Глава 1.
Это было обычное ограбление. Двое в масках ворвались в маленькое помещение пригородного отделения сбербанка и благим матом заорали на кассиров и маленькую очередь, чтоб все легли лицом вниз и отдали наличные деньги. Приказание было тут же исполнено. Всё происходило как в кино с точностью до доли секунды. Конечно же, кассирша, прежде чем набить бандитский мешок деньгами успела нажать заветную кнопочку. И, конечно же, полиция с ОМОНом должна была приехать ровно через три минуты… Но она не приехала. Прошло уже целых семь с половиной минут и грабители с мешком денег рванули восвояси. Дверь хлопнула за ними, словно пощёчина кассирше, она выругалась совершенно нецензурными словами, присела на своё крутящееся кресло и тут же стала доставать дрожащими пальчиками из своей сумочки сигаретку. Не успела она прикурить, как народ стал подниматься и неожиданно вернулись бандиты. Все так удивились, что даже чуть опять не легли лицом вниз на линолеум сберкассы. Была, правда, ещё маленькая надежда, что вслед за налётчиками войдут стражи порядка. Но слабые эти мечты не сбылись…
Кстати, на лицах бандитов не было не только масок. На лицах бандитов не было самих лиц — одни только выпученные глаза. Их жутко трясло и они как и кассирша, словно утопающие за соломинку, схватились за свои пачки сигарет. Пока они возились с ними, кассирша успела сделать уже три глубокие затяжки, профессионально надеясь, что от дыма сработают датчики аварийного пожаротушения. Но они не сработали…
— Да что случилось-то? — взвизгнула старушка из очереди (уже тоже начинавшей приходить в себя, и от этого ещё больше пугаясь). И вдруг все будто взбесились, разом закричали невнятное… и весь этот рёв естественно был обращён в сторону разбойников. Но на них жалко было смотреть: два совсем молоденьких парнишки жадно курили, затравленно озираясь — они даже не собирались бежать!..
Однако из всей этой панической толпы нашелся один единственный умный человек. Он давно уже бросил курить и не отвлекался на такие псевдоуспокаивающие мелочи. Тщательно отряхнувшись и бросив презрительный взгляд на струсивших бандитов, он вышел вон, оглушительно хлопнув дверью! Однако и он вернулся и попросил закурить…
— Да что вы не мужики что ль совсем — завизжала кассирша и плюнув на кассу и заветную кнопочку, рванулась к выходу. Её довольно долго не было, но и она вернулась бледная, как покойник.
— Там ничего нет — прошептала она — совсем ничего…
— Это карстовый провал — вдруг прозвучал скрипучий старческий голос — обширный, как инфаркт. Обычно, от такого умирают….
Все взоры сразу обратились на маленького, сморщенного старичка, который чудом стоял на узком казённом подоконнике сберкассы и внимательно глядел в зарешёченное окошко. Пока толпа, разинув рот, переваривала полученную информацию, старчик, словно сказочный гномик, шустро соскочил со своего насеста и исчез за дверью. Он не заставил себя долго ждать, быстро вернулся и деловито обрисовал сложившуюся ситуацию.
— В общем, наше дело дрянь — сразу успокоил он тревожные, но ещё теплившиеся слабой надеждой лица. Я такого ещё не видел даже во сне. Объясняю слабонервным, которым настоятельно не советую туда (наружу) глядеть. Вот видите палец? — старик выставил вверх свой корявый 98-ми летний указательный палец. Все согласно кивнули. Так вот, вокруг него ничего нет — пустота. А на этом пальце… дайте-ка монетку для наглядности (кто-то достал монетку и старик тут же пристроил её на кончике пальца)…это наша с вами сберкасса. Вокруг нас на сотни километров бездна. И только это чудо природы или палец дьявола (или Ангела) нас держит над пропастью.
— Что, дедушка и Москвы нету?..— плаксивым голосом спросила кассирша.
— Нету, девонька, нету…на сковородке твой Вавилон в геенне огненной! Туда ему и дорога! И вдруг старичок-гномик пустился вприсядку, подвывая: — Конец, конец Ваалу, конец Гоге и Магоге, конец царству содомскому!.. Это была довольно отвратительная и жутковатая пляска. Старик от напряжения весь позеленел, потом поскользнулся на ровном месте и плюхнулся задыхаясь под ноги ошалевших зрителей.
— Вода-то хоть есть? — подошёл к кассирше один из молоденьких бандитов — а то реально «ласты склеит» старикашка, а он ведь больше всех знает, пригодиться ещё может гадёныш… Брызнули водой на личико гнома. Слава Богу, во время. Потихоньку пришёл в себя старчик.
