7. Снова на земле
Птах подлетел ближе к необычной стае. Он приблизился настолько, чтобы можно было видеть, что творится в ней. При этом он старался не привлекать к себе внимания. Птах не хотел раньше времени рассекретить свой интерес.
«Кто знает, что на уме у этих странных птиц. Осторожность никогда не помешает!» – решил он.
Как решил Птах, так и действовал. Он перелетал с места на место. Разглядывал всё, что происходило вокруг. Делал он это очень осторожно, чтобы неудачным движением не потревожить птиц.
Странное это было место. Роща – не роща. Поле – не поле. Казалось, здесь было всё, на все вкусы. Желаешь жить на дереве, пожалуйста. Желаешь на полянке – живи. Даже ручей где-то журчал. Его не было видно, но звук бегущей по камням воды был Птаху слышен отчётливо. И только вдали на фоне леса виднелись клубы густого тумана. Их не смогли разогнать даже солнечные лучи, освещавшие это живописное место.
Птицы здесь тоже жили какие-то странные. Разные по величине и оперенью они не враждовали между собой. Они занимались одним и тем же делом: они строили гнёзда. Гнёзд было столько, словно птенцы выводились здесь непрерывно, в любое время года. Гнёзда были везде. Гнёзда на деревьях... Гнёзда на кустах... Гнёзда в траве...
«Зачем им столько?» – думал Птах. – «Неужели они не понимают, что наступит время, и окажется, что они построили одно большое гнездо, состоящее из множества маленьких?»
Птицы, по всему видно, не понимали. Они продолжали, как ни в чём не бывало, заниматься своим делом. Они не обращали внимания ни на него, ни друг на друга. Птицы, похоже, знали, что нужно им. Влезать же в дела друг друга здесь, по всему, было не принято.
Птах продолжал перелетать с места на место, с ветки на ветку. Он присматривался к непонятной ему жизни. Он пытался понять правила, по которым она строится. Для него это было важно. Он хотел влиться в это большое птичье сообщество.
Птах обратил внимание на то, что прутья, из которых строились гнёзда, ничем не отличались от прутьев в его клетке. Правда, на них не было никаких надписей. На них не было никаких «ОБЯЗАН». Птицы так ловко переплетали прутья, что они не создавали помех ни взрослым птицам, ни птенцам. Прутья огораживали, но не лишали их свободы. Прутья создавали основу... Собранные в гнездо они служили основой для жизни одного птичьего семейства.
В каждом гнезде царили свои порядки. Гнездо было только территорией, на которой эти порядки действовали. Подросшие птенцы, вылетев из гнезда, уже не возвращались в него. В этом гнезде продолжали жить их родители. Освободившиеся от родительской опеки птенцы взрослели в условиях нового для них мира. В чём-то этот мир был для них даже чуждым.
Покинувшие родительское гнездо птенцы искали себе пару. Вместе они строили своё гнездо. Заводили в нём свои порядки. Выводили птенцов. Родители молодых родителей лишь издали наблюдали за их жизнью. Изредка они обменивались со своими повзрослевшими детьми приветственными криками. И всё… Они не касались воспитания птенцов.
И так было в каждой семье... Так было всякий раз... И так было у всех птиц.
Вдруг Птах увидел, как большая черная птица – совсем такая, какие летали в тумане – вылетела из рощи. Медленно она направилась в сторону туманной дымки. В клюве чёрная птица несла клетку. В клетке сидела целая птичья семья.
«Откуда она взялась здесь», – изумился Птах. По его спине пробежала лёгкая дрожь.
Это событие насторожило Птаха. Оно вывело его из благодушного состояния, которое, было, охватило его.
Птах вдруг представил, что это его несёт большая черная птица. Ещё немного и он снова окажется в клетке, окружённой густым туманом. Птах снова почувствовал угрозу со стороны чёрных птиц. Ему стало страшно. Птаха охватил озноб. По телу побежала сильная дрожь… совсем такая, как та, которую он уже испытал в тумане, пытаясь избежать встречи с чёрными птицами. Но там был туман… Там была полная неясность происходящего. Здесь же совсем другое дело. Здесь всё было на виду.
