Начало меня, сразу скажем, не обрадовало. Можно даже сказать: не было у меня в жизни никакого начала. И вообще неизвестно, что было. Когда я потом, изучая философию, встретил слово «бытие», то оно мне показалось самым конгруэнтным тому состоянию, в котором я находился. Было просто бытие. Слава богу, никто в него не вмешивался, и поэтому мне дано было увидеть, что такое бытие как таковое.
Какого оно цвета?
Серенького, иначе не скажешь. Серенький цвет вперемешку с оранжевым. Я полюбил апельсины из-за их цвета, потому что они сродни тому, что не было серым.
Серое иногда сгущалось до черного, до черной кошки. И мне теперь понятно, почему люди любят или наоборот так не любят черных кошек.
Я думаю, это потому, что у каждого в душе есть черная кошка. Говорят же: на душе словно кошки скребут. Это некое олицетворение жизненного ужаса. Да-да — серое это ужасно, от этого ужаса хочется лезть на стену.
Простите, я хотел сказать: лезть на сцену.
Как люди становятся актерами?
Очень просто, им однажды надоел серый ужас, и они захотели рассказать о нем остальному человечеству, чтобы шокировать их. Для этого есть сцена. Писатели — это тоже своего рода актеры. Они лезут на сцену, притвориться кем-то другим, наивным дурачком, выполняющим роль героя, который еще не понял, что такое серый ужас, и только начинает ругаться, плакать, смеяться или проклинать жизнь. На людей это, однако, оздоровительно действует, они пупеют (аналог "обалдевают"), они прыгают от счастья, они тоже лезут на сцену, но не для того, чтобы играть, а чтобы пожать тебе руку. Сами они еще не могут признаться себе в том, что их жизнь это тоже серый ужас.