И тут вышел в поле внимания бородатый мужчина средних лет и сразу твёрдым голосом заявил: — Я православный священник и, надеюсь, что многим ещё пригожусь. А пока хочу дополнить картину нашего бедствия. Не беспокойтесь, никого принуждать креститься или молиться не буду. Сами решите. В общем и целом основную и, казалось бы безнадёжную, информацию вы знаете. Я добавлю лишь несколько штрихов, подающих (пусть призрачную на общечеловеческий взгляд) надежду. Кстати, я ведь тоже не дремал и провёл свои кое-какие наблюдения…— Это вот чья девочка? — спросил батюшка, указывая на беленькую в бантиках девчонку лет пяти, которая лежала на пузике посреди зала (остальные-то по стенкам жались) и беспечно рисовала одной ей ведомый рисунок на клочке плаката. — Это моя, моя! — закричала одна молоденькая женщина, выбегая на средину. Она нежно подняла своё сокровище, которое даже не пикнуло, а только размазало одной рукой сопли по щекам, а из другой так и не выпустила рисовальную бумажку.
— Как тебя малышка зовут? — спросил священник.
— Я не малышка — важно и слегка обиженно ответило Божие создание.
— Конечно-конечно — быстро поправился батюшка — но чего - же ты там нарисовала? — Эта девочка непростая и рисунок её не простой — таинственным шёпотом добавил он.
— Что видела, то и нарисовала — бесцеремонно отвечала девчонка, естественно варварски коверкая слова («сто иела, то и наисоала») и ничуть этим не смущаясь. Но священник явно чего-то добивался от неё…
— То есть, ты нарисовала, что видела, когда по воздуху вокруг домика этого ходила?
— Ну, конечно же, глупый какой! Чего же ещё?
От такого ответа священник даже обрадовался! А мамочке строго пригрозил: — Смотреть надо, куда ваши дети гулять ходят!
— Не тяни кота за хвост — кто-то крикнул из толпы.
— А давайте, с позволения девушки, посмотрим этот необычный рисунок… Все согласно загудели, а девчонка только сильней прижала к себе бумагу. Начались длительные переговоры с Божием созданием, которое никак не хотело отдавать своё произведение. Наконец за три конфеты, ключи от машины и сотовый телефон сделка была «подписана». Невинное создание и не подозревало как её предательски надули (кроме конфет), — ведь сотовая связь здесь давно уже не работала, а машина, ключи от которой ей подсунули, была на самом дне самого глубокого карстового провала в мире.
Завладев бумагой люди жадно бросились разглядывать начертанное на ней. Собственно это был обрывок плаката — с одной стороны, словно кровью облитый, закрашенный красной краской с обрывками какой-то рекламы, но вот с другой стороны находился сам рисунок девочки. Кстати, который разочаровал основную часть населения сберкассы, эта «часть» сразу отвернулась и стала ругаться между собой вполголоса. На листочке в стиле Малевича были изображены два человечка с крыльями: один белый, другой чёрный. Они дрались и явно были «живыми», хоть и нарисованными на бумаге. Но, непонятно было кто же побеждает в этой воздушной схватке. Зато священник был в полном восторге! — Вот видите! Вот видите! — повторял он как заведённый. Это в виде ангелов борются две больших силы. Силы добра и зла. И девочка всё это видела своими глазами! Повторяю — это необычная девочка! И стала она необычной только что, когда что-то сместилось во Вселенной и пошли эти провалы. Поймите вы! И мы сейчас все не совсем обычные. И многое нам сейчас дано, правда, с одним условием. Уж про условие-то я как священник точно знаю…У меня мгновенно созрел план. План — как выбраться отсюда. Ведь не вся земля провалилась, только Москва или часть её… И мы все пойдём по воздуху, как эта девочка. Тут большая концентрация сил. Понимаете?? — священник почти кричал… Наконец на него стали обращать внимание, а вскоре и совсем замолкли и стали внимательно слушать. А батюшка продолжал: — Эта девочка (я сам видел!) ходила, гуляла, бегала по воздуху! Ей нет ещё семи лет! Она безгрешна! Она везде пройдёт! А мы сделаем так… Сейчас уже ночь. За эту ночь необходимо нам всем (вот — условие!) исповедоваться и слёзно-кровно покаяться во всех своих грехах. При подлинном покаянии человек становится безгрешным, святым! Тогда все мы сможем пойти по воздуху… А этот каменный «палец» , я чувствую, недолго ещё продержится. Это Господь нам всем даёт шанс. Единственный!...
— Да чего ты так кричишь? — подошла к нему девчушка — мне тоже голос был, что этот домик только одну ночь простоит, а на вторую полетит вниз… Делай своё дело, пока ещё есть время. Я первая покаюсь…
Батюшка тут же уединился в служебной комнате и все по очереди стали туда заходить. И не оказалось ни одного, кто вышел бы оттуда без слёз и воздыханий.