Птах принялся наблюдать за чёрными птицам. Здесь, среди других птиц, они вели себя миролюбиво. Они даже гнёзда помогали строить. Только помощь они оказывали почему-то не всем.
«А вообще… помогают ли они?» – задумался Птах. – «Уж больно они какие-то подозрительные».
Из своего «туманного» прошлого Птах вынес недоверие к чёрным птицам. Сейчас оно снова проснулось в нём.
«Можно ли назвать их работу помощью? Ведь, обычно, помогают делать то, что уже делается… кем-то».
Птах примостился на высоком дереве и стал внимательно наблюдать за этими странными помощниками. Он хотел понять их роль в жизни остальных птиц.
Раньше Птах не видел ничего необычного, ничего особенного, что бы бросалось в глаза. Всё делалось дружно, свободно, без нажима с чьей-либо стороны. Не видел он ничего странного и сейчас. Чёрные птицы спокойно летали среди остальных. Для других птиц они были только одними из многих. Другим птицам было не до них… Каждая была занята своим делом… Одни птицы строили гнёзда, собирая прутики и сплетая их воедино. Другие – занимались поиском пищи для птенцов. Третьи – учили птенцов летать.
Ещё раньше Птах подметил странность обитателей этого места: всё у них происходит одновременно. Они ведут себя так, словно не знают, что «всему своё время». Птах помнил, что этому его учили ещё в детстве.
«Ну, да, ладно», – в конце концов, решил он, – «живут они так, да, и пусть себе живут. Видно, такой уклад жизни их вполне устраивает».
Птах сосредоточился на чёрных птицах. Он пытался увидеть какие-нибудь особенности в их поведении.
Время от времени чёрные птицы подлетали к пичугам, занимавшимся строительством. Они о чём-то дружелюбно беседовали с ними. Птах заметил, что чёрные птицы подлетали только к тем, кто не умел или не хотел сам соорудить гнездо. Чёрные птицы высматривали лентяев и неумех и предлагали им свои услуги.
Некоторые неумехи отказывались. Похоже, они считали: гнездо моё, какое построю, в таком и жить буду. Мол, какое-никакое, зато своё, родное, самим сделанное. Может быть, они были и правы: винить то в этом случае будет некого. А со временем, если что-то не устроит, то можно и переделать.
«Да, мало ли, что они считают», – думал Птах. – «Главное, что они сами для себя строят гнездо. Они делают его таким, каким видят».
Были среди птиц и такие горе-строители, которые с радостью принимали помощь чёрных птиц. Порой они полностью отходили от дел, передоверяя все обязанности по строительству добровольным помощникам. Чёрные птицы не отказывались. Они строили. Строили они добросовестно. Только почему-то всякий раз у них вместо гнезда выходила клетка. Внутри неё и оказывался доверчивый и, наверняка, нерадивый хозяин. Иногда он попадал в клетку один, а иногда и со всем своим семейством.
Почему чёрным птицам удавалось убедить других, ставить прутья вертикально, осталось для Птаха загадкой. Начав строить гнездо, они непременно превращали его в клетку. Видно, иначе они не умели. В этом заключался их навык строительства. Вероятно, он отражал их жизненный опыт. Может быть, это был опыт, полученный от родителей или вынесенный из общения друг с другом. В нём отражалась вся суть чёрных птиц. Они были такими, какими были. Не больше, но и не меньше того.
«Наверное, самым веским аргументом является забота о птенцах хозяина. Мол, они стремятся оградить их так, чтобы те, не дай Бог, не вывалились из гнезда. Видно, этим птицам и в голову не приходит, что выросшие птенцы навсегда останутся в клетке. Да, и зачем им об этом думать? Это проблема хозяина», – подвёл итог наблюдениям Птах.
Что думали по этому поводу чёрные птицы, Птах не знал. Почему они строили гнёзда-клетки? По злому умыслу?.. По недомыслию?.. Или просто потому, что не знали другого способа строительства?.. Это осталось для Птаха загадкой. Чёрные птицы продолжали делать… клетки. И этого факта было достаточно, чтобы плачевный результат перекрыл самые благие их намерения.
