал звонок отца  и появляющиеся сообщения в одно целое.   А, что, если это действительно так?               
Ведь отец предупреждал его о каком-то сообщении. Не это ли сообщение он имел в виду? Картина получилась почти мистическая. Антошин вытер пот со лба и задумался. Все это очень напоминало бред сумасшедшего.
Естественно, Павел был реалистом  и его разум сразу же отверг мистическое  начало.
В самом деле, что за чушь!- решил Антошин, злясь на себя за подобные мысли.
Наиболее реальным было предположение, что над ним  просто-напросто кто-то издевается.
Очень нагло и совсем не смешно. Но зачем?
С какой целью?  Взломать его компьютерную программу, чтобы  залезть в его счета? Это было реальней всего
Как человек, практичный и не верящий ни в какие чудеса, Антошин сразу ухватился за эту версию.
Но тогда как быть с предупреждением отца?
От этих мыслей  мозг был готов взорваться.
«Суки! –выругался про себя Антошин, мысленно представив, лицо человека, посылающего ему эти сообщения. Если бы тот сейчас оказался рядом, Антошин не раздумывая ни минуты набил бы ему морду.
Внизу под сообщением  стояли , как всегда,  в таких случаях ,два варианта  ответа: «Да» и «Нет».
Не  понимая до конца, зачем он это делает  и увлекаемый каким-то злым необъяснимым  азартом, Антошин нажал «Да».
Окно исчезло.
Павел вытер со лба выступившие от напряжения капельки пота и выключил компьютер.

Окно  появилось на другой день вечером.
Сообщение было того же содержания, что и предыдущее, но на этот раз, как ни странно, только развеселило Антошина.
«С фантазией у них слабовато.»-подумал мрачно он об авторах сообщений.- Придумали бы что-нибудь поновей.»
Павел был уже окончательно уверен в том, что над ним пытаются подшутить.   
Желание найти неизвестных и набить им морду усилилось и стало почти навязчивой идеей.
От отчаяния  и невозможности сделать это, Павла охватило какое-то неудержимое злое веселье. 
В конце-концов, принимая эту  кем-то навязанную ему  шалость, Антошин ничего не теряет. Он не хранит в компьютере ценной  информации и документов. Он не пользуется платежами  через Сеть.  Он вообще, терпеть не может компьютер. Так размышлял Антошин, и снова  нажал  «Да», этим самым,  подтверждая свое согласие.
На следующий день, придя на работу, он вызвал  к себе в кабинет программиста, работающего в их  отделе, и  рассказал тому о «всплывающих окнах» в своем  компьютере.  Антошин только умолчал о звонке отца.
Программист, которого звали Русланом, был весьма озадачен услышанным, и  только пожал плечами.
В конце-концов, сказал он.  пока ничего страшного не происходит
 закрепив уверенность в предположениях Павла, что, вылезающее на мониторе окно- не что иное, как чья-то мелкая безобидная шалость.  Но, тем не менее, надо бы  вычислить этого юмориста, посылающего сообщения на компьютер Антошина и надрать ему задницу. В этом Руслан был единодушен с Антошиным.
 Это объяснение  удовлетворило обоих и  несколько успокоило Павла, но на следующий день с ним произошла новая, более серьезная  неожиданность.

Антошин  открыл глаза , и первое, что увидел- это был белеющий в темноте, просвет окна комнаты.  Окно было зашторено, но огни уличных фонарей  освещали  его снаружи, делая похожим на светящийся экран выключенного компьютера.
Осторожно, чтобы не разбудить жену, Антошин  поднялся , и опустив ноги в мягкие тапочки, тихо прошел на кухню.
Голова была тяжелой, и каждое неосторожное движение вызывало легкую боль в висках.  Было ощущение, что он не спал вовсе, а только на минуту закрыл глаза, и тут же проснулся.
Он бросил короткий взгляд на часы -  была  уже половина девятого.
Мысли, которые за ночь уснули, снова начали  оживать и терзать сознание.  Антошин попытался сосредоточиться, но не мог.
Он напряг память так сильно, что от напряжения  заболела голова, но  чего-то конкретного и главного, касающегося причины его необычного состояния,  так и не  нашел.
Он просто почувствовал, что после того  утреннего звонка отца и всплывающих непонятно, от куда сообщений на компьютере, с ним  стало происходить нечто странное и необъяснимое. Ничего не предшествовало этому, все было в его жизни, как обычно -работа. дом, семья. Все казалось стабильным, устоявшимся и вечным. И –вдруг что-то произошло. Неуловимое и таинственное.
Такое, чего объяснить было никак  нельзя.
Антошин подошел к зеркалу и долго смотрел на свое отражение, словно пытаясь найти в себе какие-то видимые изменения.
Лицо было обычным, удовлетворенно отметил он.
 Лишь двухдневная  легкая щетина   слегка загрязняла подбородок и щеки.
И все-таки что-то случилось. Антошин почти физически чувствовал это.
Это странная трансформация, произошедшая с ним после звонка отца и появления сообщений на компьютере,  поразила и не на шутку  напугала его.  Антошин в буквальном смысле не узнавал себя. Это был другой человек.

Прошло еще  несколько дней.
Антошин позвонил на работу и, сославшись на  недомогание, взял выходной.
Ему просто необходимо было побыть одному  и попытаться разобраться во всем, что с ним происходит.
Он понимал, что если  не сделает этого, то просто сойдет с ума.
А происходило, действительно, нечто  из ряда вон выходящее.
Это касалось не только его характера, поступков, отношений с людьми, образа мыслей, но даже незаметных глазу мелочей.
Сливочное мороженое, поедаемое им ежедневно перед сном, стало  вызывать отвращение. Это был,  в сущности, пустяк. Но наблюдательный Павел сразу же заметил его.
 Езда на автомобиле, без которого он до этого не мог и представить себе своего существования, уже не казалась ему такой привлекательной и приятной. Его почти новая «Тойота» стала раздражать и вызывать опасения. Он поставил машину на платную стоянку и стал ходить пешком.
Сам же процесс работы, который до этого представлялся Антошину чуть ли не смыслом жизни, перестал интересовать его совсем. Работа для него стала обременительной  и неинтересной, вызывая только мучительную скуку и раздражение.
Он приходил в свой офис , закрывался в кабинете и почти целый день ничего не делал, тупо смотря в окно или машинально гоняя шашки  на компьютере.
Антошин боялся признаться себе  в этом. Он пытался сосредоточиться и настроиться  на работу, но только начинал что-то делать, как тут же его одолевали лень и апатия.
Скорее, это  было не просто нежелание работать, это было ощущение мелочности и бессмыслицы всего того, что он делал до сих пор.
В отношениях с  людьми, до этого коммуникабельный , легкий на подъем и  разговорчивый Антошин. стал угрюмым и   молчаливым. 
Он весь ушел в себя, отгородившись от всего мира невидимой стеной.
Что касается интимной стороны его жизни, тут было совсем непонятное. До этого любвеобильный чувственный и романтичный Антошин, который никогда не прочь был  закрутить роман на стороне с какой-нибудь случайно понравившейся  ему блондинкой, превратился  вдруг в затворника и монаха. Не то, чтобы он стал ярым женоненавистником или женщины перестали интересовать его вообще. Просто он перестал их замечать.   Они превратились для него лишь в серые бесполые существа, интересующего его лишь чисто с деловой стороны.
Он  вдруг стал панически чего-то бояться. Это, неизвестно откуда, возникшее, чувство страха, с каждым днем, стало приобретать фантастические размеры.  Но это был не тот страх, который испытывает человек, боясь какого-то конкретного события. Нет, это был совсем необоснованный, интуитивный страх, идущий из глубин подсознания.  Страх, без всякого на то повода и  основания.
Все это  напоминало какое-то наваждение, вдруг свалившееся на Павла Антошина неизвестно откуда.
Его стали  раздражать город и люди.
Антошин всегда любил город.  Будучи  коренным его жителем, он не мог без него. Час, проведенный на природе, вызывал у него сонливость и скуку. Его неудержимо тянуло  к людям, к  ночным клубам, ресторанам, шумным посиделкам и  друзьям.
Его тянуло к вечной нескончаемой  городской суете. Теперь же наблюдалось нечто обратное. Город, со всеми его атрибутами, стал вызывать у Антошина лишь усталость и раздражение.
Павел вдруг увидел город другими глазами.  И то, что он увидел,  до глубины души потрясло  его.
Эта картинка, представшая перед ним, ожила и обрела  реальность, так, словно это было бы на самом деле.
Город показался ему огромным каменным и бездушным монстром. И самым поразительным являлось то, что этот монстр был жив. 
Город дышал, чувствовал, двигался.
 Как гигантский зверь он просыпался рано утром, выплевывая  на улицу из своего бетонного чрева  десятки тысяч людей и  сотни машин.
Эти люди, словно марионетки, с заспанными угрюмыми лицами  спешили на работу, которая большинству из них совсем не нравилась.  Но им нужно было работать, чтобы хоть как-то жить в этом мире, покупая себе синтетическую одежду и искусственную  еду. И это было вовсе не способом  их выживания в мире – это было их вечной повинностью перед городом.  Но существовала и еще одна более значимая причина - Людям нужно было работать, чтобы  жил город. Они были его рабами.  Люди кормили  и, как ребенка, лелеяли его. Но этот живой прожорливый монстр высасывал из  них все силы.
Огромные  дома напоминали тянущиеся к небу муравейники.
Но Антошину они представлялись, как, протянутые к небу руки, взывающие о помощи.
В одном доме на ограниченном участке земли жили сотни людей, десятки разных судеб переплетались в одну общую судьбу. Выглядело это достаточно уродливо и парадоксально –рядом соседствовали  друзья и враги,  напротив друг друга жили палачи и жертвы.  Энергетические потоки разных по характеру индивидов переплетались и связывались в один  общий энергетический поток. создавая энергию отталкивания и разрушения.
Эта энергия, копившаяся столетиями, сжималась до невидимых размеров и готова была взорваться в любую секунду, сметая все на своем пути.
Но огромный каменный монстр не  хотел замечать этого. Ему нужны были жертвы. И он получал их.
 В родильных домах, рождались десятки  новорожденных. Но в эти же минуты десятки людей умирали от болезней, несчастных случаев и старости. Шел  постоянный круговорот человеческой жизни и смерти, чем-то напоминающий  непрерывно действующий конвейер.
Тюрьмы, больницы, кладбища, магазины, школы, роддома- все было завязано в этот единый  тугой узел и служило определенным целям и задачам, которые  стали абсолютно непонятны Антошину.
Но этот странный, парадоксальный и уродливый, с его точки зрения, механизм работал, двигался  и жил.
В нем  явственно ощущались непоколебимый, сухой прагматизм и какая-то обреченность.
Все это увидел Антошин буквально в одну секунду,  так, словно
в  его мозг, как в разъем  процессора, вставили  невидимый  компакт-диск.
Эта почти патологическая  картинка, вдруг увиденная Павлом , так прочно осела  в его  сознании, что он больше ни о чем другом не мог думать.
К горлу подступил мышечный спазм и Антошина вытошнило прямо на асфальт.

Естественно, свое новое состояние не могло не насторожить Антошина.  Он  попытался все  объяснить усталостью и даже кризисом среднего возраста, понимая, однако, что это является лишь слабым утешением, совсем не объясняющим  самой сути,
всего того, что  происходило  с ним.
Он  никому не рассказывал о своих новых мироощущениях, еще надеясь, что  все закончится и  пройдет само собой. Но это не проходило.   Более того, чувство неуверенности и тревоги росло с каждым днем.
Странные диалоговые окна в компьютере не появлялись  уже несколько дней, и Антошин  стал забывать о них. Он даже слегка успокоился. Но не долго. Последнее окно появилось прямо на работе, в обеденный перерыв. Такого Антошин  не ожидал. Это уже  не на шутку встревожило  его.
 «Внимание, Павел! Опасность! Будьте готовы. Ваш кодовый номер 27»-было написано в окне.
Антошин закрыл дверь своего кабинета на ключ и перезагрузил  компьютер. Через минуту окно вылезло вновь.
От возникшего вдруг  волнения  на висках у Антошина выступили мелкие капельки пота.
«Уроды!- выругался про себя Антошин,. имея в виду тайных посланников этих сообщений. Он захотел схватить что-нибудь тяжелое и ударить по монитору.
Взяв себя в руки и немного успокоившись, Антошин позвонил  Виктору  Полуянову, своему внештатному заму, сидевшему в соседнем кабинете, и попросил его срочно зайти.
Полуянов появился через минуту.
-Слушаю, Павел Иванович.
-Вот, что Витя.- начал, запинаясь Антошин.- Я попрошу тебя об одном одолжении. Я хочу минут десять посидеть за твоим компьютером. А ты посидишь  здесь, за моим. Хорошо?
Полуянов вскинул удивленно брови и сделал непонимающее лицо.
-Так надо. -твердо сказал Антошин начальственным тоном, и вышел из кабинета.
Компьютер Полуянова был включен, и Антошин наугад нажал на одну из программ. Потом он беспорядочно стал лазить по папкам и файлам и. наконец остановился на карточной игре. Окно, которое он ждал,  не появлялось. Антошин облегченно вздохнул и снова позвонил Полуянову.
-Витя. Что-то есть на экране?
-А что должно быть?- спросил ничего непонимающий Полуянов.
-Какое-нибудь сообщение? Или что-то вроде этого?
-Нет.
-Хорошо. Отбой.
Агтошин отключил телефон и уже хотел, было  идти, как вдруг в правом верхнем углу монитора увидел, выплывшее знакомое окно.
Павел напрягся и впился глазами в экран .
«Внимание, Павел! Опасность! Ваш кодовый номер 27»-прочел Антошин.
За секунду до того, как в кабинет вошел Полуянов, окно исчезло.
Антошин вернулся  к себе и, закрыв лицо руками, долго сидел за столом.
«Неужели я схожу с ума?»- со страхом думал он.

Уже утром следующего дня с названным в сообщении числом 27 стали происходить странные вещи. Конечно, если бы Павел Антошин не знал об этом числе, он, скорее всего, не обратил бы на это никакого внимания. Но поскольку число уже прочно сидело в его мозгу, Антошин не мог не заметить частые появления этой цифры  на своем горизонте.  Число появилось рано утром, когда зазвенел будильник.  Антошин открыл глаза и увидел, что минутная стрелка на часах стоит на двадцати семи минутах восьмого. Это обстоятельство показалось Антошину скорее забавным,. чем странным. Но когда днем он зашел пообедать в ресторан , и гардеробщик выдал ему  номерок с цифрой 27, Антошин почувствовал себя не совсем комфортно.
Он без всякого аппетита съел свой обед и вышел на улицу.
В киоске, где Антошин всегда покупал сигареты, продавщица сдала ему сдачу двадцать семь рублей. Это смутило Антошина так сильно,. что он уже не мог  думать ни о чем другом, кроме злополучного числа. В течение всего дня число упрямо преследовало Антошина, ни на минуту не давая забыть о себе.
Сидя у себя в кабинете и размышляя над этим странным явлением, Павел Антошин вдруг к своему искреннему удивлению обнаружил, что число 27 было всюду. Оно окружило его плотным кольцом и не давало прохода.
Какие бы вычисления не производил Антошин, в результате обязательно появлялось  это магическое число.
Настоящая же паника охватила Антошина вечером, когда он возвращался с работы домой. К Павлу привязался мужчина, очень похожий на бомжа. Он вырос перед Антошиным  внезапно, из какого-то проулка, прошел  за  ним несколько метров, обогнал его и, вытянув вперед грязную трясущеюся руку, попросил денег. Ровно двадцать семь рублей. Антошин остолбенел. Он достал из кармана сотню и брезгливо протянул ее мужчине.
-Здесь много.- сказал  тот, глядя на деньги.- Мне нужно ровно двадцать семь рублей.
Антошин стал суетливо рыться в карманах, ища мелочь, и когда поднял глаза на мужчину, того уже не было и в помине.

Придя, домой, Антошин  принял ванну, без всякого аппетита  съел холодный ужин  и лег в постель.
Спать не хотелось. Мысли, одна мрачнее другой, лихорадочно носились в голове. Чтобы хоть как-то отвлечься от них, Павел включил телевизор.  Минут десять он лихорадочно «прыгал» кнопкой пульта  от  канала к каналу, но ничто, идущее на экране, не вызывало у него интереса.  Даже остановившись на  своем любимом спортивном канале, Антошин без всякого интереса смотрел  за финальной игрой  «Зенита».
Матч уже давно закончился, но   Антошин пустым взглядом, продолжал смотреть на светящийся экран. Вдруг лицо его искривилось в страшной гримасе и побледнело. Он резко  приподнялся с кровати и  почти впился глазами  в мелькающую надпись на экране.  Он отказывался верить своим глазам.
«Павел. Внимание!  Миссия началась. Ваш номер 27!» - прочел он.


Весь следующий день Антошин был хмур и неразговорчив, как никогда.
Сообщение, выплывшее на экране телевизора накануне вечером ,  не выходило  у него из головы и окончательно вывело из себя.
Он ушел  с работы домой раньше, чем обычно,  и долго ходил по улицам, не разбирая дороги.  В голове  все  перемешалось, и казалось, что от  переполнившего его хаоса мыслей, мозг не выдержит и взорвется.
 «Неужели я схожу с ума?»- с ужасом думал Павел.
Он уже почти  не сомневался, что это так и  в самое ближайшее время твердо решил  идти в поликлинику.
 
Врач-психиатр Бузмакин Игорь Владимирович, тучный седеющий мужчина. с круглым, слегка отечным лицом, молча выслушал Антошина, временами понимающе кивая головой.
 Когда Павел закончил свой рассказ, доктор нахмурил брови и долго смотрел в одну точку на столе немигающими зелеными слегка на выкате глазами
-Н-да. Интересно.- наконец произнес он.- Очень интересно.
-И давно это у вас?
-Недели три.
-Алкоголем не злоупотребляете?
-Нет.
-Наркотики?
-Что вы, доктор?! Нет.
-Травм головы или позвоночника не было?
-Нет.
-Очень хорошо. А как с наследственностью? Никто из близких родственников не наблюдался у нас?
-Нет.
Антошин с надеждой смотрел на Бузмакина, как на последнюю инстанцию. Доктор что-то записал в своем журнале и, откинувшись на спинку стула, скрестил руки на груди.
-Н-да.- снова неопределенно произнес он.
-Что-то очень страшное, доктор?- осторожно спросил  Антошин.
Бузмакин склонился над столом и что-то записал в свой журнал.
-Как вам сказать, дорогой Павел Иванович.- произнес врач, оторвавшись от своих записей.- Стресс -вот бич современного человека. Бешеные темпы жизни, научный прогресс- все это отрицательно сказывается на человеке. Думаю, у вас нечто похожее
-И что же мне делать?- спросил с надеждой Антошин.
-Что делать? Думаю вам придется полежать пару неделек у нас.- сказал Бузмакин.
Антошин растерялся. Лежать в больнице, совсем не  хотелось.
Он хотел возразить и отказаться, но Бузмакин перебил его.
-Надо, Павел Иванович, надо. Это в ваших же интересах. Смените обстановку, полечитесь. Микстурки успокаивающие попьете.
-Вы думаете, это серьезно? – спросил Антошин.
- Я, полагаю, ничего страшного нет, но  понаблюдать вас не мешало бы.
-Сколько я пролежу, Игорь Владимирович?- спросил Антошин, уже мысленно согласившись с доводами врача.
-Недельки две. Не больше. Долго мы вас не задержим. Ну, что, согласны?
-А как же работа? У меня годовой отчет, контракты…
Бузмакин только развел руками.
-Дорогой. Павел Иванович. Работа никуда не убежит, а вот здоровье.. Решайте.
-Да. Я согласен.
-Ну. вот и чудненько.
Бузмакин снова склонился над столом и что-то записал в свой журнал. 
-Это вам.- сказал он. протягивая Антошину лист бумаги.- Направление в стационар. Милости просим.
-Когда ложиться?- обреченно спросил Антошин, сделав тяжелый вздох.
-Завтра,  к девяти часам в приемный покой. С собой возьмите чистое нижнее белье, мыло, полотенце.
-А какое завтра число?- спросил Антошин.
-Двадцать седьмое  июня.
Антошин  остолбенел.
-А может быть послезавтра, доктор? Или сегодня?
Бузмакин сощурил масляные на выкате глаза  и  улыбнулся слащавой улыбкой.
-Завтра, голубчик, завтра.
-Но завтра…суббота.  Неприемный день.
-Для вас мы сделаем исключение, Павел Иванович.
-А если в понедельник?- продолжал стоять на своем Антошин.
-Только завтра!- неожиданно жестко сказал Бузмакин, перестав улыбаться.
 Антошин машинально кивнул головой и, шумно поднявшись со стула, быстро вышел из кабинета.

 
На следующий день утром Антошин встал позже , чем обычно.
Он проснулся давно, но лежал с закрытыми глазами. Вставать не хотелось.
Сегодня суббота и он идет на лыжах- твердо решил Антошин.
  Он всегда по выходным ходит на лыжах.  Это привычка, уже ставшая правилом и он не собирается менять их, чтобы там не случилось.  В стационар он сегодня не пойдет. Об этом даже не может  быть и речи.
Антошин поднялся с постели и пошел в ванну.
Умывшись и почистив зубы, он  надел  спортивный костюм,
натянул на себя теплые носки, и, взяв из кладовки лыжи, осторожно вышел из квартиры.  Антошин не стал вызывать лифта. Он  быстро спустился с третьего этажа на первый, и открыв дверь подъезда, застыл в оцепенении.   Вместо снега он увидел  мокрый от утреннего дождя асфальт.  Над головой таинственно шумела зеленая листва огромных  тополей. 
 «Не может быть!- с ужасом  подумал Антошин, и заскочив  обратно в подъезд, почти бегом бросился к себе на третий этаж.
Положив лыжи в кладовку  он резво скинул с себя теплую одежду, и закрывшись в ванной долго стоял под прохладным душем.
Мысли  лихорадочно стучали в голове и распадались  на множество мелких, несвязанных между собой, осколков.
«Началось!»- с какой-то обреченностью и пустотой подумал Антошин. Он  не понимал и не знал, что же  все-таки началось на саамам деле. Но не зная этого, Антошин чувствовал, что началось нечто  таинственное и  ужасное,  вероятно то, о чем предупреждали его все эти дни неизвестные авторы  сообщений  на компьютере. Он уже ясно  понимал, что все это не просто чья-то  шалость или шутка. Все гораздо серьезнее и сложней.
По логике вещей, понимание  всего происходящего с ним за последнее время должно было ввергнуть Антошина в панику и хаос.
Но странное дело- этого не произошло. Напротив, Антошин чувствовал  небывалую ясность и трезвость ума, чего за собой уже давно не замечал..
Словно какая-то внутренняя трансформация произошла с ним, отбросив назад все страхи и сомнения.
Он поймал себя на мысли, что начинает верить всему происходящему с ним и. как следствие этого, принимает условия навязанной ему игры.
«Миссия началась!»- постоянно повторял про себя Павел, хотя не  имел ни малейшего представления о ней.
Но он был внутренне готов к чему-то очень важному, что  в ближайшее время должно было произойти в его жизни.
Сквозь шум воды, Антошин услышал звонок телефона.  Он выключил воду, и, не одеваясь, выбежал из ванны.
-Павел Иванович, это вы?- услышал он голос Виктора Полуянова.
-Да. Что случилось?
-Собственно, ничего. А вы,  где?
-Что, ,значит, где?!- взорвался Антошин.- Дома. Где же мне еще быть?!
-Как дома? !-искренне удивился Полуянов.- А совещание?
-Какое совещание? –спросил Антошин.

- Вы же сами вчера назначали на девять часов. Люди уже собрались.
Антошин сморщился.
«Да, началось…»- снова подумал с тоскою он.
-Ты вот, что, Виктор… Ты проведи совещание сам или  отпусти людей. Я приеду позже
-Что-то случилось?- спросил Полуянов. В голосе его появились тревожные нотки.
-Не, ничего. Все нормально.  Кстати, какой сегодня день? Суббота?
-Вторник.
-Вторник? Ну, да, конечно. Я так и думал
Антошин повесил трубку телефона, и начал быстро собираться.
Почти машинально, не сознавая, что делает, он  автоматически скидал в сумку свои вещи, бритву   и документы. Сумка была полной и не закрывалась.
В проходе появилась жена. Лицо ее было еще заспанным и слегка припухшим.
-Ты куда? Что случилось?
Антошин понуро опустился на стул, и молчал.  Он злился на себя, что не смог уйти незамеченным. Теперь нужно было объяснять что-то жене, а этого так не хотелось.
-Мне нужно уехать, Лена.. Срочно. – сказал он, стараясь не смотреть ей в глаза.
-Куда? Зачем?
-Я не могу тебе сейчас объяснить. Но это очень важно для меня.
Остатки сна на лице жены сразу исчезли.
-Ничего не понимаю. Ты можешь толком объяснить, что случилось?
Антошин поморщился.
-Мне  нужно. Это по работе. Кстати, какой сегодня день? Не суббота случайно?
Лена села на диван напротив Антошина  и не сводила с него удивленных  глаз.
-Нет, сегодня вторник.- тихо сказала она.
-А какое число?
-Разве ты сам не знаешь?
Антошин взорвался.
-Не знаю!- закричал он. вскочив со стула.- Если бы знал, не спрашивал бы!
-Сегодня двадцать седьмое августа.- сказала жена.
Ее слова мгновенно отрезвили Антошина. Он успокоился и снова опустился на стул.
-Что происходит. Павел? Я ничего не понимаю. Может быть, ты мне объяснишь?
Антошин подошел к жене и взял ее за руку.
-Ни о чем меня не спрашивай.- произнес он. - И ни чему не удивляйся. Слышишь? Ничему!  Ты поняла?
-Нет.
-Я потом тебе все объясню. А сейчас мне пора идти. Я позвоню тебе. 
Жена поднялась с дивана и преградила ему дорогу.
- Я ничего не понимаю, Павел…Объясни мне. Я требую!
-У меня появилась другая женщина -сказал Антошин первое, что пришло ему на ум и почти выбежал из квартиры.

На улице было душно, и уже через пять минут быстрой ходьбы Антошин  почувствовал, как намокла от пота на спине рубаха.
В приемной никого не было. Секретарша Юля сидела за своим столом и с кем-то болтала по телефону.
Увидев Антошина, она положила трубку и мгновенно натянула  на лицо дежурную  улыбку.
-Доброе утро. Что случилось, Паша?
Антошин недовольно поморщился.
-Вообще-то, Юля, я пока твой начальник. Это, может быть  где-нибудь я и Паша, а здесь я –Павел Иванович.
Юля от удивления широко раскрыла густо накрашенные глаза, и обиженно надула и без того толстые губы.
-Я не понимаю, Паша….
-Павел Иванович!- рявкнул Антошин .- Меня зовут Павел Иванович! Ты поняла?
Юля открыла рот от удивления- такого Антошина она не видела никогда.
-Совещание кончилось?- спросил Павел.
-Еще нет.
Антошин немного поразмыслив, не хотя шагнул к дверям.
За большим лакированным столом сидело человек восемь сотрудников.
Антошин поздоровался с коллегами и прошел к своему столу.
Витя Полуянов, сидевший там и, очевидно, проводивший совещание, тут же резво вскочил, освобождая Антошину его место.
-Прошу простить меня за опоздание.- сказал угрюмо Павел, стараясь не смотреть  никому в лица.
В кабинете стало непривычно тихо. 
Какое-то время Антошин молча смотрел  куда-то в одну точку на стене.
-Хочу сообщить вам. господа, пренеприятное известие.- наконец выдохнул из себя  он.
-…к нам едет ревизор.- подхватил Полуянов.
Но шутку не подхватили. Никто даже не улыбнулся.
Павел сделал паузу и окинул всех долгим взглядом.
-С сегодняшнего дня я снимаю свои полномочия директора, и хочу оставить фирму. У меня все.
Тишина в кабинете стала еще напряженней и зловещей.
Первым ее нарушил Полуянов.
-Вы это серьезно, Павел Иванович?
-Более чем.  Сегодня я подпишу приказ о назначении  вас , Виктор Николаевич, директором нашей фирмы. Думаю, возражений со стороны коллектива не будет. Все свободны.
Люди поднялись со своих мест, и, видимо чувствуя серьезность ситуации, без всяких вопросов, стараясь не смотреть на своего патрона, молча стали выходить из кабинета.
Остался  лишь один Витя Полуянов.
-Старик, я ничего не понимаю. Объясни.
У Виктора был довольно глупый и растерянный вид.
-Чем ты недоволен?- -процедил сквозь зубы Антошин –Ты же этого всегда хотел, разве нет?
-Чушь!! Мистика. Не хотел я этого никогда. Что случилось, Паша?  Какая муха тебя укусила? Ничего не понимаю.
-А что тут непонятного? Все предельно ясно. Я ухожу. Мне надоело управлять фирмой, которая корчит из себя,   Бог знает какую  крутую, в сущности ничего полезного не производя.   Мы только тратим кредитные деньги на подарки, корпоративы  и зарплату сотрудникам. Мы паразиты на теле нашего государства.
Полуянов  сидел молча.
-Ну, ты даешь.- только и  смог сказать он, когда Антошин закончил.
Я тебя не узнаю. Ты ли это?
-Я сам себя не узнаю.- грустно произнес Антошин.-  Слушай, у  нас есть водка?
Полуянов недоверчиво посмотрел на начальника. Он прекрасно знал, что Антошин почти совсем не пьет водку.
-Водка?- переспросил  он.
-Ну, да. Водка, водка. Сейчас сбегаю.
Едва за ним закрылась дверь, как тут же в кабинет вошла Юля.
-Можно?
-Что тебе нужно, Юля?- сухо спросил Антошин.
-Я не понимаю, в чем дело. Паша?  Что с тобой? В последнее время ты стал каким-то странным. Замкнулся. Не звонишь. Ты меня уже разлюбил?
Она расстегнула верхнюю пуговицу на своей  блузке так, что ее белая упругая грудь, готова была  вывалиться  наружу.
-Я занят, Юля.- мрачно произнес Антошин.
-Я хочу тебя, слышишь?- прошептала Юля, вплотную подойдя к Антошину и  положив ему руку на колено.
Антошин  сморщился и  молча отстранил ее руку.
-Я ведь женат, Юля…
-И что?
-Юля.- произнес Антошин, тоном, не терпящим возражений.- С завтрашнего дня  директором нашей фирмы  будет Виктор Николаевич. Так, что с  этими вопросами  к нему. И вообще… Иди,  работай.
Юля обиженно фыркнула и быстро вышла из кабинета.
Минут через десять явился Полуянов с бутылкой коньяка.
Антошин налил себе  полстакана и тут же, не закусывая, залпом  выпил.
-Ты же не пьешь. -сморщившись, произнес Полуянов, брезгливо глядя на коньяк.
Антошин ничего не ответил. Он вновь налил себе коньяк и так же быстро, не закусывая, опрокинул его себе в рот.
-Все-таки, что  произошло?-  снова  спросил    Полуянов.
От выпитого коньяка лицо Антошина  сразу же  покраснело, глаза сделались беззащитными и мягкими.  Он навалился на спинку кресла и долго сидел молча. снова неподвижным взглядом рассматривая какую-то точку на стене.
-Тебе никогда не казалось, что человек  напоминает компьютер?- спросил  наконец Антошин.
-Допустим. И что?
-А то, что это очень точная формулировка. Почти идеальная..
-Что ты этим хочешь сказать?
-Ничего. Просто компьютер создан  человечеством сравнительно недавно, а какая  поразительная схожесть.
-А при чем здесь компьютер?  Не понимаю…
-Просто , пришло вдруг на ум.- устало произнес Антошин. закрыв глаза.  Он вдруг подумал о том, что эта мысль относительно компьютера  принадлежит совсем не ему. Он даже мог бы поспорить с этим постулатом и не согласиться с ним.
-Что за бред! –сказал Полуянов.- При чем здесь компьютер?
Ты просто устал, старик. Тебе нужно отдохнуть, успокоиться. И все пройдет.
-Не поможет.- вяло произнес Антошин.- Мне уже позвонили…
-Кто позвонил? -насторожился Полуянов..
-Мой отец.
Взгляд Антошина снова стал неподвижным. Он почувствовал вдруг, что кто-то неведомый  опять диктует  ему  свои мысли и его  мозг, как некая  антенна,  безропотно и покорно принимает эти сигналы извне.
- Человек живет по заданной программе. – начал медленно  говорить Антошин.- Человек, как мы с тобой определили, есть некий аналог компьютера.
Антошин замолчал, стараясь осмыслить сказанное. Он понял  лишь то, что подобная мысль никогда бы не пришла ему в голову самостоятельно.
 –Да. Именно, так.- продолжал  он громче, -Это программа ограничена определенными рамками –жизнь-смерть. И никто не может выйти за эти рамки. Как бы мы этого не хотели. Так?
-Ну, допустим .-Полуянов  сел напротив Антошина и не сводил с него глаз.
-А если есть программа, значит, существует некий мозг, который создал ее.   Она не может появиться сама по себе.  Возникнуть из ниоткуда. Из ничего. Не так ли? Ее создал чей-то мозг. Вопрос в том, чей это мозг? Ведь человечеству миллионы лет. Ведь так?
-Ну.- кивнул Полуянов.- И что это значит?
-А это значит, что она существовала за долго до нашего появления на Земле.
Полуянов улыбнулся, возможно, впервые за это время.
-Вон куда тебя понесло. Ну-ну. И что же дальше?
Антошин налил себе еще коньяка и выпил.
-А дальше.- он усмехнулся  какой-то отрешенной ухмылкой, и выпив коньяк, продолжал.  .-Если исходить из этого, то все мы, вся наша жизнь, наши чувства, желания, мечты, наша боль и страдание-
Все является частью программы. Понимаешь?  Мы –крошечные фрагменты какой-то микросхемы.  Вся наша жизнь предопределена программой.  С той лишь разницей, что наш  жесткий диск невозможно переформатировать. И заменить. А может быть, все-таки возможно? А?
Антошин замолчал. 
Полуянов тоже сидел молча  и смотрел в окно. По его лицу трудно было понять, о чем он думает в этот момент.
Звонок телефона на столе заставил вздрогнуть обоих.
-Возьми трубку.- сказал Антошин.
Виктор нехотя поднял трубку телефона.
-Да, слушаю вас. Говорите.
Но уже через секунду он протянул трубку Павлу.
-Это тебя.
-Да, слушаю вас.- дрожащим голосом произнес Антошин.
-Ваше число двадцать семь..- услышал он уже  знакомый  металлический голос в трубке.
Витя Полуянов  молча наблюдал за Антошиным..
Тот сидел бледный и молчал. Взгляд его глаз стал безжизненным и почти отрешенным.  Нижняя губа нервно подергивалась.
-Что случилось, Паша?  Кто это звонил?
-Это они.- тихо  произнес Антошин, вытирая со лба мелкие  капельки пота.
-Кто?- спросил Полуянов.
-Не  знаю.
У Полуянова было крайне озадаченный вид.
-Я ничего не понимаю, если честно.  Совсем ничего. Может быть. ты объяснишь мне?
-Однако, мне пора. Прощай.
-Даже так? Мы, что же, больше не увидимся?
- Возможно, нет.
-Ты говоришь загадками. Что значит «нет»? Ты, что уезжаешь куда-то или улетаешь на другую планету?
-Не знаю. Возможно.
-Ты сумасшедший!  - почти закричал Полуянов. -Ты просто бесишься с жиру!  У тебя есть все работа, деньги, жена. Я не понимаю…Ты идиот.
-Возможно. Прощай, Витя.
Антошин взял свою сумку и пошел к дверям.
-Послушай.- окликнул его Виктор.- А кто это звонил?…
Антошин остановился.
-Если бы знать…
-Что значит «если бы знать?!»  Тебе угрожают?
-Нет.
-Тогда  что?
-Не знаю.
-А кто, черт возьми, знает, если не ты?!
-Не знаю.  Просто… мой отец.- Антошин на секунду замолчал, видимо раздумывая, стоит это говорить Полуянову или нет.
-Он звонил мне недавно. Недели две назад.
-И что?
-Ничего. Просто… – Антошин снова  замолчал, с трудом  подбирая подходящие слова.-  Он  хотел меня  предупредить о чем-то  весьма серьезном. Вот только о чем? Мы не успели договорить.
-Ты. что же, не можешь перезвонить отцу?- простодушно спросил Полуянов.
-Нет.
-Почему?
Антошин тяжело вздохнул.
-Просто… папа умер десять лет назад.
У Виктора Полуянова в эту минуту был весьма глупый вид.
-Н-да -только тихо протянул он.
-Думаешь, я сошел с ума?- спросил Антошин.
-Не знаю. Но очень похоже.
-Прощай, Витя.
Павел быстрыми шагами вышел в приемную, молча  прошел мимо секретарши, и спустившись по лестнице на первый этаж, вышел из здания.
-Пал Иванович.- услышал он за своей спиной  знакомый голос и оглянулся. Это был Бузмакин.  Антошин не сразу узнал его без белого халата.  На том была коричневая кожаная куртка. глухо застегнутая на «молнию» почти до самого подбородка. Синие обтягивающие джинсы и белые  кроссовки  молодили его и делали похожим на студента.
-Здравствуйте. Дорогой Пал Иванович. Как я рад вас видеть.
Бузмакин  подошел  к Павлу вплотную, и на его  круглом   лице появилась обезоруживающая улыбка.
-Что же вы не пришли лечиться? Мы вас ждали. Ай-ай-ай.
Антошин брезгливо поморщился.  В эту минуту встреча с Бузмакиным совсем не входила в его планы.
-Извините, э-э…забыл ваше имя…
-Игорь Владимирович. -напомнил, продолжая улыбаться Бузмакин.
- Игорь Владимирович, извините, но у меня сейчас нет времени для разговоров, я спешу.
-Куда же?  Могу вас подвести.
-Нет, спасибо.
Антошин хотел, было идти дальше, но Бузмакин вдруг неожиданно крепко взял его за руку.
-А я ведь за вами Пал Иванович.
Антошин так оторопел, что даже не стал вырываться.
-Не понимаю. Что  происходит?- только и сказал он.
В эту минуту сзади  к  нему подошли  еще двое  молодых мужчин и  с равнодушными лицами остановились за  его спиной.
-Кто эти люди? Что все это значит?- начиная предчувствовать недоброе, спросил Антошин.
-Не волнуйтесь, Павел Иванович. Это наши  санитары.- произнес Бузмакин.-  Они на тот случай, если  вы будете сопротивляться. Но я думаю, вы благоразумный человек и не станете этого делать.
-Какого черта!- сорвавшимся голосом крикнул Антошин.- Какое вы имеете право?!
-Имеем, дорогой мой, имеем.- сказал Бузмакин и протянул Павлу несколько листовок.
Антошин  развернул одну из них и едва устоял на ногах от изумления.
На бумаге было помещено его фото, над которым  большими жирными буквами красовалась следующая надпись:
« Разыскивается милицией».
У Антошина на какое-то время перехватило дыхание. Положение было настолько глупым и безвыходным, что на какое-то время Павел потерял возможность говорить и адекватно оценивать обстановку.
-Я ничего не понимаю.- дрожащим голосом произнес он.- Что это значит?!  Объясните!
-Это значит дорогой вы мой, что вы больны и нуждаетесь в лечении.- уже более серьезным тоном сказал Бузмакин, и улыбка тут же исчезла с его круглого лица.- Но вы не волнуйтесь, дорогой мой. Мы вас обязательно вылечим. Это наш долг.
-Чем  я болен?
Бузмакин снова многозначительно улыбнулся.
-Разве вы сами не знаете?
-А при чем  здесь милиция? -Антошин кивнул на листовку.
-Потому что…-Бузмакин кашлянул, очевидно подбирая слова. -Ваша болезнь крайне опасна для общества.
-А если я не поеду?
-Почему же?
-Потому что не хочу, я здоров! Слышите, вы. Здоров!  Я никуда не поеду!
-Поедете. Куда же вы денетесь,  голубчик? А если не захотите поехать, мы  вам поможем.- спокойным, почти ласковым тоном произнес Бузмакин.
Все  происходящее  выглядело настолько глупым, диким и нелепым, что на какую-то долю секунды, Антошин усомнился в реальности происходящего.
-Ну, хорошо.- обреченно выдохнул из себя Павел , ясно понимая, что из создавшейся ситуации ему просто так не выбраться.
Он огляделся и медленно пошел к машине «Скорой помощи», стоящей неподалеку.
-Ну. вот и чудненько.- хохотнул довольно Бузмакин .
Не доходя нескольких метров до машины. Антошин вдруг  резко и сильно оттолкнул одного из санитаров и побежал.
Все произошло очень быстро. Почти мгновенно. Санитары не успели опомниться, как Антошин уже был на другой стороне дороги и  в одну секунду затерялся в толпе.
 