Отказались каяться только двое: второй парень-бандит, который во всё это время не выпускал сумку-мешок с деньгами из рук и (как ни странно) старичок –гномик. Гномик сказал, что он старой веры человек и не к лицу ему каяться перед мальчишкой (так он назвал батюшку). Еще он сказал, что остаётся и будет молиться здесь за всех до конца. А молодой разбойник сплюнул, закурил очередную закосяченную папироску и заявил, что ему с деньгами и здесь хорошо. Что ж, вольному — воля, спасённому — Рай! Так говорят в народе.
Очередь подходила к концу, когда показались первые золотистые лучи восходящего солнышка. Дело было сделано, и батюшка отдавал последние советы-увещевания: — Братья! Когда пойдём, ради Бога не думайте ничего плохого, не осуждайте никого, не думайте даже ничего, вниз не глядите… молите только Господа о спасении. Только два слова держите в уме: «Господи помилуй!» И ничего более, если не хотите провалиться в бездну. Ну с Богом! С Богом!..
И они пошли…
Глава 2.
НАД БЕЗДНОЙ
Смерть и Время царят на земле,—
Ты владыками их не зови;
Всё, кружась, исчезает во мгле,
Неподвижно лишь солнце любви.
Владимир СОЛОВЬЁВ
Сначала шли бодро, сосредоточенно. Священник потихоньку наблюдал за всеми, поскольку шли не гуськом как вначале (батюшка впереди — остальные след в след), а толпой, когда поняли, что здесь не болото и след предыдущего может, что называется « не держать»точно также идущего за ним. Всё зависело только от внутреннего расположения духа… Давно уже скрылось из глаз покосившееся здание сберкассы, давно уже только солнце, небо и чёрная бездна были спутниками воздушных путешественников.
В самом начале пути воздух под ногами был твёрдый, словно гранит. Но постепенно священник почувствовал, он (воздух под ногами) становится «разным»: то крепким, как камень, то скользким и сыпучим, а то и вовсе, словно болотная жижа… — Вначале все были сосредоточенны на себе и всё было в порядке,— подумал священник,— но потом постепенно стали расслабляться, то есть допускать в сердце разные посторонние мысли… Кстати, как и я сам тоже вот только что… — не успел подумать священник, как мгновенно «провалился в воздушную яму…» Он поднялся не сразу. Сначала полежал, распластавшись лицом вниз, боясь открыть глаза, но ощущая, что «упал» не намного вниз, а словно споткнулся и оказался на том же уровне, только в лежачем положении. Воздух под ним был упругий, как батут.
Наконец батюшка открыл глаза и поднялся на ноги. Тут же он увидел остановившихся «братьев,— небесных путешественников», которые окружив его, даже пытались помочь своему «ведущему» подняться на ноги. — Давайте сделаем привал, — попробовал улыбнуться священник — отдохнём и дальше пойдём… И только по окончании фразы отец заметил как поредело среди вверивших ему свою судьбу «скитальцев». Их осталось-то всего вместе с батюшкой пятеро: парнишка-грабитель, кассирша, волевой мужчина, который «давно бросил курить», но закурил, увидев провал, и естественно маленькая девочка, которая во многом способствовала решению идти (после исповеди) по воздуху.
— А ты, девушка как себя чувствуешь и где твоя мама? — спросил девчушку священник.
— А она уехала на мотоцикле
— Откуда у неё мотоцикл? — удивился батюшка
— Да подъехал тут её дружок на мотоцикле и увёз её (до сих пор его «гадёныша» терпеть не могу,— куда-то в сторону буркнула девчушка).
— Смотри, провалишься, если будешь осуждать — пригрозил священник.
— А мне семи лет нет ещё, я ещё маленькая, мне ничего не будет… а ты не грозись, а то сам провалишься! — последние слова уже страшным шёпотом произнесло маленькое «вредное» создание да ещё пальчиком так пригрозило!
— Пользуется возрастом — подумал служитель Божий, и«хитроумна» не по годам,— «чадо ангельское!»
— А тебе маму не жалко? — решил сменить опасную тему священник — вдруг не вернётся?
— Никуда не денется, сколько раз уже возвращалась — спокойно отвечала малолетка, откусывая мороженое. Откуда у неё мороженое? — мелькнуло в голове батюшки, но оглянувшись, он увидел, что все сосредоточенно чего-то жевали. Их с девчонкой совсем не слушали, а с удовольствием вкушали чем Бог послал… Кто ножку куриную грыз, кто бутерброд с колбасой, а кто с пакетом кефира расправлялся… Батюшка совсем не хотел есть. И, пока все были увлечены «принятием пищи», он оглянулся вокруг и увидел всё ту же картину, что и прежде: высокое неподвижное солнце, и бесконечный провал до горизонта. Однако приглядевшись, Божий слуга заметил маленькую точку, которая приближалась к ним.
Люди между тем, перекусив немного, начали высказываться, поскольку не может человек обойтись без оценки своей по поводу происходящего.
