Это был один из самых обычных маленьких провинциальных городов, с непременным атрибутом, доставшимся от советской эпохи, черным паровозом с красной звездой, примелькавшейся всем улицей Ленина, примыкающей к центральной площади. Пару эпохальных памятников или бюстов, затерявшихся среди многочисленных торговых продуктовых сетей и низкорослых домов, прямиком смотрящим на все это современное нагромождение зданием администрации города, как будто оно бдительным оком следило за порядком.
Сергей направлялся прямо к парковой аллее, пробираясь между куда-то снующихся в вечерней суете местных граждан, удачно лавируя между молодыми мамашами с колясками и молодыми парочками, высыпавшими подышать теплым весенним вечерком. Спешить было особо некуда. Сегодняшний рабочий день его был завершен еще до его официального окончания. Слушатели курсов, заполучив в свой небогатый интеллектуальный багаж пару коронных выражений, несколько умных мыслей и еще всякой всячины разбежались по домам. Он же, раскочегаренный своим словарным выбросом, от устной речи перешел к выстраиванию собственных мысленных конструкций, не замечая перекрестков, окончания одних и начало других улиц.
Задуматься было над чем. Как размышлял персонаж одного из популярных произведений среди жителей советской эпохи «Ада» Данте, «и жизнь пройдя до половины, он оказался в сумрачном лесу». Сергей нечто похожее поговоривал в последнее время: то ли кризис возраста, то ли возраст кризиса не давал ему покоя.
В таком настроении он прошел несколько незнакомых улиц, заметив как маленькие города, в которых он побывал, похожи друг на друга. В какой-то момент задумался, а по улице какого города он сейчас идет. Ответ, как недонесшееся эхо, застрял где-то далеко в его голове. Да и какая разница. Завтра отчитаю лекцию, отвечу на пару вопросов, да и обратно к себе. Так он не заметил, как оставил позади себе еще несколько жилых кварталов. Единственное, что встрепенулось в его голове, как это он уже час, идя в одну сторону, не меняя направления, не оказался на краю города или не вышел из него.
Город показался ему нескончаемым, бесконечным. Когда же закончится счет этим многочисленным пятиэтажкам и мелким магазинчикам, расыпанным по подворотням. Должно быть, еще полтора часа не меньше он потратит, чтобы добрать до общежития, где его разместили на ночь.
Той же дорогой он шел уже около двух часов. Солнце никак не хотело заходить. По его подсчетам, ночь должна быть в самом разгаре. Но был такой же теплый весенний вечер, было тихо и спокойно. Народ разбежался по своим домам и квартирам, город, как будто погрузился в сон после жаркого и докучливого дня.
Сергей ничего не мог понять. Общежитие так и не появилось у него на горизонте. Перед собой он видел развалины какого-то здания, которые располагались в метрах 50 от общежития политехнического техникума, где он вещи оставил несколькими часами раньше. Самого же общежития как не бывало, на его месте стоял какой-то продовольственный магазин.
Когда же он спросил единственного попавшегося за последний час - два молодого человека насчет месторасположения общежития, то получил еще более странный ответ, нежели задал вопрос.
- В этом городе отродясь не было техникумов или других учебных заведений. Последние исчезли более 20 лет назад, вслед за вузами, если не врут родители, - отмахиваясь от странного вопрошателя шарахался от него прохожий.
Повеяло каким-то неуютным холодом. Пробегающие по спине мурашки, так и не могли остановится. «Что за фигня! - чуть не вырвалось с губ Сергея. Понятного становилось все меньше и меньше.
Деревенский что ли, мелькнула в голове мысль у вузовского доцента. Дожили, уже ничего не знают о городе в котором находятся.
Где же, наконец, это дурацкое общежитие?