Он долго не мог попасть ключом в замочную скважину -руки тряслись и не слушались его. Наконец с той стороны щелкнул замок и, дверь открыла жена.
-Ты одна?- спросил Антошин,  шумно входя в прихожею.
-Да.
Лицо жены, как показалось Павлу, было чем-то встревожено
-Ты уже вернулся? Так быстро? Что-то забыл?
Он заметил явную насмешку в  ее голосе, но ничего не сказав, прошел в комнату.
-Мне никто не звонил?
-Нет.
Антошин, скинул с себя  плащ, и сев на диван закрыл глаза. 
Ему захотелось уснуть и очень долго не просыпаться.  А когда он проснется, все закончится. И будет, как раньше.
В комнату вошла жена.
-Может быть, мы продолжим наш разговор?
-О чем ты?- не сразу понял Антошин.
-Ну, как? Этот твой неожиданный уход сегодня утром. Что это было?
-Не знаю.
-У тебя появилась другая женщина? Это правда?
Он не сразу понял вопрос жены. В висках от напряжения все еще стучала кровь.  Перед  глазами все еще стояло  улыбающееся лицо Бузмакина.
-Что?- спросил  Антошин.
-Сегодня утром ты сказал, что у тебя появилась другая женщина. Это была шутка? Или это правда?
Теперь только он понял, о чем идет речь.
- Ах, это… Да, я изменял тебе, Лена.-  произнес устало Антошин, удивляясь тому, что совсем не испугался сказанного. При других обстоятельствах он никогда бы не  признался в этом. А теперь… это получилось как-то просто, само собой.
Жена опустилась в кресло напротив Антошина.
 Лицо ее в эту минуту казалось на удивление спокойным, хотя голос слегка дрожал. 
-Как интересно Кто же  она?  Я хотела бы знать.
-Это не важно. Лена.- устало отмахнулся Павел.
-То есть как  это не важно?! Ты заявляешь мне такие вещи и говоришь, что это не важно?!
-Да, Лена. Это уже не имеет никакого значения.
-Почему? Я хочу знать! Кто она?- упрямо повторила жена.
-Ты уверена в этом? Хорошо. Это моя уже  бывшая секретарша.  А разве раньше ты об этом не догадывалась? Могу тебе сказать больше- до этого у меня было еще несколько женщин, с которыми я спал. Ты удовлетворена?
-Как интересно.
-Для тебя это большая новость?- спросил  Антошин.- Только не делай вид, что это  не так.
-Возможно. У тебя что-то случилось?
-Я ушел с работы.
-Почему? 
Антошин в изнеможении закрыл глаза.  Разговор с женой  стал невыносим.
- Я тебе все объясню. Лена, но не сейчас. Потом. Я очень устал и хочу спать. И, пожалуйста, никому не открывай двери. Слышишь, никому!
Жена ушла в кухню.
Антошин в полном изнеможении , разбитый  и опустошенный повалился на диван. 
Мысли бешено и хаотично метались  в голове, но не находили никакого решения. Все происходящее с ним,  напоминало ужасный кошмарный сон, не поддаваясь никаким объяснениям и здравому смыслу.
 «Может быть, я действительно, схожу с ума?- в какое-то мгновение, опять, уже в который раз подумал Антошин.
Но его сознание  упрямо отказывалось признавать этот страшный факт, от которого холодело все внутри.
Павел был нормальным адекватным человеком. Так, во всяком случае, он считал до сегодняшнего дня. Что же произошло?  Как все это могло случиться?
А в том, что с ним  случилось нечто странное и неординарное, он уже нисколько   не сомневался.
Павел не заметил, как  уснул. Сон  был тяжелым и чутким. Антошин просыпался и вздрагивал от каждого шороха.  Когда он открыл глаза, за окном уже бледнели слабые сумерки.
Павел поднял голову с подушки и прислушался. В соседней комнате жена с кем-то говорила по телефону.
Антошин вскочил  с дивана и бесшумно подошел к дверям.
Трудно было понять с кем и о чем говорит Лена - она отвечала коротко и однозначно. Но по этим лаконичным ответам, по  казенному тембру ее голоса, Антошин почему-то решил, что говорит она о нем.
Это  взволновало его. Он напряг слух, но так  ничего и  не  услышал.
Когда Лена закончила говорить, Антошин  резко  распахнул дверь и вошел в комнату. Ему показалось, что жена вздрогнула и  побледнела
-Мне кто-нибудь звонил? – спросил он, впившись в нее глазами.
-Нет.
-Ты лжешь! Я слышал - ты только- что говорила с кем-то по телефону. Кто это был?
Он вплотную подошел к жене и  с силой схватил ее за плечи.
-Кто это был? Отвечай!
Мысль о том, что  Лена заодно с этим Бузмакиным, привела его в бешенство.
-Это звонила моя подруга…-пробормотала жена, глядя на него испуганными глазами. и Антошин окончательно понял. что она говорит неправду. В эту минуту Антошин готов был ударить ее по лицу, но в последний момент что-то сдержало его.
-Звонил мужчина.- жестко спросил он.- Кто это был?
Он все еще  продолжал сжимать ее руку, но вспышка гнева, внезапно охватившая его, прошла. Мозг опять заработал четко и ясно. Было очевидно, что его  жена, что-то знает. Она тоже в сговоре против него.
-Лена, скажи  мне, кто звонил. Пожалуйста.- уже спокойней  спросил он.
-Хорошо -выдохнула она.- Звонили из милиции.
-Из милиции!?
-Да.
-И что?
-Они сказали…-Лена  запнулась и замолчала.
-Ну, говори же!
Лена вдруг резко выдернула свою руку, и, оттолкнув от себя Антошина, бросилась  прочь из комнаты.
Он нагнал ее в прихожей.
 Прижавшись в угол, она смотрела на него безумными широко раскрытыми глазами и тяжело дышала.
-Не подходи ко мне или я закричу!
-Хорошо. Хорошо. Только, Бога ради, успокойся. Я ничего тебе не сделаю. Ты боишься меня? Да? Но почему? Что тебе сказали по телефону?
Лена.  молчала.
-Говори же, черт возьми!
-Сказали, что ты… опасный преступник и тебя ищют.
Антошин чуть не задохнулся от гнева.
-И ты поверила этому?
-Не знаю.- на глазах жены  выступили слезы.- Паша. Они сказали, что…
Она запнулась и замолчала.
-Ну, говори, что они тебе там тебе еще сказали?!
-Что ты убил человека.
Павел закрыл лицо руками.
-Боже. Какой бред.- пробормотал он, опустившись на корточки.
Это было уже выше всяких сил.
-Это правда, Паша?- спросила шепотом  жена.
-А как ты сама-то думаешь?
-Не знаю…Я не верю.
-И правильно делаешь. Это ложь!
-Они сейчас будут здесь.- сказала тихо  Лена.
-Кто?
-Эти люди.
Антошин бросился к дверям. Внизу на лестничной площадке уже слышалось быстрое топанье нескольких пар ног.
«Все. Попался.»- с досадой подумал Антошин.
Теперь бежать куда-либо было глупо и бесполезно. Но что-то еще боролось в нем, кричало и сопротивлялось всему этому беспределу.
Вверху оставался один этаж. Антошин бросился туда, ясно  понимая, что это вряд ли спасет его.
На верхней площадке было четыре квартиры. Он стал по очереди толкать двери каждой из них. Двери были заперты.
«Ваша цифра 27»- вдруг вспомнил Павел.
Это было , как удар молнии.
Он перевел глаза на одну их дверей слева от него.
Номер квартиры был 27. Уже не питая ни какой надежды на спасение, Павел толкнул дверь и та бесшумно отворилась.
Ни секунды не раздумывая, он  тут же  нырнув в ее темный пустой квадрат.



Он  не мог точно сказать, сколько пролежал в  беспамятстве -час, два, или, может быть, сутки.  Ощущение времени исчезло. Время, как некая физическая единица остановилось. Оно перестало существовать.
Оно   не летело, как сумасшедшее. Не тянулось, подобно резине.
Время не наступало на пятки,  не подгоняло. Не отставало и не  бежало вперед. Время, как будь-то  исчезло.
И вместе с этим исчезла  вечная  потребность  куда-то торопиться, бежать за чем-то сломя голову.  Кого-то догонять и,  постоянно бояться, чего-то  не успеть.
Антошин мог лежать час, сутки,     неделю, но совсем не чувствовать этого.
Он лежал с открытыми глазами. Его окружала полная тьма. Ни единого звука не было слышно кругом.
Иногда ему казалось, что он спит. Ему даже снились  какие-то короткие  сны.  Но снов было так много, что он не мог запомнить ни одного   из них.
Очнулся он от того, что где-то совсем рядом протяжно -визгливо   скрипнула дверь, и в глаза резко ударил яркий  поток света.
Антошин сощурился, и когда глаза адаптировались, он  увидел в двух метрах от себя  силуэт мужчины .
Антошин поднялся с пола и огляделся.
-Ничего себе кино!- сказал мужчина.
Антошин узнал в вошедшем местного дворника, которого звали то ли Иваном, то ли Петром.
-Как ты сюда попал?- спросил то ли Иван, то ли Петр.
-Не знаю -пробормотал  Антошин.- Дверь была открыта. Очевидно. я перепутал квартиру.
-Ну. да.- весело воскликнул дворник - Ты же этажом ниже живешь.. С бодуна что ли? А?
-Что? 
-Ну, если квартиру перепутал, значит выпил хорошо. А?
Дворник засмеялся.
-Опохмелиться хочешь? У меня есть.
-Нет. Спасибо. Извините.
Антошин  вышел  на лестничную площадку и бросил взгляд на дверь.
Номер квартиры дворника был 44.
«Что за вздор!»- подумал Павел, медленно спускаясь к себе на этаж.
Он прекрасно помнил, что номер квартиры был 27.
«Похоже,  у меня окончательно едет крыша.»- обреченно подумал Антошин.
Через минуту дверь открыла жена.
Он долго смотрел ей в глаза, пытаясь прочесть в них что-нибудь, но кроме  холодного равнодушия ее глаза ничего не говорили.
-Все нормально?- спросил Павел.- Милиция уехала?
-Какая милиция? Ты о чем?
-Ну, как о чем? Они же приходили за мной.
Лена смотрела на него долгим испытывающим взглядом, так, словно видела в первый раз.
-Что за бред ты говоришь? Я ничего не понимаю.
-Ты же сама мне сказала. Тебе звонили…
-Кто?
-Из милиции!
-Когда?
Антошин растерянно молчал.
Лена развернулась и прошла в комнату. Не снимая ботинок и плаща, он последовал за ней.
-Послушай, у нас что-нибудь произошло?- спросил он. продолжая сверлить жену недоверчивым взглядом.
-А что должно произойти? Ты собирался, кажется, уходить.
-Куда?
-Не знаю. Кто там у тебя появился.?  Очередное увлечение на длинных ногах.
-Тебе звонили из милиции? Или нет?– спросил громко  Павел.
-Ты уже достал своей милицией!  Никто не звонил.
Антошин резко развернулся и пошел к дверям.

В поликлинике в этот час  народу было сравнительно немного.
Пахло эфиром и йодом, от чего слегка кружилась голова.
На натертых до  зеркального блеска кафельных полах  можно было кататься на коньках.
-Я бы хотел записаться на прием к доктору Бузмакину.- сказал Антошин  хриплым голосом., просунув лицо в окошко регистратуры.
Девушка в окне непонимающе захлопала огромными ресницами.
-Простите. Как вы сказали?
-К Бузмакину.- повторил громче Антошин.
-Простите. Но такой доктор у нас не работает- после небольшой паузы ответила девушка.
-То есть, как, не работает?  Я был недавно у него на приеме…
-Когда вы были?
-Дня три назад.
-Мне очень жаль, но вы что-то путаете. Докторов с такой фамилией у нас нет.
-Вы не можете ошибаться?
-Это исключено.
Антошин развернулся и медленно пошел к выходу.
В  вестибюле поликлиники  он долго стоял перед висевшим на стене графиком работы врачей. Фамилии Бузмакина там не было.
 «Это конец!»- мрачно констатировал Антошин. -У меня окончательно едет крыша!»
Эта мысль,  как ни странно, никоим образом не испугала его.
Он принял ее, как нечто неизбежное, что рано или поздно должно было случиться.

Два следующих  дня Антошин  провалялся дома на диване.
Делать ничего не хотелось. Им овладели равнодушие и  апатия ко всему, что окружало его. Такого состояния крайней депрессии Павел не испытывал никогда.
Чтобы хоть как-то освободиться от преследовавших его мрачных мыслей, он выходил на улицу, и не разбирая дороги, брел, что называется, куда глаза глядят.
Навстречу ему плыла равнодушная нескончаемая   толпа людей, но он не замечал ее.
Он уже не считал себя  частью этой толпы. Между этой  разноликой толпой людей  и Антошиным выросла  невидимая стена.  И с каждой минутой  эта стена становилась все больше и прочней.
«Куда они бегут?- иногда думал с грустью Антошин.- Зачем? Все равно в итоге смерть и вечное безмолвие. Все запрограммировано и предрешено. Зачем тогда все это - жить, любить, работать? Обрастать друзьями и близким тебе  людьми.? На что-то надеяться. Верить и ждать? Какой смысл?  Ведь результат очевиден.- смерть и вечное безмолвие.»
Многие вещи, которые совсем недавно казались ему важными и главными, стали вдруг мелкими и незначительными.
Все вокруг напоминала ему  какую-то, нелепую,  глупую  игру, навязанную  кем-то Антошину.
Эта игра, размышлял Антошин, которую условно можно было назвать «жизнью», продолжалась столетия и не давала сбоев.  В этом, отточенном веками механизме, все было рассчитано с математической точностью до мелочей. Ночь сменяла день. Осень сменяла лето.
Смерть приходила на смену человеческой жизни. И ни что ни в силах было побороть этот порядок вещей.
Антошин вдруг поразился тому, что никогда раньше не думал об этих, в сущности, элементарных вещах. И чем  дольше он об этом размышлял, тем больше это занимало его ум.   Уже никакие другие мысли не могли волновать  его. Мир в его  глазах перевернулся с ног на голову. То, что  еще совсем недавно казалось главным, перестало быть таковым и выглядело сейчас уродливым и пошлым.
 «Я сошел с ума.»- каждый день повторял себе Антошин.- Все это плод моего сумасшествия.»
Он уже  ничуть не сомневался в этом. Все события последнего времени только подтверждали это.. Он бесконечно  устал, и хотел только одного- покоя.
Лишь изредка,  на короткий промежуток времени что-то  просыпалось и поднималось в нем, протестуя и  заставляя усомниться в своих выводах. Ведь он же видел это окно! Видел!
Тем не менее, он уже знал определенно, что так продолжаться больше не может. Антошин усиленно искал выход, но каждый раз убеждался только в одном- выхода нет. Душевные и физические силы покидали его. Он понимал, что дальше так  жить нельзя.



                Часть вторая.
Из коридора  в дверные щели просачивался запах  щей и жареной рыбы.
«Обед.»- констатировал машинально   Сирик, и повернулся к стене.
Идти в столовую не хотелось. Сирик заметил, что в последнее время чувство голода  совсем не мучило его. Вернее, оно стало каким-то притупленным и менее острым.
Но часы обеда или завтрака всегда вызывали оживление и даже какую-то тихую  радость. Это вносило крошечное разнообразие в серые, похожие друг на друга, дни.
За дверями в коридоре послышалось голоса, топот ног, окрики санитаров. Так всегда  случалось перед обедом.  Больница на какое-то время оживала, чтобы через полчаса опять погрузиться в сон.
За обнесенным решетками окном, виднелись голые ветви деревьев.
Еще утром на них лежал снег, но к обеду он растаял.  Сквозь паутину ветвей  чернело серое небо. Тучи спустились так близко над деревьями, что казалось еще немного - и они заденут собой их верхушки .
Сирик закрыл глаза, и попытался уснуть. Но сна не было.
  Если бы его спросили сейчас, сколько времени он лежит в этой палате, он вряд ли точно бы ответил на этот вопрос, как и не ответил бы точно, как и при каких обстоятельствах попал сюда.  Это впрочем, уже и не волновало его особенно.  Время смешалось и стало походить на один длинный, скучный и бесконечный день. Чувства и желания   притупились, потеряв всякую остроту. Мысли стали бесформенными и вялыми.
Ему казалось, что он лежал в этой палате всю жизнь.
Он  уже  привык к  монотонной серой больничной жизни, к постной безвкусной пище, к  горьким противным микстурам, которые  приносила ему медсестра два раза в день. Ничего другого он не знал, и поэтому, вероятно, не хотел.
Ему казалось, что это было с ним всегда и ничего кроме этой койки, этой палаты, выкрашенными в зеленую краску стенами, белым, обросшим паутиной потолком, с   ним никогда  не было и быть не могло.
Эта полусонная жизнь, впрочем, как и всех обитателей  больницы, его вполне устраивала. Временами она ему даже нравилась.
У него была своя кровать, тумбочка с личными вещами.
Его кормили три раза в день. Иногда, особенно по выходным, когда в отделении не было врачей, можно было смотреть телевизор и  выходить на улицу.
 Вся его прошлая жизнь была вычеркнута из его памяти, так, словно ее не было вовсе. Иногда он пытался вспомнить из нее хоть что-нибудь, усиленно напрягая свою память, но попытки эти всегда кончались неудачей.  Сирик решительно ничего не помнил.
Он даже не помнил своего имени.
Ко всем пациентам отделения, в том числе и к нему,  персонал обращался только по фамилии.
И этого обращения было вполне достаточным.
В палате с Сириком лежали еще двое мужчин.
Сирик знал их только по фамилиям.
Жизнь в палате была такой же монотонной и скучной, как и во всем отделении.
Каждое утро в палату приходила сестра , и  размахивая в воздухе стеклянным шприцом, коротко и громко бросала: « Зуев! Ярица! Сирик! Снимаем штаны».
Все молча поднимались с кроватей и покорно подставляли свои задницы  под тонкое жало иглы.  Сирику даже казалось иногда, что эта процедура доставляет всем пациентам определенное  удовольствие.
Ярица почти не вставал со своей кровати. Это был мужчина лет пятидесяти, со скуластым, нервным лицом. Его серые выцветшие глаза смотрели на мир зло и  настороженно, словно постоянно ожидая какого-то подвоха или пакости.  Он почти ни с кем не общался, целыми днями лежа на кровати, повернувшись лицом к стене, и иногда что-то бормоча себе под нос.
Поднимался он только в столовую или  туалет. Любая попытка заговорить с Ярицей, заканчивалась неудачей.  Он упрямо ни с кем не хотел общаться.
 Даже утренний приход медсестры, воспринимался им  без всяких чувств и эмоций, как нечто, не очень приятное и совсем не обязательное.
Лишь иногда, что бывало крайне редко, с Ярицей случалось нечто необычное. С безумными глазами он вскакивал со своей кровати, и как  загнанный в клетку зверь, метался по палате от дверей к окну, приговаривая одно и то же:
-Зачем все это? Зачем? 
Этот приступ продолжался минут десять. В эти минуты Ярица не замечал вокруг себя  никого и ничего.  Бесполезно было останавливать его или говорить что-то. Он все равно бы не услышал. Впрочем, ему никто и не мешал. К этим привыкли и не обращали на него  почти никакого внимания.
  Затем  приступ так же внезапно прерывался, и  Ярица вспотевший и обессиленный, ложился в свою кровать и надолго  замолкал.
Иногда ночами он что-то кричал во сне, словно пытаясь кого-то догнать, или убегая от  кого-то.  Слова, которые он произносил во сне, были в основном одни и те же.  Это был отборочный  мат, смешанный, как ни странно,  с весьма интеллектуальными  терминами, типа «сублемация»,  «сентенция» и тому подобное.
Выглядело это достаточно забавно.
Под утро крики переходили в тихое и несвязное бормотание,  из которого можно было уловить лишь то, что  «нас предали» и, вообще все беды человечества происходят только «из-за баб!»
Заканчивалась эта депрессия всегда одним и тем же- Ярица вскакивал с кровати  и  требовал, чтоб ему привели женщину.
-Бабу мне! Бабу хочу!- выкрикивал он, брызгая слюной.
Эти грозные требования, плавно переходили  в просьбу, больше напоминающую призывы о помощи.  Просьба  трансформировалась в мольбу.
-Пожалуйста, я прошу вас.- говорил Ярица со слезами на глазах, обращая свой взгляд на закрытую дверь палаты.- Ну, что вам стоит?  Приведите мне девушку. Это же не сложно. Человеку нужна иногда женщина. Вы должны это понимать.  Как же без нее?!  Это естественный процесс!
Из всего этого было очевидно, что причиной, послужившей  его болезни, скорее всего, является женщина.
Самым поразительным было то, что приходившая в палату каждый день медсестра  не вызывала в Ярице никаких чувств и эмоций, как будь-то она была бесполым существом. Все люди в белых халатах казались ему злодеями и монстрами.
Но когда в палату заходила  санитарка, чтобы вымыть пол,
Ярица оживал.
Он садился на свою кровать и затравленным  взглядом смотрел на женщину, хотя, к слову сказать,  все санитарки, работающие  в психиатрическом отделении,  очень отдаленно напоминали женщин.
Постепенно взгляд его  стекленел, и зеленые мутные глаза наливались кровью.
-Покажи титьки.- тихо просил Ярица.
-Чего захотел!? Плохо не будет?
-Я тебе денег дам. Покажи!
-А у тебя деньги-то есть?
Похоже, санитарке этот вечно продолжающий между ними разговор, доставлял нескрываемое удовольствие.
Ее маленькую, беззубую  с вытянутым лошадиным лицом хотел мужчина.  Это не могло не льстить женскому самолюбию.
В такие минуты взгляд, черных поросячьих глаз женщины  оживал, теплел и на некрасивом, совсем не женском лице, появлялось подобие улыбки.
-Я достану денег!- начинал нервничать Ярица.
-Вот когда достанешь, тогда поговорим.
Ярица доставал из-под матраца железный рубль и протягивал его санитарке.
-Столько хватит?
Подобный диалог происходил почти каждую неделю.
Когда санитарка уходила, Ярица долго сидел на своей кровати и бормотал себе под нос всегда одно и то же.
-Как же человеку без женщины? Это нельзя.  Это невозможно.

Второй был мужчина лет сорока,  довольно упитанный, чуть ниже среднего роста,с огромными, на выкате, маслеными зелеными  глазами, и едва  пробивающей сединой на голове.
Это была прямая противоположность Ярице.
Его фамилия была Зуев. На вид ему было лет около сорока. Но выглядел он гораздо  моложе и свежей.
Зуев всегда поднимался рано утром. Все еще спали а, Зуев был уже на ногах.
Затем он, около получаса,  кряхтя и посвистывая, делал  зарядку, после чего,  взяв с собой полотенце, зубную пасту и мыло, аккуратно слаживал  все это в целлофановый пакет и  надолго исчезал в ванной.
  Все это он проделывал молча, с заметным  нескрываемым удовольствием, словно выполняя важный и приятный для себя ритуал.
После  каждого  приема пищи в столовой, Зуев возвращался в палату, садился на свою кровать и рассказывал, что давали на обед или  ужин, не забывая при этом  ругнуть поваров, а заодно и всю администрацию больницы.
При этом ему совсем было безразлично, слушают его в этот момент  или нет.  Для него был важен сам процесс разговора.  Выговаривая звуки и строя фразы, он испытывал при этом  нескрываемое удовольствие, которое было написано у него на лице.
Говоря, например, словосочетание «…и тут вошел врач», Зуев вдруг останавливался и начинал искать  заменитель глагола «вошел».  Иногда на это у него уходило часа два.
-Вошел. Пришел. Появился.- повторял он .- Нарисовался. Явился.
Так могло продолжаться бесконечно, пока Зуев не увлекался новым предложением.  Причем, каждый новый синоним, найденный им, вызывал у него прилив  неудержимой радости.
-Вы давно здесь, Зуев.?- однажды спросил его Сирик.
-Давно.- уклончиво и нехотя ответил Зуев.
-А какой диагноз?
Зуев округлил масляные глаза.
-Какой диагноз? Разве вы не знаете?  Псих. Какой еще у нас может быть диагноз?!  Так думают эти невежды- врачи.  Ну-ну. Пускай тешатся собственным невежеством. Они ведь как полагают…
Зуев остановился и, через  минуту счастливо воскликнул:
- Полагают. Предполагают. Считают.
Он снова остановился и задумался.
-Думают.- подсказал ему Сирик.
-Да, пожалуй. На чем я остановился?  Ах, да. Вспомнил. Так вот.
Если человек, по их мнению, видит  мир другими глазами, значит он ненормальный. 
Однажды Зуев  подошел к кровати Сирика, и  склонившись над ним,  положил что-то   на его  подушку. Это был сломанный сотовый телефон. Экран дисплея на телефоне треснул и раскрошился. Из открытого пустого кармана под батарейку, торчали  оборванные провода. 
-Это вам.- тихо прошептал Зуев.. -Просили передать.
-Кто?- спросил Сирик, разглядывая телефон.
-Это не важно.- уклончиво ответил Зуев, и почему-то приложил указательный палец к губам.
-Зачем мне сломанный телефон?
-Молчите и не задавайте вопросов. Меня просили, я передал. Это тайна. Впрочем, вам я скажу.
Зуев сделал многозначительное лицо и прищурил глаза.
-Вы давеча спрашивали, какой у меня диагноз?
-Ну.
-Я переводчик.
-И что? Немецкий? Английский?
-Кошачий.- прошептал Зуев.
-Какой?!
-Кошачий.
Сирик приподнялся на своей кровати и с нескрываемым любопытством посмотрел на Зуева.
«Похоже, я забыл, где лежу!»- усмехнулся  Сирик.
-Не верите? Спросил Зуев.
-Почему?  Верю.
-Я по вашим глазам вижу, что не верите. Впрочем, это ваше личное дело.
-Я же сказал вам, что верю.
Зуев слегка успокоился  и снова нагнулся над кроватью Сирика.
-Я знаю в совершенстве кошачий язык.- продолжал он почти шепотом.- Да-да. Это абсолютная, правда. Вы представляете, какое значение это имеет для науки!?  Какие ошеломляющие перспективы! Дух захватывает. Я могу быть связующим звеном между животным миром и людьми.  А эти…доктора… меня упекли сюда. Вот так вот.
-А собачий язык  не знаете? Или, скажем, ослиный?- спросил Сирик.
-Издеваетесь?. Не верите?
-Нет, от чего же? Верю, верю. Продолжайте.
-Продолжайте, возобновляйте.. -сказал Зуев.- Так вот. Кошка- это божественное животное. Вы замечали когда-нибудь, как она смотрят на вас?  Каким взглядом?  Она смотрит не на вас,  она смотрит сквозь вас. Ее взгляд- это перископ. От туда.
Зуев поднял указательный палец кверху.
-Вы хотите сказать, что через глаза кошек, за нами… наблюдают?
-Да! Именно. Вы очень догадливы, друг мой.
-Но кто? Инопланетяне?
-Т-с.- Зуев опять поднес палец к губам и, улегшись на свою кровать, надолго замолчал.
-А все-таки, кто  мне передал телефон?- спросил через какое-то время Сирик.
Зуев как будь-то, не расслышал вопроса. Его лицо было сосредоточено и сурово.
-Тимофей.
-Кто это?
-Местный  кот. Живет  здесь при больнице.
«Похоже. у него окончательно едет крыша.»-с грустью подумал Сирик о Зуеве и повернулся к стене. Дальнейшее продолжение разговора было бессмысленным и скучным.
-Он раньше жил у мэра города.- вздохнув, произнес Зуев. –Такое мне рассказал!
- Кто рассказал? Мэр?
-Какой, к черту, мэр?!  Мэра давно уже нет. Посадили. Кот и рассказал. Волосы дыбом встают!
-А что такое? У нас будет переворот? Или революция?
-Хуже.
Зуев снова вскочил со своей кровати и подошел к Сирику.
Вид у него был достаточно взволнован. Казалось, он что-то хотел сказать, но с трудом искал слова.
-Нас предали. Слышите.- наконец произнес он, так же тихо, словно говоря это самому себе. -Я давно это подозревал. Почти все наши правители давно зомби. Миром правят пришельцы. Да-да. Они уже здесь, и с каждым днем их становится все  больше и больше. Просто мы их не видим. А коты видят.
-Это вам Тимофей рассказал?
-Да.
-И что теперь?
-Надо уходить на север. Скоро все коты уйдут туда. Там есть зоны, куда пришельцы придти не могут.
Сирик зевнул. Это разговор начинал ему надоедать.
-Ну, что ж.- произнес  он и бросил короткий взгляд на часы- время было уже обеденное..- Значит, будем собираться на север. Но сначала- на обед. Согласитесь: идти на Север с пустым желудком по меньшей мере- глупо.
Зуев, тяжело вздохнув, отошел к своей кровати.
-Не верите мне. Я вижу. А зря. Но я вам не это хотел сказать…
-А что?
Зуев снова вскочил с кровати и. подойдя к Сирику, наклонился почти к самому его лицу.
-Вы знаете, как сюда попали?
- Не знаю. Как?
Сирик насторожился.
Что-то тревожное и давно забытое шевельнулось в груди.  .
-Как же я сюда попал? –снова повторил свой вопрос   Сирик,  пристально глядя на Зуева.
Лицо Зуева  побледнело, и весь его облик стал каким-то растерянным и жалким. Он надул толстые губы, и  нахмурив лоб, о чем-то сосредоточенно задумался. Похоже, он уже жалел о том, что сказал лишнего.
-Нет, мне нельзя. Я не могу…
-Что не можете?
-Не могу вам рассказать.
-Почему, черт возьми?!
-Нельзя. Это тайна. Понимаете? Я и так сказал вам больше, чем нужно.
-Эту тайну вам тоже кошки поведали?
-Да! Да!
-Так зачем же вы начали? Сказали «А», говорите и  Б.
-…В, Г,Д, Ж,З.- начал Зуев, и остановился только на  «Я.»
 -Единственное, что я хочу вам сказать – после продолжительной паузы произнес он , прислушиваясь к звукам, доносящимся из коридора, и снова переходя на шепот. - Вам нужно уходить от сюда. Слышите? И чем быстрее, тем лучше.
Последнюю фразу Зуев произнес совсем тихо.
-Но почему?
-Потому!
- Исчерпывающий ответ. Нечего сказать. Почему я должен  уходить? С какой стати?
-Я больше ничего не скажу вам. Оставьте меня.- голос Зуева сорвался и стал почти визгливым.
От  криков  проснулся Ярица, и,  откинув ногами, одеяло  на пол, поднялся с кровати. Лицо его было пепельно-серым и до такой степени отекшим, что казалось, он пил несколько дней подряд.
Зуев и снова приложил указательный палец к своим губам.
-Т-с.- почти не слышно прошептал Зуев, приложив указательный палец к губам и кивнув на Ярицу.
Сирик понял, что от Зуева сейчас ничего не добиться и засобирался на обед.
-Где баба?- мрачно спросил Ярица, окинув палату тяжелым взглядом.- Где моя баба?
-Я –баба. Не видишь что ли?..- зачем-то сказал зло  Сирик, натягивая рубашку. Он не любил ходить в столовую в пижаме.
Ярица долго мутными глазами смотрел на Сирика, словно видел его в первый раз, и тяжело выдохнув  из себя воздух, снова лег в кровать.
-Не надо.- пробормотал он, закрывая глаза.- Мне небритые  бабы не нравятся.
Голод, мучавший Сирика еще минуту назад, прошел.
Что-то  тревожное и пугающее  маленьким зверьком шевельнулось внутри. 
Слова Зуева, как невидимый зонд, вонзившийся в сознание Сирика,
заставили  его, до боли в висках напрячь память.
Перед глазами поплыли розовые круги, голова закружилась, и ему показалось, что все его тело, словно пластилин, растягивают  на части  в разные стороны.