— Как странно — облизывая свои длинные красивые пальчики заметила кассирша (это она кушала куриную ножку) — а ведь на приключения эти я к вам через деньги попала, деньги меня сюда и привели. Сразу после школы на работу в сберкассу пошла,— так хотелось к деньгам поближе быть. И вот двадцать лет уже, как прОклятая в этой сберкассе «отгорбатила». Ничего не заработала. Даже в Турцию не съездила. Работу свою лютой ненавистью ненавижу. А чую, так деньги меня примагнитили — не оторвать, хоть и чужие…
— Не чужие это деньги! — возмутился «парень-грабитель»,— это народные деньги. Народ грабят, а ты награбленное пересчитываешь…
— А ты награбленное грабишь,— огрызнулась кассирша.
— Мир стоит на деньгах,— философски отозвался угрюмый «волевой человек». Причинно-следственная связь, есть двигатель жизни. Причина — деньги, следствие — мы висим над пропастью… опять же из-за них, из-за денег.
— Детерминизм примитивный,— хихикнула девчушка.
— С чего это он примитивный, сопля зелёная!? — возмутился мужчина.
— Тихо-тихо! Молчите! — вмешался священник… — почему «примитивный» говорите? А потому что исключает из нашей жизни ЧУДО как реальное явление…
— Ну, карстовый провал не чудо,— попробовал возразить «реалист»…
— А это разве не ЧУДО??? — возвысил голос священник и указал перстом на доказательство…
К ним приближалось реальное чудо. К ним плыл, словно громадный корабль, полуразрушенный, завалившийся немного набок дом,— обычная многоквартирная пятиэтажка. Но дом не был необитаем. На крыше сидел мальчик лет двенадцати (священник узнал в нём себя в отрочестве), а вокруг целая толпа народу. Между незнакомыми лицами промелькнул, словно бесёнок, сизый «старчик», оставленный в обречённой сберкассе и молодой «второй парень-бандит» с сумкой денег за плечом. А в нижних этажах занимался пожар. Чёрные клубы дыма вперемежку с багровым пламенем вырывались из окон. И всё строение было похоже на живое существо, которое судорожно, предсмертно дышало и горело одновременно…
— Им нужно помочь! — закричал батюшка, — прыгайте все на крышу! Мы погасим огонь молитвой! Прыгайте же! Поодиночке сейчас никому не спастись!..
Все попрыгали на крышу пылающего дома, а он медленно развернулся и поплыл по направлению к неподвижному солнцу.
… Пожар в доме утихал, а священник продолжал беседу с братьями:
— Мир стоит на Любви, дорогие мои! А где стоял на деньгах, он и провалился в преисподнюю. Теперь мы должны молитвой своей и любовью вывести свой корабль, свой дом к настоящей земле, которая стоит на Любви. Но для этого нам надо, родные мои, ещё много потрудиться во славу Божию!
Глава 3.
СКАЛЬПЕЛЬ СВЯЩЕННИКА
Батюшка вдруг заметил, что все «путешественники», слушая его увещевания, как-то незаметно повернулись в левую сторону и с всё возрастающим ужасом в глазах смотрели вдаль… А там цепью заслоняя весь горизонт выстроилась неимоверная армия врага. Казалось, что все чудовища мира(придуманные человеком и не придуманные) выстроились тут… — Было бы даже грешно и мерзко подробно описывать их, грешно и смотреть — подумалось священнику… Но тут его взгляд «примагнитил» их лидер: на чёрном громадном мотоцикле восседал монстр по сравнению с которым сам мотоцикл казался козявкой, лицо его было полностью закрыто (тоже чёрным, как асфальт) шлёмом. Вот от кого шло излучение настоящего мистического ужаса и зла. Он один стоил всей чёрной армии по своей силе…
Вдруг батюшка почувствовал, что кто-то больно толкает его в бок, он обернулся и увидел девчонку. Она со всей дури тыкала его прикладом снайперской винтовки и громко шептала: — Бери же скорей и убей его! Только ты сможешь сделать это. К тому же, по Чечне ты с этим инструментом очень хорошо знаком и числился в отличниках. Но даже это не главное (Божье создание сделало страшные глаза), только православный священник может «убить его»!!! Ты сам это чувствуешь! Спасай же скорей свою паству! — Мне запрещено убивать людей,— попробовал возразить батюшка…
— Это не люди, не притворяйся, что будто не знаешь — стояла на своём всезнайка.