Первое впечатление о нем чего только стоило. И все это впечатление помещалось в небольшом наборе скудных на знаки препинания предложении. Оно указывало, что душ в связи с перерасходом воды будет работать только в среду и воскресенье, а ходить по большому рекомендуется не в душевой комнате, как это приняли за норму некоторые его обитатели, а в туалет. В четверг надпись приобретала сокровенный смысл: сегодня нечистоты придется оставлять в унитазе и не почувствовать их острый запах сквозь пар горячей воды и ее приятной для уха шум.
А теперь вот беда, и общежитие куда-то делось. Прям как в сказке. Правда, неизвестное пугало. Дезориентация в пространстве наталкивала на мысль о времени происходящего. Не мог же он не заметить, как оказался в другом городе.
Неожиданно его привлек резкий звук и шум. В этот самый момент откуда-то появились люди, и все они пошли в одном направлении, - в направлении звука. «Быстрей на площадь, - послышалось где-то в толпе, - начинается».
Это зрелище напомнило ему отголоски едва заставшего советского прошлого - эпоху, санкционированных государством и коммунистической партией, митингов и демонстраций. Не толпа, а строй. А какая палитра цветов. Серый, серый и вновь серый. Что-то похожее я помню.
Но что это? В наше время, как бы ни старались президент-любимец, правительство, лидирующая партия, глава региона, администрация города, столько народа не собрать. Он стал пассивным, инертным, апатичным. Выборы и то без него, народа-то решались. Сколько нужно голосов собрать, столько в избиркомах и наберут. А народ, так, для легитимности или придания легитимности нужен. Как же здесь без демократии? На бумагах, в устах чиновников, на страницах прессы - это все должно присутствовать, а не иначе как. Запад должен видеть демократический лик России, страну перемен, страну новой жизни.
И страна увидела новую жизнь глазами многочисленных рабочих, отдающих, так нам знакомую по прежней эпохе, прибавочную стоимость новым капиталистам, глазами мелких служащих, бесправных малых предпринимателей и огромным ликом бесчисленного чиновничества с бесконечным распилом бюджетных средств, называемом осваивание или по-другому - присваивание.
Где все это? Куда делось? Ведь все то же самое. Облик городов не изменился. Все те же улицы, те же названия, те же здания, те же магазины и банки. Даже те же ямы на дорогах, и даже их глубина не изменилась. А что-то другое во всем этом, незнакомое, чужое.
Где, наконец, мой мир?
Пока мысли его бросали из стороны в сторону, он добрался до площади, на которой от множества неизвестно откуда взявшихся людей, было не протолкнуться. Посреди площади стоял огромный электронный экран.
Мультики что ли транслировать будут? - Решил было пошутить Сергей.
Злые взгляды со стороны пресекли его дальнейшие попытки сострить. Сергей понял, что лучше заткнуться, иначе последствия могут быть непредсказуемы.
- Говорит всероссийский московский университет, - раздался голос диктора на всю площадь. - Начинается открытое занятие по федералистике. Урок первый. Выступает российский ученый, политический деятель, известный экономист Иван Щемелев.
Дистанционка! Кое-что начал понимать Сергей. Дистанционка в масштабах страны? Но как это возможно? Абсурд какой-то. Ответов не находилось.
Урок был еще зануднее, нежели некоторые его самые скучные лекции. Он услышал давно знакомую риторику о добром правительстве в столице, которое дотациями кормит всю страну, о бесплатном дистанционном образовании, грант из бюджета на которое выиграла крупнейшая российская корпорация. Ученый лектор как раз был одним из топ-менеджеров этого промышленного сырьевого гиганта и руководящий работник единственной в стране политической партии.
Как все зло здесь. Сергей был опечален таким поворотом событий. Куда ему теперь идти? Где теперь искать это не существующее общежитие? И как найти дорогу назад?
В этом мире он был никто. Что будет здесь делать сороколетний доцент с 15 летним стажем преподавательской работы? С централизованной дистанционкой ни учителя, ни вузы не нужны. Одного зомбоящика достаточно на город. Вновь мы страна общедоступного бесплатного образования.
Как интересно поживает журналистика? Когда-то я неплохо писал и зачем из-за желания написать докторскую диссертацию, я отказался «от пера и чернил».