В столовой, которая находилась в конце коридора,  от множества  голосов и брякающей посуды, стука ложек и двигающих стульев, стоял несмолкаемый   монотонный гул.
Высокий худощавый санитар Леша, с красным прыщавым лицом в длинном, не по росту халате, не спеша, прохаживался между столов, бросая в зал, короткие реплики, скорее напоминавшие армейские команды.
-Ложками не стучать! Не чавкать! Тишина в зале!  Кто кашу не съест, тому  клизму поставлю.
Сирик сел за свой стол у окна.
 Жидкий , почти холодный бульон , в котором одиноко плавали несколько кусочков  моркови и картофеля,  особого  аппетита не вызывал.  Отхлебнув   две ложки супа, Сирик сморщился, и отодвинув тарелку в сторону, принялся за второе.  Это была пшенная каша с тощим хвостом жареной мойвы.
Сирик долго и подозрительно  смотрел на этот  убогий рыбий хвост, который был, вероятно,  когда-то  живой рыбой. 
Эта ассоциация, однако, тоже не вызвала у Сирика  особого аппетита.
Он почувствовал, как о его ногу уперлось  что-то мягкое и теплое.
Сирик посмотрел вниз и увидел у своих ног рыжего пушистого кота.  Кот смотрел на Сирика снизу вверх пристальным  изучающим взглядом.
Почему-то сразу вспомнился Зуев и Сирик улыбнулся.
Он взял из тарелки кусок жареной рыбы, и  нагнувшись, положил перед котом. Тот долго нюхал  рыбу, несколько раз лизнул ее розовым языком, но есть не стал.
-Зажрался, котяра.- услышал Сирик рядом чей-то неприятный  голос и увидел перед собой  мужчину в синей полосатой пижаме.
Не говоря ни слова, мужчина  подобрал рыбу и тут же съел.
Он даже не жевал ее, проглотив целиком.
Та же участь постигла недоеденную кашу: обеими руками мужчина  сгреб остатки каши из тарелки, и   отправил себе в рот. 
Так за пару минут мужчина обошел несколько столов, доел  с них остатки чужого обеда  и   со счастливым лицом , направился к выходу. На его лице было написано полное удовлетворение.
Сирик  почувствовал, как перистальтика  его кишечника начинает работать в  обратном направлении.
Он едва успел добежать до туалета и закрыться в кабинке. Его начало рвать. Причем так сильно, что вскоре  изо рта пошла желчь.
Перед глазами опять поплыли розовые круги.  В ушах появился тонкий пронзительный свист. Он нарастал с каждой минутой и становился почти невыносимым.  Казалось, что голову
пилят электрической пилой.  Сирик стал  медленно сползать  на пол и  почувствовал, что теряет сознание.

Ему опять снился тот же  самый сон.  Это чем-то напоминало старый фильм, который смотришь много раз, почти наизусть зная сюжет.  Этот сон снился ему с постоянной периодичностью.
Менялись только несущественные детали, суть оставалась одна.
Единственным   и очень неприятным моментом было то, что Сирик не помнил  финала сна. Едва он доходил до него, как тут же просыпался.  Это был какой-то заколдованный круг. Желание узнать концовку стало для Сирика навязчивой идеей.
Ему казалось, что в этой концовке скрыт какой-то очень важный для него ответ. Но какой? Он так и не мог узнать эту тайну.
И вот опять он видел этот сон.
Сирик пробирался сквозь заросли  густого, но мелкого леса.
Ветки молодых деревьев били его в лицо, но он не чувствовал боли.
Иногда  за деревьями он видел дома. Это были городские высотки, почему-то напоминающие ему протянутые к небу руки.
В голове появлялись какие-то мысли. Их было не очень много.
Он почему-то точно знал, что в этих высотках никого нет.  Высотки были пусты. Люди покинули их. Но это не казалось ему странным.
Сирик шел дальше.
На абсолютно пустых улицах,  заполненных брошенными автомобилями, стали появляться люди. 
Сначала их было немного. Они шли молча мелкими группами.
Но постепенно их становилось все больше. И вот уже огромная бесконечная толпа  людей двигалась ему навстречу, спеша покинуть город.
Как бы пристально Сирик не всматривался в лица людей, он не мог разглядеть их. Лица были размыты и стерты.
Он знал, что ищет кого-то, очень близкого и знакомого ему человека, но каким-то странным образом   никак не мог вспомнить, кого именно. Это очень сильно выводило его из себя.
Город кончился.  Сирик  шел по кладбищу.
Словно из пелены серого тумана  навстречу ему выплывали темные силуэты могил.
В этот момент он начинал волноваться даже во сне –это был тот момент, когда сон приближался к своему завершению.
Сирик начинал  нервничать, суетиться и спешить, совершая какие-то необдуманные действия. 
 Он метался от могилы к могиле, всматриваясь в пожелтевшие фотографии на памятниках. Но так и  не находил того чего  искал. На его глазах выступали слезы, и от отчаяния и обиды, он начинал  беззвучно плакать.
 «Все!- думал Сирик в этот момент.- Сейчас сон кончится.
Вот сейчас, на этом месте я проснусь.»
-Что вы делаете на кладбище, мужчина.?- услышал Сирик чей-то мужской голос и вздрогнул.
Рядом с ним стоял милиционер. 
«От куда он взялся?- подумал Сирик, оглядываясь по сторонам.
Тот был один.
Сирик заметил, что у милиционера почему-то были разные погоны на кителе. На одной стороне  был погон майора, на другой -прапорщика.
«Странное звание.»- снова подумал Сирик..
Но еще раньше того, как мелькнула эта мысль, он  вдруг понял, что это было  продолжение сна.
Все сжалось и затрепетало  у него  внутри.  Легкий озноб пробежал по всему телу.
Это неожиданное открытие так взволновало его, что он не мог говорить.
-Покажите ваши документы.- попросил милиционер.
-Но у меня нет документов, товарищ майор.
-Прапорщик-майор.- поправил Сирика милиционер.
-Простите, товарищ прапорщик-майор. Я думал…
-А вы не думайте.  Много думать вредно.
Сирик полез в карман брюк и к своему великому изумлению достал  свой паспорт.
«Странно.- подумал Сирик, но тут же успокоил себя: это же сон.
-Ну, вот видите, а говорите, что нет.- примирительно произнес прапорщик- майор, беря в руки паспорт.
Он долго рассматривал его, почему-то иногда  бросая взгляды на рядом стоящий памятник.  При этом лицо его все более вытягивалось и начинало походить на сгорбившийся от удивления  знак вопроса.
-Антошин Павел Иванович.?- тихо спросил милиционер.
Что-то оборвалось внутри Сирика. Было такое ощущение, что через него пропустили  электрический разряд.
-Не знаю…нет..
-А чей же это паспорт?
-Мой.
-Что-то я не пойму…- сказал милиционер, и снова, уже в который раз,  перевел взгляд  с паспорта на памятник.
-Вы что же,  э-э…хотите сказать, что…
Теперь они оба молча  смотрели   в одну точку,  и не могли отвести глаз. На металлической табличке памятника  черной краской была написана следующая надпись:
«Антошин П.И. 1963-2007г.г..»

Он проснулся и  огляделся вокруг, словно видя все  в первый раз- выкрашенные зеленой краской стены,  неровный потолок, облепленный паутиной. Его память начинала оживать. Он вспомнил все. Было такое чувство, что он только -что родился на свет. Его щеки порозовели, пелена, постоянно отражающая в глазах, растворилась и исчезла.  Взгляд стал ясным и осмысленным.
В дверь кабинки громко постучали.
-Эй, анонист!  Какого хрена там застрял?! Сейчас санитара позову.
Антошин поднялся с пола и открыл дверь. 
Возле кабинки стояло несколько человек.
-Ты, что, там, дрочил что ли у себя?- спросил все тот же мужской голос.
Раздался дружный многоголосый смех
Антошин молча прошел мимо,  и  выйдя в коридор, быстрым шагом пошел к  себе.
В палате   никого не было.
Койки его соседей были аккуратно заправлены чистым еще пахнувшим мылом, бельем. Встроенный в стену платяной шкаф, где лежали вещи Ярицы и Зуева, пустовал, жалобно поскрипывая открытыми дверцами.  Через форточку шел  свежий холодный воздух с улицы.
В палату вошел санитар Леша. держа в руках телевизор.
-Вот. Теперь будете телик глядеть .-сказал он улыбаясь. –И обед вам из столовой будут сюда приносить. А этих жмуриков от вас перевели в другое отделение. Так, что вы сейчас, как король...
Санитар поставил телевизор на тумбочку и тут же  вышел.
Антошин сел на свою кровать, и какое-то время сидел неподвижно, смотря в окно.
 Под  рукой что-то запищало.
Павел отодвинул  подушку в сторону, и, увидел  мигающий, синим огоньком, экран подаренного Зуевым телефона.
 «Миссия  продолжается, Павел. Ваш номер 1»- прочел Антошин.
Он уже знал, что  могла означать эта надпись.
Рядом с телефоном лежала аккуратно сложенная вдвое пожелтевшая  вырезка из газеты. Павел развернул ее и прочел:.
«…из исковерканной и неподлежащей ремонту машины, только через час спасателям удалось извлечь  тело мужчины. Им оказался Антошин П.И.»
Он смял в руке  клочок газеты и бросил его на стол.
Нужно было уходить, но у него еще оставалось время, и он не спешил.
В палату бесшумно вошла женщина лет тридцати. Из одежды на ней был только синий махровый халатик, верхние пуговицы которого были расстегнуты, обнажая упругую белую грудь.  На ее румяном лице, не лишенном привлекательности, блуждала милая приветливая улыбка.
-Привет.- сказала она и села рядом с Антошиным. -Меня перевели  в твою палату. Я тебе нравлюсь?
Женщина, продолжая улыбаться, положила ему руку на колено.
- Ты не рад?  Мы будем заниматься сексом каждый день. Я все умею. Тебе понравится.
-Кто ты?- спросил Антошин.
-Я твоя жена.
-У меня есть жена.
-Тогда я буду твоей любовницей. Хочешь?
-Нет.- сказал Антошин, и отстранив ее руку со своего колена, поднялся с кровати.
Улыбка с лица женщины исчезла.  Зеленые глаза ее сузились и в одно мгновение стали  злыми и холодными.
Антошин  пошел к дверям.
Женщина, выхватив нож, как тигрица  бросилась на Павла.
Лезвие ударилось о спину и переломилось пополам.
Антошин  дошел до конца коридора и повернул на лестницу, ведущую на первый этаж.
-Не спешите, Павел Иванович.- услышал он за спиной знакомый  мужской голос. Этот голос, он не спутал бы ни с каким другим.
Это был Бузмакин.
-Не хотите мне ничего сказать, Павел Иванович?- спросил он, держа руки в кармане халата.
-Нет.
-Жаль. Уходите, даже  не попрощавшись. Нехорошо. Может быть, поговорим?
-О чем?
-Вы считаете нам не о чем поговорить?  Например, о  том, что все, что происходило с вами до сих пор- это правда.
-Я это понял.
-Когда?
-Сегодня.
-Ну-ну. Впрочем, мне это и так понятно. И что же вы намерены делать? Пойдете дальше?
-Да.
Бузмакин усмехнулся.
-А может быть не стоит, Павел Иванович, а? Подумайте…
-Я решил это окончательно.
Бузмакин  достал руки  из карманов, и поджав губы, долго смотрел оценивающим взглядом на Антошина.
-А мы вам телевизор в палату поставили.- вздохнул он.- Женщину привели…Живи да радуйся. Полежали бы тут еще с месяц, мы бы вас домой выписали. Там ведь у вас жена, как вы помните.  Дочь. Хорошо оплачиваемая работа.. Чего еще человеку надо для счастья?
-У вас все?- спросил сухо Антошин.
-Нет, не все.- громче сказал Бузмакин, нахмурив густые брови.- Зачем вам это все надо?  Объясните мне. Менять сытую спокойную жизнь на неизвестность? Во имя чего?  Во имя какой такой высшей справедливости?  Что вами движет, дорогой мой? Вы законченный альтруист или сумасшедший?  Хотите изменить мир, хотите спасти человечество?  Но вот ведь, какая штука,  человечество ужасно неблагодарно. Оно не оценит вашей жертвы. Поверьте. Да и нужно ли это человечеству?  Человечество хочет, есть, пить, заниматься любовью. Мир жаждет зрелищ и хлеба!  И, поверьте, это не так уж и плохо. Не надо ему мешать и спасать от этого.  Вы не согласны со мной?
-Нет.- сказал Антошин без тени сомненья.
-И что вы можете предложить  миру в замен? А вы спросили людей, хотят ли они того, что вы можете им предложить? Я очень в этом сомневаюсь.  Люди тысячелетиями живут  так. Кто вам сказал, что они захотят жить иначе?  Если хотите знать, по большому счету, человечество- это очень вредный и опасный вирус на теле Земли. ,
Люди только гадят кругом. Скоро дышать будет нечем. А вы собираетесь их спасать, рискуя при этом собственным благополучием, а возможно и жизнью. Глупо. Предоставьте лучше  это дело нам. Вы, ведь в сущности, один из нас.
-Прощайте.- сказал Антошин, взявшись за ручку двери
-Павел Иванович. Еще несколько слов…
-Говорите.
У Бузмакина был довольно, воинствующий вид. Он, как гимнаст, положил руки на пояс, широко расставил ноги, словно готовясь к схватке.
-Вы можете быть одним из сильных мира сего.- продолжал он.
Но чувствовалось, что голос его уже потерял  былую убедительность.
- Подумайте. Кем вы хотите быть? Президентом? Премьером? Председателем Международного Валютного фонда?  Вот и меняйте себе мир на здоровье. Разве вас это не прельщает?
-Нет.- ответил  Антошин.
Бузмакин  разочарованно  вздохнул.
-Жаль. Очень жаль.
-Прощайте Бузмакин.
-Я ведь вас просто так, от  сюда не отпущу, Павел Иванович.. Вы это понимаете?
-Да, вероятно.- спокойно ответил Антошин.
-Так что вам придется согласиться на мое предложение или…будет война.
-Вы мне угрожаете?
-Мне очень жаль. но, если мы не договоримся, я буду вынужден  вас уничтожить. Если это сделаю не я, то это сделают другие.
-Вряд ли.
-Это почему же?
-Сегодня  первое ноября- сказал Антошин и пошел вниз по лестнице.
Над головой просвистело несколько пуль, но он не обратил на это никакого внимания.
У выхода из больницы ему преградили дорогу несколько человек  в военной форме. Но уже через секунду все лежали на полу.
Закрытая железная дверь со свистом слетела с петель и Антошин очутился на улице.
Первый ноябрьский снег сухо скрипел под ногами. Порывы холодного ветра залазили под больничную пижаму и разливались по всему телу. Но Павел не чувствовал холода. Он прошел сквозь серый бетонный забор и очутился в лесу, который  до этого видел только из окна своей  палаты.
-Подумайте. У вас еще есть время.- услышал  он за спиной голос Бузмакина. но не стал оборачиваться...
Тот опять был неправ. Времени оставалось не так уж и много.  До Севера путь был не такой уж и  близкий. Антошин вдохнул в легкие морозный воздух и ускорил шаг.
Метрах в трех позади него бежало  около десятка кошек, среди которых был местный рыжий  кот Тимофей.
Кот  бежал первым, возглавляя  кошачью колонну и изредка поднимал голову,  бросая на Антошина преданные взгляды
« Идем на Север.!- улыбнулся Антошин и ускорил шаг.                Сбой  программы.

 В свои тридцать пять лет Павел Антошин считал себя вполне удачным человеком, что в принципе  являлось достаточно редким явлением. Но его жизнь складывалась, как нельзя лучше.
Все когда-то намеченные планы осуществлялись с поразительной простотой и легкостью.
У Павла было все, что по общим меркам необходимо для нормальной и вполне комфортной жизни - хорошо оплачиваемая работа, квартира, машина, друзья, жена, любовница и еще масса мелких, но весьма приятных вещей, о которых бы другой человек мог только  мечтать.
Антошин работал в процветающей фирме, в которой был далеко не последним человеком.
Два раза в год он ездил отдыхать за границу. Эти поездки могли быть и чаще, тем более они всегда носили деловой характер,  и частично оплачивались фирмой, но, став начальником отдела продаж, Антошин был вынужден отказаться от поездок.
Работы на месте стало больше,  и, как следствие этого,  выросла загруженность и  доля ответственности. Но это обстоятельство ничуть не огорчало Антошина- он был трудолюбив, исполнителен, и, как ни странно.  любил свою работу, что в жизни случается тоже довольно редко.
Семья  особо не тяготила Антошина. Пятнадцатилетняя дочь постоянно  проводила время у бабушки, в школе или на тренировке, таким образом, не вызывая у Антошина особых забот, а жена, видя в муже основного добытчика денег, на многое закрывала глаза.
Так вполне мирно, сытно и комфортно текла жизнь Антошина  до тридцати  пяти лет.
И вот что-то случилось. Что-то непонятное, странное и необъяснимое. Словно сломался какой-то  давно отлаженный, стабильный  и безотказный механизм, никогда не дающий сбоев. Собственно говоря, ничего конкретного не произошло. Внешне все выглядело, как обычно. Антошин ходил на работу, занимался своими делами, спал с женой, по выходным ходил с дочерью в кино.  И только на подсознательном уровне  он чувствовал - что-то переменилось в его жизни. Внутри появилось  какое-то слабое, ни чем не оправданное беспокойство. Этот  вдруг ни с того, ни с сего возникший дискомфорт весьма озадачил Антошина.
Причин для  волнения не было никаких. Вокруг все складывалось как нельзя лучше, и тем не менее  чувство все более нарастающего беспокойства и тревоги, не покидали Антошина.
Будучи человеком  щепетильным и даже  в чем-то  ортодоксальным, Антошин усиленно начал копаться в себе, стараясь найти причину своего душевного дискомфорта.
Он тщательно проанализировал  все события, произошедшие с ним за последнее время, и обнаружил весьма странные вещи. В другой ситуации Антошин  не обратил бы никакого внимания на эти мелочи, но тут было все по-другому.
Однажды вечером, недели за три до появления своих неприятных ощущений, Антошин лежал дома на диване и смотрел футбольный матч его любимого «Зенита».  Тот проигрывал испанской «Барселоне».  Вдруг  неожиданно  телевизор  погас и, вместе с исчезнувшим звуком, на темном экране, появилась странная надпись:
«Миссия началась, Павел. Будьте готовы.»
 Поначалу Антошин не придал этому никакого значения, списав  сообщение на ошибку рекламодателей, но когда через несколько минут надпись на экране появилась вновь, это весьма озадачило Антошина.
Может быть, это  не затронуло его внимание и прошло  бы незамеченным, если бы в сообщении, появившемся на экране, не стояло его имя.
Это обстоятельства было весьма странным и очень озадачило Антошина.
Он хотел, было позвать из комнаты жену, но надпись на экране исчезла так же неожиданно, как и появилась.
«Что за шутки!- озадаченно подумал  Антошин, но уже
через полчаса, с легкостью  забыл об этом крохотном и странном эпизоде.
Он вспомнил о нем на следующий день, когда в курилке заговорили о футболе.
Осторожно, чтобы не вызвать ни у кого лишних вопросов, Антошин    довольно уклончиво и туманно поинтересовался,  не видел ли кто-нибудь из его  коллег  нечто странного на своих телевизорах?
К великому его  изумлению никто из   его сослуживцев «ничего странного» по телевизору  не видел.
Это еще сильнее  удивило Антошина.
«Не мог же никто не заметить!.- с легким недоумением подумал он, и  снова  успокоился, не найдя в этом ничего особенного.
 Все выглядело вполне естественно. Люди  были увлечены и смотрели футбол.  И какое им дело до каких-то сообщений?
Утром  следующего дня Павла разбудил телефонный звонок. Сон рассыпался мгновенно, как карточный домик. Антошин поднялся с дивана, сунул нагретые под одеялом  ноги в тапки и, нащупав в темноте кнопку светильника, зажег свет.
-Телефон звонит.- сказала жена, подняв голову с подушки.
-Да. Я слышу.
-Кто бы это мог быть? В такую-то рань?
Жена повернулась к стене и тут  же уснула.
Антошин подошел к телефону и  взял трубку.
-Слушаю вас.
В трубке молчали.
-Ну, говорите же.- громче сказал Антошин, начиная злиться.
Трубка упрямо молчала.
От охватившей его ярости, остатки сна слетели в одно мгновение. Захотелось выругаться и швырнуть трубку в стену. Но Антошин взял себя в руки. В конце- концов,  зачем из-за какого-то  хулигана ломать телефон?
-Я слушаю вас. Говорите.
  -Вы допущены к терминалу. Павел.- произнес металлический голос в трубке.
В первую секунду Антошину показалось, что с ним говорит не человек, а  машина. Голос, отвечавший ему, был каким-то не живым и не естественным.
-К  какому еще терминалу?- переспросил Антошин.- Кто это говорит?
-Вы допущены к терминалу. –повторил  голос и тут же в трубке \послышались непрерывные гудки.
-Козлы! –тихо выругался сквозь зубы  Антошин.
-Ну. кто там?- спросила жена, снова подняв голову с подушки.
- Уроды, какие-то…
Антошин прошел в кухню и зажег свет. Была половина шестого утра.  Он сделал себе холодного чаю, и зажевав куском колбасы, пошел в спальню. Часа полтора можно было еще поспать.
Антошин уже начал дремать, как снова зазвонил телефон.
Это переходило уже всякие границы.
Первою мыслью было отключить аппарат, но Антошин сдержал себя и  не стал этого делать.
 -Да, я слушаю.
-Здравствуй, Паша.- ответил через минуту в трубке до боли знакомый голос.- Узнал меня?
Антошин почувствовал, как пол уходит у него из пол ног.
-Папа… Это ты?
-Да. Здравствуй, сынок.
-Здравствуй. папа. –тихо произнес Антошин, проглотив слюну, в пересохшем от волнения горле.
В какое-то мгновение ему стало не по себе и захотелось закричать. Но как это бывает в страшных снах - голос куда-то исчез и вместо крика получился только шепот.
-А как ты узнал… мой номер?
-Это не важно. Очень хочу тебя увидеть. Сколько лет прошло. Кажется десять?
-Да.
-Рад слышать тебя, сынок.
-Я тоже..- Антошин хотел сказать «папа», но не сказал.
 В последнюю секунду что-то помешало ему сделать это.
-Как ты живешь?- спросил отец.
-Нормально.
-Семья есть?
-Да. Жена и дочь.
Антошин сглотнул слюну в пересохшем горле. Волнение, охватившее его в первые мгновения разговора с отцом, немного стихло , но не прошло.
Мелкая неприятная дрожь колотила все тело.
-Я  часто вижу тебя  во сне. Но ты почему-то всегда молчишь. -сказал Антошин и сделал тяжелый вздох.
-Ты не обижаешься на меня, папа? Я. наверное, виноват перед тобой? Я был плохим сыном…
-Ну, что ты сынок.- ответил мягко и примирительно  отец.- Это я был  не важным отцом. Прости меня. Я вот почему звоню. Ты получил послание, Паша?
-Какое послание?- спросил Антошин, с трудом приходя в себя.
От волнения его все еще трясло мелкой противной дрожью.
-Тебе должно было придти…-отец на секунду замолчал, видимо подбирая подходящее слово.- Это…  Сообщение. Ты получил его?.
-А что это? Письмо? Телеграмма?- спросил Антошин,  сразу вспомнив о сообщении по телевизору. Он почему-то нисколько не сомневался, что отец имеет в виду именно его.
-Я не знаю. Может быть и письмо.- произнес отец.- Но это очень важно, Паша…
-А от кого…это?- спросил Антошин.
Отец молчал. В трубке было лишь слышно его тяжелое хриплое дыхание.
-Але, папа. Ты слышишь меня?
-Да.
-Что это за сообщение?
-Я не могу объяснить,  Видишь ли…Дело в том…
Голос отца стал почти не слышен, в трубке что-то запищало, захрипело и, связь вдруг неожиданно оборвалась.
-Але, папа!-  почти закричал Антошин, чувствуя, как к горлу подкатывается комок слез. В эту минуту ему очень захотелось увидеть отца. Он даже физически почувствовал, что тот где-то рядом.  Но отец молчал.
Антошин, дрожащей рукой,  положил трубку и долго неподвижно стоял перед телефоном. Он чувствовал, как сильно колотится сердце и лихорадочно прыгает пульс.
 Антошин  ждал, повторного звонка, но телефон молчал. Волнение, которое охватило в первую минуту стихло, но не исчезло.  Оно свернулось  маленьким клубочком  и улеглось где-то внутри,  держа Антошина в постоянном  напряжении.
Сон прошел  окончательно, и спать уже не хотелось.
Павел бросил короткий взгляд на  часы. Было без четверти шесть утра.
Антошин  прошел в комнату и, не зажигая света, лег в кровать.
Он долго лежал, ворочаясь с боку на бок, и даже попытался уснуть, закрыв глаза.  Но сна  не было.
На какое-то мгновение  ему показалось, что весь этот короткий и странный разговор с отцом ему просто приснился.
Но эта иллюзия   продолжалось только долю секунды.
Антошин открыл глаза и тяжело вздохнул. За окном уже поскрипывал колесами о рельсы первый трамвай, плавно гудели прогреваемые моторы машин. Город  медленно просыпался.

 В девять часов утра,  Антошин позвонил на работу.  Он предупредил секретаря, что задерживается, и  поехал на телеграф, чтобы взять распечатку входящих звонков  на  свой телефон. Ужасно хотелось  узнать, с какого телефона звонил отец.
В только что открывшемся отделении связи в этот ранний час почти никого не было.
Антошин сразу же подошел к одному из окон, и, протянув  свой паспорт, попросил девушку-оператора дать ему распечатку входящих звонков на его телефон за последние несколько часов.
-Такую информацию мы не даем.- зевнув, сказала лениво девушка.
-Почему?
-Не положено. Приходите в конце месяца,  тогда получите всю распечатку.
-Но мне очень нужно, девушка-  почти взмолился Анотошин.
-Я же вам сказала мужчина, не положено. Есть же общие правила. Вы. что хотите. чтоб меня с работы уволили.?
Антошин воровски оглянулся по сторонам, и  достав из кармана стодолларовую купюру, протянул ее девушке.
Это произвело почти магическое действие на девушку.
-Придется немного подождать. –сказала она уже более мягким тоном, и скрылась за стеклянной дверью.
Какого же было удивление Павла, когда в длинном и узком листе -распечатки  утреннего звонка от отца не значилось.
Антошин несколько раз пробежал распечатку глазами и  небрежно сунул ее в карман.
-Простите, девушка.- спросил он  у оператора.- А ошибки быть не может?
Девушка подняла на него непонимающий взгляд.
-Какая ошибка, что вы?  Звоните хоть с Антарктиды, все звонки тут же фиксируются.
-И  с мобильных тоже?
-Конечно.
Антошин поехал на работу.
День прошел вяло и неинтересно. Павел вдруг  поймал себя на мысли. что занимается совсем не тем, чем нужно заниматься. Такое было с ним впервые.  Без всякой надобности он перебирал на столе какие-то бумаги, папки, договора. Он пытался читать их, но, совсем не вникал в  смысл. Голова работала совсем в другом направлении.
Что бы хоть чем-то себя занять, Антошин  долго слонялся без дела по этажам и  коридорам здания, избегая встреч с сослуживцами.
Он гнал от себя мрачные мысли, но они настойчиво лезли в голову и сверлили мозг.
Зайдя в  буфет,  Аношин просидел  там почти до самого его закрытия.  Возвращаться в свой кабинет и работать совсем не хотелось.
Наконец Антошин не выдержал. Он быстро спустился к себе на второй этаж, что-то очень убедительно соврал секретарше  о  якобы  назначенной  встрече с подрядчиком, и, схватив в охапку свой плащ, уехал домой.

Весь вечер он провалялся на диване, тупо смотря пустым отсутствующим взглядом в потолок.
Звонок отца никак не выходил у него из головы. То, что звонок был реален - в этом  не было никаких сомнений.
И все-таки иногда на какую то доли секунды в его сознании проскальзывала  тень  сомнения - а что. если все-таки это был сон?
Мысль была абсурдна и нелепа, но Антошин цеплялся  за нее, как утопающий цепляется за соломинку.
Павел резко поднялся с дивана и позвал жену.
-Вчера утром  звонил телефон. В пять утра. Ты помнишь?
Жена наморщила лоб, и  пристально взглянула на Антошина.
-Нет. Что-то случилось?
-Ничего не случилось.- раздраженно произнес Антошин.- Ты помнишь, утром звонил телефон?
-Ну..
-Ты не помнишь, о чем я говорил? 
-Нет. А кто это звонил?
Антошин тяжело вздохнул.
Вечером, чтобы занять себя хоть чем-нибудь, Павел сел за компьютер. Просидев  около часа за очередной «стрелялкой»,. он уже хотел  заканчивать игру и идти спать, как вдруг увидел на мониторе, появившуюся очередную  вкладку.
Вкладка появилась в верхнем углу, замигала, и через минуту заполнила собой весь экран монитора.
На этот раз текст сообщения был более объемным.
«Мы ждем. тебя, Павел Миссия начинается. Ты с нами?»- прочел Антошин.
Кровь ударила  ему в лицо.
Спать сразу же расхотелось.
Он долго и напряженно, до покраснения в глазах смотрел на экран, прочитав сообщение несколько раз.    Вдруг неожиданная мысль пришла ему в голову:  он связал звонок отца  и появляющиеся сообщения в одно целое.   А, что, если это действительно так?               
Ведь отец предупреждал его о каком-то сообщении. Не это ли сообщение он имел в виду? Картина получилась почти мистическая. Антошин вытер пот со лба и задумался. Все это очень напоминало бред сумасшедшего.
Естественно, Павел был реалистом  и его разум сразу же отверг мистическое  начало.
В самом деле, что за чушь!- решил Антошин, злясь на себя за подобные мысли.
Наиболее реальным было предположение, что над ним  просто-напросто кто-то издевается.
Очень нагло и совсем не смешно. Но зачем?
С какой целью?  Взломать его компьютерную программу, чтобы  залезть в его счета? Это было реальней всего
Как человек, практичный и не верящий ни в какие чудеса, Антошин сразу ухватился за эту версию.
Но тогда как быть с предупреждением отца?
От этих мыслей  мозг был готов взорваться.
«Суки! –выругался про себя Антошин, мысленно представив, лицо человека, посылающего ему эти сообщения. Если бы тот сейчас оказался рядом, Антошин не раздумывая ни минуты набил бы ему морду.
Внизу под сообщением  стояли , как всегда,  в таких случаях ,два варианта  ответа: «Да» и «Нет».
Не  понимая до конца, зачем он это делает  и увлекаемый каким-то злым необъяснимым  азартом, Антошин нажал «Да».
Окно исчезло.
Павел вытер со лба выступившие от напряжения капельки пота и выключил компьютер.

Окно  появилось на другой день вечером.
Сообщение было того же содержания, что и предыдущее, но на этот раз, как ни странно, только развеселило Антошина.
«С фантазией у них слабовато.»-подумал мрачно он об авторах сообщений.- Придумали бы что-нибудь поновей.»
Павел был уже окончательно уверен в том, что над ним пытаются подшутить.   
Желание найти неизвестных и набить им морду усилилось и стало почти навязчивой идеей.
От отчаяния  и невозможности сделать это, Павла охватило какое-то неудержимое злое веселье. 
В конце-концов, принимая эту  кем-то навязанную ему  шалость, Антошин ничего не теряет. Он не хранит в компьютере ценной  информации и документов. Он не пользуется платежами  через Сеть.  Он вообще, терпеть не может компьютер. Так размышлял Антошин, и снова  нажал  «Да», этим самым,  подтверждая свое согласие.
На следующий день, придя на работу, он вызвал  к себе в кабинет программиста, работающего в их  отделе, и  рассказал тому о «всплывающих окнах» в своем  компьютере.  Антошин только умолчал о звонке отца.
Программист, которого звали Русланом, был весьма озадачен услышанным, и  только пожал плечами.
В конце-концов, сказал он.  пока ничего страшного не происходит
 закрепив уверенность в предположениях Павла, что, вылезающее на мониторе окно- не что иное, как чья-то мелкая безобидная шалость.  Но, тем не менее, надо бы  вычислить этого юмориста, посылающего сообщения на компьютер Антошина и надрать ему задницу. В этом Руслан был единодушен с Антошиным.
 Это объяснение  удовлетворило обоих и  несколько успокоило Павла, но на следующий день с ним произошла новая, более серьезная  неожиданность.

Антошин  открыл глаза , и первое, что увидел- это был белеющий в темноте, просвет окна комнаты.  Окно было зашторено, но огни уличных фонарей  освещали  его снаружи, делая похожим на светящийся экран выключенного компьютера.
Осторожно, чтобы не разбудить жену, Антошин  поднялся , и опустив ноги в мягкие тапочки, тихо прошел на кухню.
Голова была тяжелой, и каждое неосторожное движение вызывало легкую боль в висках.  Было ощущение, что он не спал вовсе, а только на минуту закрыл глаза, и тут же проснулся.
Он бросил короткий взгляд на часы -  была  уже половина девятого.
Мысли, которые за ночь уснули, снова начали  оживать и терзать сознание.  Антошин попытался сосредоточиться, но не мог.
Он напряг память так сильно, что от напряжения  заболела голова, но  чего-то конкретного и главного, касающегося причины его необычного состояния,  так и не  нашел.
Он просто почувствовал, что после того  утреннего звонка отца и всплывающих непонятно, от куда сообщений на компьютере, с ним  стало происходить нечто странное и необъяснимое. Ничего не предшествовало этому, все было в его жизни, как обычно -работа. дом, семья. Все казалось стабильным, устоявшимся и вечным. И –вдруг что-то произошло. Неуловимое и таинственное.
Такое, чего объяснить было никак  нельзя.
Антошин подошел к зеркалу и долго смотрел на свое отражение, словно пытаясь найти в себе какие-то видимые изменения.
Лицо было обычным, удовлетворенно отметил он.
 Лишь двухдневная  легкая щетина   слегка загрязняла подбородок и щеки.
И все-таки что-то случилось. Антошин почти физически чувствовал это.
Это странная трансформация, произошедшая с ним после звонка отца и появления сообщений на компьютере,  поразила и не на шутку  напугала его.  Антошин в буквальном смысле не узнавал себя. Это был другой человек.