— Но я… давно не стрелял, и откуда ты взяла этот инструмент смерти?…
— Молчи и делай свою работу — уже не уговаривала, а приказывала маленькая командирша. А винтовку где взяла? Ты что забыл про мои способности — я ведь любую свою мысль и желание воплотить могу, конечно, в рамках разумного и не вторгаясь в Произволение Божие…
Батюшка взял в руки оружие. Одного мгновенного взгляда хватило, чтобы оценить этот «скальпель хирурга» — Господи! Да тут с такой техникой невозможно не попасть!— словно искра мелькнула мысль, и священник вскинул ружьё. Все взоры страждущих обратились на него. Каждое бьющееся сердце, словно подталкивало курок: — Ну скорей, ну скорей же!..Но Божий слуга медлил… горячая минута была упущена и «человек в рясе» опустил орудие смерти. — Я… не могу… я старался… Но девчонка не позволила ему до конца выразить своё бессилие. Она вырвала у него винтовку, оружие потянуло её вниз, и она улеглась на крыше, растолкав мешавших ей людей. Батюшка опустил глаза, а «малышка», извиваясь, будто червяк, искала удобную позицию. Наконец она прицелилась и замерла на миг. Выстрела никто не слышал. Громадная вспышка заслонила солнце…
Когда очнулись, все обнаружили себя на линолеуме сберкассы. Кто-то уже поднимался, кряхтя на ноги. В распахнутые двери продирался дюжий омоновец, одновременно проталкивая перед собой двух бывших грабителей. Они были похожи на тощих цыплят с вытаращенными красными глазками, им было страшно, как перед бойней. Кассирша торжествовала, а в распахнутые двери слышался шум проезжающих машин и шелест деревьев. Сквозь народ, к священнику подошла чумазая, от только что съеденного мороженого девчушка. Она пристально посмотрела ему в глаза и погрозив пальчиком сказала: — Не надейся, что это был сон (пусть так думают остальные), это было тебе первое испытание, которое ты не прошёл. Но Господь милостив — Он даёт тебе второй шанс. И учти, он будет последним. Батюшка хотел было погладить её по головке, но подбежавшая мамочка со словами — Опять ты, негодница пропадаешь где-то — подхватила её на руки и исчезла в толпе.
Священник вышел вон из сбербанка. Всё было как всегда. Шумели тополя и машины. Перманентно спешащие люди толпами исчезали в подземке, автобусах и трамваях. Москва, словно гигантский улей гудела и работала на пределе человеческих сил и возможностей. И никто кроме батюшки и какой-то чумазой девчонки не знал, что весь мир, и каждый человек в отдельности ходят над бездной. И достаточно одной доли секунды как… — О Господи! Спаси и помилуй всех грешных детей Твоих — подумал священник.
Глава 4.
ЧАДО БОЖИЕ
Как две секунды пролетело два года. Но это были «длинные» секунды, за которые батюшка успел почти забыть тот бред (или галлюцинацию?) в пригородной сберкассе. Иногда душу что-то томило, и снилась чумазая девочка, которая грозила ему пальчиком и обещала продолжения той дивной истории. Но батюшка, как и любой человек, столкнувшийся с непонятным явлением, просто инстинктивно старался забыть его или упрятать в самые глубокие и глухие подвалы своей памяти. Тем паче жизнь не давала передышки, и было даже некогда поразмыслить о случившемся. Постоянные церковные службы, выезды на требы, заботы о храме и о чадах духовных вытесняли дальнюю память, сейчас казавшуюся уже абсурдной. А год назад он был «замечен» своим правящим архиереем, был приближен, повышен в сане и владыка частенько брал его с собой в дальние поездки и на важные мероприятия. Задумываться о таком непонятном внимании со стороны иерарха тоже было некогда, тем более (опять же чисто по человечески) каждый на месте батюшки мог чистосердечно сказать своей совести, что ничего недостойного такого внимания он не творил. Да плюс к этому — ласковый шёпот на левое ушко, что как бы «по трудам и воздаётся»,— совсем уж успокаивал и без того замотанного слугу Божьего.
Но однажды случилось то, что и должно было случиться. Батюшка, если честно даже от себя тайком, ждал этого момента. Глухой ночью он неожиданно проснулся от чувства, что в комнате кроме него ещё кто-то есть. Это не было чувство мистического ужаса или животного страха, скорее радость, смешанная с тревогой и предчувствием новых событий в жизни. Конечно же, это была она,— та самая девочка с белыми бантиками, только увеличенная ровно на два года. Хотя не совсем «ровно», поскольку до дня её рождения оставалась ещё целая ночь.
— Рад тебя видеть чадо! — тут же воскликнул батюшка — но как ты сюда попала, ночью?
— Сам ты «чадо»! — пробурчала девчонка — Чадишь и чадишь со своим Владыкой по епархии… То их губернатор ждёт, то архиерей заморский, то «День шахтёра», то «Первое мая — праздник трудового народа»… Совсем закрутили тебя слуги «чёрного мотоциклиста»!
— Что-то я тебя не пойму никак! Какие шахтёры? Какие мотоциклисты?