«Но ведь ты пытался вернуться в эту сферу, - вторил ему внутренний голос, - помнишь чем это все закончилось? Ты для новой руководящей журналистской братии был отголоском прошлого, не умеющим писать в их инновационном стиле. Их научила Москва, они повертелись в центральных изданиях и они вновь были готовы поучить тебя и тебя подобных. Перед ними открыл двери новый глава региона, он дал им волшебную палочку, нити управления журнальными и газетными марионетками. Куда тебе было возвращаться? Ты везде чужой. Это только в старом американском мультфильме об Алисе в стране чудес пели «если ты бежишь по кругу, это самый лучший бег». Ты то работаешь в вузе, то идешь в прессу работать, то обратно в вуз. И снова, и снова накручиваешь новые круги.
У тебя дистанция сокращается, а барьеры становятся все выше и выше. И к тому же одышка появилась, возрастная не иначе как. И вот, наконец, дистанция исчезла, бежать стало некуда. У тебя даже нет разбитого корыта. А в прессе нужен ли ты такой? Там и так сознание без тебя хорошо прессуют.
Внутренний голос был полностью прав. Но интерес и желание узнать, что же произошло с местной и региональной печатью, взяли верх, и он медленно побрел к близ лежащему киоску Союзпечати, некогда очень могущественной организации, распространившей свои сети, словно щупальца, по всей стране.
Ларьков поблизости не было. А спрашивать прохожих когда же они попадутся было опасно. Его одежда и стиль поведения, особенно на площади, могли вызвать подозрения у прохожих, а прохожие, не задумываясь, полицейского. Впрочем они стали думать проще и примитивнее. Это заметил, когда решил скрыться в толпе от злых глаз после неудачной шутки. Через минуту они не могли вспомнить, как выглядел и различить особых примет. Они помнили, что он был одет в отличные от серого цвета и не более того. Что же произошло с их памятью?
Что и всегда, когда перестаешь ее тренировать - в атрофированную массу серого вещества с минимальной умственной активностью. И все же такого общества нужно опасаться.
В киоске, расположенном в одной из гигантских торговых сетей «Единство», ему предложили на выбор газеты - «Партиец», «Промышленник», «Служащий». Все они издавались централизованным печатным органом в Москве. Региональной и местной прессы на прилавке не было.
- Гражданин, вы перестаньте так шутить. Никакой региональной и местной прессы нет и не было. Только федеральные издания. Я здесь более 20 лет торгую, - ответила немолодая, но очень бодрая и энергичная, продавщица газет.
- А интернет-салон у вас где-нибудь здесь есть? Извините, я приехал из далека. И ничего в этом городе не знаю, - поинтересовался Сергей.
Не надо мне морочить голову, гражданин. У нас во всех городах одинаково. Одни и те же газеты, одни и те же телеканалы, одни те же сайты - «Партиец», «Промышленник», «Служащий». А доступ в интернет только в определенные часы - с 20 до 21 часа только на перечисленные сайты.
- А как же свобода слова, свобода печати?
- Все остальное пропаганда враждебного Запада, помышляющего на наши огромные ресурсы. Мой вам совет убирайтесь поскорее туда откуда прибыли. А то я вызову наших доблестных безопасников и они выбьют всю дурь из вашей головы.
Нужно было поскорей покинуть этот город. Но как и куда? Без авто это проблематично сделать, да и куда ехать, если все везде одинаково. Неизвестно какие еще сюрпризы подстерегают. Все-таки нужно купить газету.
Решение нашлось быстро, вернее, нашлась газета в одном из переулков, который пересекал Сергей. Дата ошеломила Сергея, он еле держал на ногах. Газета была от 20 апреля 2043 года. Как же его так угораздило прошагать по городу 30 лет. И как изменилась внутренняя начинка страны?
Перемены новой эпохи его шокировали. Как же так девальвировались образовательные ценности?