Прошло еще  несколько дней.
Антошин позвонил на работу и, сославшись на  недомогание, взял выходной.
Ему просто необходимо было побыть одному  и попытаться разобраться во всем, что с ним происходит.
Он понимал, что если  не сделает этого, то просто сойдет с ума.
А происходило, действительно, нечто  из ряда вон выходящее.
Это касалось не только его характера, поступков, отношений с людьми, образа мыслей, но даже незаметных глазу мелочей.
Сливочное мороженое, поедаемое им ежедневно перед сном, стало  вызывать отвращение. Это был,  в сущности, пустяк. Но наблюдательный Павел сразу же заметил его.
 Езда на автомобиле, без которого он до этого не мог и представить себе своего существования, уже не казалась ему такой привлекательной и приятной. Его почти новая «Тойота» стала раздражать и вызывать опасения. Он поставил машину на платную стоянку и стал ходить пешком.
Сам же процесс работы, который до этого представлялся Антошину чуть ли не смыслом жизни, перестал интересовать его совсем. Работа для него стала обременительной  и неинтересной, вызывая только мучительную скуку и раздражение.
Он приходил в свой офис , закрывался в кабинете и почти целый день ничего не делал, тупо смотря в окно или машинально гоняя шашки  на компьютере.
Антошин боялся признаться себе  в этом. Он пытался сосредоточиться и настроиться  на работу, но только начинал что-то делать, как тут же его одолевали лень и апатия.
Скорее, это  было не просто нежелание работать, это было ощущение мелочности и бессмыслицы всего того, что он делал до сих пор.
В отношениях с  людьми, до этого коммуникабельный , легкий на подъем и  разговорчивый Антошин. стал угрюмым и   молчаливым. 
Он весь ушел в себя, отгородившись от всего мира невидимой стеной.
Что касается интимной стороны его жизни, тут было совсем непонятное. До этого любвеобильный чувственный и романтичный Антошин, который никогда не прочь был  закрутить роман на стороне с какой-нибудь случайно понравившейся  ему блондинкой, превратился  вдруг в затворника и монаха. Не то, чтобы он стал ярым женоненавистником или женщины перестали интересовать его вообще. Просто он перестал их замечать.   Они превратились для него лишь в серые бесполые существа, интересующего его лишь чисто с деловой стороны.
Он  вдруг стал панически чего-то бояться. Это, неизвестно откуда, возникшее, чувство страха, с каждым днем, стало приобретать фантастические размеры.  Но это был не тот страх, который испытывает человек, боясь какого-то конкретного события. Нет, это был совсем необоснованный, интуитивный страх, идущий из глубин подсознания.  Страх, без всякого на то повода и  основания.
Все это  напоминало какое-то наваждение, вдруг свалившееся на Павла Антошина неизвестно откуда.
Его стали  раздражать город и люди.
Антошин всегда любил город.  Будучи  коренным его жителем, он не мог без него. Час, проведенный на природе, вызывал у него сонливость и скуку. Его неудержимо тянуло  к людям, к  ночным клубам, ресторанам, шумным посиделкам и  друзьям.
Его тянуло к вечной нескончаемой  городской суете. Теперь же наблюдалось нечто обратное. Город, со всеми его атрибутами, стал вызывать у Антошина лишь усталость и раздражение.
Павел вдруг увидел город другими глазами.  И то, что он увидел,  до глубины души потрясло  его.
Эта картинка, представшая перед ним, ожила и обрела  реальность, так, словно это было бы на самом деле.
Город показался ему огромным каменным и бездушным монстром. И самым поразительным являлось то, что этот монстр был жив. 
Город дышал, чувствовал, двигался.
 Как гигантский зверь он просыпался рано утром, выплевывая  на улицу из своего бетонного чрева  десятки тысяч людей и  сотни машин.
Эти люди, словно марионетки, с заспанными угрюмыми лицами  спешили на работу, которая большинству из них совсем не нравилась.  Но им нужно было работать, чтобы хоть как-то жить в этом мире, покупая себе синтетическую одежду и искусственную  еду. И это было вовсе не способом  их выживания в мире – это было их вечной повинностью перед городом.  Но существовала и еще одна более значимая причина - Людям нужно было работать, чтобы  жил город. Они были его рабами.  Люди кормили  и, как ребенка, лелеяли его. Но этот живой прожорливый монстр высасывал из  них все силы.
Огромные  дома напоминали тянущиеся к небу муравейники.
Но Антошину они представлялись, как, протянутые к небу руки, взывающие о помощи.
В одном доме на ограниченном участке земли жили сотни людей, десятки разных судеб переплетались в одну общую судьбу. Выглядело это достаточно уродливо и парадоксально –рядом соседствовали  друзья и враги,  напротив друг друга жили палачи и жертвы.  Энергетические потоки разных по характеру индивидов переплетались и связывались в один  общий энергетический поток. создавая энергию отталкивания и разрушения.
Эта энергия, копившаяся столетиями, сжималась до невидимых размеров и готова была взорваться в любую секунду, сметая все на своем пути.
Но огромный каменный монстр не  хотел замечать этого. Ему нужны были жертвы. И он получал их.
 В родильных домах, рождались десятки  новорожденных. Но в эти же минуты десятки людей умирали от болезней, несчастных случаев и старости. Шел  постоянный круговорот человеческой жизни и смерти, чем-то напоминающий  непрерывно действующий конвейер.
Тюрьмы, больницы, кладбища, магазины, школы, роддома- все было завязано в этот единый  тугой узел и служило определенным целям и задачам, которые  стали абсолютно непонятны Антошину.
Но этот странный, парадоксальный и уродливый, с его точки зрения, механизм работал, двигался  и жил.
В нем  явственно ощущались непоколебимый, сухой прагматизм и какая-то обреченность.
Все это увидел Антошин буквально в одну секунду,  так, словно
в  его мозг, как в разъем  процессора, вставили  невидимый  компакт-диск.
Эта почти патологическая  картинка, вдруг увиденная Павлом , так прочно осела  в его  сознании, что он больше ни о чем другом не мог думать.
К горлу подступил мышечный спазм и Антошина вытошнило прямо на асфальт.

Естественно, свое новое состояние не могло не насторожить Антошина.  Он  попытался все  объяснить усталостью и даже кризисом среднего возраста, понимая, однако, что это является лишь слабым утешением, совсем не объясняющим  самой сути,
всего того, что  происходило  с ним.
Он  никому не рассказывал о своих новых мироощущениях, еще надеясь, что  все закончится и  пройдет само собой. Но это не проходило.   Более того, чувство неуверенности и тревоги росло с каждым днем.
Странные диалоговые окна в компьютере не появлялись  уже несколько дней, и Антошин  стал забывать о них. Он даже слегка успокоился. Но не долго. Последнее окно появилось прямо на работе, в обеденный перерыв. Такого Антошин  не ожидал. Это уже  не на шутку встревожило  его.
 «Внимание, Павел! Опасность! Будьте готовы. Ваш кодовый номер 27»-было написано в окне.
Антошин закрыл дверь своего кабинета на ключ и перезагрузил  компьютер. Через минуту окно вылезло вновь.
От возникшего вдруг  волнения  на висках у Антошина выступили мелкие капельки пота.
«Уроды!- выругался про себя Антошин,. имея в виду тайных посланников этих сообщений. Он захотел схватить что-нибудь тяжелое и ударить по монитору.
Взяв себя в руки и немного успокоившись, Антошин позвонил  Виктору  Полуянову, своему внештатному заму, сидевшему в соседнем кабинете, и попросил его срочно зайти.
Полуянов появился через минуту.
-Слушаю, Павел Иванович.
-Вот, что Витя.- начал, запинаясь Антошин.- Я попрошу тебя об одном одолжении. Я хочу минут десять посидеть за твоим компьютером. А ты посидишь  здесь, за моим. Хорошо?
Полуянов вскинул удивленно брови и сделал непонимающее лицо.
-Так надо. -твердо сказал Антошин начальственным тоном, и вышел из кабинета.
Компьютер Полуянова был включен, и Антошин наугад нажал на одну из программ. Потом он беспорядочно стал лазить по папкам и файлам и. наконец остановился на карточной игре. Окно, которое он ждал,  не появлялось. Антошин облегченно вздохнул и снова позвонил Полуянову.
-Витя. Что-то есть на экране?
-А что должно быть?- спросил ничего непонимающий Полуянов.
-Какое-нибудь сообщение? Или что-то вроде этого?
-Нет.
-Хорошо. Отбой.
Агтошин отключил телефон и уже хотел, было  идти, как вдруг в правом верхнем углу монитора увидел, выплывшее знакомое окно.
Павел напрягся и впился глазами в экран .
«Внимание, Павел! Опасность! Ваш кодовый номер 27»-прочел Антошин.
За секунду до того, как в кабинет вошел Полуянов, окно исчезло.
Антошин вернулся  к себе и, закрыв лицо руками, долго сидел за столом.
«Неужели я схожу с ума?»- со страхом думал он.

Уже утром следующего дня с названным в сообщении числом 27 стали происходить странные вещи. Конечно, если бы Павел Антошин не знал об этом числе, он, скорее всего, не обратил бы на это никакого внимания. Но поскольку число уже прочно сидело в его мозгу, Антошин не мог не заметить частые появления этой цифры  на своем горизонте.  Число появилось рано утром, когда зазвенел будильник.  Антошин открыл глаза и увидел, что минутная стрелка на часах стоит на двадцати семи минутах восьмого. Это обстоятельство показалось Антошину скорее забавным,. чем странным. Но когда днем он зашел пообедать в ресторан , и гардеробщик выдал ему  номерок с цифрой 27, Антошин почувствовал себя не совсем комфортно.
Он без всякого аппетита съел свой обед и вышел на улицу.
В киоске, где Антошин всегда покупал сигареты, продавщица сдала ему сдачу двадцать семь рублей. Это смутило Антошина так сильно,. что он уже не мог  думать ни о чем другом, кроме злополучного числа. В течение всего дня число упрямо преследовало Антошина, ни на минуту не давая забыть о себе.
Сидя у себя в кабинете и размышляя над этим странным явлением, Павел Антошин вдруг к своему искреннему удивлению обнаружил, что число 27 было всюду. Оно окружило его плотным кольцом и не давало прохода.
Какие бы вычисления не производил Антошин, в результате обязательно появлялось  это магическое число.
Настоящая же паника охватила Антошина вечером, когда он возвращался с работы домой. К Павлу привязался мужчина, очень похожий на бомжа. Он вырос перед Антошиным  внезапно, из какого-то проулка, прошел  за  ним несколько метров, обогнал его и, вытянув вперед грязную трясущеюся руку, попросил денег. Ровно двадцать семь рублей. Антошин остолбенел. Он достал из кармана сотню и брезгливо протянул ее мужчине.
-Здесь много.- сказал  тот, глядя на деньги.- Мне нужно ровно двадцать семь рублей.
Антошин стал суетливо рыться в карманах, ища мелочь, и когда поднял глаза на мужчину, того уже не было и в помине.

Придя, домой, Антошин  принял ванну, без всякого аппетита  съел холодный ужин  и лег в постель.
Спать не хотелось. Мысли, одна мрачнее другой, лихорадочно носились в голове. Чтобы хоть как-то отвлечься от них, Павел включил телевизор.  Минут десять он лихорадочно «прыгал» кнопкой пульта  от  канала к каналу, но ничто, идущее на экране, не вызывало у него интереса.  Даже остановившись на  своем любимом спортивном канале, Антошин без всякого интереса смотрел  за финальной игрой  «Зенита».
Матч уже давно закончился, но   Антошин пустым взглядом, продолжал смотреть на светящийся экран. Вдруг лицо его искривилось в страшной гримасе и побледнело. Он резко  приподнялся с кровати и  почти впился глазами  в мелькающую надпись на экране.  Он отказывался верить своим глазам.
«Павел. Внимание!  Миссия началась. Ваш номер 27!» - прочел он.


Весь следующий день Антошин был хмур и неразговорчив, как никогда.
Сообщение, выплывшее на экране телевизора накануне вечером ,  не выходило  у него из головы и окончательно вывело из себя.
Он ушел  с работы домой раньше, чем обычно,  и долго ходил по улицам, не разбирая дороги.  В голове  все  перемешалось, и казалось, что от  переполнившего его хаоса мыслей, мозг не выдержит и взорвется.
 «Неужели я схожу с ума?»- с ужасом думал Павел.
Он уже почти  не сомневался, что это так и  в самое ближайшее время твердо решил  идти в поликлинику.
 
Врач-психиатр Бузмакин Игорь Владимирович, тучный седеющий мужчина. с круглым, слегка отечным лицом, молча выслушал Антошина, временами понимающе кивая головой.
 Когда Павел закончил свой рассказ, доктор нахмурил брови и долго смотрел в одну точку на столе немигающими зелеными слегка на выкате глазами
-Н-да. Интересно.- наконец произнес он.- Очень интересно.
-И давно это у вас?
-Недели три.
-Алкоголем не злоупотребляете?
-Нет.
-Наркотики?
-Что вы, доктор?! Нет.
-Травм головы или позвоночника не было?
-Нет.
-Очень хорошо. А как с наследственностью? Никто из близких родственников не наблюдался у нас?
-Нет.
Антошин с надеждой смотрел на Бузмакина, как на последнюю инстанцию. Доктор что-то записал в своем журнале и, откинувшись на спинку стула, скрестил руки на груди.
-Н-да.- снова неопределенно произнес он.
-Что-то очень страшное, доктор?- осторожно спросил  Антошин.
Бузмакин склонился над столом и что-то записал в свой журнал.
-Как вам сказать, дорогой Павел Иванович.- произнес врач, оторвавшись от своих записей.- Стресс -вот бич современного человека. Бешеные темпы жизни, научный прогресс- все это отрицательно сказывается на человеке. Думаю, у вас нечто похожее
-И что же мне делать?- спросил с надеждой Антошин.
-Что делать? Думаю вам придется полежать пару неделек у нас.- сказал Бузмакин.
Антошин растерялся. Лежать в больнице, совсем не  хотелось.
Он хотел возразить и отказаться, но Бузмакин перебил его.
-Надо, Павел Иванович, надо. Это в ваших же интересах. Смените обстановку, полечитесь. Микстурки успокаивающие попьете.
-Вы думаете, это серьезно? – спросил Антошин.
- Я, полагаю, ничего страшного нет, но  понаблюдать вас не мешало бы.
-Сколько я пролежу, Игорь Владимирович?- спросил Антошин, уже мысленно согласившись с доводами врача.
-Недельки две. Не больше. Долго мы вас не задержим. Ну, что, согласны?
-А как же работа? У меня годовой отчет, контракты…
Бузмакин только развел руками.
-Дорогой. Павел Иванович. Работа никуда не убежит, а вот здоровье.. Решайте.
-Да. Я согласен.
-Ну. вот и чудненько.
Бузмакин снова склонился над столом и что-то записал в свой журнал. 
-Это вам.- сказал он. протягивая Антошину лист бумаги.- Направление в стационар. Милости просим.
-Когда ложиться?- обреченно спросил Антошин, сделав тяжелый вздох.
-Завтра,  к девяти часам в приемный покой. С собой возьмите чистое нижнее белье, мыло, полотенце.
-А какое завтра число?- спросил Антошин.
-Двадцать седьмое  июня.
Антошин  остолбенел.
-А может быть послезавтра, доктор? Или сегодня?
Бузмакин сощурил масляные на выкате глаза  и  улыбнулся слащавой улыбкой.
-Завтра, голубчик, завтра.
-Но завтра…суббота.  Неприемный день.
-Для вас мы сделаем исключение, Павел Иванович.
-А если в понедельник?- продолжал стоять на своем Антошин.
-Только завтра!- неожиданно жестко сказал Бузмакин, перестав улыбаться.
 Антошин машинально кивнул головой и, шумно поднявшись со стула, быстро вышел из кабинета.

 
На следующий день утром Антошин встал позже , чем обычно.
Он проснулся давно, но лежал с закрытыми глазами. Вставать не хотелось.
Сегодня суббота и он идет на лыжах- твердо решил Антошин.
  Он всегда по выходным ходит на лыжах.  Это привычка, уже ставшая правилом и он не собирается менять их, чтобы там не случилось.  В стационар он сегодня не пойдет. Об этом даже не может  быть и речи.
Антошин поднялся с постели и пошел в ванну.
Умывшись и почистив зубы, он  надел  спортивный костюм,
натянул на себя теплые носки, и, взяв из кладовки лыжи, осторожно вышел из квартиры.  Антошин не стал вызывать лифта. Он  быстро спустился с третьего этажа на первый, и открыв дверь подъезда, застыл в оцепенении.   Вместо снега он увидел  мокрый от утреннего дождя асфальт.  Над головой таинственно шумела зеленая листва огромных  тополей. 
 «Не может быть!- с ужасом  подумал Антошин, и заскочив  обратно в подъезд, почти бегом бросился к себе на третий этаж.
Положив лыжи в кладовку  он резво скинул с себя теплую одежду, и закрывшись в ванной долго стоял под прохладным душем.
Мысли  лихорадочно стучали в голове и распадались  на множество мелких, несвязанных между собой, осколков.
«Началось!»- с какой-то обреченностью и пустотой подумал Антошин. Он  не понимал и не знал, что же  все-таки началось на саамам деле. Но не зная этого, Антошин чувствовал, что началось нечто  таинственное и  ужасное,  вероятно то, о чем предупреждали его все эти дни неизвестные авторы  сообщений  на компьютере. Он уже ясно  понимал, что все это не просто чья-то  шалость или шутка. Все гораздо серьезнее и сложней.
По логике вещей, понимание  всего происходящего с ним за последнее время должно было ввергнуть Антошина в панику и хаос.
Но странное дело- этого не произошло. Напротив, Антошин чувствовал  небывалую ясность и трезвость ума, чего за собой уже давно не замечал..
Словно какая-то внутренняя трансформация произошла с ним, отбросив назад все страхи и сомнения.
Он поймал себя на мысли, что начинает верить всему происходящему с ним и. как следствие этого, принимает условия навязанной ему игры.
«Миссия началась!»- постоянно повторял про себя Павел, хотя не  имел ни малейшего представления о ней.
Но он был внутренне готов к чему-то очень важному, что  в ближайшее время должно было произойти в его жизни.
Сквозь шум воды, Антошин услышал звонок телефона.  Он выключил воду, и, не одеваясь, выбежал из ванны.
-Павел Иванович, это вы?- услышал он голос Виктора Полуянова.
-Да. Что случилось?
-Собственно, ничего. А вы,  где?
-Что, ,значит, где?!- взорвался Антошин.- Дома. Где же мне еще быть?!
-Как дома? !-искренне удивился Полуянов.- А совещание?
-Какое совещание? –спросил Антошин.

- Вы же сами вчера назначали на девять часов. Люди уже собрались.
Антошин сморщился.
«Да, началось…»- снова подумал с тоскою он.
-Ты вот, что, Виктор… Ты проведи совещание сам или  отпусти людей. Я приеду позже
-Что-то случилось?- спросил Полуянов. В голосе его появились тревожные нотки.
-Не, ничего. Все нормально.  Кстати, какой сегодня день? Суббота?
-Вторник.
-Вторник? Ну, да, конечно. Я так и думал
Антошин повесил трубку телефона, и начал быстро собираться.
Почти машинально, не сознавая, что делает, он  автоматически скидал в сумку свои вещи, бритву   и документы. Сумка была полной и не закрывалась.
В проходе появилась жена. Лицо ее было еще заспанным и слегка припухшим.
-Ты куда? Что случилось?
Антошин понуро опустился на стул, и молчал.  Он злился на себя, что не смог уйти незамеченным. Теперь нужно было объяснять что-то жене, а этого так не хотелось.
-Мне нужно уехать, Лена.. Срочно. – сказал он, стараясь не смотреть ей в глаза.
-Куда? Зачем?
-Я не могу тебе сейчас объяснить. Но это очень важно для меня.
Остатки сна на лице жены сразу исчезли.
-Ничего не понимаю. Ты можешь толком объяснить, что случилось?
Антошин поморщился.
-Мне  нужно. Это по работе. Кстати, какой сегодня день? Не суббота случайно?
Лена села на диван напротив Антошина  и не сводила с него удивленных  глаз.
-Нет, сегодня вторник.- тихо сказала она.
-А какое число?
-Разве ты сам не знаешь?
Антошин взорвался.
-Не знаю!- закричал он. вскочив со стула.- Если бы знал, не спрашивал бы!
-Сегодня двадцать седьмое августа.- сказала жена.
Ее слова мгновенно отрезвили Антошина. Он успокоился и снова опустился на стул.
-Что происходит. Павел? Я ничего не понимаю. Может быть, ты мне объяснишь?
Антошин подошел к жене и взял ее за руку.
-Ни о чем меня не спрашивай.- произнес он. - И ни чему не удивляйся. Слышишь? Ничему!  Ты поняла?
-Нет.
-Я потом тебе все объясню. А сейчас мне пора идти. Я позвоню тебе. 
Жена поднялась с дивана и преградила ему дорогу.
- Я ничего не понимаю, Павел…Объясни мне. Я требую!
-У меня появилась другая женщина -сказал Антошин первое, что пришло ему на ум и почти выбежал из квартиры.

На улице было душно, и уже через пять минут быстрой ходьбы Антошин  почувствовал, как намокла от пота на спине рубаха.
В приемной никого не было. Секретарша Юля сидела за своим столом и с кем-то болтала по телефону.
Увидев Антошина, она положила трубку и мгновенно натянула  на лицо дежурную  улыбку.
-Доброе утро. Что случилось, Паша?
Антошин недовольно поморщился.
-Вообще-то, Юля, я пока твой начальник. Это, может быть  где-нибудь я и Паша, а здесь я –Павел Иванович.
Юля от удивления широко раскрыла густо накрашенные глаза, и обиженно надула и без того толстые губы.
-Я не понимаю, Паша….
-Павел Иванович!- рявкнул Антошин .- Меня зовут Павел Иванович! Ты поняла?
Юля открыла рот от удивления- такого Антошина она не видела никогда.
-Совещание кончилось?- спросил Павел.
-Еще нет.
Антошин немного поразмыслив, не хотя шагнул к дверям.
За большим лакированным столом сидело человек восемь сотрудников.
Антошин поздоровался с коллегами и прошел к своему столу.
Витя Полуянов, сидевший там и, очевидно, проводивший совещание, тут же резво вскочил, освобождая Антошину его место.
-Прошу простить меня за опоздание.- сказал угрюмо Павел, стараясь не смотреть  никому в лица.
В кабинете стало непривычно тихо. 
Какое-то время Антошин молча смотрел  куда-то в одну точку на стене.
-Хочу сообщить вам. господа, пренеприятное известие.- наконец выдохнул из себя  он.
-…к нам едет ревизор.- подхватил Полуянов.
Но шутку не подхватили. Никто даже не улыбнулся.
Павел сделал паузу и окинул всех долгим взглядом.
-С сегодняшнего дня я снимаю свои полномочия директора, и хочу оставить фирму. У меня все.
Тишина в кабинете стала еще напряженней и зловещей.
Первым ее нарушил Полуянов.
-Вы это серьезно, Павел Иванович?
-Более чем.  Сегодня я подпишу приказ о назначении  вас , Виктор Николаевич, директором нашей фирмы. Думаю, возражений со стороны коллектива не будет. Все свободны.
Люди поднялись со своих мест, и, видимо чувствуя серьезность ситуации, без всяких вопросов, стараясь не смотреть на своего патрона, молча стали выходить из кабинета.
Остался  лишь один Витя Полуянов.
-Старик, я ничего не понимаю. Объясни.
У Виктора был довольно глупый и растерянный вид.
-Чем ты недоволен?- -процедил сквозь зубы Антошин –Ты же этого всегда хотел, разве нет?
-Чушь!! Мистика. Не хотел я этого никогда. Что случилось, Паша?  Какая муха тебя укусила? Ничего не понимаю.
-А что тут непонятного? Все предельно ясно. Я ухожу. Мне надоело управлять фирмой, которая корчит из себя,   Бог знает какую  крутую, в сущности ничего полезного не производя.   Мы только тратим кредитные деньги на подарки, корпоративы  и зарплату сотрудникам. Мы паразиты на теле нашего государства.
Полуянов  сидел молча.
-Ну, ты даешь.- только и  смог сказать он, когда Антошин закончил.
Я тебя не узнаю. Ты ли это?
-Я сам себя не узнаю.- грустно произнес Антошин.-  Слушай, у  нас есть водка?
Полуянов недоверчиво посмотрел на начальника. Он прекрасно знал, что Антошин почти совсем не пьет водку.
-Водка?- переспросил  он.
-Ну, да. Водка, водка. Сейчас сбегаю.
Едва за ним закрылась дверь, как тут же в кабинет вошла Юля.
-Можно?
-Что тебе нужно, Юля?- сухо спросил Антошин.
-Я не понимаю, в чем дело. Паша?  Что с тобой? В последнее время ты стал каким-то странным. Замкнулся. Не звонишь. Ты меня уже разлюбил?
Она расстегнула верхнюю пуговицу на своей  блузке так, что ее белая упругая грудь, готова была  вывалиться  наружу.
-Я занят, Юля.- мрачно произнес Антошин.
-Я хочу тебя, слышишь?- прошептала Юля, вплотную подойдя к Антошину и  положив ему руку на колено.
Антошин  сморщился и  молча отстранил ее руку.
-Я ведь женат, Юля…
-И что?
-Юля.- произнес Антошин, тоном, не терпящим возражений.- С завтрашнего дня  директором нашей фирмы  будет Виктор Николаевич. Так, что с  этими вопросами  к нему. И вообще… Иди,  работай.
Юля обиженно фыркнула и быстро вышла из кабинета.
Минут через десять явился Полуянов с бутылкой коньяка.
Антошин налил себе  полстакана и тут же, не закусывая, залпом  выпил.
-Ты же не пьешь. -сморщившись, произнес Полуянов, брезгливо глядя на коньяк.
Антошин ничего не ответил. Он вновь налил себе коньяк и так же быстро, не закусывая, опрокинул его себе в рот.
-Все-таки, что  произошло?-  снова  спросил    Полуянов.
От выпитого коньяка лицо Антошина  сразу же  покраснело, глаза сделались беззащитными и мягкими.  Он навалился на спинку кресла и долго сидел молча. снова неподвижным взглядом рассматривая какую-то точку на стене.
-Тебе никогда не казалось, что человек  напоминает компьютер?- спросил  наконец Антошин.
-Допустим. И что?
-А то, что это очень точная формулировка. Почти идеальная..
-Что ты этим хочешь сказать?
-Ничего. Просто компьютер создан  человечеством сравнительно недавно, а какая  поразительная схожесть.
-А при чем здесь компьютер?  Не понимаю…
-Просто , пришло вдруг на ум.- устало произнес Антошин. закрыв глаза.  Он вдруг подумал о том, что эта мысль относительно компьютера  принадлежит совсем не ему. Он даже мог бы поспорить с этим постулатом и не согласиться с ним.
-Что за бред! –сказал Полуянов.- При чем здесь компьютер?
Ты просто устал, старик. Тебе нужно отдохнуть, успокоиться. И все пройдет.
-Не поможет.- вяло произнес Антошин.- Мне уже позвонили…
-Кто позвонил? -насторожился Полуянов..
-Мой отец.
Взгляд Антошина снова стал неподвижным. Он почувствовал вдруг, что кто-то неведомый  опять диктует  ему  свои мысли и его  мозг, как некая  антенна,  безропотно и покорно принимает эти сигналы извне.
- Человек живет по заданной программе. – начал медленно  говорить Антошин.- Человек, как мы с тобой определили, есть некий аналог компьютера.
Антошин замолчал, стараясь осмыслить сказанное. Он понял  лишь то, что подобная мысль никогда бы не пришла ему в голову самостоятельно.
 –Да. Именно, так.- продолжал  он громче, -Это программа ограничена определенными рамками –жизнь-смерть. И никто не может выйти за эти рамки. Как бы мы этого не хотели. Так?
-Ну, допустим .-Полуянов  сел напротив Антошина и не сводил с него глаз.
-А если есть программа, значит, существует некий мозг, который создал ее.   Она не может появиться сама по себе.  Возникнуть из ниоткуда. Из ничего. Не так ли? Ее создал чей-то мозг. Вопрос в том, чей это мозг? Ведь человечеству миллионы лет. Ведь так?
-Ну.- кивнул Полуянов.- И что это значит?
-А это значит, что она существовала за долго до нашего появления на Земле.
Полуянов улыбнулся, возможно, впервые за это время.
-Вон куда тебя понесло. Ну-ну. И что же дальше?
Антошин налил себе еще коньяка и выпил.
-А дальше.- он усмехнулся  какой-то отрешенной ухмылкой, и выпив коньяк, продолжал.  .-Если исходить из этого, то все мы, вся наша жизнь, наши чувства, желания, мечты, наша боль и страдание-
Все является частью программы. Понимаешь?  Мы –крошечные фрагменты какой-то микросхемы.  Вся наша жизнь предопределена программой.  С той лишь разницей, что наш  жесткий диск невозможно переформатировать. И заменить. А может быть, все-таки возможно? А?
Антошин замолчал. 
Полуянов тоже сидел молча  и смотрел в окно. По его лицу трудно было понять, о чем он думает в этот момент.
Звонок телефона на столе заставил вздрогнуть обоих.
-Возьми трубку.- сказал Антошин.
Виктор нехотя поднял трубку телефона.
-Да, слушаю вас. Говорите.
Но уже через секунду он протянул трубку Павлу.
-Это тебя.
-Да, слушаю вас.- дрожащим голосом произнес Антошин.
-Ваше число двадцать семь..- услышал он уже  знакомый  металлический голос в трубке.
Витя Полуянов  молча наблюдал за Антошиным..
Тот сидел бледный и молчал. Взгляд его глаз стал безжизненным и почти отрешенным.  Нижняя губа нервно подергивалась.
-Что случилось, Паша?  Кто это звонил?
-Это они.- тихо  произнес Антошин, вытирая со лба мелкие  капельки пота.
-Кто?- спросил Полуянов.
-Не  знаю.
У Полуянова было крайне озадаченный вид.
-Я ничего не понимаю, если честно.  Совсем ничего. Может быть. ты объяснишь мне?
-Однако, мне пора. Прощай.
-Даже так? Мы, что же, больше не увидимся?
- Возможно, нет.
-Ты говоришь загадками. Что значит «нет»? Ты, что уезжаешь куда-то или улетаешь на другую планету?
-Не знаю. Возможно.
-Ты сумасшедший!  - почти закричал Полуянов. -Ты просто бесишься с жиру!  У тебя есть все работа, деньги, жена. Я не понимаю…Ты идиот.
-Возможно. Прощай, Витя.
Антошин взял свою сумку и пошел к дверям.
-Послушай.- окликнул его Виктор.- А кто это звонил?…
Антошин остановился.
-Если бы знать…
-Что значит «если бы знать?!»  Тебе угрожают?
-Нет.
-Тогда  что?
-Не знаю.
-А кто, черт возьми, знает, если не ты?!
-Не знаю.  Просто… мой отец.- Антошин на секунду замолчал, видимо раздумывая, стоит это говорить Полуянову или нет.
-Он звонил мне недавно. Недели две назад.
-И что?
-Ничего. Просто… – Антошин снова  замолчал, с трудом  подбирая подходящие слова.-  Он  хотел меня  предупредить о чем-то  весьма серьезном. Вот только о чем? Мы не успели договорить.
-Ты. что же, не можешь перезвонить отцу?- простодушно спросил Полуянов.
-Нет.
-Почему?
Антошин тяжело вздохнул.
-Просто… папа умер десять лет назад.
У Виктора Полуянова в эту минуту был весьма глупый вид.
-Н-да -только тихо протянул он.
-Думаешь, я сошел с ума?- спросил Антошин.
-Не знаю. Но очень похоже.
-Прощай, Витя.
Павел быстрыми шагами вышел в приемную, молча  прошел мимо секретарши, и спустившись по лестнице на первый этаж, вышел из здания.
-Пал Иванович.- услышал он за своей спиной  знакомый голос и оглянулся. Это был Бузмакин.  Антошин не сразу узнал его без белого халата.  На том была коричневая кожаная куртка. глухо застегнутая на «молнию» почти до самого подбородка. Синие обтягивающие джинсы и белые  кроссовки  молодили его и делали похожим на студента.
-Здравствуйте. Дорогой Пал Иванович. Как я рад вас видеть.
Бузмакин  подошел  к Павлу вплотную, и на его  круглом   лице появилась обезоруживающая улыбка.
-Что же вы не пришли лечиться? Мы вас ждали. Ай-ай-ай.
Антошин брезгливо поморщился.  В эту минуту встреча с Бузмакиным совсем не входила в его планы.
-Извините, э-э…забыл ваше имя…
-Игорь Владимирович. -напомнил, продолжая улыбаться Бузмакин.
- Игорь Владимирович, извините, но у меня сейчас нет времени для разговоров, я спешу.
-Куда же?  Могу вас подвести.
-Нет, спасибо.
Антошин хотел, было идти дальше, но Бузмакин вдруг неожиданно крепко взял его за руку.
-А я ведь за вами Пал Иванович.
Антошин так оторопел, что даже не стал вырываться.
-Не понимаю. Что  происходит?- только и сказал он.
В эту минуту сзади  к  нему подошли  еще двое  молодых мужчин и  с равнодушными лицами остановились за  его спиной.
-Кто эти люди? Что все это значит?- начиная предчувствовать недоброе, спросил Антошин.
-Не волнуйтесь, Павел Иванович. Это наши  санитары.- произнес Бузмакин.-  Они на тот случай, если  вы будете сопротивляться. Но я думаю, вы благоразумный человек и не станете этого делать.
-Какого черта!- сорвавшимся голосом крикнул Антошин.- Какое вы имеете право?!
-Имеем, дорогой мой, имеем.- сказал Бузмакин и протянул Павлу несколько листовок.
Антошин  развернул одну из них и едва устоял на ногах от изумления.
На бумаге было помещено его фото, над которым  большими жирными буквами красовалась следующая надпись:
« Разыскивается милицией».
У Антошина на какое-то время перехватило дыхание. Положение было настолько глупым и безвыходным, что на какое-то время Павел потерял возможность говорить и адекватно оценивать обстановку.
-Я ничего не понимаю.- дрожащим голосом произнес он.- Что это значит?!  Объясните!
-Это значит дорогой вы мой, что вы больны и нуждаетесь в лечении.- уже более серьезным тоном сказал Бузмакин, и улыбка тут же исчезла с его круглого лица.- Но вы не волнуйтесь, дорогой мой. Мы вас обязательно вылечим. Это наш долг.
-Чем  я болен?
Бузмакин снова многозначительно улыбнулся.
-Разве вы сами не знаете?
-А при чем  здесь милиция? -Антошин кивнул на листовку.
-Потому что…-Бузмакин кашлянул, очевидно подбирая слова. -Ваша болезнь крайне опасна для общества.
-А если я не поеду?
-Почему же?
-Потому что не хочу, я здоров! Слышите, вы. Здоров!  Я никуда не поеду!
-Поедете. Куда же вы денетесь,  голубчик? А если не захотите поехать, мы  вам поможем.- спокойным, почти ласковым тоном произнес Бузмакин.
Все  происходящее  выглядело настолько глупым, диким и нелепым, что на какую-то долю секунды, Антошин усомнился в реальности происходящего.
-Ну, хорошо.- обреченно выдохнул из себя Павел , ясно понимая, что из создавшейся ситуации ему просто так не выбраться.
Он огляделся и медленно пошел к машине «Скорой помощи», стоящей неподалеку.
-Ну. вот и чудненько.- хохотнул довольно Бузмакин .
Не доходя нескольких метров до машины. Антошин вдруг  резко и сильно оттолкнул одного из санитаров и побежал.
Все произошло очень быстро. Почти мгновенно. Санитары не успели опомниться, как Антошин уже был на другой стороне дороги и  в одну секунду затерялся в толпе.
 