— Всё ты понял, притворщик! И некогда мне с тобой в игрушки играть… Батюшка невольно улыбнулся этим словам, поскольку собеседнице по жизни в этом возрасте не такие бы речи вести, а как раз бы в куклы играть…
— А «во что» мы будем играть? — неловко пошутил священник, пытаясь хоть чуточку разрядить обстановку, — и почему ты так сердишься?
— Да не сержусь я! — вырвалось у девчонки,— Просто время пришло и осталось его у меня очень мало. Она уселась за рабочий стол батюшки (священник жил один, жена умерла, а дети, повзрослев, разъехались), предложила ему быстренько одеться и слушать внимательно.
— Сейчас тебе нужно очень напрячь свою память — держала свою речь «командирша», убедившись, что собеседник сосредоточился и внимательно слушает её. — У тебя есть один нераскаянный грех, который ты до сих пор и за грех не считаешь. Ты должен его вспомнить сейчас, пока не кончилась ночь. Я тебе буду помогать. Но ровно в девять часов утра мне исполнится семь лет, и я утрачу все свои способности. Я стану обычной девочкой, всё забуду и стану играть в куклы. После девяти утра я уже ничем тебе не смогу помочь — помни это! И уже только ты ОДИН сможешь, если получится, отвратить катастрофу.
Батюшка стал вспоминать и ничего не мог вспомнить такого, чего не рассказывал бы своему духовнику на исповеди, а каялся он в грехах от семи лет и вплоть до встречи с отцом духовным (так называемая «генеральная исповедь»), поскольку ездил он к нему только раз в год. Был, конечно, и епархиальный духовник у батюшки, как и у всех священников. От него он тоже ничего не утаивал, но «от семи лет — за всю жизнь» он ездил каяться только к «своему старцу». Это дело было полезное, он чувствовал, поскольку иногда вдруг вспоминал какие-то отроческие, юношеские грехи, «заштрихованные временем» и позволяло постоянно контролировать себя даже в малом.
Прошло два часа. Батюшка устал и начал перечислять совсем уже не то, что нужно. Девчонка сердилась и только повторяла, что всё не то, всё не то… И вдруг её озарило! — Слушай «мученик», ты мне всё про Чечню да про детство говоришь, а ты ведь в нормальной Советской Армии служил сразу после школы. Вспомни-ка, оттуда чего-нибудь… Я тебя не смею учить, но ведь знаешь, что бывают такие (казалось бы) мелкие мерзкие грехи, которые могут перетянуть по своей значимости и большие смертоубийственные. Это ещё особенно касается малых, беззащитных «козявочек», где человеку кажется, что он «царь и Бог» и творит он беззаконие великое. И батюшка вспомнил!
Это случилось за три месяца до «дембеля». Появился у них в отделении в степи на точке новый солдат. Откуда он возник,— никто точно не знал. Поговаривали, что после «дизбата», куда угодил он за издевательство или изнасилование. Мутные были слухи. Но сам он был высокий и тощий, весь какой-то чёрный — то ли солнцем выжженный, то ли по породе такой. Точно — не русский. Акцент непонятный, на восточный похожий. Конечно, в армии всё можно было точнёхонько разузнать, но не до этого было за три месяца до «дембеля»-то! Замечали солдатики за ним некоторые странности — на людей не кидался (после «дизбата» все ходят смирные, как тени), а вот с животными творил ужасное… Кишки собаке выпустит, на палку намотает, держит её и в глаза смотрит, усмехается, а из глаз собачьих слёзы, как виноградины. И хрипит-хрипит, словно сказать хочет, чтоб не мучал больше… Сильно били его за эти выходки, а он тайком всё равно делал своё, изверг. Уйдёт в степь, какого-нибудь суслика поймает и творит с ним, чего вздумает. Пробовал будущий батюшка с ним беседы проводить — всё бесполезно, только усмехается. Даже наоборот, назло сильнее злиться и зверствовать начал.
— Вот иду я как-то раз по степи, прогуливаюсь — продолжал свой рассказ священник, все мечты мои о доме, о девушке своей… И вдруг спотыкаюсь, падаю и руками в какое-то месиво попадаю. Гляжу, — все руки в крови и гимнастёрка тоже. А внизу какое-то кровавое копошение. Пригляделся: в чурку топор воткнут (о него я и споткнулся), а чуть подальше — суслики, штук двадцать. Господи! Настоящее гестапо тут творилось над тварями Божьими! Стал рассматривать: у одного передние лапки отрублены, у другого — задние, у третьего глазки проколоты, какой — просто пополам перерублен. И все копошатся в крови — жить хотят. А уж не жить им, мучиться только… Вырвал я топор из чурбана, думаю: прямо сейчас пойду и снесу этому отморозку башку! А он и сам тут как тут, как призрак возник! Что, говорит мне, святоша, — мне голову рубить будешь или их докончишь? Пусть не мучаются! Руби им сначала, от «страсти» избавь! А мне успеешь, никуда не денусь… Склонился я над малютками изувеченными. Они возятся, а я будто слышу» — Избавь, солдатик, избавь… Словно во сне кошмарном я им головы рубил — всех избавил!.. И слышу, когда последнего кончал, голос такой скрипучий: — Вот и ты замазался, святоша — дело моё доделал! Вскинулся я на него с топором, а его и след простыл. Прихожу в палатки, к себе на точку. Все дивятся: откуда мол такой кровавый пришёл? А я, словно бешеный, не в себе: реву страшным голосом и кощея этого ищу. А он сбежал как раз в этот день. Пропал начисто. Так и не нашли. На меня было подумали, что я мол его зарубил. Заставляли место показывать, где убил и где закопал. А я им сусликов показал, отстали тогда. Меня-то всего трясло потом, таблетками какими-то кормили. Затем спал неделю, как убитый.