Он помнил, как начинались реформы образования: ЕГЭ, бакалавриат, введение тестирование студентов, появление дистанционного обучения, признание вузов неэффективными, постоянную смену непопулярных министров образования, отмену доплат за докторские и кандидатские диссертации, чистку высшей аттестационной комиссии, переход на присваивание ученых степеней в вузах.
Но он не мог предположить, что такие новации могут привести к экранному образованию, электронной регистрации заявок на получение образование на 3 общедоступных сайтах и отсылки через них письменных заданий для получения аттестации по учебным дисциплинам. Расходы на образование сократились до нуля, что и добивалось правительство. Неважно, что произошла примитивизация образования. Однако теперь все мыслят одинаково правильно. Сократились затраты и на выборы через эти сайты жители страны могут и голосовать. Электронная обработка, как знаний, так и итогов голосования стали дешевой процедурой. Правительство с помощью техники добилось высоких и эффективных результатов. Думать над важными вопросами стало делом избранных, нечего всем остальным забивать голову всякой всячиной.
Жизнь снова стала стабильно и предсказуемой. Нет ни не запланированных митингов, ни забастовок, производство идет полным ходом. За всех думает правительство и партия, а народ получает заработанные им блага, и апатично вкушает ценности времени. Никаких сенсаций, никаких разоблачений, никаких скандалов, способных нарушить баланс в обществе.
Мечта граждан, утративших советские прошлое и настальгирующих по этим временам, обрела реальные очертания через несколько десятилетий. Власть кристализировалась, бизнес стал государственным и чиновничьим, он управлялся через одну огромную корпорацию. Вуза хватило одного, так и была создана кузня научных кадров, которые время от времени ротировались между бизнесом, госслужбой и партийной работой. Отличить эти сферы деятельности стало крайне сложно. Производство объединилось в один большой государственный бизнес, который добывал средства для функционирования всех других сфер.
Мигалки отменили за ненадобностью: на машинах позволить себе могли только руководящие работники и то на служебных автомобилях, все остальные стали недоступны для рабочих и служащих ввиду высоких цен на топливо и специальных ограничений правительства. Рабочие доставляли к месту работы в рейсовых автобусах в определенное время. Пробки исчезли. Дороги от этого лучше не стали, дорожную службу распустили. Государству легче было найти средства на ремонт служебных автомобилей, чем на ремонт дороги. Особо важные персоны стали передвигаться на вертолетах, особенно руководители регионов, которые не собирались испытывать на себе все вздрязги дороги. Иногда они даже себе позволяли перемещаться по воздуху в пределах города - от работы до дома или специальным учреждениям общепита для высокопоставленных чиновников. Что поначалу вызывало возмущение граждан, а потом уже стало неотъемлемым атрибутом работы должностных лиц и жители городов и районов это воспринимали, как должное или тяжелое обременение управленческой работы.
Прошло немного времени Сергей заметил, что впервые по прошествии долгого времени стало темнеть, он сел на скамейку, взглянул на небо и увидел первые звезды. Они были совсем родные, как будто он находился в том месте, где родился и вырос, прожил лучшие годы, познал любовь и дружбу. Как все печально и невозможно что-то изменить. Слезы выступили из глаз, он о чем-то мечтательно подумал, зевнул и неожиданно для себя заснул.
Легкое похлопывание по плечу заставило его прийти в себя. «Сергей Викторович, мы вас давно ищем, совсем заплутали вы здесь, а говорили, что у нас город маленький и затеряться в нем совсем невозможно, - так и сыпал словами мягкий голос куратора курсов Артура Бахтиевича. - Пойдемте, я вас провожу до общежития. Оно здесь недалеко.
Какое наваждение подумал Сергей, надо же случиться такому, как будто наяву все было. Сущая безделица, а я переживал.
Полгода спустя Сергей узнал об учреждении всероссийской газеты «Партиец» и переименовании газеты «Коммерсант» в «Промышленник». Годом позже произошло объединение всех центров тестирования в стране в единый всероссийский центр тестировании на базе одного из московских вузов.
Изменения начались...