Он долго не мог попасть ключом в замочную скважину -руки тряслись и не слушались его. Наконец с той стороны щелкнул замок и, дверь открыла жена.
-Ты одна?- спросил Антошин,  шумно входя в прихожею.
-Да.
Лицо жены, как показалось Павлу, было чем-то встревожено
-Ты уже вернулся? Так быстро? Что-то забыл?
Он заметил явную насмешку в  ее голосе, но ничего не сказав, прошел в комнату.
-Мне никто не звонил?
-Нет.
Антошин, скинул с себя  плащ, и сев на диван закрыл глаза. 
Ему захотелось уснуть и очень долго не просыпаться.  А когда он проснется, все закончится. И будет, как раньше.
В комнату вошла жена.
-Может быть, мы продолжим наш разговор?
-О чем ты?- не сразу понял Антошин.
-Ну, как? Этот твой неожиданный уход сегодня утром. Что это было?
-Не знаю.
-У тебя появилась другая женщина? Это правда?
Он не сразу понял вопрос жены. В висках от напряжения все еще стучала кровь.  Перед  глазами все еще стояло  улыбающееся лицо Бузмакина.
-Что?- спросил  Антошин.
-Сегодня утром ты сказал, что у тебя появилась другая женщина. Это была шутка? Или это правда?
Теперь только он понял, о чем идет речь.
- Ах, это… Да, я изменял тебе, Лена.-  произнес устало Антошин, удивляясь тому, что совсем не испугался сказанного. При других обстоятельствах он никогда бы не  признался в этом. А теперь… это получилось как-то просто, само собой.
Жена опустилась в кресло напротив Антошина.
 Лицо ее в эту минуту казалось на удивление спокойным, хотя голос слегка дрожал. 
-Как интересно Кто же  она?  Я хотела бы знать.
-Это не важно. Лена.- устало отмахнулся Павел.
-То есть как  это не важно?! Ты заявляешь мне такие вещи и говоришь, что это не важно?!
-Да, Лена. Это уже не имеет никакого значения.
-Почему? Я хочу знать! Кто она?- упрямо повторила жена.
-Ты уверена в этом? Хорошо. Это моя уже  бывшая секретарша.  А разве раньше ты об этом не догадывалась? Могу тебе сказать больше- до этого у меня было еще несколько женщин, с которыми я спал. Ты удовлетворена?
-Как интересно.
-Для тебя это большая новость?- спросил  Антошин.- Только не делай вид, что это  не так.
-Возможно. У тебя что-то случилось?
-Я ушел с работы.
-Почему? 
Антошин в изнеможении закрыл глаза.  Разговор с женой  стал невыносим.
- Я тебе все объясню. Лена, но не сейчас. Потом. Я очень устал и хочу спать. И, пожалуйста, никому не открывай двери. Слышишь, никому!
Жена ушла в кухню.
Антошин в полном изнеможении , разбитый  и опустошенный повалился на диван. 
Мысли бешено и хаотично метались  в голове, но не находили никакого решения. Все происходящее с ним,  напоминало ужасный кошмарный сон, не поддаваясь никаким объяснениям и здравому смыслу.
 «Может быть, я действительно, схожу с ума?- в какое-то мгновение, опять, уже в который раз подумал Антошин.
Но его сознание  упрямо отказывалось признавать этот страшный факт, от которого холодело все внутри.
Павел был нормальным адекватным человеком. Так, во всяком случае, он считал до сегодняшнего дня. Что же произошло?  Как все это могло случиться?
А в том, что с ним  случилось нечто странное и неординарное, он уже нисколько   не сомневался.
Павел не заметил, как  уснул. Сон  был тяжелым и чутким. Антошин просыпался и вздрагивал от каждого шороха.  Когда он открыл глаза, за окном уже бледнели слабые сумерки.
Павел поднял голову с подушки и прислушался. В соседней комнате жена с кем-то говорила по телефону.
Антошин вскочил  с дивана и бесшумно подошел к дверям.
Трудно было понять с кем и о чем говорит Лена - она отвечала коротко и однозначно. Но по этим лаконичным ответам, по  казенному тембру ее голоса, Антошин почему-то решил, что говорит она о нем.
Это  взволновало его. Он напряг слух, но так  ничего и  не  услышал.
Когда Лена закончила говорить, Антошин  резко  распахнул дверь и вошел в комнату. Ему показалось, что жена вздрогнула и  побледнела
-Мне кто-нибудь звонил? – спросил он, впившись в нее глазами.
-Нет.
-Ты лжешь! Я слышал - ты только- что говорила с кем-то по телефону. Кто это был?
Он вплотную подошел к жене и  с силой схватил ее за плечи.
-Кто это был? Отвечай!
Мысль о том, что  Лена заодно с этим Бузмакиным, привела его в бешенство.
-Это звонила моя подруга…-пробормотала жена, глядя на него испуганными глазами. и Антошин окончательно понял. что она говорит неправду. В эту минуту Антошин готов был ударить ее по лицу, но в последний момент что-то сдержало его.
-Звонил мужчина.- жестко спросил он.- Кто это был?
Он все еще  продолжал сжимать ее руку, но вспышка гнева, внезапно охватившая его, прошла. Мозг опять заработал четко и ясно. Было очевидно, что его  жена, что-то знает. Она тоже в сговоре против него.
-Лена, скажи  мне, кто звонил. Пожалуйста.- уже спокойней  спросил он.
-Хорошо -выдохнула она.- Звонили из милиции.
-Из милиции!?
-Да.
-И что?
-Они сказали…-Лена  запнулась и замолчала.
-Ну, говори же!
Лена вдруг резко выдернула свою руку, и, оттолкнув от себя Антошина, бросилась  прочь из комнаты.
Он нагнал ее в прихожей.
 Прижавшись в угол, она смотрела на него безумными широко раскрытыми глазами и тяжело дышала.
-Не подходи ко мне или я закричу!
-Хорошо. Хорошо. Только, Бога ради, успокойся. Я ничего тебе не сделаю. Ты боишься меня? Да? Но почему? Что тебе сказали по телефону?
Лена.  молчала.
-Говори же, черт возьми!
-Сказали, что ты… опасный преступник и тебя ищют.
Антошин чуть не задохнулся от гнева.
-И ты поверила этому?
-Не знаю.- на глазах жены  выступили слезы.- Паша. Они сказали, что…
Она запнулась и замолчала.
-Ну, говори, что они тебе там тебе еще сказали?!
-Что ты убил человека.
Павел закрыл лицо руками.
-Боже. Какой бред.- пробормотал он, опустившись на корточки.
Это было уже выше всяких сил.
-Это правда, Паша?- спросила шепотом  жена.
-А как ты сама-то думаешь?
-Не знаю…Я не верю.
-И правильно делаешь. Это ложь!
-Они сейчас будут здесь.- сказала тихо  Лена.
-Кто?
-Эти люди.
Антошин бросился к дверям. Внизу на лестничной площадке уже слышалось быстрое топанье нескольких пар ног.
«Все. Попался.»- с досадой подумал Антошин.
Теперь бежать куда-либо было глупо и бесполезно. Но что-то еще боролось в нем, кричало и сопротивлялось всему этому беспределу.
Вверху оставался один этаж. Антошин бросился туда, ясно  понимая, что это вряд ли спасет его.
На верхней площадке было четыре квартиры. Он стал по очереди толкать двери каждой из них. Двери были заперты.
«Ваша цифра 27»- вдруг вспомнил Павел.
Это было , как удар молнии.
Он перевел глаза на одну их дверей слева от него.
Номер квартиры был 27. Уже не питая ни какой надежды на спасение, Павел толкнул дверь и та бесшумно отворилась.
Ни секунды не раздумывая, он  тут же  нырнув в ее темный пустой квадрат.



Он  не мог точно сказать, сколько пролежал в  беспамятстве -час, два, или, может быть, сутки.  Ощущение времени исчезло. Время, как некая физическая единица остановилось. Оно перестало существовать.
Оно   не летело, как сумасшедшее. Не тянулось, подобно резине.
Время не наступало на пятки,  не подгоняло. Не отставало и не  бежало вперед. Время, как будь-то  исчезло.
И вместе с этим исчезла  вечная  потребность  куда-то торопиться, бежать за чем-то сломя голову.  Кого-то догонять и,  постоянно бояться, чего-то  не успеть.
Антошин мог лежать час, сутки,     неделю, но совсем не чувствовать этого.
Он лежал с открытыми глазами. Его окружала полная тьма. Ни единого звука не было слышно кругом.
Иногда ему казалось, что он спит. Ему даже снились  какие-то короткие  сны.  Но снов было так много, что он не мог запомнить ни одного   из них.
Очнулся он от того, что где-то совсем рядом протяжно -визгливо   скрипнула дверь, и в глаза резко ударил яркий  поток света.
Антошин сощурился, и когда глаза адаптировались, он  увидел в двух метрах от себя  силуэт мужчины .
Антошин поднялся с пола и огляделся.
-Ничего себе кино!- сказал мужчина.
Антошин узнал в вошедшем местного дворника, которого звали то ли Иваном, то ли Петром.
-Как ты сюда попал?- спросил то ли Иван, то ли Петр.
-Не знаю -пробормотал  Антошин.- Дверь была открыта. Очевидно. я перепутал квартиру.
-Ну. да.- весело воскликнул дворник - Ты же этажом ниже живешь.. С бодуна что ли? А?
-Что? 
-Ну, если квартиру перепутал, значит выпил хорошо. А?
Дворник засмеялся.
-Опохмелиться хочешь? У меня есть.
-Нет. Спасибо. Извините.
Антошин  вышел  на лестничную площадку и бросил взгляд на дверь.
Номер квартиры дворника был 44.
«Что за вздор!»- подумал Павел, медленно спускаясь к себе на этаж.
Он прекрасно помнил, что номер квартиры был 27.
«Похоже,  у меня окончательно едет крыша.»- обреченно подумал Антошин.
Через минуту дверь открыла жена.
Он долго смотрел ей в глаза, пытаясь прочесть в них что-нибудь, но кроме  холодного равнодушия ее глаза ничего не говорили.
-Все нормально?- спросил Павел.- Милиция уехала?
-Какая милиция? Ты о чем?
-Ну, как о чем? Они же приходили за мной.
Лена смотрела на него долгим испытывающим взглядом, так, словно видела в первый раз.
-Что за бред ты говоришь? Я ничего не понимаю.
-Ты же сама мне сказала. Тебе звонили…
-Кто?
-Из милиции!
-Когда?
Антошин растерянно молчал.
Лена развернулась и прошла в комнату. Не снимая ботинок и плаща, он последовал за ней.
-Послушай, у нас что-нибудь произошло?- спросил он. продолжая сверлить жену недоверчивым взглядом.
-А что должно произойти? Ты собирался, кажется, уходить.
-Куда?
-Не знаю. Кто там у тебя появился.?  Очередное увлечение на длинных ногах.
-Тебе звонили из милиции? Или нет?– спросил громко  Павел.
-Ты уже достал своей милицией!  Никто не звонил.
Антошин резко развернулся и пошел к дверям.

В поликлинике в этот час  народу было сравнительно немного.
Пахло эфиром и йодом, от чего слегка кружилась голова.
На натертых до  зеркального блеска кафельных полах  можно было кататься на коньках.
-Я бы хотел записаться на прием к доктору Бузмакину.- сказал Антошин  хриплым голосом., просунув лицо в окошко регистратуры.
Девушка в окне непонимающе захлопала огромными ресницами.
-Простите. Как вы сказали?
-К Бузмакину.- повторил громче Антошин.
-Простите. Но такой доктор у нас не работает- после небольшой паузы ответила девушка.
-То есть, как, не работает?  Я был недавно у него на приеме…
-Когда вы были?
-Дня три назад.
-Мне очень жаль, но вы что-то путаете. Докторов с такой фамилией у нас нет.
-Вы не можете ошибаться?
-Это исключено.
Антошин развернулся и медленно пошел к выходу.
В  вестибюле поликлиники  он долго стоял перед висевшим на стене графиком работы врачей. Фамилии Бузмакина там не было.
 «Это конец!»- мрачно констатировал Антошин. -У меня окончательно едет крыша!»
Эта мысль,  как ни странно, никоим образом не испугала его.
Он принял ее, как нечто неизбежное, что рано или поздно должно было случиться.

Два следующих  дня Антошин  провалялся дома на диване.
Делать ничего не хотелось. Им овладели равнодушие и  апатия ко всему, что окружало его. Такого состояния крайней депрессии Павел не испытывал никогда.
Чтобы хоть как-то освободиться от преследовавших его мрачных мыслей, он выходил на улицу, и не разбирая дороги, брел, что называется, куда глаза глядят.
Навстречу ему плыла равнодушная нескончаемая   толпа людей, но он не замечал ее.
Он уже не считал себя  частью этой толпы. Между этой  разноликой толпой людей  и Антошиным выросла  невидимая стена.  И с каждой минутой  эта стена становилась все больше и прочней.
«Куда они бегут?- иногда думал с грустью Антошин.- Зачем? Все равно в итоге смерть и вечное безмолвие. Все запрограммировано и предрешено. Зачем тогда все это - жить, любить, работать? Обрастать друзьями и близким тебе  людьми.? На что-то надеяться. Верить и ждать? Какой смысл?  Ведь результат очевиден.- смерть и вечное безмолвие.»
Многие вещи, которые совсем недавно казались ему важными и главными, стали вдруг мелкими и незначительными.
Все вокруг напоминала ему  какую-то, нелепую,  глупую  игру, навязанную  кем-то Антошину.
Эта игра, размышлял Антошин, которую условно можно было назвать «жизнью», продолжалась столетия и не давала сбоев.  В этом, отточенном веками механизме, все было рассчитано с математической точностью до мелочей. Ночь сменяла день. Осень сменяла лето.
Смерть приходила на смену человеческой жизни. И ни что ни в силах было побороть этот порядок вещей.
Антошин вдруг поразился тому, что никогда раньше не думал об этих, в сущности, элементарных вещах. И чем  дольше он об этом размышлял, тем больше это занимало его ум.   Уже никакие другие мысли не могли волновать  его. Мир в его  глазах перевернулся с ног на голову. То, что  еще совсем недавно казалось главным, перестало быть таковым и выглядело сейчас уродливым и пошлым.
 «Я сошел с ума.»- каждый день повторял себе Антошин.- Все это плод моего сумасшествия.»
Он уже  ничуть не сомневался в этом. Все события последнего времени только подтверждали это.. Он бесконечно  устал, и хотел только одного- покоя.
Лишь изредка,  на короткий промежуток времени что-то  просыпалось и поднималось в нем, протестуя и  заставляя усомниться в своих выводах. Ведь он же видел это окно! Видел!
Тем не менее, он уже знал определенно, что так продолжаться больше не может. Антошин усиленно искал выход, но каждый раз убеждался только в одном- выхода нет. Душевные и физические силы покидали его. Он понимал, что дальше так  жить нельзя.



                Часть вторая.
Из коридора  в дверные щели просачивался запах  щей и жареной рыбы.
«Обед.»- констатировал машинально   Сирик, и повернулся к стене.
Идти в столовую не хотелось. Сирик заметил, что в последнее время чувство голода  совсем не мучило его. Вернее, оно стало каким-то притупленным и менее острым.
Но часы обеда или завтрака всегда вызывали оживление и даже какую-то тихую  радость. Это вносило крошечное разнообразие в серые, похожие друг на друга, дни.
За дверями в коридоре послышалось голоса, топот ног, окрики санитаров. Так всегда  случалось перед обедом.  Больница на какое-то время оживала, чтобы через полчаса опять погрузиться в сон.
За обнесенным решетками окном, виднелись голые ветви деревьев.
Еще утром на них лежал снег, но к обеду он растаял.  Сквозь паутину ветвей  чернело серое небо. Тучи спустились так близко над деревьями, что казалось еще немного - и они заденут собой их верхушки .
Сирик закрыл глаза, и попытался уснуть. Но сна не было.
  Если бы его спросили сейчас, сколько времени он лежит в этой палате, он вряд ли точно бы ответил на этот вопрос, как и не ответил бы точно, как и при каких обстоятельствах попал сюда.  Это впрочем, уже и не волновало его особенно.  Время смешалось и стало походить на один длинный, скучный и бесконечный день. Чувства и желания   притупились, потеряв всякую остроту. Мысли стали бесформенными и вялыми.
Ему казалось, что он лежал в этой палате всю жизнь.
Он  уже  привык к  монотонной серой больничной жизни, к постной безвкусной пище, к  горьким противным микстурам, которые  приносила ему медсестра два раза в день. Ничего другого он не знал, и поэтому, вероятно, не хотел.
Ему казалось, что это было с ним всегда и ничего кроме этой койки, этой палаты, выкрашенными в зеленую краску стенами, белым, обросшим паутиной потолком, с   ним никогда  не было и быть не могло.
Эта полусонная жизнь, впрочем, как и всех обитателей  больницы, его вполне устраивала. Временами она ему даже нравилась.
У него была своя кровать, тумбочка с личными вещами.
Его кормили три раза в день. Иногда, особенно по выходным, когда в отделении не было врачей, можно было смотреть телевизор и  выходить на улицу.
 Вся его прошлая жизнь была вычеркнута из его памяти, так, словно ее не было вовсе. Иногда он пытался вспомнить из нее хоть что-нибудь, усиленно напрягая свою память, но попытки эти всегда кончались неудачей.  Сирик решительно ничего не помнил.
Он даже не помнил своего имени.
Ко всем пациентам отделения, в том числе и к нему,  персонал обращался только по фамилии.
И этого обращения было вполне достаточным.
В палате с Сириком лежали еще двое мужчин.
Сирик знал их только по фамилиям.
Жизнь в палате была такой же монотонной и скучной, как и во всем отделении.
Каждое утро в палату приходила сестра , и  размахивая в воздухе стеклянным шприцом, коротко и громко бросала: « Зуев! Ярица! Сирик! Снимаем штаны».
Все молча поднимались с кроватей и покорно подставляли свои задницы  под тонкое жало иглы.  Сирику даже казалось иногда, что эта процедура доставляет всем пациентам определенное  удовольствие.
Ярица почти не вставал со своей кровати. Это был мужчина лет пятидесяти, со скуластым, нервным лицом. Его серые выцветшие глаза смотрели на мир зло и  настороженно, словно постоянно ожидая какого-то подвоха или пакости.  Он почти ни с кем не общался, целыми днями лежа на кровати, повернувшись лицом к стене, и иногда что-то бормоча себе под нос.
Поднимался он только в столовую или  туалет. Любая попытка заговорить с Ярицей, заканчивалась неудачей.  Он упрямо ни с кем не хотел общаться.
 Даже утренний приход медсестры, воспринимался им  без всяких чувств и эмоций, как нечто, не очень приятное и совсем не обязательное.
Лишь иногда, что бывало крайне редко, с Ярицей случалось нечто необычное. С безумными глазами он вскакивал со своей кровати, и как  загнанный в клетку зверь, метался по палате от дверей к окну, приговаривая одно и то же:
-Зачем все это? Зачем? 
Этот приступ продолжался минут десять. В эти минуты Ярица не замечал вокруг себя  никого и ничего.  Бесполезно было останавливать его или говорить что-то. Он все равно бы не услышал. Впрочем, ему никто и не мешал. К этим привыкли и не обращали на него  почти никакого внимания.
  Затем  приступ так же внезапно прерывался, и  Ярица вспотевший и обессиленный, ложился в свою кровать и надолго  замолкал.
Иногда ночами он что-то кричал во сне, словно пытаясь кого-то догнать, или убегая от  кого-то.  Слова, которые он произносил во сне, были в основном одни и те же.  Это был отборочный  мат, смешанный, как ни странно,  с весьма интеллектуальными  терминами, типа «сублемация»,  «сентенция» и тому подобное.
Выглядело это достаточно забавно.
Под утро крики переходили в тихое и несвязное бормотание,  из которого можно было уловить лишь то, что  «нас предали» и, вообще все беды человечества происходят только «из-за баб!»
Заканчивалась эта депрессия всегда одним и тем же- Ярица вскакивал с кровати  и  требовал, чтоб ему привели женщину.
-Бабу мне! Бабу хочу!- выкрикивал он, брызгая слюной.
Эти грозные требования, плавно переходили  в просьбу, больше напоминающую призывы о помощи.  Просьба  трансформировалась в мольбу.
-Пожалуйста, я прошу вас.- говорил Ярица со слезами на глазах, обращая свой взгляд на закрытую дверь палаты.- Ну, что вам стоит?  Приведите мне девушку. Это же не сложно. Человеку нужна иногда женщина. Вы должны это понимать.  Как же без нее?!  Это естественный процесс!
Из всего этого было очевидно, что причиной, послужившей  его болезни, скорее всего, является женщина.
Самым поразительным было то, что приходившая в палату каждый день медсестра  не вызывала в Ярице никаких чувств и эмоций, как будь-то она была бесполым существом. Все люди в белых халатах казались ему злодеями и монстрами.
Но когда в палату заходила  санитарка, чтобы вымыть пол,
Ярица оживал.
Он садился на свою кровать и затравленным  взглядом смотрел на женщину, хотя, к слову сказать,  все санитарки, работающие  в психиатрическом отделении,  очень отдаленно напоминали женщин.
Постепенно взгляд его  стекленел, и зеленые мутные глаза наливались кровью.
-Покажи титьки.- тихо просил Ярица.
-Чего захотел!? Плохо не будет?
-Я тебе денег дам. Покажи!
-А у тебя деньги-то есть?
Похоже, санитарке этот вечно продолжающий между ними разговор, доставлял нескрываемое удовольствие.
Ее маленькую, беззубую  с вытянутым лошадиным лицом хотел мужчина.  Это не могло не льстить женскому самолюбию.
В такие минуты взгляд, черных поросячьих глаз женщины  оживал, теплел и на некрасивом, совсем не женском лице, появлялось подобие улыбки.
-Я достану денег!- начинал нервничать Ярица.
-Вот когда достанешь, тогда поговорим.
Ярица доставал из-под матраца железный рубль и протягивал его санитарке.
-Столько хватит?
Подобный диалог происходил почти каждую неделю.
Когда санитарка уходила, Ярица долго сидел на своей кровати и бормотал себе под нос всегда одно и то же.
-Как же человеку без женщины? Это нельзя.  Это невозможно.

Второй был мужчина лет сорока,  довольно упитанный, чуть ниже среднего роста,с огромными, на выкате, маслеными зелеными  глазами, и едва  пробивающей сединой на голове.
Это была прямая противоположность Ярице.
Его фамилия была Зуев. На вид ему было лет около сорока. Но выглядел он гораздо  моложе и свежей.
Зуев всегда поднимался рано утром. Все еще спали а, Зуев был уже на ногах.
Затем он, около получаса,  кряхтя и посвистывая, делал  зарядку, после чего,  взяв с собой полотенце, зубную пасту и мыло, аккуратно слаживал  все это в целлофановый пакет и  надолго исчезал в ванной.
  Все это он проделывал молча, с заметным  нескрываемым удовольствием, словно выполняя важный и приятный для себя ритуал.
После  каждого  приема пищи в столовой, Зуев возвращался в палату, садился на свою кровать и рассказывал, что давали на обед или  ужин, не забывая при этом  ругнуть поваров, а заодно и всю администрацию больницы.
При этом ему совсем было безразлично, слушают его в этот момент  или нет.  Для него был важен сам процесс разговора.  Выговаривая звуки и строя фразы, он испытывал при этом  нескрываемое удовольствие, которое было написано у него на лице.
Говоря, например, словосочетание «…и тут вошел врач», Зуев вдруг останавливался и начинал искать  заменитель глагола «вошел».  Иногда на это у него уходило часа два.
-Вошел. Пришел. Появился.- повторял он .- Нарисовался. Явился.
Так могло продолжаться бесконечно, пока Зуев не увлекался новым предложением.  Причем, каждый новый синоним, найденный им, вызывал у него прилив  неудержимой радости.
-Вы давно здесь, Зуев.?- однажды спросил его Сирик.
-Давно.- уклончиво и нехотя ответил Зуев.
-А какой диагноз?
Зуев округлил масляные глаза.
-Какой диагноз? Разве вы не знаете?  Псих. Какой еще у нас может быть диагноз?!  Так думают эти невежды- врачи.  Ну-ну. Пускай тешатся собственным невежеством. Они ведь как полагают…
Зуев остановился и, через  минуту счастливо воскликнул:
- Полагают. Предполагают. Считают.
Он снова остановился и задумался.
-Думают.- подсказал ему Сирик.
-Да, пожалуй. На чем я остановился?  Ах, да. Вспомнил. Так вот.
Если человек, по их мнению, видит  мир другими глазами, значит он ненормальный. 
Однажды Зуев  подошел к кровати Сирика, и  склонившись над ним,  положил что-то   на его  подушку. Это был сломанный сотовый телефон. Экран дисплея на телефоне треснул и раскрошился. Из открытого пустого кармана под батарейку, торчали  оборванные провода. 
-Это вам.- тихо прошептал Зуев.. -Просили передать.
-Кто?- спросил Сирик, разглядывая телефон.
-Это не важно.- уклончиво ответил Зуев, и почему-то приложил указательный палец к губам.
-Зачем мне сломанный телефон?
-Молчите и не задавайте вопросов. Меня просили, я передал. Это тайна. Впрочем, вам я скажу.
Зуев сделал многозначительное лицо и прищурил глаза.
-Вы давеча спрашивали, какой у меня диагноз?
-Ну.
-Я переводчик.
-И что? Немецкий? Английский?
-Кошачий.- прошептал Зуев.
-Какой?!
-Кошачий.
Сирик приподнялся на своей кровати и с нескрываемым любопытством посмотрел на Зуева.
«Похоже, я забыл, где лежу!»- усмехнулся  Сирик.
-Не верите? Спросил Зуев.
-Почему?  Верю.
-Я по вашим глазам вижу, что не верите. Впрочем, это ваше личное дело.
-Я же сказал вам, что верю.
Зуев слегка успокоился  и снова нагнулся над кроватью Сирика.
-Я знаю в совершенстве кошачий язык.- продолжал он почти шепотом.- Да-да. Это абсолютная, правда. Вы представляете, какое значение это имеет для науки!?  Какие ошеломляющие перспективы! Дух захватывает. Я могу быть связующим звеном между животным миром и людьми.  А эти…доктора… меня упекли сюда. Вот так вот.
-А собачий язык  не знаете? Или, скажем, ослиный?- спросил Сирик.
-Издеваетесь?. Не верите?
-Нет, от чего же? Верю, верю. Продолжайте.
-Продолжайте, возобновляйте.. -сказал Зуев.- Так вот. Кошка- это божественное животное. Вы замечали когда-нибудь, как она смотрят на вас?  Каким взглядом?  Она смотрит не на вас,  она смотрит сквозь вас. Ее взгляд- это перископ. От туда.
Зуев поднял указательный палец кверху.
-Вы хотите сказать, что через глаза кошек, за нами… наблюдают?
-Да! Именно. Вы очень догадливы, друг мой.
-Но кто? Инопланетяне?
-Т-с.- Зуев опять поднес палец к губам и, улегшись на свою кровать, надолго замолчал.
-А все-таки, кто  мне передал телефон?- спросил через какое-то время Сирик.
Зуев как будь-то, не расслышал вопроса. Его лицо было сосредоточено и сурово.
-Тимофей.
-Кто это?
-Местный  кот. Живет  здесь при больнице.
«Похоже. у него окончательно едет крыша.»-с грустью подумал Сирик о Зуеве и повернулся к стене. Дальнейшее продолжение разговора было бессмысленным и скучным.
-Он раньше жил у мэра города.- вздохнув, произнес Зуев. –Такое мне рассказал!
- Кто рассказал? Мэр?
-Какой, к черту, мэр?!  Мэра давно уже нет. Посадили. Кот и рассказал. Волосы дыбом встают!
-А что такое? У нас будет переворот? Или революция?
-Хуже.
Зуев снова вскочил со своей кровати и подошел к Сирику.
Вид у него был достаточно взволнован. Казалось, он что-то хотел сказать, но с трудом искал слова.
-Нас предали. Слышите.- наконец произнес он, так же тихо, словно говоря это самому себе. -Я давно это подозревал. Почти все наши правители давно зомби. Миром правят пришельцы. Да-да. Они уже здесь, и с каждым днем их становится все  больше и больше. Просто мы их не видим. А коты видят.
-Это вам Тимофей рассказал?
-Да.
-И что теперь?
-Надо уходить на север. Скоро все коты уйдут туда. Там есть зоны, куда пришельцы придти не могут.
Сирик зевнул. Это разговор начинал ему надоедать.
-Ну, что ж.- произнес  он и бросил короткий взгляд на часы- время было уже обеденное..- Значит, будем собираться на север. Но сначала- на обед. Согласитесь: идти на Север с пустым желудком по меньшей мере- глупо.
Зуев, тяжело вздохнув, отошел к своей кровати.
-Не верите мне. Я вижу. А зря. Но я вам не это хотел сказать…
-А что?
Зуев снова вскочил с кровати и. подойдя к Сирику, наклонился почти к самому его лицу.
-Вы знаете, как сюда попали?
- Не знаю. Как?
Сирик насторожился.
Что-то тревожное и давно забытое шевельнулось в груди.  .
-Как же я сюда попал? –снова повторил свой вопрос   Сирик,  пристально глядя на Зуева.
Лицо Зуева  побледнело, и весь его облик стал каким-то растерянным и жалким. Он надул толстые губы, и  нахмурив лоб, о чем-то сосредоточенно задумался. Похоже, он уже жалел о том, что сказал лишнего.
-Нет, мне нельзя. Я не могу…
-Что не можете?
-Не могу вам рассказать.
-Почему, черт возьми?!
-Нельзя. Это тайна. Понимаете? Я и так сказал вам больше, чем нужно.
-Эту тайну вам тоже кошки поведали?
-Да! Да!
-Так зачем же вы начали? Сказали «А», говорите и  Б.
-…В, Г,Д, Ж,З.- начал Зуев, и остановился только на  «Я.»
 -Единственное, что я хочу вам сказать – после продолжительной паузы произнес он , прислушиваясь к звукам, доносящимся из коридора, и снова переходя на шепот. - Вам нужно уходить от сюда. Слышите? И чем быстрее, тем лучше.
Последнюю фразу Зуев произнес совсем тихо.
-Но почему?
-Потому!
- Исчерпывающий ответ. Нечего сказать. Почему я должен  уходить? С какой стати?
-Я больше ничего не скажу вам. Оставьте меня.- голос Зуева сорвался и стал почти визгливым.
От  криков  проснулся Ярица, и,  откинув ногами, одеяло  на пол, поднялся с кровати. Лицо его было пепельно-серым и до такой степени отекшим, что казалось, он пил несколько дней подряд.
Зуев и снова приложил указательный палец к своим губам.
-Т-с.- почти не слышно прошептал Зуев, приложив указательный палец к губам и кивнув на Ярицу.
Сирик понял, что от Зуева сейчас ничего не добиться и засобирался на обед.
-Где баба?- мрачно спросил Ярица, окинув палату тяжелым взглядом.- Где моя баба?
-Я –баба. Не видишь что ли?..- зачем-то сказал зло  Сирик, натягивая рубашку. Он не любил ходить в столовую в пижаме.
Ярица долго мутными глазами смотрел на Сирика, словно видел его в первый раз, и тяжело выдохнув  из себя воздух, снова лег в кровать.
-Не надо.- пробормотал он, закрывая глаза.- Мне небритые  бабы не нравятся.
Голод, мучавший Сирика еще минуту назад, прошел.
Что-то  тревожное и пугающее  маленьким зверьком шевельнулось внутри. 
Слова Зуева, как невидимый зонд, вонзившийся в сознание Сирика,
заставили  его, до боли в висках напрячь память.
Перед глазами поплыли розовые круги, голова закружилась, и ему показалось, что все его тело, словно пластилин, растягивают  на части  в разные стороны.

В столовой, которая находилась в конце коридора,  от множества  голосов и брякающей посуды, стука ложек и двигающих стульев, стоял несмолкаемый   монотонный гул.
Высокий худощавый санитар Леша, с красным прыщавым лицом в длинном, не по росту халате, не спеша, прохаживался между столов, бросая в зал, короткие реплики, скорее напоминавшие армейские команды.
-Ложками не стучать! Не чавкать! Тишина в зале!  Кто кашу не съест, тому  клизму поставлю.
Сирик сел за свой стол у окна.
 Жидкий , почти холодный бульон , в котором одиноко плавали несколько кусочков  моркови и картофеля,  особого  аппетита не вызывал.  Отхлебнув   две ложки супа, Сирик сморщился, и отодвинув тарелку в сторону, принялся за второе.  Это была пшенная каша с тощим хвостом жареной мойвы.
Сирик долго и подозрительно  смотрел на этот  убогий рыбий хвост, который был, вероятно,  когда-то  живой рыбой. 
Эта ассоциация, однако, тоже не вызвала у Сирика  особого аппетита.
Он почувствовал, как о его ногу уперлось  что-то мягкое и теплое.
Сирик посмотрел вниз и увидел у своих ног рыжего пушистого кота.  Кот смотрел на Сирика снизу вверх пристальным  изучающим взглядом.
Почему-то сразу вспомнился Зуев и Сирик улыбнулся.
Он взял из тарелки кусок жареной рыбы, и  нагнувшись, положил перед котом. Тот долго нюхал  рыбу, несколько раз лизнул ее розовым языком, но есть не стал.
-Зажрался, котяра.- услышал Сирик рядом чей-то неприятный  голос и увидел перед собой  мужчину в синей полосатой пижаме.
Не говоря ни слова, мужчина  подобрал рыбу и тут же съел.
Он даже не жевал ее, проглотив целиком.
Та же участь постигла недоеденную кашу: обеими руками мужчина  сгреб остатки каши из тарелки, и   отправил себе в рот. 
Так за пару минут мужчина обошел несколько столов, доел  с них остатки чужого обеда  и   со счастливым лицом , направился к выходу. На его лице было написано полное удовлетворение.
Сирик  почувствовал, как перистальтика  его кишечника начинает работать в  обратном направлении.
Он едва успел добежать до туалета и закрыться в кабинке. Его начало рвать. Причем так сильно, что вскоре  изо рта пошла желчь.
Перед глазами опять поплыли розовые круги.  В ушах появился тонкий пронзительный свист. Он нарастал с каждой минутой и становился почти невыносимым.  Казалось, что голову
пилят электрической пилой.  Сирик стал  медленно сползать  на пол и  почувствовал, что теряет сознание.

Ему опять снился тот же  самый сон.  Это чем-то напоминало старый фильм, который смотришь много раз, почти наизусть зная сюжет.  Этот сон снился ему с постоянной периодичностью.
Менялись только несущественные детали, суть оставалась одна.
Единственным   и очень неприятным моментом было то, что Сирик не помнил  финала сна. Едва он доходил до него, как тут же просыпался.  Это был какой-то заколдованный круг. Желание узнать концовку стало для Сирика навязчивой идеей.
Ему казалось, что в этой концовке скрыт какой-то очень важный для него ответ. Но какой? Он так и не мог узнать эту тайну.
И вот опять он видел этот сон.
Сирик пробирался сквозь заросли  густого, но мелкого леса.
Ветки молодых деревьев били его в лицо, но он не чувствовал боли.
Иногда  за деревьями он видел дома. Это были городские высотки, почему-то напоминающие ему протянутые к небу руки.
В голове появлялись какие-то мысли. Их было не очень много.
Он почему-то точно знал, что в этих высотках никого нет.  Высотки были пусты. Люди покинули их. Но это не казалось ему странным.
Сирик шел дальше.
На абсолютно пустых улицах,  заполненных брошенными автомобилями, стали появляться люди. 
Сначала их было немного. Они шли молча мелкими группами.
Но постепенно их становилось все больше. И вот уже огромная бесконечная толпа  людей двигалась ему навстречу, спеша покинуть город.
Как бы пристально Сирик не всматривался в лица людей, он не мог разглядеть их. Лица были размыты и стерты.
Он знал, что ищет кого-то, очень близкого и знакомого ему человека, но каким-то странным образом   никак не мог вспомнить, кого именно. Это очень сильно выводило его из себя.
Город кончился.  Сирик  шел по кладбищу.
Словно из пелены серого тумана  навстречу ему выплывали темные силуэты могил.
В этот момент он начинал волноваться даже во сне –это был тот момент, когда сон приближался к своему завершению.
Сирик начинал  нервничать, суетиться и спешить, совершая какие-то необдуманные действия. 
 Он метался от могилы к могиле, всматриваясь в пожелтевшие фотографии на памятниках. Но так и  не находил того чего  искал. На его глазах выступали слезы, и от отчаяния и обиды, он начинал  беззвучно плакать.
 «Все!- думал Сирик в этот момент.- Сейчас сон кончится.
Вот сейчас, на этом месте я проснусь.»
-Что вы делаете на кладбище, мужчина.?- услышал Сирик чей-то мужской голос и вздрогнул.
Рядом с ним стоял милиционер. 
«От куда он взялся?- подумал Сирик, оглядываясь по сторонам.
Тот был один.
Сирик заметил, что у милиционера почему-то были разные погоны на кителе. На одной стороне  был погон майора, на другой -прапорщика.
«Странное звание.»- снова подумал Сирик..
Но еще раньше того, как мелькнула эта мысль, он  вдруг понял, что это было  продолжение сна.
Все сжалось и затрепетало  у него  внутри.  Легкий озноб пробежал по всему телу.
Это неожиданное открытие так взволновало его, что он не мог говорить.
-Покажите ваши документы.- попросил милиционер.
-Но у меня нет документов, товарищ майор.
-Прапорщик-майор.- поправил Сирика милиционер.
-Простите, товарищ прапорщик-майор. Я думал…
-А вы не думайте.  Много думать вредно.
Сирик полез в карман брюк и к своему великому изумлению достал  свой паспорт.
«Странно.- подумал Сирик, но тут же успокоил себя: это же сон.
-Ну, вот видите, а говорите, что нет.- примирительно произнес прапорщик- майор, беря в руки паспорт.
Он долго рассматривал его, почему-то иногда  бросая взгляды на рядом стоящий памятник.  При этом лицо его все более вытягивалось и начинало походить на сгорбившийся от удивления  знак вопроса.
-Антошин Павел Иванович.?- тихо спросил милиционер.
Что-то оборвалось внутри Сирика. Было такое ощущение, что через него пропустили  электрический разряд.
-Не знаю…нет..
-А чей же это паспорт?
-Мой.
-Что-то я не пойму…- сказал милиционер, и снова, уже в который раз,  перевел взгляд  с паспорта на памятник.
-Вы что же,  э-э…хотите сказать, что…
Теперь они оба молча  смотрели   в одну точку,  и не могли отвести глаз. На металлической табличке памятника  черной краской была написана следующая надпись:
«Антошин П.И. 1963-2007г.г..»