— Вот и подумай, грех это или не грех — задумчиво так протянула маленькая собеседница, — но если у меня тут сработало (она показала пальчиком на сердце), значит, нечто есть! И убил ты их тоже вроде бы из милосердия, но ведь убил же! Всё это расскажешь старцу своему,— он всё поймёт и рассудит. Я только от себя скажу, что был это тот же самый «чёрный байкер-мотоциклист». Любят они по местам пустынным шастать,— по степям, морям, даже другим планетам выжженным… Но это уже дела нашего не касается. Сейчас расскажу всё что знаю… и что позабуду в 9 часов утра.
На данный период времени, уже не только Москва — вся планета в опасности. Господь выбрал тебя для спасения хотя бы части человечества (особенно России) до Второго Пришествия Христа на Землю. Ведь кроме мистики, есть и реальная опасность войны со стороны стран Запада. Россия для них, как бельмо на глазу, да и «кусок лакомый». Но об этом даже не думай, если сделаешь своё дело, и этот вопрос отпадёт сам собой. Почему именно ты избран на такое великое дело, точно не скажу. Но ты выбран для этого ещё с рождения. Тебе дарованы даже не один, как положено, а целых два Ангела Хранителя. Но и эти «чёрные байкеры» с детства к твоему сердцу прорываются… В общем, после покаяния у старца ты должен его (байкера) убить. Всё это, может быть чисто символически, так как все мы бессмертны (и хорошие и плохие), но только если ты это сделаешь, он будет удалён очень надолго с горизонтов Земли. Ты сам тоже не в полной безопасности, так как всё равно какой-нибудь забытый грешок может притаиться в душе. Надейся только на Милость Господню, молитву твори и ран телесных не страшись.
Теперь дальше слушай, времени в обрез. Три подвоха тебя ждут на дороге (по пути к старцу). Первый, — на 115-м километре внезапно бросится тебе под колёса человек. Ты даже не тормози! Сквозь него проедешь. Всё это козни «байкера». Потом на 153-й километровой отметке тебе надо будет разогнаться до 300 км. в час (не возражай, если захочешь на том отрезке дороги твоя машина способна и на большее), так как через километр мост будет обрушенный. На такой скорости ты его перескочишь, будто на крылышках, ангелы помогут приземлиться. Затем, уже перед поворотом в «пустыньку» старца, выйду я на дорогу, но это буду не я, а призрак,— проедешь сквозь меня! — Молчи, молчи! — почти закричала девочка, увидев, что батюшка пытается возразить,— я уже через час потеряю все свои «чудесные свойства» и уже просто физически не смогу там появиться. А останавливаться тебе на дороге нельзя. Да! И постоянно тверди молитву Иисусову! Ни на миг её не оставляй!
Времени было уже восемь часов утра. Золотистый осенний свет заливал комнату священника. В этом освещении девочка становилась полупрозрачной и голос её слабел… — Теперь прощай, батюшка…— почти что прошептала она — может, свидимся потом, когда всё кончится. И ты мне расскажешь всё. И про меня тоже расскажешь,— какая я была сильная и добрая… Девочка печально улыбнулась и перекрестившись растворилась в воздухе.
А у батюшки, словно и не было бессонной ночи, вдруг появился мощный прилив сил. Он начал быстро собираться в дорогу.
Глава 5.