«Гнездо – не клетка», – рассуждал Птах. – «Оно поддерживает, но не ограничивает. Это, наверное, главное, что нужно усвоить, чтобы стать своим среди обитателей этого места. Займусь-ка и я гнездом… Знакомства заведу потом...»
Какое-то время Птах усердно трудился над постройкой гнезда. Он строил сам. Но… при этом Птах поглядывал на других птиц. Очень скоро он понял, что не готов к этому занятию. Несмотря на внешнюю схожесть действий, все птицы строили гнёзда по-своему. Каждая пара строила так, как ей было нужно. Птицы строили гнездо так, чтобы им в нём было уютно. У Птаха не было ни пары, ни птенцов, и поэтому он не знал – что там «знал», он даже не представлял – какое гнездо ему нужно. Попытки совместить различные строительные идеи ни к чему хорошему не привели. Это были чужие идеи… У него получалось пёстро и неудобно.
Очень скоро Птах понял, что занятие это не по нему. Умения у него нет, а желание быстро улетучилось. Да, и необходимости в гнезде у него тоже не было. Он понял: гнездо для него – блажь, не более того. Зачем ему гнездо? Он и без гнезда прекрасно обойдётся! По крайней мере, сейчас, когда он один.
«Вот знакомство завести – это совсем другое дело. Это значительно важнее и интереснее», – в конце концов, решил Птах.
Как специально, словно откликнувшись на мысли Птаха, на соседнюю ветку опустилась пичужка. Такая вся ладная… Такая привлекательная… Стрельнула круглыми глазками в его сторону. Покрутилась и так, и сяк, словно для себя… А сама всё на Птаха поглядывает. Всё смотрит, как он оценит её фигурку, как понравится ему её оперенье. Игриво так подёргала хвостиком и повернулась к Птаху спиной, словно он её совсем не интересует.
Пока Птах лениво разглядывал пичужку, нахохлившись на своей ветке, откуда ни возьмись, прилетел какой-то пёстренький «шустрячок». Сел рядом с пичужкой и, ну, хвастать, ну, заливаться трелями... То с одного бока к ней подскочит… То с другого забежит... В конце концов, «шустрячок» вскружил голову пичужке, задурил своими песнями. Поддалась она на его уговоры. Вспорхнули они с ветки и улетели вместе.
Снова остался Птах один. Этакий зритель чужой жизни. Зритель чужого счастья. Посмотрел он грустно по сторонам: остальные в пары сбиваются, гнёздами кучкуются, а он… Не везёт ему!
Полетел Птах дальше.
«Может быть, где-нибудь в другом месте дело складнее пойдёт», – решил он.
По-разному вели себя с птицы с Птахом. По-разному вёл себя с ними и он… С кем лишь поговорит… Кому поможет… Кого сторонкой обойдёт. Общения много, а радости особой от него нет. Нет, и всё тут!.. Хоть плачь!
Досадно стало Птаху. Вспорхнул он на дерево, на самую вершину. И тут… Среди веток он увидел пичужку! Не яркая… Не броская… Совсем не такая, как та, первая, которая подсела к нему вначале. Но… что-то ёкнуло в груди Птаха. Приблизился Птах к птичке. Птичка только повернула головку, бросив беглый взгляд на него. Растаял Птах от этого взгляда.
Больше не хотелось Птаху других знакомств. Хотелось остаться только с этой птичкой. Хотелось соорудить с ней общее гнездо. Соорудить его сейчас!.. Немедленно!.. Не откладывая в долгий ящик!..
Птичка, словно откликнувшись на беззвучное предложение Птаха, перелетела к нему поближе. Села рядышком. Только теперь он разглядел, что они очень похожи. Ещё Птах почувствовал, что они как бы едины, он и она. Он поверил… Нет, он был убеждён, что у них всё будет хорошо. Будет у них и гнездо… Будут и птенцы… Будет и… всё остальное.
Переглянувшись, Птах и птичка сорвались с ветки и полетели туда, где им для начала будет хорошо вдвоём.