Он проснулся и  огляделся вокруг, словно видя все  в первый раз- выкрашенные зеленой краской стены,  неровный потолок, облепленный паутиной. Его память начинала оживать. Он вспомнил все. Было такое чувство, что он только -что родился на свет. Его щеки порозовели, пелена, постоянно отражающая в глазах, растворилась и исчезла.  Взгляд стал ясным и осмысленным.
В дверь кабинки громко постучали.
-Эй, анонист!  Какого хрена там застрял?! Сейчас санитара позову.
Антошин поднялся с пола и открыл дверь. 
Возле кабинки стояло несколько человек.
-Ты, что, там, дрочил что ли у себя?- спросил все тот же мужской голос.
Раздался дружный многоголосый смех
Антошин молча прошел мимо,  и  выйдя в коридор, быстрым шагом пошел к  себе.
В палате   никого не было.
Койки его соседей были аккуратно заправлены чистым еще пахнувшим мылом, бельем. Встроенный в стену платяной шкаф, где лежали вещи Ярицы и Зуева, пустовал, жалобно поскрипывая открытыми дверцами.  Через форточку шел  свежий холодный воздух с улицы.
В палату вошел санитар Леша. держа в руках телевизор.
-Вот. Теперь будете телик глядеть .-сказал он улыбаясь. –И обед вам из столовой будут сюда приносить. А этих жмуриков от вас перевели в другое отделение. Так, что вы сейчас, как король...
Санитар поставил телевизор на тумбочку и тут же  вышел.
Антошин сел на свою кровать, и какое-то время сидел неподвижно, смотря в окно.
 Под  рукой что-то запищало.
Павел отодвинул  подушку в сторону, и, увидел  мигающий, синим огоньком, экран подаренного Зуевым телефона.
 «Миссия  продолжается, Павел. Ваш номер 1»- прочел Антошин.
Он уже знал, что  могла означать эта надпись.
Рядом с телефоном лежала аккуратно сложенная вдвое пожелтевшая  вырезка из газеты. Павел развернул ее и прочел:.
«…из исковерканной и неподлежащей ремонту машины, только через час спасателям удалось извлечь  тело мужчины. Им оказался Антошин П.И.»
Он смял в руке  клочок газеты и бросил его на стол.
Нужно было уходить, но у него еще оставалось время, и он не спешил.
В палату бесшумно вошла женщина лет тридцати. Из одежды на ней был только синий махровый халатик, верхние пуговицы которого были расстегнуты, обнажая упругую белую грудь.  На ее румяном лице, не лишенном привлекательности, блуждала милая приветливая улыбка.
-Привет.- сказала она и села рядом с Антошиным. -Меня перевели  в твою палату. Я тебе нравлюсь?
Женщина, продолжая улыбаться, положила ему руку на колено.
- Ты не рад?  Мы будем заниматься сексом каждый день. Я все умею. Тебе понравится.
-Кто ты?- спросил Антошин.
-Я твоя жена.
-У меня есть жена.
-Тогда я буду твоей любовницей. Хочешь?
-Нет.- сказал Антошин, и отстранив ее руку со своего колена, поднялся с кровати.
Улыбка с лица женщины исчезла.  Зеленые глаза ее сузились и в одно мгновение стали  злыми и холодными.
Антошин  пошел к дверям.
Женщина, выхватив нож, как тигрица  бросилась на Павла.
Лезвие ударилось о спину и переломилось пополам.
Антошин  дошел до конца коридора и повернул на лестницу, ведущую на первый этаж.
-Не спешите, Павел Иванович.- услышал он за спиной знакомый  мужской голос. Этот голос, он не спутал бы ни с каким другим.
Это был Бузмакин.
-Не хотите мне ничего сказать, Павел Иванович?- спросил он, держа руки в кармане халата.
-Нет.
-Жаль. Уходите, даже  не попрощавшись. Нехорошо. Может быть, поговорим?
-О чем?
-Вы считаете нам не о чем поговорить?  Например, о  том, что все, что происходило с вами до сих пор- это правда.
-Я это понял.
-Когда?
-Сегодня.
-Ну-ну. Впрочем, мне это и так понятно. И что же вы намерены делать? Пойдете дальше?
-Да.
Бузмакин усмехнулся.
-А может быть не стоит, Павел Иванович, а? Подумайте…
-Я решил это окончательно.
Бузмакин  достал руки  из карманов, и поджав губы, долго смотрел оценивающим взглядом на Антошина.
-А мы вам телевизор в палату поставили.- вздохнул он.- Женщину привели…Живи да радуйся. Полежали бы тут еще с месяц, мы бы вас домой выписали. Там ведь у вас жена, как вы помните.  Дочь. Хорошо оплачиваемая работа.. Чего еще человеку надо для счастья?
-У вас все?- спросил сухо Антошин.
-Нет, не все.- громче сказал Бузмакин, нахмурив густые брови.- Зачем вам это все надо?  Объясните мне. Менять сытую спокойную жизнь на неизвестность? Во имя чего?  Во имя какой такой высшей справедливости?  Что вами движет, дорогой мой? Вы законченный альтруист или сумасшедший?  Хотите изменить мир, хотите спасти человечество?  Но вот ведь, какая штука,  человечество ужасно неблагодарно. Оно не оценит вашей жертвы. Поверьте. Да и нужно ли это человечеству?  Человечество хочет, есть, пить, заниматься любовью. Мир жаждет зрелищ и хлеба!  И, поверьте, это не так уж и плохо. Не надо ему мешать и спасать от этого.  Вы не согласны со мной?
-Нет.- сказал Антошин без тени сомненья.
-И что вы можете предложить  миру в замен? А вы спросили людей, хотят ли они того, что вы можете им предложить? Я очень в этом сомневаюсь.  Люди тысячелетиями живут  так. Кто вам сказал, что они захотят жить иначе?  Если хотите знать, по большому счету, человечество- это очень вредный и опасный вирус на теле Земли. ,
Люди только гадят кругом. Скоро дышать будет нечем. А вы собираетесь их спасать, рискуя при этом собственным благополучием, а возможно и жизнью. Глупо. Предоставьте лучше  это дело нам. Вы, ведь в сущности, один из нас.
-Прощайте.- сказал Антошин, взявшись за ручку двери
-Павел Иванович. Еще несколько слов…
-Говорите.
У Бузмакина был довольно, воинствующий вид. Он, как гимнаст, положил руки на пояс, широко расставил ноги, словно готовясь к схватке.
-Вы можете быть одним из сильных мира сего.- продолжал он.
Но чувствовалось, что голос его уже потерял  былую убедительность.
- Подумайте. Кем вы хотите быть? Президентом? Премьером? Председателем Международного Валютного фонда?  Вот и меняйте себе мир на здоровье. Разве вас это не прельщает?
-Нет.- ответил  Антошин.
Бузмакин  разочарованно  вздохнул.
-Жаль. Очень жаль.
-Прощайте Бузмакин.
-Я ведь вас просто так, от  сюда не отпущу, Павел Иванович.. Вы это понимаете?
-Да, вероятно.- спокойно ответил Антошин.
-Так что вам придется согласиться на мое предложение или…будет война.
-Вы мне угрожаете?
-Мне очень жаль. но, если мы не договоримся, я буду вынужден  вас уничтожить. Если это сделаю не я, то это сделают другие.
-Вряд ли.
-Это почему же?
-Сегодня  первое ноября- сказал Антошин и пошел вниз по лестнице.
Над головой просвистело несколько пуль, но он не обратил на это никакого внимания.
У выхода из больницы ему преградили дорогу несколько человек  в военной форме. Но уже через секунду все лежали на полу.
Закрытая железная дверь со свистом слетела с петель и Антошин очутился на улице.
Первый ноябрьский снег сухо скрипел под ногами. Порывы холодного ветра залазили под больничную пижаму и разливались по всему телу. Но Павел не чувствовал холода. Он прошел сквозь серый бетонный забор и очутился в лесу, который  до этого видел только из окна своей  палаты.
-Подумайте. У вас еще есть время.- услышал  он за спиной голос Бузмакина. но не стал оборачиваться...
Тот опять был неправ. Времени оставалось не так уж и много.  До Севера путь был не такой уж и  близкий. Антошин вдохнул в легкие морозный воздух и ускорил шаг.
Метрах в трех позади него бежало  около десятка кошек, среди которых был местный рыжий  кот Тимофей.
Кот  бежал первым, возглавляя  кошачью колонну и изредка поднимал голову,  бросая на Антошина преданные взгляды
« Идем на Север.!- улыбнулся Антошин и ускорил шаг.                Сбой  программы.

 В свои тридцать пять лет Павел Антошин считал себя вполне удачным человеком, что в принципе  являлось достаточно редким явлением. Но его жизнь складывалась, как нельзя лучше.
Все когда-то намеченные планы осуществлялись с поразительной простотой и легкостью.
У Павла было все, что по общим меркам необходимо для нормальной и вполне комфортной жизни - хорошо оплачиваемая работа, квартира, машина, друзья, жена, любовница и еще масса мелких, но весьма приятных вещей, о которых бы другой человек мог только  мечтать.
Антошин работал в процветающей фирме, в которой был далеко не последним человеком.
Два раза в год он ездил отдыхать за границу. Эти поездки могли быть и чаще, тем более они всегда носили деловой характер,  и частично оплачивались фирмой, но, став начальником отдела продаж, Антошин был вынужден отказаться от поездок.
Работы на месте стало больше,  и, как следствие этого,  выросла загруженность и  доля ответственности. Но это обстоятельство ничуть не огорчало Антошина- он был трудолюбив, исполнителен, и, как ни странно.  любил свою работу, что в жизни случается тоже довольно редко.
Семья  особо не тяготила Антошина. Пятнадцатилетняя дочь постоянно  проводила время у бабушки, в школе или на тренировке, таким образом, не вызывая у Антошина особых забот, а жена, видя в муже основного добытчика денег, на многое закрывала глаза.
Так вполне мирно, сытно и комфортно текла жизнь Антошина  до тридцати  пяти лет.
И вот что-то случилось. Что-то непонятное, странное и необъяснимое. Словно сломался какой-то  давно отлаженный, стабильный  и безотказный механизм, никогда не дающий сбоев. Собственно говоря, ничего конкретного не произошло. Внешне все выглядело, как обычно. Антошин ходил на работу, занимался своими делами, спал с женой, по выходным ходил с дочерью в кино.  И только на подсознательном уровне  он чувствовал - что-то переменилось в его жизни. Внутри появилось  какое-то слабое, ни чем не оправданное беспокойство. Этот  вдруг ни с того, ни с сего возникший дискомфорт весьма озадачил Антошина.
Причин для  волнения не было никаких. Вокруг все складывалось как нельзя лучше, и тем не менее  чувство все более нарастающего беспокойства и тревоги, не покидали Антошина.
Будучи человеком  щепетильным и даже  в чем-то  ортодоксальным, Антошин усиленно начал копаться в себе, стараясь найти причину своего душевного дискомфорта.
Он тщательно проанализировал  все события, произошедшие с ним за последнее время, и обнаружил весьма странные вещи. В другой ситуации Антошин  не обратил бы никакого внимания на эти мелочи, но тут было все по-другому.
Однажды вечером, недели за три до появления своих неприятных ощущений, Антошин лежал дома на диване и смотрел футбольный матч его любимого «Зенита».  Тот проигрывал испанской «Барселоне».  Вдруг  неожиданно  телевизор  погас и, вместе с исчезнувшим звуком, на темном экране, появилась странная надпись:
«Миссия началась, Павел. Будьте готовы.»
 Поначалу Антошин не придал этому никакого значения, списав  сообщение на ошибку рекламодателей, но когда через несколько минут надпись на экране появилась вновь, это весьма озадачило Антошина.
Может быть, это  не затронуло его внимание и прошло  бы незамеченным, если бы в сообщении, появившемся на экране, не стояло его имя.
Это обстоятельства было весьма странным и очень озадачило Антошина.
Он хотел, было позвать из комнаты жену, но надпись на экране исчезла так же неожиданно, как и появилась.
«Что за шутки!- озадаченно подумал  Антошин, но уже
через полчаса, с легкостью  забыл об этом крохотном и странном эпизоде.
Он вспомнил о нем на следующий день, когда в курилке заговорили о футболе.
Осторожно, чтобы не вызвать ни у кого лишних вопросов, Антошин    довольно уклончиво и туманно поинтересовался,  не видел ли кто-нибудь из его  коллег  нечто странного на своих телевизорах?
К великому его  изумлению никто из   его сослуживцев «ничего странного» по телевизору  не видел.
Это еще сильнее  удивило Антошина.
«Не мог же никто не заметить!.- с легким недоумением подумал он, и  снова  успокоился, не найдя в этом ничего особенного.
 Все выглядело вполне естественно. Люди  были увлечены и смотрели футбол.  И какое им дело до каких-то сообщений?
Утром  следующего дня Павла разбудил телефонный звонок. Сон рассыпался мгновенно, как карточный домик. Антошин поднялся с дивана, сунул нагретые под одеялом  ноги в тапки и, нащупав в темноте кнопку светильника, зажег свет.
-Телефон звонит.- сказала жена, подняв голову с подушки.
-Да. Я слышу.
-Кто бы это мог быть? В такую-то рань?
Жена повернулась к стене и тут  же уснула.
Антошин подошел к телефону и  взял трубку.
-Слушаю вас.
В трубке молчали.
-Ну, говорите же.- громче сказал Антошин, начиная злиться.
Трубка упрямо молчала.
От охватившей его ярости, остатки сна слетели в одно мгновение. Захотелось выругаться и швырнуть трубку в стену. Но Антошин взял себя в руки. В конце- концов,  зачем из-за какого-то  хулигана ломать телефон?
-Я слушаю вас. Говорите.
  -Вы допущены к терминалу. Павел.- произнес металлический голос в трубке.
В первую секунду Антошину показалось, что с ним говорит не человек, а  машина. Голос, отвечавший ему, был каким-то не живым и не естественным.
-К  какому еще терминалу?- переспросил Антошин.- Кто это говорит?
-Вы допущены к терминалу. –повторил  голос и тут же в трубке \послышались непрерывные гудки.
-Козлы! –тихо выругался сквозь зубы  Антошин.
-Ну. кто там?- спросила жена, снова подняв голову с подушки.
- Уроды, какие-то…
Антошин прошел в кухню и зажег свет. Была половина шестого утра.  Он сделал себе холодного чаю, и зажевав куском колбасы, пошел в спальню. Часа полтора можно было еще поспать.
Антошин уже начал дремать, как снова зазвонил телефон.
Это переходило уже всякие границы.
Первою мыслью было отключить аппарат, но Антошин сдержал себя и  не стал этого делать.
 -Да, я слушаю.
-Здравствуй, Паша.- ответил через минуту в трубке до боли знакомый голос.- Узнал меня?
Антошин почувствовал, как пол уходит у него из пол ног.
-Папа… Это ты?
-Да. Здравствуй, сынок.
-Здравствуй. папа. –тихо произнес Антошин, проглотив слюну, в пересохшем от волнения горле.
В какое-то мгновение ему стало не по себе и захотелось закричать. Но как это бывает в страшных снах - голос куда-то исчез и вместо крика получился только шепот.
-А как ты узнал… мой номер?
-Это не важно. Очень хочу тебя увидеть. Сколько лет прошло. Кажется десять?
-Да.
-Рад слышать тебя, сынок.
-Я тоже..- Антошин хотел сказать «папа», но не сказал.
 В последнюю секунду что-то помешало ему сделать это.
-Как ты живешь?- спросил отец.
-Нормально.
-Семья есть?
-Да. Жена и дочь.
Антошин сглотнул слюну в пересохшем горле. Волнение, охватившее его в первые мгновения разговора с отцом, немного стихло , но не прошло.
Мелкая неприятная дрожь колотила все тело.
-Я  часто вижу тебя  во сне. Но ты почему-то всегда молчишь. -сказал Антошин и сделал тяжелый вздох.
-Ты не обижаешься на меня, папа? Я. наверное, виноват перед тобой? Я был плохим сыном…
-Ну, что ты сынок.- ответил мягко и примирительно  отец.- Это я был  не важным отцом. Прости меня. Я вот почему звоню. Ты получил послание, Паша?
-Какое послание?- спросил Антошин, с трудом приходя в себя.
От волнения его все еще трясло мелкой противной дрожью.
-Тебе должно было придти…-отец на секунду замолчал, видимо подбирая подходящее слово.- Это…  Сообщение. Ты получил его?.
-А что это? Письмо? Телеграмма?- спросил Антошин,  сразу вспомнив о сообщении по телевизору. Он почему-то нисколько не сомневался, что отец имеет в виду именно его.
-Я не знаю. Может быть и письмо.- произнес отец.- Но это очень важно, Паша…
-А от кого…это?- спросил Антошин.
Отец молчал. В трубке было лишь слышно его тяжелое хриплое дыхание.
-Але, папа. Ты слышишь меня?
-Да.
-Что это за сообщение?
-Я не могу объяснить,  Видишь ли…Дело в том…
Голос отца стал почти не слышен, в трубке что-то запищало, захрипело и, связь вдруг неожиданно оборвалась.
-Але, папа!-  почти закричал Антошин, чувствуя, как к горлу подкатывается комок слез. В эту минуту ему очень захотелось увидеть отца. Он даже физически почувствовал, что тот где-то рядом.  Но отец молчал.
Антошин, дрожащей рукой,  положил трубку и долго неподвижно стоял перед телефоном. Он чувствовал, как сильно колотится сердце и лихорадочно прыгает пульс.
 Антошин  ждал, повторного звонка, но телефон молчал. Волнение, которое охватило в первую минуту стихло, но не исчезло.  Оно свернулось  маленьким клубочком  и улеглось где-то внутри,  держа Антошина в постоянном  напряжении.
Сон прошел  окончательно, и спать уже не хотелось.
Павел бросил короткий взгляд на  часы. Было без четверти шесть утра.
Антошин  прошел в комнату и, не зажигая света, лег в кровать.
Он долго лежал, ворочаясь с боку на бок, и даже попытался уснуть, закрыв глаза.  Но сна  не было.
На какое-то мгновение  ему показалось, что весь этот короткий и странный разговор с отцом ему просто приснился.
Но эта иллюзия   продолжалось только долю секунды.
Антошин открыл глаза и тяжело вздохнул. За окном уже поскрипывал колесами о рельсы первый трамвай, плавно гудели прогреваемые моторы машин. Город  медленно просыпался.

 В девять часов утра,  Антошин позвонил на работу.  Он предупредил секретаря, что задерживается, и  поехал на телеграф, чтобы взять распечатку входящих звонков  на  свой телефон. Ужасно хотелось  узнать, с какого телефона звонил отец.
В только что открывшемся отделении связи в этот ранний час почти никого не было.
Антошин сразу же подошел к одному из окон, и, протянув  свой паспорт, попросил девушку-оператора дать ему распечатку входящих звонков на его телефон за последние несколько часов.
-Такую информацию мы не даем.- зевнув, сказала лениво девушка.
-Почему?
-Не положено. Приходите в конце месяца,  тогда получите всю распечатку.
-Но мне очень нужно, девушка-  почти взмолился Анотошин.
-Я же вам сказала мужчина, не положено. Есть же общие правила. Вы. что хотите. чтоб меня с работы уволили.?
Антошин воровски оглянулся по сторонам, и  достав из кармана стодолларовую купюру, протянул ее девушке.
Это произвело почти магическое действие на девушку.
-Придется немного подождать. –сказала она уже более мягким тоном, и скрылась за стеклянной дверью.
Какого же было удивление Павла, когда в длинном и узком листе -распечатки  утреннего звонка от отца не значилось.
Антошин несколько раз пробежал распечатку глазами и  небрежно сунул ее в карман.
-Простите, девушка.- спросил он  у оператора.- А ошибки быть не может?
Девушка подняла на него непонимающий взгляд.
-Какая ошибка, что вы?  Звоните хоть с Антарктиды, все звонки тут же фиксируются.
-И  с мобильных тоже?
-Конечно.
Антошин поехал на работу.
День прошел вяло и неинтересно. Павел вдруг  поймал себя на мысли. что занимается совсем не тем, чем нужно заниматься. Такое было с ним впервые.  Без всякой надобности он перебирал на столе какие-то бумаги, папки, договора. Он пытался читать их, но, совсем не вникал в  смысл. Голова работала совсем в другом направлении.
Что бы хоть чем-то себя занять, Антошин  долго слонялся без дела по этажам и  коридорам здания, избегая встреч с сослуживцами.
Он гнал от себя мрачные мысли, но они настойчиво лезли в голову и сверлили мозг.
Зайдя в  буфет,  Аношин просидел  там почти до самого его закрытия.  Возвращаться в свой кабинет и работать совсем не хотелось.
Наконец Антошин не выдержал. Он быстро спустился к себе на второй этаж, что-то очень убедительно соврал секретарше  о  якобы  назначенной  встрече с подрядчиком, и, схватив в охапку свой плащ, уехал домой.

Весь вечер он провалялся на диване, тупо смотря пустым отсутствующим взглядом в потолок.
Звонок отца никак не выходил у него из головы. То, что звонок был реален - в этом  не было никаких сомнений.
И все-таки иногда на какую то доли секунды в его сознании проскальзывала  тень  сомнения - а что. если все-таки это был сон?
Мысль была абсурдна и нелепа, но Антошин цеплялся  за нее, как утопающий цепляется за соломинку.
Павел резко поднялся с дивана и позвал жену.
-Вчера утром  звонил телефон. В пять утра. Ты помнишь?
Жена наморщила лоб, и  пристально взглянула на Антошина.
-Нет. Что-то случилось?
-Ничего не случилось.- раздраженно произнес Антошин.- Ты помнишь, утром звонил телефон?
-Ну..
-Ты не помнишь, о чем я говорил? 
-Нет. А кто это звонил?
Антошин тяжело вздохнул.
Вечером, чтобы занять себя хоть чем-нибудь, Павел сел за компьютер. Просидев  около часа за очередной «стрелялкой»,. он уже хотел  заканчивать игру и идти спать, как вдруг увидел на мониторе, появившуюся очередную  вкладку.
Вкладка появилась в верхнем углу, замигала, и через минуту заполнила собой весь экран монитора.
На этот раз текст сообщения был более объемным.
«Мы ждем. тебя, Павел Миссия начинается. Ты с нами?»- прочел Антошин.
Кровь ударила  ему в лицо.
Спать сразу же расхотелось.
Он долго и напряженно, до покраснения в глазах смотрел на экран, прочитав сообщение несколько раз.    Вдруг неожиданная мысль пришла ему в голову:  он связал звонок отца  и появляющиеся сообщения в одно целое.   А, что, если это действительно так?               
Ведь отец предупреждал его о каком-то сообщении. Не это ли сообщение он имел в виду? Картина получилась почти мистическая. Антошин вытер пот со лба и задумался. Все это очень напоминало бред сумасшедшего.
Естественно, Павел был реалистом  и его разум сразу же отверг мистическое  начало.
В самом деле, что за чушь!- решил Антошин, злясь на себя за подобные мысли.
Наиболее реальным было предположение, что над ним  просто-напросто кто-то издевается.
Очень нагло и совсем не смешно. Но зачем?
С какой целью?  Взломать его компьютерную программу, чтобы  залезть в его счета? Это было реальней всего
Как человек, практичный и не верящий ни в какие чудеса, Антошин сразу ухватился за эту версию.
Но тогда как быть с предупреждением отца?
От этих мыслей  мозг был готов взорваться.
«Суки! –выругался про себя Антошин, мысленно представив, лицо человека, посылающего ему эти сообщения. Если бы тот сейчас оказался рядом, Антошин не раздумывая ни минуты набил бы ему морду.
Внизу под сообщением  стояли , как всегда,  в таких случаях ,два варианта  ответа: «Да» и «Нет».
Не  понимая до конца, зачем он это делает  и увлекаемый каким-то злым необъяснимым  азартом, Антошин нажал «Да».
Окно исчезло.
Павел вытер со лба выступившие от напряжения капельки пота и выключил компьютер.

Окно  появилось на другой день вечером.
Сообщение было того же содержания, что и предыдущее, но на этот раз, как ни странно, только развеселило Антошина.
«С фантазией у них слабовато.»-подумал мрачно он об авторах сообщений.- Придумали бы что-нибудь поновей.»
Павел был уже окончательно уверен в том, что над ним пытаются подшутить.   
Желание найти неизвестных и набить им морду усилилось и стало почти навязчивой идеей.
От отчаяния  и невозможности сделать это, Павла охватило какое-то неудержимое злое веселье. 
В конце-концов, принимая эту  кем-то навязанную ему  шалость, Антошин ничего не теряет. Он не хранит в компьютере ценной  информации и документов. Он не пользуется платежами  через Сеть.  Он вообще, терпеть не может компьютер. Так размышлял Антошин, и снова  нажал  «Да», этим самым,  подтверждая свое согласие.
На следующий день, придя на работу, он вызвал  к себе в кабинет программиста, работающего в их  отделе, и  рассказал тому о «всплывающих окнах» в своем  компьютере.  Антошин только умолчал о звонке отца.
Программист, которого звали Русланом, был весьма озадачен услышанным, и  только пожал плечами.
В конце-концов, сказал он.  пока ничего страшного не происходит
 закрепив уверенность в предположениях Павла, что, вылезающее на мониторе окно- не что иное, как чья-то мелкая безобидная шалость.  Но, тем не менее, надо бы  вычислить этого юмориста, посылающего сообщения на компьютер Антошина и надрать ему задницу. В этом Руслан был единодушен с Антошиным.
 Это объяснение  удовлетворило обоих и  несколько успокоило Павла, но на следующий день с ним произошла новая, более серьезная  неожиданность.

Антошин  открыл глаза , и первое, что увидел- это был белеющий в темноте, просвет окна комнаты.  Окно было зашторено, но огни уличных фонарей  освещали  его снаружи, делая похожим на светящийся экран выключенного компьютера.
Осторожно, чтобы не разбудить жену, Антошин  поднялся , и опустив ноги в мягкие тапочки, тихо прошел на кухню.
Голова была тяжелой, и каждое неосторожное движение вызывало легкую боль в висках.  Было ощущение, что он не спал вовсе, а только на минуту закрыл глаза, и тут же проснулся.
Он бросил короткий взгляд на часы -  была  уже половина девятого.
Мысли, которые за ночь уснули, снова начали  оживать и терзать сознание.  Антошин попытался сосредоточиться, но не мог.
Он напряг память так сильно, что от напряжения  заболела голова, но  чего-то конкретного и главного, касающегося причины его необычного состояния,  так и не  нашел.
Он просто почувствовал, что после того  утреннего звонка отца и всплывающих непонятно, от куда сообщений на компьютере, с ним  стало происходить нечто странное и необъяснимое. Ничего не предшествовало этому, все было в его жизни, как обычно -работа. дом, семья. Все казалось стабильным, устоявшимся и вечным. И –вдруг что-то произошло. Неуловимое и таинственное.
Такое, чего объяснить было никак  нельзя.
Антошин подошел к зеркалу и долго смотрел на свое отражение, словно пытаясь найти в себе какие-то видимые изменения.
Лицо было обычным, удовлетворенно отметил он.
 Лишь двухдневная  легкая щетина   слегка загрязняла подбородок и щеки.
И все-таки что-то случилось. Антошин почти физически чувствовал это.
Это странная трансформация, произошедшая с ним после звонка отца и появления сообщений на компьютере,  поразила и не на шутку  напугала его.  Антошин в буквальном смысле не узнавал себя. Это был другой человек.

Прошло еще  несколько дней.
Антошин позвонил на работу и, сославшись на  недомогание, взял выходной.
Ему просто необходимо было побыть одному  и попытаться разобраться во всем, что с ним происходит.
Он понимал, что если  не сделает этого, то просто сойдет с ума.
А происходило, действительно, нечто  из ряда вон выходящее.
Это касалось не только его характера, поступков, отношений с людьми, образа мыслей, но даже незаметных глазу мелочей.
Сливочное мороженое, поедаемое им ежедневно перед сном, стало  вызывать отвращение. Это был,  в сущности, пустяк. Но наблюдательный Павел сразу же заметил его.
 Езда на автомобиле, без которого он до этого не мог и представить себе своего существования, уже не казалась ему такой привлекательной и приятной. Его почти новая «Тойота» стала раздражать и вызывать опасения. Он поставил машину на платную стоянку и стал ходить пешком.
Сам же процесс работы, который до этого представлялся Антошину чуть ли не смыслом жизни, перестал интересовать его совсем. Работа для него стала обременительной  и неинтересной, вызывая только мучительную скуку и раздражение.
Он приходил в свой офис , закрывался в кабинете и почти целый день ничего не делал, тупо смотря в окно или машинально гоняя шашки  на компьютере.
Антошин боялся признаться себе  в этом. Он пытался сосредоточиться и настроиться  на работу, но только начинал что-то делать, как тут же его одолевали лень и апатия.
Скорее, это  было не просто нежелание работать, это было ощущение мелочности и бессмыслицы всего того, что он делал до сих пор.
В отношениях с  людьми, до этого коммуникабельный , легкий на подъем и  разговорчивый Антошин. стал угрюмым и   молчаливым. 
Он весь ушел в себя, отгородившись от всего мира невидимой стеной.
Что касается интимной стороны его жизни, тут было совсем непонятное. До этого любвеобильный чувственный и романтичный Антошин, который никогда не прочь был  закрутить роман на стороне с какой-нибудь случайно понравившейся  ему блондинкой, превратился  вдруг в затворника и монаха. Не то, чтобы он стал ярым женоненавистником или женщины перестали интересовать его вообще. Просто он перестал их замечать.   Они превратились для него лишь в серые бесполые существа, интересующего его лишь чисто с деловой стороны.
Он  вдруг стал панически чего-то бояться. Это, неизвестно откуда, возникшее, чувство страха, с каждым днем, стало приобретать фантастические размеры.  Но это был не тот страх, который испытывает человек, боясь какого-то конкретного события. Нет, это был совсем необоснованный, интуитивный страх, идущий из глубин подсознания.  Страх, без всякого на то повода и  основания.
Все это  напоминало какое-то наваждение, вдруг свалившееся на Павла Антошина неизвестно откуда.
Его стали  раздражать город и люди.
Антошин всегда любил город.  Будучи  коренным его жителем, он не мог без него. Час, проведенный на природе, вызывал у него сонливость и скуку. Его неудержимо тянуло  к людям, к  ночным клубам, ресторанам, шумным посиделкам и  друзьям.
Его тянуло к вечной нескончаемой  городской суете. Теперь же наблюдалось нечто обратное. Город, со всеми его атрибутами, стал вызывать у Антошина лишь усталость и раздражение.
Павел вдруг увидел город другими глазами.  И то, что он увидел,  до глубины души потрясло  его.
Эта картинка, представшая перед ним, ожила и обрела  реальность, так, словно это было бы на самом деле.
Город показался ему огромным каменным и бездушным монстром. И самым поразительным являлось то, что этот монстр был жив. 
Город дышал, чувствовал, двигался.
 Как гигантский зверь он просыпался рано утром, выплевывая  на улицу из своего бетонного чрева  десятки тысяч людей и  сотни машин.
Эти люди, словно марионетки, с заспанными угрюмыми лицами  спешили на работу, которая большинству из них совсем не нравилась.  Но им нужно было работать, чтобы хоть как-то жить в этом мире, покупая себе синтетическую одежду и искусственную  еду. И это было вовсе не способом  их выживания в мире – это было их вечной повинностью перед городом.  Но существовала и еще одна более значимая причина - Людям нужно было работать, чтобы  жил город. Они были его рабами.  Люди кормили  и, как ребенка, лелеяли его. Но этот живой прожорливый монстр высасывал из  них все силы.
Огромные  дома напоминали тянущиеся к небу муравейники.
Но Антошину они представлялись, как, протянутые к небу руки, взывающие о помощи.
В одном доме на ограниченном участке земли жили сотни людей, десятки разных судеб переплетались в одну общую судьбу. Выглядело это достаточно уродливо и парадоксально –рядом соседствовали  друзья и враги,  напротив друг друга жили палачи и жертвы.  Энергетические потоки разных по характеру индивидов переплетались и связывались в один  общий энергетический поток. создавая энергию отталкивания и разрушения.
Эта энергия, копившаяся столетиями, сжималась до невидимых размеров и готова была взорваться в любую секунду, сметая все на своем пути.
Но огромный каменный монстр не  хотел замечать этого. Ему нужны были жертвы. И он получал их.
 В родильных домах, рождались десятки  новорожденных. Но в эти же минуты десятки людей умирали от болезней, несчастных случаев и старости. Шел  постоянный круговорот человеческой жизни и смерти, чем-то напоминающий  непрерывно действующий конвейер.
Тюрьмы, больницы, кладбища, магазины, школы, роддома- все было завязано в этот единый  тугой узел и служило определенным целям и задачам, которые  стали абсолютно непонятны Антошину.
Но этот странный, парадоксальный и уродливый, с его точки зрения, механизм работал, двигался  и жил.
В нем  явственно ощущались непоколебимый, сухой прагматизм и какая-то обреченность.
Все это увидел Антошин буквально в одну секунду,  так, словно
в  его мозг, как в разъем  процессора, вставили  невидимый  компакт-диск.
Эта почти патологическая  картинка, вдруг увиденная Павлом , так прочно осела  в его  сознании, что он больше ни о чем другом не мог думать.
К горлу подступил мышечный спазм и Антошина вытошнило прямо на асфальт.

Естественно, свое новое состояние не могло не насторожить Антошина.  Он  попытался все  объяснить усталостью и даже кризисом среднего возраста, понимая, однако, что это является лишь слабым утешением, совсем не объясняющим  самой сути,
всего того, что  происходило  с ним.
Он  никому не рассказывал о своих новых мироощущениях, еще надеясь, что  все закончится и  пройдет само собой. Но это не проходило.   Более того, чувство неуверенности и тревоги росло с каждым днем.
Странные диалоговые окна в компьютере не появлялись  уже несколько дней, и Антошин  стал забывать о них. Он даже слегка успокоился. Но не долго. Последнее окно появилось прямо на работе, в обеденный перерыв. Такого Антошин  не ожидал. Это уже  не на шутку встревожило  его.
 «Внимание, Павел! Опасность! Будьте готовы. Ваш кодовый номер 27»-было написано в окне.
Антошин закрыл дверь своего кабинета на ключ и перезагрузил  компьютер. Через минуту окно вылезло вновь.
От возникшего вдруг  волнения  на висках у Антошина выступили мелкие капельки пота.
«Уроды!- выругался про себя Антошин,. имея в виду тайных посланников этих сообщений. Он захотел схватить что-нибудь тяжелое и ударить по монитору.
Взяв себя в руки и немного успокоившись, Антошин позвонил  Виктору  Полуянову, своему внештатному заму, сидевшему в соседнем кабинете, и попросил его срочно зайти.
Полуянов появился через минуту.
-Слушаю, Павел Иванович.
-Вот, что Витя.- начал, запинаясь Антошин.- Я попрошу тебя об одном одолжении. Я хочу минут десять посидеть за твоим компьютером. А ты посидишь  здесь, за моим. Хорошо?
Полуянов вскинул удивленно брови и сделал непонимающее лицо.
-Так надо. -твердо сказал Антошин начальственным тоном, и вышел из кабинета.
Компьютер Полуянова был включен, и Антошин наугад нажал на одну из программ. Потом он беспорядочно стал лазить по папкам и файлам и. наконец остановился на карточной игре. Окно, которое он ждал,  не появлялось. Антошин облегченно вздохнул и снова позвонил Полуянову.
-Витя. Что-то есть на экране?
-А что должно быть?- спросил ничего непонимающий Полуянов.
-Какое-нибудь сообщение? Или что-то вроде этого?
-Нет.
-Хорошо. Отбой.
Агтошин отключил телефон и уже хотел, было  идти, как вдруг в правом верхнем углу монитора увидел, выплывшее знакомое окно.
Павел напрягся и впился глазами в экран .
«Внимание, Павел! Опасность! Ваш кодовый номер 27»-прочел Антошин.
За секунду до того, как в кабинет вошел Полуянов, окно исчезло.
Антошин вернулся  к себе и, закрыв лицо руками, долго сидел за столом.
«Неужели я схожу с ума?»- со страхом думал он.

Уже утром следующего дня с названным в сообщении числом 27 стали происходить странные вещи. Конечно, если бы Павел Антошин не знал об этом числе, он, скорее всего, не обратил бы на это никакого внимания. Но поскольку число уже прочно сидело в его мозгу, Антошин не мог не заметить частые появления этой цифры  на своем горизонте.  Число появилось рано утром, когда зазвенел будильник.  Антошин открыл глаза и увидел, что минутная стрелка на часах стоит на двадцати семи минутах восьмого. Это обстоятельство показалось Антошину скорее забавным,. чем странным. Но когда днем он зашел пообедать в ресторан , и гардеробщик выдал ему  номерок с цифрой 27, Антошин почувствовал себя не совсем комфортно.
Он без всякого аппетита съел свой обед и вышел на улицу.
В киоске, где Антошин всегда покупал сигареты, продавщица сдала ему сдачу двадцать семь рублей. Это смутило Антошина так сильно,. что он уже не мог  думать ни о чем другом, кроме злополучного числа. В течение всего дня число упрямо преследовало Антошина, ни на минуту не давая забыть о себе.
Сидя у себя в кабинете и размышляя над этим странным явлением, Павел Антошин вдруг к своему искреннему удивлению обнаружил, что число 27 было всюду. Оно окружило его плотным кольцом и не давало прохода.
Какие бы вычисления не производил Антошин, в результате обязательно появлялось  это магическое число.
Настоящая же паника охватила Антошина вечером, когда он возвращался с работы домой. К Павлу привязался мужчина, очень похожий на бомжа. Он вырос перед Антошиным  внезапно, из какого-то проулка, прошел  за  ним несколько метров, обогнал его и, вытянув вперед грязную трясущеюся руку, попросил денег. Ровно двадцать семь рублей. Антошин остолбенел. Он достал из кармана сотню и брезгливо протянул ее мужчине.
-Здесь много.- сказал  тот, глядя на деньги.- Мне нужно ровно двадцать семь рублей.
Антошин стал суетливо рыться в карманах, ища мелочь, и когда поднял глаза на мужчину, того уже не было и в помине.