50/50
По дороге к старцу все «подвохи», описанные маленькой провидицей батюшка преодолел с честью. Только на последнем, где сама девчонка выбежала на трассу и замахала руками, батюшка слегка притормозил. Но заметив нечто зловещее в её облике, даже прибавил газу…
Получив благословение своего духовного отца на задуманное, батюшка сразу же отправился в дальние оренбургские степи, где когда-то служил в армии. — Там найди именно ту армейскую «точку», где когда-то встретился с этим «чёрным солдатом»,— напутствовал старец,— он наверное там тебя уже ждёт. И не бойся, постоянно молись,— «сим победишь!» я это знаю. Но там, когда станет по настоящему туго, сугубо молись Богородице, чтобы помогла!.. Царица Небесная тебя не оставит…
И вот перед батюшкой раскинулись бескрайние оренбургские степи и бурые тучи над ними. И вот это самое место, где много лет назад была «военная точка». Сейчас и следа не осталось от неё, только у дороги сильно разрослись кусты, возле которых стояли палатки. Степь выглядела громадной поляной для битвы гигантских армий. Но не было никого — только ветер шелестел засохшей травою у ног. Смеркалось. Но вдруг послышался рёв мотоцикла. Фигуру своего противника батюшка узнал сразу. Он на секунду скрылся за кустами, из которых вылетела маленькая ракета и ударила в батюшкину машину. Трудяга-«Форд» превратился в огромный огненный пузырь. Но когда всадник оставил своего железного коня, из туч хлестнула молния и мотоцикл тоже взорвался. Батюшку очень порадовал этот ответ из облаков.
— Теперь,— раздался скрипучий голос из шлёма,— мы почти уравнялись в силах для битвы. Осталось только тебе снять священническую одежду и крест. А я сниму шлём, и у нас будет всего поровну. Как люди говорят: «Пятьдесят на пятьдесят» (50/50)!
— Опять обман — подумал священник, но твёрдым голосом сказал: — Снимай шлём, я сниму ризы, но крест не сниму!
— Ладно уж, — пробормотал «отморозок»,— он как-то сник от твёрдости слов священника, снял шлём и остался в комбинезоне… На батюшку смотрело то же, словно выжженное солнцем чёрное лицо с красными глазами и невыразимой злобой во всём облике. — Что, святоша, жив ещё? — проскрипел «чёрный уродец» — ну сейчас мы это дело поправим!
— Конечно, поправим — отозвался батюшка — и ты исчезнешь с лица земли!
Они стали сходиться и, по мере приближения черный противник раздувался в размерах, а батюшка оставался таким же. Он не переставал молиться, но когда они встали вплотную друг к другу, батюшка с ужасом увидел, что его враг вырос настолько, что священник мог едва дотянуться до верха его сапога. «Чёрный» же уже достиг циклопических размеров, но продолжал расти… Теперь «переросток» мог, как муху, задавить священника. И тут батюшка взмолился Богородице:
— Святая Матерь Божия! Матушка родная! Услышь меня, грешного слугу Твоего! Пошли мне на помощь тех, кому я больше всех помог и избавил от зла… Царица Небесная! Помоги мне!!! Он даже и сам не понял, почему именно так сказал, именно так сформулировал просьбу свою.
Но вдруг земля под ногами чёрного великана зашевелилась , заходила волнами и стала превращаться в «зыбучие пески» (батюшка отскочил в сторону) — это тысячи сусликов с немыслимой скоростью прокапывали свои норы под ногами злого противника. Сначала он провалился по колени и глухо зарычал. Потом — по грудь, а затем по глаза. Какое-то время только страшные глаза, будто угли, горели над пустыней. На это было жутко смотреть. И вот последний душераздирающий вопль сотряс землю, и чёрный громила исчез в преисподней.
— Царица Небесная, благодарю Тебя!!! — возопил священник и вдруг увидел как множество сусликов вышли на поверхность земли и закивали ему своими маленькими головками…
— Спасибо и вам, братики мои маленькие,— тихо прошептал батюшка и заплакал…
Довольно долго добирался священник до «нормальной трассы», где ходили машины. Поймав «попутку», батюшка услышал по автомобильному приёмнику, что в Америке и многих других странах Запада прошёл целый ряд карстовых провалов. Пострадали почти все крупные города, а Нью-йорк, Лондон и Париж исчезли с лица земли полностью. Только в России всё было благополучно, и она опять решила собирать средства для помощи пострадавшем всего мира. Водитель слегка притормозил и обернувшись к своему пассажиру не без иронии сказал: — Ну вот, опять мы дураки им умникам помогать будем…
— На то она и Россия!— вздохнул батюшка — всем в беде помогает, даже врагам! Нам-то ведь Сама Богородица — защита и помощь в любой беде! Что же русским, с такой-то Защитницей им жалким уподобляться в злобе к ближнему? Нет, уж лучше помочь! Водитель усмехнулся и только пожал плечами…
А впереди была Москва, где батюшку ждало множество дел, но самая главная и приятная встреча произошла через пару недель, когда священник встретил свою «бывшую наставницу», девочку с двумя белыми огромными бантами. Она пришла к нему в храм с мамой за ручку и, конечно, не узнала его. Но он-то всё помнил…
Он долго-долго рассказывал ей о своих приключениях. И, кстати, не забыл сказать, какой она была сильной провидицей, и вообще какая она добрая и хорошая девочка.
— Ну, не захвали только, а то возгоржусь,— засмеялась малышка, а сама с восхищением глядела на священника. А он глядел на неё, и душа его была полна до краёв радостью велией…