Придя, домой, Антошин  принял ванну, без всякого аппетита  съел холодный ужин  и лег в постель.
Спать не хотелось. Мысли, одна мрачнее другой, лихорадочно носились в голове. Чтобы хоть как-то отвлечься от них, Павел включил телевизор.  Минут десять он лихорадочно «прыгал» кнопкой пульта  от  канала к каналу, но ничто, идущее на экране, не вызывало у него интереса.  Даже остановившись на  своем любимом спортивном канале, Антошин без всякого интереса смотрел  за финальной игрой  «Зенита».
Матч уже давно закончился, но   Антошин пустым взглядом, продолжал смотреть на светящийся экран. Вдруг лицо его искривилось в страшной гримасе и побледнело. Он резко  приподнялся с кровати и  почти впился глазами  в мелькающую надпись на экране.  Он отказывался верить своим глазам.
«Павел. Внимание!  Миссия началась. Ваш номер 27!» - прочел он.


Весь следующий день Антошин был хмур и неразговорчив, как никогда.
Сообщение, выплывшее на экране телевизора накануне вечером ,  не выходило  у него из головы и окончательно вывело из себя.
Он ушел  с работы домой раньше, чем обычно,  и долго ходил по улицам, не разбирая дороги.  В голове  все  перемешалось, и казалось, что от  переполнившего его хаоса мыслей, мозг не выдержит и взорвется.
 «Неужели я схожу с ума?»- с ужасом думал Павел.
Он уже почти  не сомневался, что это так и  в самое ближайшее время твердо решил  идти в поликлинику.
 
Врач-психиатр Бузмакин Игорь Владимирович, тучный седеющий мужчина. с круглым, слегка отечным лицом, молча выслушал Антошина, временами понимающе кивая головой.
 Когда Павел закончил свой рассказ, доктор нахмурил брови и долго смотрел в одну точку на столе немигающими зелеными слегка на выкате глазами
-Н-да. Интересно.- наконец произнес он.- Очень интересно.
-И давно это у вас?
-Недели три.
-Алкоголем не злоупотребляете?
-Нет.
-Наркотики?
-Что вы, доктор?! Нет.
-Травм головы или позвоночника не было?
-Нет.
-Очень хорошо. А как с наследственностью? Никто из близких родственников не наблюдался у нас?
-Нет.
Антошин с надеждой смотрел на Бузмакина, как на последнюю инстанцию. Доктор что-то записал в своем журнале и, откинувшись на спинку стула, скрестил руки на груди.
-Н-да.- снова неопределенно произнес он.
-Что-то очень страшное, доктор?- осторожно спросил  Антошин.
Бузмакин склонился над столом и что-то записал в свой журнал.
-Как вам сказать, дорогой Павел Иванович.- произнес врач, оторвавшись от своих записей.- Стресс -вот бич современного человека. Бешеные темпы жизни, научный прогресс- все это отрицательно сказывается на человеке. Думаю, у вас нечто похожее
-И что же мне делать?- спросил с надеждой Антошин.
-Что делать? Думаю вам придется полежать пару неделек у нас.- сказал Бузмакин.
Антошин растерялся. Лежать в больнице, совсем не  хотелось.
Он хотел возразить и отказаться, но Бузмакин перебил его.
-Надо, Павел Иванович, надо. Это в ваших же интересах. Смените обстановку, полечитесь. Микстурки успокаивающие попьете.
-Вы думаете, это серьезно? – спросил Антошин.
- Я, полагаю, ничего страшного нет, но  понаблюдать вас не мешало бы.
-Сколько я пролежу, Игорь Владимирович?- спросил Антошин, уже мысленно согласившись с доводами врача.
-Недельки две. Не больше. Долго мы вас не задержим. Ну, что, согласны?
-А как же работа? У меня годовой отчет, контракты…
Бузмакин только развел руками.
-Дорогой. Павел Иванович. Работа никуда не убежит, а вот здоровье.. Решайте.
-Да. Я согласен.
-Ну. вот и чудненько.
Бузмакин снова склонился над столом и что-то записал в свой журнал. 
-Это вам.- сказал он. протягивая Антошину лист бумаги.- Направление в стационар. Милости просим.
-Когда ложиться?- обреченно спросил Антошин, сделав тяжелый вздох.
-Завтра,  к девяти часам в приемный покой. С собой возьмите чистое нижнее белье, мыло, полотенце.
-А какое завтра число?- спросил Антошин.
-Двадцать седьмое  июня.
Антошин  остолбенел.
-А может быть послезавтра, доктор? Или сегодня?
Бузмакин сощурил масляные на выкате глаза  и  улыбнулся слащавой улыбкой.
-Завтра, голубчик, завтра.
-Но завтра…суббота.  Неприемный день.
-Для вас мы сделаем исключение, Павел Иванович.
-А если в понедельник?- продолжал стоять на своем Антошин.
-Только завтра!- неожиданно жестко сказал Бузмакин, перестав улыбаться.
 Антошин машинально кивнул головой и, шумно поднявшись со стула, быстро вышел из кабинета.

 
На следующий день утром Антошин встал позже , чем обычно.
Он проснулся давно, но лежал с закрытыми глазами. Вставать не хотелось.
Сегодня суббота и он идет на лыжах- твердо решил Антошин.
  Он всегда по выходным ходит на лыжах.  Это привычка, уже ставшая правилом и он не собирается менять их, чтобы там не случилось.  В стационар он сегодня не пойдет. Об этом даже не может  быть и речи.
Антошин поднялся с постели и пошел в ванну.
Умывшись и почистив зубы, он  надел  спортивный костюм,
натянул на себя теплые носки, и, взяв из кладовки лыжи, осторожно вышел из квартиры.  Антошин не стал вызывать лифта. Он  быстро спустился с третьего этажа на первый, и открыв дверь подъезда, застыл в оцепенении.   Вместо снега он увидел  мокрый от утреннего дождя асфальт.  Над головой таинственно шумела зеленая листва огромных  тополей. 
 «Не может быть!- с ужасом  подумал Антошин, и заскочив  обратно в подъезд, почти бегом бросился к себе на третий этаж.
Положив лыжи в кладовку  он резво скинул с себя теплую одежду, и закрывшись в ванной долго стоял под прохладным душем.
Мысли  лихорадочно стучали в голове и распадались  на множество мелких, несвязанных между собой, осколков.
«Началось!»- с какой-то обреченностью и пустотой подумал Антошин. Он  не понимал и не знал, что же  все-таки началось на саамам деле. Но не зная этого, Антошин чувствовал, что началось нечто  таинственное и  ужасное,  вероятно то, о чем предупреждали его все эти дни неизвестные авторы  сообщений  на компьютере. Он уже ясно  понимал, что все это не просто чья-то  шалость или шутка. Все гораздо серьезнее и сложней.
По логике вещей, понимание  всего происходящего с ним за последнее время должно было ввергнуть Антошина в панику и хаос.
Но странное дело- этого не произошло. Напротив, Антошин чувствовал  небывалую ясность и трезвость ума, чего за собой уже давно не замечал..
Словно какая-то внутренняя трансформация произошла с ним, отбросив назад все страхи и сомнения.
Он поймал себя на мысли, что начинает верить всему происходящему с ним и. как следствие этого, принимает условия навязанной ему игры.
«Миссия началась!»- постоянно повторял про себя Павел, хотя не  имел ни малейшего представления о ней.
Но он был внутренне готов к чему-то очень важному, что  в ближайшее время должно было произойти в его жизни.
Сквозь шум воды, Антошин услышал звонок телефона.  Он выключил воду, и, не одеваясь, выбежал из ванны.
-Павел Иванович, это вы?- услышал он голос Виктора Полуянова.
-Да. Что случилось?
-Собственно, ничего. А вы,  где?
-Что, ,значит, где?!- взорвался Антошин.- Дома. Где же мне еще быть?!
-Как дома? !-искренне удивился Полуянов.- А совещание?
-Какое совещание? –спросил Антошин.

- Вы же сами вчера назначали на девять часов. Люди уже собрались.
Антошин сморщился.
«Да, началось…»- снова подумал с тоскою он.
-Ты вот, что, Виктор… Ты проведи совещание сам или  отпусти людей. Я приеду позже
-Что-то случилось?- спросил Полуянов. В голосе его появились тревожные нотки.
-Не, ничего. Все нормально.  Кстати, какой сегодня день? Суббота?
-Вторник.
-Вторник? Ну, да, конечно. Я так и думал
Антошин повесил трубку телефона, и начал быстро собираться.
Почти машинально, не сознавая, что делает, он  автоматически скидал в сумку свои вещи, бритву   и документы. Сумка была полной и не закрывалась.
В проходе появилась жена. Лицо ее было еще заспанным и слегка припухшим.
-Ты куда? Что случилось?
Антошин понуро опустился на стул, и молчал.  Он злился на себя, что не смог уйти незамеченным. Теперь нужно было объяснять что-то жене, а этого так не хотелось.
-Мне нужно уехать, Лена.. Срочно. – сказал он, стараясь не смотреть ей в глаза.
-Куда? Зачем?
-Я не могу тебе сейчас объяснить. Но это очень важно для меня.
Остатки сна на лице жены сразу исчезли.
-Ничего не понимаю. Ты можешь толком объяснить, что случилось?
Антошин поморщился.
-Мне  нужно. Это по работе. Кстати, какой сегодня день? Не суббота случайно?
Лена села на диван напротив Антошина  и не сводила с него удивленных  глаз.
-Нет, сегодня вторник.- тихо сказала она.
-А какое число?
-Разве ты сам не знаешь?
Антошин взорвался.
-Не знаю!- закричал он. вскочив со стула.- Если бы знал, не спрашивал бы!
-Сегодня двадцать седьмое августа.- сказала жена.
Ее слова мгновенно отрезвили Антошина. Он успокоился и снова опустился на стул.
-Что происходит. Павел? Я ничего не понимаю. Может быть, ты мне объяснишь?
Антошин подошел к жене и взял ее за руку.
-Ни о чем меня не спрашивай.- произнес он. - И ни чему не удивляйся. Слышишь? Ничему!  Ты поняла?
-Нет.
-Я потом тебе все объясню. А сейчас мне пора идти. Я позвоню тебе. 
Жена поднялась с дивана и преградила ему дорогу.
- Я ничего не понимаю, Павел…Объясни мне. Я требую!
-У меня появилась другая женщина -сказал Антошин первое, что пришло ему на ум и почти выбежал из квартиры.

На улице было душно, и уже через пять минут быстрой ходьбы Антошин  почувствовал, как намокла от пота на спине рубаха.
В приемной никого не было. Секретарша Юля сидела за своим столом и с кем-то болтала по телефону.
Увидев Антошина, она положила трубку и мгновенно натянула  на лицо дежурную  улыбку.
-Доброе утро. Что случилось, Паша?
Антошин недовольно поморщился.
-Вообще-то, Юля, я пока твой начальник. Это, может быть  где-нибудь я и Паша, а здесь я –Павел Иванович.
Юля от удивления широко раскрыла густо накрашенные глаза, и обиженно надула и без того толстые губы.
-Я не понимаю, Паша….
-Павел Иванович!- рявкнул Антошин .- Меня зовут Павел Иванович! Ты поняла?
Юля открыла рот от удивления- такого Антошина она не видела никогда.
-Совещание кончилось?- спросил Павел.
-Еще нет.
Антошин немного поразмыслив, не хотя шагнул к дверям.
За большим лакированным столом сидело человек восемь сотрудников.
Антошин поздоровался с коллегами и прошел к своему столу.
Витя Полуянов, сидевший там и, очевидно, проводивший совещание, тут же резво вскочил, освобождая Антошину его место.
-Прошу простить меня за опоздание.- сказал угрюмо Павел, стараясь не смотреть  никому в лица.
В кабинете стало непривычно тихо. 
Какое-то время Антошин молча смотрел  куда-то в одну точку на стене.
-Хочу сообщить вам. господа, пренеприятное известие.- наконец выдохнул из себя  он.
-…к нам едет ревизор.- подхватил Полуянов.
Но шутку не подхватили. Никто даже не улыбнулся.
Павел сделал паузу и окинул всех долгим взглядом.
-С сегодняшнего дня я снимаю свои полномочия директора, и хочу оставить фирму. У меня все.
Тишина в кабинете стала еще напряженней и зловещей.
Первым ее нарушил Полуянов.
-Вы это серьезно, Павел Иванович?
-Более чем.  Сегодня я подпишу приказ о назначении  вас , Виктор Николаевич, директором нашей фирмы. Думаю, возражений со стороны коллектива не будет. Все свободны.
Люди поднялись со своих мест, и, видимо чувствуя серьезность ситуации, без всяких вопросов, стараясь не смотреть на своего патрона, молча стали выходить из кабинета.
Остался  лишь один Витя Полуянов.
-Старик, я ничего не понимаю. Объясни.
У Виктора был довольно глупый и растерянный вид.
-Чем ты недоволен?- -процедил сквозь зубы Антошин –Ты же этого всегда хотел, разве нет?
-Чушь!! Мистика. Не хотел я этого никогда. Что случилось, Паша?  Какая муха тебя укусила? Ничего не понимаю.
-А что тут непонятного? Все предельно ясно. Я ухожу. Мне надоело управлять фирмой, которая корчит из себя,   Бог знает какую  крутую, в сущности ничего полезного не производя.   Мы только тратим кредитные деньги на подарки, корпоративы  и зарплату сотрудникам. Мы паразиты на теле нашего государства.
Полуянов  сидел молча.
-Ну, ты даешь.- только и  смог сказать он, когда Антошин закончил.
Я тебя не узнаю. Ты ли это?
-Я сам себя не узнаю.- грустно произнес Антошин.-  Слушай, у  нас есть водка?
Полуянов недоверчиво посмотрел на начальника. Он прекрасно знал, что Антошин почти совсем не пьет водку.
-Водка?- переспросил  он.
-Ну, да. Водка, водка. Сейчас сбегаю.
Едва за ним закрылась дверь, как тут же в кабинет вошла Юля.
-Можно?
-Что тебе нужно, Юля?- сухо спросил Антошин.
-Я не понимаю, в чем дело. Паша?  Что с тобой? В последнее время ты стал каким-то странным. Замкнулся. Не звонишь. Ты меня уже разлюбил?
Она расстегнула верхнюю пуговицу на своей  блузке так, что ее белая упругая грудь, готова была  вывалиться  наружу.
-Я занят, Юля.- мрачно произнес Антошин.
-Я хочу тебя, слышишь?- прошептала Юля, вплотную подойдя к Антошину и  положив ему руку на колено.
Антошин  сморщился и  молча отстранил ее руку.
-Я ведь женат, Юля…
-И что?
-Юля.- произнес Антошин, тоном, не терпящим возражений.- С завтрашнего дня  директором нашей фирмы  будет Виктор Николаевич. Так, что с  этими вопросами  к нему. И вообще… Иди,  работай.
Юля обиженно фыркнула и быстро вышла из кабинета.
Минут через десять явился Полуянов с бутылкой коньяка.
Антошин налил себе  полстакана и тут же, не закусывая, залпом  выпил.
-Ты же не пьешь. -сморщившись, произнес Полуянов, брезгливо глядя на коньяк.
Антошин ничего не ответил. Он вновь налил себе коньяк и так же быстро, не закусывая, опрокинул его себе в рот.
-Все-таки, что  произошло?-  снова  спросил    Полуянов.
От выпитого коньяка лицо Антошина  сразу же  покраснело, глаза сделались беззащитными и мягкими.  Он навалился на спинку кресла и долго сидел молча. снова неподвижным взглядом рассматривая какую-то точку на стене.
-Тебе никогда не казалось, что человек  напоминает компьютер?- спросил  наконец Антошин.
-Допустим. И что?
-А то, что это очень точная формулировка. Почти идеальная..
-Что ты этим хочешь сказать?
-Ничего. Просто компьютер создан  человечеством сравнительно недавно, а какая  поразительная схожесть.
-А при чем здесь компьютер?  Не понимаю…
-Просто , пришло вдруг на ум.- устало произнес Антошин. закрыв глаза.  Он вдруг подумал о том, что эта мысль относительно компьютера  принадлежит совсем не ему. Он даже мог бы поспорить с этим постулатом и не согласиться с ним.
-Что за бред! –сказал Полуянов.- При чем здесь компьютер?
Ты просто устал, старик. Тебе нужно отдохнуть, успокоиться. И все пройдет.
-Не поможет.- вяло произнес Антошин.- Мне уже позвонили…
-Кто позвонил? -насторожился Полуянов..
-Мой отец.
Взгляд Антошина снова стал неподвижным. Он почувствовал вдруг, что кто-то неведомый  опять диктует  ему  свои мысли и его  мозг, как некая  антенна,  безропотно и покорно принимает эти сигналы извне.
- Человек живет по заданной программе. – начал медленно  говорить Антошин.- Человек, как мы с тобой определили, есть некий аналог компьютера.
Антошин замолчал, стараясь осмыслить сказанное. Он понял  лишь то, что подобная мысль никогда бы не пришла ему в голову самостоятельно.
 –Да. Именно, так.- продолжал  он громче, -Это программа ограничена определенными рамками –жизнь-смерть. И никто не может выйти за эти рамки. Как бы мы этого не хотели. Так?
-Ну, допустим .-Полуянов  сел напротив Антошина и не сводил с него глаз.
-А если есть программа, значит, существует некий мозг, который создал ее.   Она не может появиться сама по себе.  Возникнуть из ниоткуда. Из ничего. Не так ли? Ее создал чей-то мозг. Вопрос в том, чей это мозг? Ведь человечеству миллионы лет. Ведь так?
-Ну.- кивнул Полуянов.- И что это значит?
-А это значит, что она существовала за долго до нашего появления на Земле.
Полуянов улыбнулся, возможно, впервые за это время.
-Вон куда тебя понесло. Ну-ну. И что же дальше?
Антошин налил себе еще коньяка и выпил.
-А дальше.- он усмехнулся  какой-то отрешенной ухмылкой, и выпив коньяк, продолжал.  .-Если исходить из этого, то все мы, вся наша жизнь, наши чувства, желания, мечты, наша боль и страдание-
Все является частью программы. Понимаешь?  Мы –крошечные фрагменты какой-то микросхемы.  Вся наша жизнь предопределена программой.  С той лишь разницей, что наш  жесткий диск невозможно переформатировать. И заменить. А может быть, все-таки возможно? А?
Антошин замолчал. 
Полуянов тоже сидел молча  и смотрел в окно. По его лицу трудно было понять, о чем он думает в этот момент.
Звонок телефона на столе заставил вздрогнуть обоих.
-Возьми трубку.- сказал Антошин.
Виктор нехотя поднял трубку телефона.
-Да, слушаю вас. Говорите.
Но уже через секунду он протянул трубку Павлу.
-Это тебя.
-Да, слушаю вас.- дрожащим голосом произнес Антошин.
-Ваше число двадцать семь..- услышал он уже  знакомый  металлический голос в трубке.
Витя Полуянов  молча наблюдал за Антошиным..
Тот сидел бледный и молчал. Взгляд его глаз стал безжизненным и почти отрешенным.  Нижняя губа нервно подергивалась.
-Что случилось, Паша?  Кто это звонил?
-Это они.- тихо  произнес Антошин, вытирая со лба мелкие  капельки пота.
-Кто?- спросил Полуянов.
-Не  знаю.
У Полуянова было крайне озадаченный вид.
-Я ничего не понимаю, если честно.  Совсем ничего. Может быть. ты объяснишь мне?
-Однако, мне пора. Прощай.
-Даже так? Мы, что же, больше не увидимся?
- Возможно, нет.
-Ты говоришь загадками. Что значит «нет»? Ты, что уезжаешь куда-то или улетаешь на другую планету?
-Не знаю. Возможно.
-Ты сумасшедший!  - почти закричал Полуянов. -Ты просто бесишься с жиру!  У тебя есть все работа, деньги, жена. Я не понимаю…Ты идиот.
-Возможно. Прощай, Витя.
Антошин взял свою сумку и пошел к дверям.
-Послушай.- окликнул его Виктор.- А кто это звонил?…
Антошин остановился.
-Если бы знать…
-Что значит «если бы знать?!»  Тебе угрожают?
-Нет.
-Тогда  что?
-Не знаю.
-А кто, черт возьми, знает, если не ты?!
-Не знаю.  Просто… мой отец.- Антошин на секунду замолчал, видимо раздумывая, стоит это говорить Полуянову или нет.
-Он звонил мне недавно. Недели две назад.
-И что?
-Ничего. Просто… – Антошин снова  замолчал, с трудом  подбирая подходящие слова.-  Он  хотел меня  предупредить о чем-то  весьма серьезном. Вот только о чем? Мы не успели договорить.
-Ты. что же, не можешь перезвонить отцу?- простодушно спросил Полуянов.
-Нет.
-Почему?
Антошин тяжело вздохнул.
-Просто… папа умер десять лет назад.
У Виктора Полуянова в эту минуту был весьма глупый вид.
-Н-да -только тихо протянул он.
-Думаешь, я сошел с ума?- спросил Антошин.
-Не знаю. Но очень похоже.
-Прощай, Витя.
Павел быстрыми шагами вышел в приемную, молча  прошел мимо секретарши, и спустившись по лестнице на первый этаж, вышел из здания.
-Пал Иванович.- услышал он за своей спиной  знакомый голос и оглянулся. Это был Бузмакин.  Антошин не сразу узнал его без белого халата.  На том была коричневая кожаная куртка. глухо застегнутая на «молнию» почти до самого подбородка. Синие обтягивающие джинсы и белые  кроссовки  молодили его и делали похожим на студента.
-Здравствуйте. Дорогой Пал Иванович. Как я рад вас видеть.
Бузмакин  подошел  к Павлу вплотную, и на его  круглом   лице появилась обезоруживающая улыбка.
-Что же вы не пришли лечиться? Мы вас ждали. Ай-ай-ай.
Антошин брезгливо поморщился.  В эту минуту встреча с Бузмакиным совсем не входила в его планы.
-Извините, э-э…забыл ваше имя…
-Игорь Владимирович. -напомнил, продолжая улыбаться Бузмакин.
- Игорь Владимирович, извините, но у меня сейчас нет времени для разговоров, я спешу.
-Куда же?  Могу вас подвести.
-Нет, спасибо.
Антошин хотел, было идти дальше, но Бузмакин вдруг неожиданно крепко взял его за руку.
-А я ведь за вами Пал Иванович.
Антошин так оторопел, что даже не стал вырываться.
-Не понимаю. Что  происходит?- только и сказал он.
В эту минуту сзади  к  нему подошли  еще двое  молодых мужчин и  с равнодушными лицами остановились за  его спиной.
-Кто эти люди? Что все это значит?- начиная предчувствовать недоброе, спросил Антошин.
-Не волнуйтесь, Павел Иванович. Это наши  санитары.- произнес Бузмакин.-  Они на тот случай, если  вы будете сопротивляться. Но я думаю, вы благоразумный человек и не станете этого делать.
-Какого черта!- сорвавшимся голосом крикнул Антошин.- Какое вы имеете право?!
-Имеем, дорогой мой, имеем.- сказал Бузмакин и протянул Павлу несколько листовок.
Антошин  развернул одну из них и едва устоял на ногах от изумления.
На бумаге было помещено его фото, над которым  большими жирными буквами красовалась следующая надпись:
« Разыскивается милицией».
У Антошина на какое-то время перехватило дыхание. Положение было настолько глупым и безвыходным, что на какое-то время Павел потерял возможность говорить и адекватно оценивать обстановку.
-Я ничего не понимаю.- дрожащим голосом произнес он.- Что это значит?!  Объясните!
-Это значит дорогой вы мой, что вы больны и нуждаетесь в лечении.- уже более серьезным тоном сказал Бузмакин, и улыбка тут же исчезла с его круглого лица.- Но вы не волнуйтесь, дорогой мой. Мы вас обязательно вылечим. Это наш долг.
-Чем  я болен?
Бузмакин снова многозначительно улыбнулся.
-Разве вы сами не знаете?
-А при чем  здесь милиция? -Антошин кивнул на листовку.
-Потому что…-Бузмакин кашлянул, очевидно подбирая слова. -Ваша болезнь крайне опасна для общества.
-А если я не поеду?
-Почему же?
-Потому что не хочу, я здоров! Слышите, вы. Здоров!  Я никуда не поеду!
-Поедете. Куда же вы денетесь,  голубчик? А если не захотите поехать, мы  вам поможем.- спокойным, почти ласковым тоном произнес Бузмакин.
Все  происходящее  выглядело настолько глупым, диким и нелепым, что на какую-то долю секунды, Антошин усомнился в реальности происходящего.
-Ну, хорошо.- обреченно выдохнул из себя Павел , ясно понимая, что из создавшейся ситуации ему просто так не выбраться.
Он огляделся и медленно пошел к машине «Скорой помощи», стоящей неподалеку.
-Ну. вот и чудненько.- хохотнул довольно Бузмакин .
Не доходя нескольких метров до машины. Антошин вдруг  резко и сильно оттолкнул одного из санитаров и побежал.
Все произошло очень быстро. Почти мгновенно. Санитары не успели опомниться, как Антошин уже был на другой стороне дороги и  в одну секунду затерялся в толпе.
 
Он долго не мог попасть ключом в замочную скважину -руки тряслись и не слушались его. Наконец с той стороны щелкнул замок и, дверь открыла жена.
-Ты одна?- спросил Антошин,  шумно входя в прихожею.
-Да.
Лицо жены, как показалось Павлу, было чем-то встревожено
-Ты уже вернулся? Так быстро? Что-то забыл?
Он заметил явную насмешку в  ее голосе, но ничего не сказав, прошел в комнату.
-Мне никто не звонил?
-Нет.
Антошин, скинул с себя  плащ, и сев на диван закрыл глаза. 
Ему захотелось уснуть и очень долго не просыпаться.  А когда он проснется, все закончится. И будет, как раньше.
В комнату вошла жена.
-Может быть, мы продолжим наш разговор?
-О чем ты?- не сразу понял Антошин.
-Ну, как? Этот твой неожиданный уход сегодня утром. Что это было?
-Не знаю.
-У тебя появилась другая женщина? Это правда?
Он не сразу понял вопрос жены. В висках от напряжения все еще стучала кровь.  Перед  глазами все еще стояло  улыбающееся лицо Бузмакина.
-Что?- спросил  Антошин.
-Сегодня утром ты сказал, что у тебя появилась другая женщина. Это была шутка? Или это правда?
Теперь только он понял, о чем идет речь.
- Ах, это… Да, я изменял тебе, Лена.-  произнес устало Антошин, удивляясь тому, что совсем не испугался сказанного. При других обстоятельствах он никогда бы не  признался в этом. А теперь… это получилось как-то просто, само собой.
Жена опустилась в кресло напротив Антошина.
 Лицо ее в эту минуту казалось на удивление спокойным, хотя голос слегка дрожал. 
-Как интересно Кто же  она?  Я хотела бы знать.
-Это не важно. Лена.- устало отмахнулся Павел.
-То есть как  это не важно?! Ты заявляешь мне такие вещи и говоришь, что это не важно?!
-Да, Лена. Это уже не имеет никакого значения.
-Почему? Я хочу знать! Кто она?- упрямо повторила жена.
-Ты уверена в этом? Хорошо. Это моя уже  бывшая секретарша.  А разве раньше ты об этом не догадывалась? Могу тебе сказать больше- до этого у меня было еще несколько женщин, с которыми я спал. Ты удовлетворена?
-Как интересно.
-Для тебя это большая новость?- спросил  Антошин.- Только не делай вид, что это  не так.
-Возможно. У тебя что-то случилось?
-Я ушел с работы.
-Почему? 
Антошин в изнеможении закрыл глаза.  Разговор с женой  стал невыносим.
- Я тебе все объясню. Лена, но не сейчас. Потом. Я очень устал и хочу спать. И, пожалуйста, никому не открывай двери. Слышишь, никому!
Жена ушла в кухню.
Антошин в полном изнеможении , разбитый  и опустошенный повалился на диван. 
Мысли бешено и хаотично метались  в голове, но не находили никакого решения. Все происходящее с ним,  напоминало ужасный кошмарный сон, не поддаваясь никаким объяснениям и здравому смыслу.
 «Может быть, я действительно, схожу с ума?- в какое-то мгновение, опять, уже в который раз подумал Антошин.
Но его сознание  упрямо отказывалось признавать этот страшный факт, от которого холодело все внутри.
Павел был нормальным адекватным человеком. Так, во всяком случае, он считал до сегодняшнего дня. Что же произошло?  Как все это могло случиться?
А в том, что с ним  случилось нечто странное и неординарное, он уже нисколько   не сомневался.
Павел не заметил, как  уснул. Сон  был тяжелым и чутким. Антошин просыпался и вздрагивал от каждого шороха.  Когда он открыл глаза, за окном уже бледнели слабые сумерки.
Павел поднял голову с подушки и прислушался. В соседней комнате жена с кем-то говорила по телефону.
Антошин вскочил  с дивана и бесшумно подошел к дверям.
Трудно было понять с кем и о чем говорит Лена - она отвечала коротко и однозначно. Но по этим лаконичным ответам, по  казенному тембру ее голоса, Антошин почему-то решил, что говорит она о нем.
Это  взволновало его. Он напряг слух, но так  ничего и  не  услышал.
Когда Лена закончила говорить, Антошин  резко  распахнул дверь и вошел в комнату. Ему показалось, что жена вздрогнула и  побледнела
-Мне кто-нибудь звонил? – спросил он, впившись в нее глазами.
-Нет.
-Ты лжешь! Я слышал - ты только- что говорила с кем-то по телефону. Кто это был?
Он вплотную подошел к жене и  с силой схватил ее за плечи.
-Кто это был? Отвечай!
Мысль о том, что  Лена заодно с этим Бузмакиным, привела его в бешенство.
-Это звонила моя подруга…-пробормотала жена, глядя на него испуганными глазами. и Антошин окончательно понял. что она говорит неправду. В эту минуту Антошин готов был ударить ее по лицу, но в последний момент что-то сдержало его.
-Звонил мужчина.- жестко спросил он.- Кто это был?
Он все еще  продолжал сжимать ее руку, но вспышка гнева, внезапно охватившая его, прошла. Мозг опять заработал четко и ясно. Было очевидно, что его  жена, что-то знает. Она тоже в сговоре против него.
-Лена, скажи  мне, кто звонил. Пожалуйста.- уже спокойней  спросил он.
-Хорошо -выдохнула она.- Звонили из милиции.
-Из милиции!?
-Да.
-И что?
-Они сказали…-Лена  запнулась и замолчала.
-Ну, говори же!
Лена вдруг резко выдернула свою руку, и, оттолкнув от себя Антошина, бросилась  прочь из комнаты.
Он нагнал ее в прихожей.
 Прижавшись в угол, она смотрела на него безумными широко раскрытыми глазами и тяжело дышала.
-Не подходи ко мне или я закричу!
-Хорошо. Хорошо. Только, Бога ради, успокойся. Я ничего тебе не сделаю. Ты боишься меня? Да? Но почему? Что тебе сказали по телефону?
Лена.  молчала.
-Говори же, черт возьми!
-Сказали, что ты… опасный преступник и тебя ищют.
Антошин чуть не задохнулся от гнева.
-И ты поверила этому?
-Не знаю.- на глазах жены  выступили слезы.- Паша. Они сказали, что…
Она запнулась и замолчала.
-Ну, говори, что они тебе там тебе еще сказали?!
-Что ты убил человека.
Павел закрыл лицо руками.
-Боже. Какой бред.- пробормотал он, опустившись на корточки.
Это было уже выше всяких сил.
-Это правда, Паша?- спросила шепотом  жена.
-А как ты сама-то думаешь?
-Не знаю…Я не верю.
-И правильно делаешь. Это ложь!
-Они сейчас будут здесь.- сказала тихо  Лена.
-Кто?
-Эти люди.
Антошин бросился к дверям. Внизу на лестничной площадке уже слышалось быстрое топанье нескольких пар ног.
«Все. Попался.»- с досадой подумал Антошин.
Теперь бежать куда-либо было глупо и бесполезно. Но что-то еще боролось в нем, кричало и сопротивлялось всему этому беспределу.
Вверху оставался один этаж. Антошин бросился туда, ясно  понимая, что это вряд ли спасет его.
На верхней площадке было четыре квартиры. Он стал по очереди толкать двери каждой из них. Двери были заперты.
«Ваша цифра 27»- вдруг вспомнил Павел.
Это было , как удар молнии.
Он перевел глаза на одну их дверей слева от него.
Номер квартиры был 27. Уже не питая ни какой надежды на спасение, Павел толкнул дверь и та бесшумно отворилась.
Ни секунды не раздумывая, он  тут же  нырнув в ее темный пустой квадрат.



Он  не мог точно сказать, сколько пролежал в  беспамятстве -час, два, или, может быть, сутки.  Ощущение времени исчезло. Время, как некая физическая единица остановилось. Оно перестало существовать.
Оно   не летело, как сумасшедшее. Не тянулось, подобно резине.
Время не наступало на пятки,  не подгоняло. Не отставало и не  бежало вперед. Время, как будь-то  исчезло.
И вместе с этим исчезла  вечная  потребность  куда-то торопиться, бежать за чем-то сломя голову.  Кого-то догонять и,  постоянно бояться, чего-то  не успеть.
Антошин мог лежать час, сутки,     неделю, но совсем не чувствовать этого.
Он лежал с открытыми глазами. Его окружала полная тьма. Ни единого звука не было слышно кругом.
Иногда ему казалось, что он спит. Ему даже снились  какие-то короткие  сны.  Но снов было так много, что он не мог запомнить ни одного   из них.
Очнулся он от того, что где-то совсем рядом протяжно -визгливо   скрипнула дверь, и в глаза резко ударил яркий  поток света.
Антошин сощурился, и когда глаза адаптировались, он  увидел в двух метрах от себя  силуэт мужчины .
Антошин поднялся с пола и огляделся.
-Ничего себе кино!- сказал мужчина.
Антошин узнал в вошедшем местного дворника, которого звали то ли Иваном, то ли Петром.
-Как ты сюда попал?- спросил то ли Иван, то ли Петр.
-Не знаю -пробормотал  Антошин.- Дверь была открыта. Очевидно. я перепутал квартиру.
-Ну. да.- весело воскликнул дворник - Ты же этажом ниже живешь.. С бодуна что ли? А?
-Что? 
-Ну, если квартиру перепутал, значит выпил хорошо. А?
Дворник засмеялся.
-Опохмелиться хочешь? У меня есть.
-Нет. Спасибо. Извините.
Антошин  вышел  на лестничную площадку и бросил взгляд на дверь.
Номер квартиры дворника был 44.
«Что за вздор!»- подумал Павел, медленно спускаясь к себе на этаж.
Он прекрасно помнил, что номер квартиры был 27.
«Похоже,  у меня окончательно едет крыша.»- обреченно подумал Антошин.
Через минуту дверь открыла жена.
Он долго смотрел ей в глаза, пытаясь прочесть в них что-нибудь, но кроме  холодного равнодушия ее глаза ничего не говорили.
-Все нормально?- спросил Павел.- Милиция уехала?
-Какая милиция? Ты о чем?
-Ну, как о чем? Они же приходили за мной.
Лена смотрела на него долгим испытывающим взглядом, так, словно видела в первый раз.
-Что за бред ты говоришь? Я ничего не понимаю.
-Ты же сама мне сказала. Тебе звонили…
-Кто?
-Из милиции!
-Когда?
Антошин растерянно молчал.
Лена развернулась и прошла в комнату. Не снимая ботинок и плаща, он последовал за ней.
-Послушай, у нас что-нибудь произошло?- спросил он. продолжая сверлить жену недоверчивым взглядом.
-А что должно произойти? Ты собирался, кажется, уходить.
-Куда?
-Не знаю. Кто там у тебя появился.?  Очередное увлечение на длинных ногах.
-Тебе звонили из милиции? Или нет?– спросил громко  Павел.
-Ты уже достал своей милицией!  Никто не звонил.
Антошин резко развернулся и пошел к дверям.

В поликлинике в этот час  народу было сравнительно немного.
Пахло эфиром и йодом, от чего слегка кружилась голова.
На натертых до  зеркального блеска кафельных полах  можно было кататься на коньках.
-Я бы хотел записаться на прием к доктору Бузмакину.- сказал Антошин  хриплым голосом., просунув лицо в окошко регистратуры.
Девушка в окне непонимающе захлопала огромными ресницами.
-Простите. Как вы сказали?
-К Бузмакину.- повторил громче Антошин.
-Простите. Но такой доктор у нас не работает- после небольшой паузы ответила девушка.
-То есть, как, не работает?  Я был недавно у него на приеме…
-Когда вы были?
-Дня три назад.
-Мне очень жаль, но вы что-то путаете. Докторов с такой фамилией у нас нет.
-Вы не можете ошибаться?
-Это исключено.
Антошин развернулся и медленно пошел к выходу.
В  вестибюле поликлиники  он долго стоял перед висевшим на стене графиком работы врачей. Фамилии Бузмакина там не было.
 «Это конец!»- мрачно констатировал Антошин. -У меня окончательно едет крыша!»
Эта мысль,  как ни странно, никоим образом не испугала его.
Он принял ее, как нечто неизбежное, что рано или поздно должно было случиться.

Два следующих  дня Антошин  провалялся дома на диване.
Делать ничего не хотелось. Им овладели равнодушие и  апатия ко всему, что окружало его. Такого состояния крайней депрессии Павел не испытывал никогда.
Чтобы хоть как-то освободиться от преследовавших его мрачных мыслей, он выходил на улицу, и не разбирая дороги, брел, что называется, куда глаза глядят.
Навстречу ему плыла равнодушная нескончаемая   толпа людей, но он не замечал ее.
Он уже не считал себя  частью этой толпы. Между этой  разноликой толпой людей  и Антошиным выросла  невидимая стена.  И с каждой минутой  эта стена становилась все больше и прочней.
«Куда они бегут?- иногда думал с грустью Антошин.- Зачем? Все равно в итоге смерть и вечное безмолвие. Все запрограммировано и предрешено. Зачем тогда все это - жить, любить, работать? Обрастать друзьями и близким тебе  людьми.? На что-то надеяться. Верить и ждать? Какой смысл?  Ведь результат очевиден.- смерть и вечное безмолвие.»
Многие вещи, которые совсем недавно казались ему важными и главными, стали вдруг мелкими и незначительными.
Все вокруг напоминала ему  какую-то, нелепую,  глупую  игру, навязанную  кем-то Антошину.
Эта игра, размышлял Антошин, которую условно можно было назвать «жизнью», продолжалась столетия и не давала сбоев.  В этом, отточенном веками механизме, все было рассчитано с математической точностью до мелочей. Ночь сменяла день. Осень сменяла лето.
Смерть приходила на смену человеческой жизни. И ни что ни в силах было побороть этот порядок вещей.
Антошин вдруг поразился тому, что никогда раньше не думал об этих, в сущности, элементарных вещах. И чем  дольше он об этом размышлял, тем больше это занимало его ум.   Уже никакие другие мысли не могли волновать  его. Мир в его  глазах перевернулся с ног на голову. То, что  еще совсем недавно казалось главным, перестало быть таковым и выглядело сейчас уродливым и пошлым.
 «Я сошел с ума.»- каждый день повторял себе Антошин.- Все это плод моего сумасшествия.»
Он уже  ничуть не сомневался в этом. Все события последнего времени только подтверждали это.. Он бесконечно  устал, и хотел только одного- покоя.
Лишь изредка,  на короткий промежуток времени что-то  просыпалось и поднималось в нем, протестуя и  заставляя усомниться в своих выводах. Ведь он же видел это окно! Видел!
Тем не менее, он уже знал определенно, что так продолжаться больше не может. Антошин усиленно искал выход, но каждый раз убеждался только в одном- выхода нет. Душевные и физические силы покидали его. Он понимал, что дальше так  жить нельзя.



                Часть вторая.
Из коридора  в дверные щели просачивался запах  щей и жареной рыбы.
«Обед.»- констатировал машинально   Сирик, и повернулся к стене.
Идти в столовую не хотелось. Сирик заметил, что в последнее время чувство голода  совсем не мучило его. Вернее, оно стало каким-то притупленным и менее острым.
Но часы обеда или завтрака всегда вызывали оживление и даже какую-то тихую  радость. Это вносило крошечное разнообразие в серые, похожие друг на друга, дни.
За дверями в коридоре послышалось голоса, топот ног, окрики санитаров. Так всегда  случалось перед обедом.  Больница на какое-то время оживала, чтобы через полчаса опять погрузиться в сон.
За обнесенным решетками окном, виднелись голые ветви деревьев.
Еще утром на них лежал снег, но к обеду он растаял.  Сквозь паутину ветвей  чернело серое небо. Тучи спустились так близко над деревьями, что казалось еще немного - и они заденут собой их верхушки .
Сирик закрыл глаза, и попытался уснуть. Но сна не было.
  Если бы его спросили сейчас, сколько времени он лежит в этой палате, он вряд ли точно бы ответил на этот вопрос, как и не ответил бы точно, как и при каких обстоятельствах попал сюда.  Это впрочем, уже и не волновало его особенно.  Время смешалось и стало походить на один длинный, скучный и бесконечный день. Чувства и желания   притупились, потеряв всякую остроту. Мысли стали бесформенными и вялыми.
Ему казалось, что он лежал в этой палате всю жизнь.
Он  уже  привык к  монотонной серой больничной жизни, к постной безвкусной пище, к  горьким противным микстурам, которые  приносила ему медсестра два раза в день. Ничего другого он не знал, и поэтому, вероятно, не хотел.
Ему казалось, что это было с ним всегда и ничего кроме этой койки, этой палаты, выкрашенными в зеленую краску стенами, белым, обросшим паутиной потолком, с   ним никогда  не было и быть не могло.
Эта полусонная жизнь, впрочем, как и всех обитателей  больницы, его вполне устраивала. Временами она ему даже нравилась.
У него была своя кровать, тумбочка с личными вещами.
Его кормили три раза в день. Иногда, особенно по выходным, когда в отделении не было врачей, можно было смотреть телевизор и  выходить на улицу.
 Вся его прошлая жизнь была вычеркнута из его памяти, так, словно ее не было вовсе. Иногда он пытался вспомнить из нее хоть что-нибудь, усиленно напрягая свою память, но попытки эти всегда кончались неудачей.  Сирик решительно ничего не помнил.
Он даже не помнил своего имени.
Ко всем пациентам отделения, в том числе и к нему,  персонал обращался только по фамилии.
И этого обращения было вполне достаточным.
В палате с Сириком лежали еще двое мужчин.
Сирик знал их только по фамилиям.
Жизнь в палате была такой же монотонной и скучной, как и во всем отделении.
Каждое утро в палату приходила сестра , и  размахивая в воздухе стеклянным шприцом, коротко и громко бросала: « Зуев! Ярица! Сирик! Снимаем штаны».
Все молча поднимались с кроватей и покорно подставляли свои задницы  под тонкое жало иглы.  Сирику даже казалось иногда, что эта процедура доставляет всем пациентам определенное  удовольствие.
Ярица почти не вставал со своей кровати. Это был мужчина лет пятидесяти, со скуластым, нервным лицом. Его серые выцветшие глаза смотрели на мир зло и  настороженно, словно постоянно ожидая какого-то подвоха или пакости.  Он почти ни с кем не общался, целыми днями лежа на кровати, повернувшись лицом к стене, и иногда что-то бормоча себе под нос.
Поднимался он только в столовую или  туалет. Любая попытка заговорить с Ярицей, заканчивалась неудачей.  Он упрямо ни с кем не хотел общаться.
 Даже утренний приход медсестры, воспринимался им  без всяких чувств и эмоций, как нечто, не очень приятное и совсем не обязательное.
Лишь иногда, что бывало крайне редко, с Ярицей случалось нечто необычное. С безумными глазами он вскакивал со своей кровати, и как  загнанный в клетку зверь, метался по палате от дверей к окну, приговаривая одно и то же:
-Зачем все это? Зачем? 
Этот приступ продолжался минут десять. В эти минуты Ярица не замечал вокруг себя  никого и ничего.  Бесполезно было останавливать его или говорить что-то. Он все равно бы не услышал. Впрочем, ему никто и не мешал. К этим привыкли и не обращали на него  почти никакого внимания.
  Затем  приступ так же внезапно прерывался, и  Ярица вспотевший и обессиленный, ложился в свою кровать и надолго  замолкал.
Иногда ночами он что-то кричал во сне, словно пытаясь кого-то догнать, или убегая от  кого-то.  Слова, которые он произносил во сне, были в основном одни и те же.  Это был отборочный  мат, смешанный, как ни странно,  с весьма интеллектуальными  терминами, типа «сублемация»,  «сентенция» и тому подобное.
Выглядело это достаточно забавно.
Под утро крики переходили в тихое и несвязное бормотание,  из которого можно было уловить лишь то, что  «нас предали» и, вообще все беды человечества происходят только «из-за баб!»
Заканчивалась эта депрессия всегда одним и тем же- Ярица вскакивал с кровати  и  требовал, чтоб ему привели женщину.
-Бабу мне! Бабу хочу!- выкрикивал он, брызгая слюной.
Эти грозные требования, плавно переходили  в просьбу, больше напоминающую призывы о помощи.  Просьба  трансформировалась в мольбу.
-Пожалуйста, я прошу вас.- говорил Ярица со слезами на глазах, обращая свой взгляд на закрытую дверь палаты.- Ну, что вам стоит?  Приведите мне девушку. Это же не сложно. Человеку нужна иногда женщина. Вы должны это понимать.  Как же без нее?!  Это естественный процесс!
Из всего этого было очевидно, что причиной, послужившей  его болезни, скорее всего, является женщина.
Самым поразительным было то, что приходившая в палату каждый день медсестра  не вызывала в Ярице никаких чувств и эмоций, как будь-то она была бесполым существом. Все люди в белых халатах казались ему злодеями и монстрами.
Но когда в палату заходила  санитарка, чтобы вымыть пол,
Ярица оживал.
Он садился на свою кровать и затравленным  взглядом смотрел на женщину, хотя, к слову сказать,  все санитарки, работающие  в психиатрическом отделении,  очень отдаленно напоминали женщин.
Постепенно взгляд его  стекленел, и зеленые мутные глаза наливались кровью.
-Покажи титьки.- тихо просил Ярица.
-Чего захотел!? Плохо не будет?
-Я тебе денег дам. Покажи!
-А у тебя деньги-то есть?
Похоже, санитарке этот вечно продолжающий между ними разговор, доставлял нескрываемое удовольствие.
Ее маленькую, беззубую  с вытянутым лошадиным лицом хотел мужчина.  Это не могло не льстить женскому самолюбию.
В такие минуты взгляд, черных поросячьих глаз женщины  оживал, теплел и на некрасивом, совсем не женском лице, появлялось подобие улыбки.
-Я достану денег!- начинал нервничать Ярица.
-Вот когда достанешь, тогда поговорим.
Ярица доставал из-под матраца железный рубль и протягивал его санитарке.
-Столько хватит?
Подобный диалог происходил почти каждую неделю.
Когда санитарка уходила, Ярица долго сидел на своей кровати и бормотал себе под нос всегда одно и то же.
-Как же человеку без женщины? Это нельзя.  Это невозможно.

Второй был мужчина лет сорока,  довольно упитанный, чуть ниже среднего роста,с огромными, на выкате, маслеными зелеными  глазами, и едва  пробивающей сединой на голове.
Это была прямая противоположность Ярице.
Его фамилия была Зуев. На вид ему было лет около сорока. Но выглядел он гораздо  моложе и свежей.
Зуев всегда поднимался рано утром. Все еще спали а, Зуев был уже на ногах.
Затем он, около получаса,  кряхтя и посвистывая, делал  зарядку, после чего,  взяв с собой полотенце, зубную пасту и мыло, аккуратно слаживал  все это в целлофановый пакет и  надолго исчезал в ванной.
  Все это он проделывал молча, с заметным  нескрываемым удовольствием, словно выполняя важный и приятный для себя ритуал.
После  каждого  приема пищи в столовой, Зуев возвращался в палату, садился на свою кровать и рассказывал, что давали на обед или  ужин, не забывая при этом  ругнуть поваров, а заодно и всю администрацию больницы.
При этом ему совсем было безразлично, слушают его в этот момент  или нет.  Для него был важен сам процесс разговора.  Выговаривая звуки и строя фразы, он испытывал при этом  нескрываемое удовольствие, которое было написано у него на лице.
Говоря, например, словосочетание «…и тут вошел врач», Зуев вдруг останавливался и начинал искать  заменитель глагола «вошел».  Иногда на это у него уходило часа два.
-Вошел. Пришел. Появился.- повторял он .- Нарисовался. Явился.
Так могло продолжаться бесконечно, пока Зуев не увлекался новым предложением.  Причем, каждый новый синоним, найденный им, вызывал у него прилив  неудержимой радости.
-Вы давно здесь, Зуев.?- однажды спросил его Сирик.
-Давно.- уклончиво и нехотя ответил Зуев.
-А какой диагноз?
Зуев округлил масляные глаза.
-Какой диагноз? Разве вы не знаете?  Псих. Какой еще у нас может быть диагноз?!  Так думают эти невежды- врачи.  Ну-ну. Пускай тешатся собственным невежеством. Они ведь как полагают…
Зуев остановился и, через  минуту счастливо воскликнул:
- Полагают. Предполагают. Считают.
Он снова остановился и задумался.
-Думают.- подсказал ему Сирик.
-Да, пожалуй. На чем я остановился?  Ах, да. Вспомнил. Так вот.
Если человек, по их мнению, видит  мир другими глазами, значит он ненормальный. 
Однажды Зуев  подошел к кровати Сирика, и  склонившись над ним,  положил что-то   на его  подушку. Это был сломанный сотовый телефон. Экран дисплея на телефоне треснул и раскрошился. Из открытого пустого кармана под батарейку, торчали  оборванные провода. 
-Это вам.- тихо прошептал Зуев.. -Просили передать.
-Кто?- спросил Сирик, разглядывая телефон.
-Это не важно.- уклончиво ответил Зуев, и почему-то приложил указательный палец к губам.
-Зачем мне сломанный телефон?
-Молчите и не задавайте вопросов. Меня просили, я передал. Это тайна. Впрочем, вам я скажу.
Зуев сделал многозначительное лицо и прищурил глаза.
-Вы давеча спрашивали, какой у меня диагноз?
-Ну.
-Я переводчик.
-И что? Немецкий? Английский?
-Кошачий.- прошептал Зуев.
-Какой?!
-Кошачий.
Сирик приподнялся на своей кровати и с нескрываемым любопытством посмотрел на Зуева.
«Похоже, я забыл, где лежу!»- усмехнулся  Сирик.
-Не верите? Спросил Зуев.
-Почему?  Верю.
-Я по вашим глазам вижу, что не верите. Впрочем, это ваше личное дело.
-Я же сказал вам, что верю.
Зуев слегка успокоился  и снова нагнулся над кроватью Сирика.
-Я знаю в совершенстве кошачий язык.- продолжал он почти шепотом.- Да-да. Это абсолютная, правда. Вы представляете, какое значение это имеет для науки!?  Какие ошеломляющие перспективы! Дух захватывает. Я могу быть связующим звеном между животным миром и людьми.  А эти…доктора… меня упекли сюда. Вот так вот.
-А собачий язык  не знаете? Или, скажем, ослиный?- спросил Сирик.
-Издеваетесь?. Не верите?
-Нет, от чего же? Верю, верю. Продолжайте.
-Продолжайте, возобновляйте.. -сказал Зуев.- Так вот. Кошка- это божественное животное. Вы замечали когда-нибудь, как она смотрят на вас?  Каким взглядом?  Она смотрит не на вас,  она смотрит сквозь вас. Ее взгляд- это перископ. От туда.
Зуев поднял указательный палец кверху.
-Вы хотите сказать, что через глаза кошек, за нами… наблюдают?
-Да! Именно. Вы очень догадливы, друг мой.
-Но кто? Инопланетяне?
-Т-с.- Зуев опять поднес палец к губам и, улегшись на свою кровать, надолго замолчал.
-А все-таки, кто  мне передал телефон?- спросил через какое-то время Сирик.
Зуев как будь-то, не расслышал вопроса. Его лицо было сосредоточено и сурово.
-Тимофей.
-Кто это?
-Местный  кот. Живет  здесь при больнице.
«Похоже. у него окончательно едет крыша.»-с грустью подумал Сирик о Зуеве и повернулся к стене. Дальнейшее продолжение разговора было бессмысленным и скучным.
-Он раньше жил у мэра города.- вздохнув, произнес Зуев. –Такое мне рассказал!
- Кто рассказал? Мэр?
-Какой, к черту, мэр?!  Мэра давно уже нет. Посадили. Кот и рассказал. Волосы дыбом встают!
-А что такое? У нас будет переворот? Или революция?
-Хуже.
Зуев снова вскочил со своей кровати и подошел к Сирику.
Вид у него был достаточно взволнован. Казалось, он что-то хотел сказать, но с трудом искал слова.
-Нас предали. Слышите.- наконец произнес он, так же тихо, словно говоря это самому себе. -Я давно это подозревал. Почти все наши правители давно зомби. Миром правят пришельцы. Да-да. Они уже здесь, и с каждым днем их становится все  больше и больше. Просто мы их не видим. А коты видят.
-Это вам Тимофей рассказал?
-Да.
-И что теперь?
-Надо уходить на север. Скоро все коты уйдут туда. Там есть зоны, куда пришельцы придти не могут.
Сирик зевнул. Это разговор начинал ему надоедать.
-Ну, что ж.- произнес  он и бросил короткий взгляд на часы- время было уже обеденное..- Значит, будем собираться на север. Но сначала- на обед. Согласитесь: идти на Север с пустым желудком по меньшей мере- глупо.
Зуев, тяжело вздохнув, отошел к своей кровати.
-Не верите мне. Я вижу. А зря. Но я вам не это хотел сказать…
-А что?
Зуев снова вскочил с кровати и. подойдя к Сирику, наклонился почти к самому его лицу.
-Вы знаете, как сюда попали?
- Не знаю. Как?
Сирик насторожился.
Что-то тревожное и давно забытое шевельнулось в груди.  .
-Как же я сюда попал? –снова повторил свой вопрос   Сирик,  пристально глядя на Зуева.
Лицо Зуева  побледнело, и весь его облик стал каким-то растерянным и жалким. Он надул толстые губы, и  нахмурив лоб, о чем-то сосредоточенно задумался. Похоже, он уже жалел о том, что сказал лишнего.
-Нет, мне нельзя. Я не могу…
-Что не можете?
-Не могу вам рассказать.
-Почему, черт возьми?!
-Нельзя. Это тайна. Понимаете? Я и так сказал вам больше, чем нужно.
-Эту тайну вам тоже кошки поведали?
-Да! Да!
-Так зачем же вы начали? Сказали «А», говорите и  Б.
-…В, Г,Д, Ж,З.- начал Зуев, и остановился только на  «Я.»
 -Единственное, что я хочу вам сказать – после продолжительной паузы произнес он , прислушиваясь к звукам, доносящимся из коридора, и снова переходя на шепот. - Вам нужно уходить от сюда. Слышите? И чем быстрее, тем лучше.
Последнюю фразу Зуев произнес совсем тихо.
-Но почему?
-Потому!
- Исчерпывающий ответ. Нечего сказать. Почему я должен  уходить? С какой стати?
-Я больше ничего не скажу вам. Оставьте меня.- голос Зуева сорвался и стал почти визгливым.
От  криков  проснулся Ярица, и,  откинув ногами, одеяло  на пол, поднялся с кровати. Лицо его было пепельно-серым и до такой степени отекшим, что казалось, он пил несколько дней подряд.
Зуев и снова приложил указательный палец к своим губам.
-Т-с.- почти не слышно прошептал Зуев, приложив указательный палец к губам и кивнув на Ярицу.
Сирик понял, что от Зуева сейчас ничего не добиться и засобирался на обед.
-Где баба?- мрачно спросил Ярица, окинув палату тяжелым взглядом.- Где моя баба?
-Я –баба. Не видишь что ли?..- зачем-то сказал зло  Сирик, натягивая рубашку. Он не любил ходить в столовую в пижаме.
Ярица долго мутными глазами смотрел на Сирика, словно видел его в первый раз, и тяжело выдохнув  из себя воздух, снова лег в кровать.
-Не надо.- пробормотал он, закрывая глаза.- Мне небритые  бабы не нравятся.
Голод, мучавший Сирика еще минуту назад, прошел.
Что-то  тревожное и пугающее  маленьким зверьком шевельнулось внутри. 
Слова Зуева, как невидимый зонд, вонзившийся в сознание Сирика,
заставили  его, до боли в висках напрячь память.
Перед глазами поплыли розовые круги, голова закружилась, и ему показалось, что все его тело, словно пластилин, растягивают  на части  в разные стороны.

В столовой, которая находилась в конце коридора,  от множества  голосов и брякающей посуды, стука ложек и двигающих стульев, стоял несмолкаемый   монотонный гул.
Высокий худощавый санитар Леша, с красным прыщавым лицом в длинном, не по росту халате, не спеша, прохаживался между столов, бросая в зал, короткие реплики, скорее напоминавшие армейские команды.
-Ложками не стучать! Не чавкать! Тишина в зале!  Кто кашу не съест, тому  клизму поставлю.
Сирик сел за свой стол у окна.
 Жидкий , почти холодный бульон , в котором одиноко плавали несколько кусочков  моркови и картофеля,  особого  аппетита не вызывал.  Отхлебнув   две ложки супа, Сирик сморщился, и отодвинув тарелку в сторону, принялся за второе.  Это была пшенная каша с тощим хвостом жареной мойвы.
Сирик долго и подозрительно  смотрел на этот  убогий рыбий хвост, который был, вероятно,  когда-то  живой рыбой. 
Эта ассоциация, однако, тоже не вызвала у Сирика  особого аппетита.
Он почувствовал, как о его ногу уперлось  что-то мягкое и теплое.
Сирик посмотрел вниз и увидел у своих ног рыжего пушистого кота.  Кот смотрел на Сирика снизу вверх пристальным  изучающим взглядом.
Почему-то сразу вспомнился Зуев и Сирик улыбнулся.
Он взял из тарелки кусок жареной рыбы, и  нагнувшись, положил перед котом. Тот долго нюхал  рыбу, несколько раз лизнул ее розовым языком, но есть не стал.
-Зажрался, котяра.- услышал Сирик рядом чей-то неприятный  голос и увидел перед собой  мужчину в синей полосатой пижаме.
Не говоря ни слова, мужчина  подобрал рыбу и тут же съел.
Он даже не жевал ее, проглотив целиком.
Та же участь постигла недоеденную кашу: обеими руками мужчина  сгреб остатки каши из тарелки, и   отправил себе в рот. 
Так за пару минут мужчина обошел несколько столов, доел  с них остатки чужого обеда  и   со счастливым лицом , направился к выходу. На его лице было написано полное удовлетворение.
Сирик  почувствовал, как перистальтика  его кишечника начинает работать в  обратном направлении.
Он едва успел добежать до туалета и закрыться в кабинке. Его начало рвать. Причем так сильно, что вскоре  изо рта пошла желчь.
Перед глазами опять поплыли розовые круги.  В ушах появился тонкий пронзительный свист. Он нарастал с каждой минутой и становился почти невыносимым.  Казалось, что голову
пилят электрической пилой.  Сирик стал  медленно сползать  на пол и  почувствовал, что теряет сознание.

Ему опять снился тот же  самый сон.  Это чем-то напоминало старый фильм, который смотришь много раз, почти наизусть зная сюжет.  Этот сон снился ему с постоянной периодичностью.
Менялись только несущественные детали, суть оставалась одна.
Единственным   и очень неприятным моментом было то, что Сирик не помнил  финала сна. Едва он доходил до него, как тут же просыпался.  Это был какой-то заколдованный круг. Желание узнать концовку стало для Сирика навязчивой идеей.
Ему казалось, что в этой концовке скрыт какой-то очень важный для него ответ. Но какой? Он так и не мог узнать эту тайну.
И вот опять он видел этот сон.
Сирик пробирался сквозь заросли  густого, но мелкого леса.
Ветки молодых деревьев били его в лицо, но он не чувствовал боли.
Иногда  за деревьями он видел дома. Это были городские высотки, почему-то напоминающие ему протянутые к небу руки.
В голове появлялись какие-то мысли. Их было не очень много.
Он почему-то точно знал, что в этих высотках никого нет.  Высотки были пусты. Люди покинули их. Но это не казалось ему странным.
Сирик шел дальше.
На абсолютно пустых улицах,  заполненных брошенными автомобилями, стали появляться люди. 
Сначала их было немного. Они шли молча мелкими группами.
Но постепенно их становилось все больше. И вот уже огромная бесконечная толпа  людей двигалась ему навстречу, спеша покинуть город.
Как бы пристально Сирик не всматривался в лица людей, он не мог разглядеть их. Лица были размыты и стерты.
Он знал, что ищет кого-то, очень близкого и знакомого ему человека, но каким-то странным образом   никак не мог вспомнить, кого именно. Это очень сильно выводило его из себя.
Город кончился.  Сирик  шел по кладбищу.
Словно из пелены серого тумана  навстречу ему выплывали темные силуэты могил.
В этот момент он начинал волноваться даже во сне –это был тот момент, когда сон приближался к своему завершению.
Сирик начинал  нервничать, суетиться и спешить, совершая какие-то необдуманные действия. 
 Он метался от могилы к могиле, всматриваясь в пожелтевшие фотографии на памятниках. Но так и  не находил того чего  искал. На его глазах выступали слезы, и от отчаяния и обиды, он начинал  беззвучно плакать.
 «Все!- думал Сирик в этот момент.- Сейчас сон кончится.
Вот сейчас, на этом месте я проснусь.»
-Что вы делаете на кладбище, мужчина.?- услышал Сирик чей-то мужской голос и вздрогнул.
Рядом с ним стоял милиционер. 
«От куда он взялся?- подумал Сирик, оглядываясь по сторонам.
Тот был один.
Сирик заметил, что у милиционера почему-то были разные погоны на кителе. На одной стороне  был погон майора, на другой -прапорщика.
«Странное звание.»- снова подумал Сирик..
Но еще раньше того, как мелькнула эта мысль, он  вдруг понял, что это было  продолжение сна.
Все сжалось и затрепетало  у него  внутри.  Легкий озноб пробежал по всему телу.
Это неожиданное открытие так взволновало его, что он не мог говорить.
-Покажите ваши документы.- попросил милиционер.
-Но у меня нет документов, товарищ майор.
-Прапорщик-майор.- поправил Сирика милиционер.
-Простите, товарищ прапорщик-майор. Я думал…
-А вы не думайте.  Много думать вредно.
Сирик полез в карман брюк и к своему великому изумлению достал  свой паспорт.
«Странно.- подумал Сирик, но тут же успокоил себя: это же сон.
-Ну, вот видите, а говорите, что нет.- примирительно произнес прапорщик- майор, беря в руки паспорт.
Он долго рассматривал его, почему-то иногда  бросая взгляды на рядом стоящий памятник.  При этом лицо его все более вытягивалось и начинало походить на сгорбившийся от удивления  знак вопроса.
-Антошин Павел Иванович.?- тихо спросил милиционер.
Что-то оборвалось внутри Сирика. Было такое ощущение, что через него пропустили  электрический разряд.
-Не знаю…нет..
-А чей же это паспорт?
-Мой.
-Что-то я не пойму…- сказал милиционер, и снова, уже в который раз,  перевел взгляд  с паспорта на памятник.
-Вы что же,  э-э…хотите сказать, что…
Теперь они оба молча  смотрели   в одну точку,  и не могли отвести глаз. На металлической табличке памятника  черной краской была написана следующая надпись:
«Антошин П.И. 1963-2007г.г..»

Он проснулся и  огляделся вокруг, словно видя все  в первый раз- выкрашенные зеленой краской стены,  неровный потолок, облепленный паутиной. Его память начинала оживать. Он вспомнил все. Было такое чувство, что он только -что родился на свет. Его щеки порозовели, пелена, постоянно отражающая в глазах, растворилась и исчезла.  Взгляд стал ясным и осмысленным.
В дверь кабинки громко постучали.
-Эй, анонист!  Какого хрена там застрял?! Сейчас санитара позову.
Антошин поднялся с пола и открыл дверь. 
Возле кабинки стояло несколько человек.
-Ты, что, там, дрочил что ли у себя?- спросил все тот же мужской голос.
Раздался дружный многоголосый смех
Антошин молча прошел мимо,  и  выйдя в коридор, быстрым шагом пошел к  себе.
В палате   никого не было.
Койки его соседей были аккуратно заправлены чистым еще пахнувшим мылом, бельем. Встроенный в стену платяной шкаф, где лежали вещи Ярицы и Зуева, пустовал, жалобно поскрипывая открытыми дверцами.  Через форточку шел  свежий холодный воздух с улицы.
В палату вошел санитар Леша. держа в руках телевизор.
-Вот. Теперь будете телик глядеть .-сказал он улыбаясь. –И обед вам из столовой будут сюда приносить. А этих жмуриков от вас перевели в другое отделение. Так, что вы сейчас, как король...
Санитар поставил телевизор на тумбочку и тут же  вышел.
Антошин сел на свою кровать, и какое-то время сидел неподвижно, смотря в окно.
 Под  рукой что-то запищало.
Павел отодвинул  подушку в сторону, и, увидел  мигающий, синим огоньком, экран подаренного Зуевым телефона.
 «Миссия  продолжается, Павел. Ваш номер 1»- прочел Антошин.
Он уже знал, что  могла означать эта надпись.
Рядом с телефоном лежала аккуратно сложенная вдвое пожелтевшая  вырезка из газеты. Павел развернул ее и прочел:.
«…из исковерканной и неподлежащей ремонту машины, только через час спасателям удалось извлечь  тело мужчины. Им оказался Антошин П.И.»
Он смял в руке  клочок газеты и бросил его на стол.
Нужно было уходить, но у него еще оставалось время, и он не спешил.
В палату бесшумно вошла женщина лет тридцати. Из одежды на ней был только синий махровый халатик, верхние пуговицы которого были расстегнуты, обнажая упругую белую грудь.  На ее румяном лице, не лишенном привлекательности, блуждала милая приветливая улыбка.
-Привет.- сказала она и села рядом с Антошиным. -Меня перевели  в твою палату. Я тебе нравлюсь?
Женщина, продолжая улыбаться, положила ему руку на колено.
- Ты не рад?  Мы будем заниматься сексом каждый день. Я все умею. Тебе понравится.
-Кто ты?- спросил Антошин.
-Я твоя жена.
-У меня есть жена.
-Тогда я буду твоей любовницей. Хочешь?
-Нет.- сказал Антошин, и отстранив ее руку со своего колена, поднялся с кровати.
Улыбка с лица женщины исчезла.  Зеленые глаза ее сузились и в одно мгновение стали  злыми и холодными.
Антошин  пошел к дверям.
Женщина, выхватив нож, как тигрица  бросилась на Павла.
Лезвие ударилось о спину и переломилось пополам.
Антошин  дошел до конца коридора и повернул на лестницу, ведущую на первый этаж.
-Не спешите, Павел Иванович.- услышал он за спиной знакомый  мужской голос. Этот голос, он не спутал бы ни с каким другим.
Это был Бузмакин.
-Не хотите мне ничего сказать, Павел Иванович?- спросил он, держа руки в кармане халата.
-Нет.
-Жаль. Уходите, даже  не попрощавшись. Нехорошо. Может быть, поговорим?
-О чем?
-Вы считаете нам не о чем поговорить?  Например, о  том, что все, что происходило с вами до сих пор- это правда.
-Я это понял.
-Когда?
-Сегодня.
-Ну-ну. Впрочем, мне это и так понятно. И что же вы намерены делать? Пойдете дальше?
-Да.
Бузмакин усмехнулся.
-А может быть не стоит, Павел Иванович, а? Подумайте…
-Я решил это окончательно.
Бузмакин  достал руки  из карманов, и поджав губы, долго смотрел оценивающим взглядом на Антошина.
-А мы вам телевизор в палату поставили.- вздохнул он.- Женщину привели…Живи да радуйся. Полежали бы тут еще с месяц, мы бы вас домой выписали. Там ведь у вас жена, как вы помните.  Дочь. Хорошо оплачиваемая работа.. Чего еще человеку надо для счастья?
-У вас все?- спросил сухо Антошин.
-Нет, не все.- громче сказал Бузмакин, нахмурив густые брови.- Зачем вам это все надо?  Объясните мне. Менять сытую спокойную жизнь на неизвестность? Во имя чего?  Во имя какой такой высшей справедливости?  Что вами движет, дорогой мой? Вы законченный альтруист или сумасшедший?  Хотите изменить мир, хотите спасти человечество?  Но вот ведь, какая штука,  человечество ужасно неблагодарно. Оно не оценит вашей жертвы. Поверьте. Да и нужно ли это человечеству?  Человечество хочет, есть, пить, заниматься любовью. Мир жаждет зрелищ и хлеба!  И, поверьте, это не так уж и плохо. Не надо ему мешать и спасать от этого.  Вы не согласны со мной?
-Нет.- сказал Антошин без тени сомненья.
-И что вы можете предложить  миру в замен? А вы спросили людей, хотят ли они того, что вы можете им предложить? Я очень в этом сомневаюсь.  Люди тысячелетиями живут  так. Кто вам сказал, что они захотят жить иначе?  Если хотите знать, по большому счету, человечество- это очень вредный и опасный вирус на теле Земли. ,
Люди только гадят кругом. Скоро дышать будет нечем. А вы собираетесь их спасать, рискуя при этом собственным благополучием, а возможно и жизнью. Глупо. Предоставьте лучше  это дело нам. Вы, ведь в сущности, один из нас.
-Прощайте.- сказал Антошин, взявшись за ручку двери
-Павел Иванович. Еще несколько слов…
-Говорите.
У Бузмакина был довольно, воинствующий вид. Он, как гимнаст, положил руки на пояс, широко расставил ноги, словно готовясь к схватке.
-Вы можете быть одним из сильных мира сего.- продолжал он.
Но чувствовалось, что голос его уже потерял  былую убедительность.
- Подумайте. Кем вы хотите быть? Президентом? Премьером? Председателем Международного Валютного фонда?  Вот и меняйте себе мир на здоровье. Разве вас это не прельщает?
-Нет.- ответил  Антошин.
Бузмакин  разочарованно  вздохнул.
-Жаль. Очень жаль.
-Прощайте Бузмакин.
-Я ведь вас просто так, от  сюда не отпущу, Павел Иванович.. Вы это понимаете?
-Да, вероятно.- спокойно ответил Антошин.
-Так что вам придется согласиться на мое предложение или…будет война.
-Вы мне угрожаете?
-Мне очень жаль. но, если мы не договоримся, я буду вынужден  вас уничтожить. Если это сделаю не я, то это сделают другие.
-Вряд ли.
-Это почему же?
-Сегодня  первое ноября- сказал Антошин и пошел вниз по лестнице.
Над головой просвистело несколько пуль, но он не обратил на это никакого внимания.
У выхода из больницы ему преградили дорогу несколько человек  в военной форме. Но уже через секунду все лежали на полу.
Закрытая железная дверь со свистом слетела с петель и Антошин очутился на улице.
Первый ноябрьский снег сухо скрипел под ногами. Порывы холодного ветра залазили под больничную пижаму и разливались по всему телу. Но Павел не чувствовал холода. Он прошел сквозь серый бетонный забор и очутился в лесу, который  до этого видел только из окна своей  палаты.
-Подумайте. У вас еще есть время.- услышал  он за спиной голос Бузмакина. но не стал оборачиваться...
Тот опять был неправ. Времени оставалось не так уж и много.  До Севера путь был не такой уж и  близкий. Антошин вдохнул в легкие морозный воздух и ускорил шаг.
Метрах в трех позади него бежало  около десятка кошек, среди которых был местный рыжий  кот Тимофей.
Кот  бежал первым, возглавляя  кошачью колонну и изредка поднимал голову,  бросая на Антошина преданные взгляды
« Идем на Север.!- улыбнулся Антошин и ускорил шаг.