Карачев…
Да-а, отстают мои огородники этой весной от своих «коллег»! Те-то почти распродали помидорную рассаду, а у моих она еще только «подошла», как говорит мама.
И вечером набираю этой рассады аж две корзины, а утром просыпаюсь, выхожу в коридор и вижу: мама сидит уже «при параде», но удручённая:
- Семь с половиной, а мы ишшо дома... - и смотрит на меня горестно: - Мотороллер сломался. Хотела ж Витьке давеча сказать, чтоб посмотрел его, а он... И на чём теперя меня отвезёть?
Успокаиваю:
- Не огорчайся, сейчас подремонтирует.
- Да ладно, - пытается улыбнуться, - если и совсем не продам... подумаешь! Не корова ж помреть, а растения.
- Ма, надо бросать вам это занятие, - начинаю заговаривать: - Хватит у вас денег, чтобы как-то прожить года два, а там… дело будет видно. Если что, переедешь ко мне. У нас церковь рядом реставрируют, будешь у окна сидеть и смотреть на купола с крестами.
- Да, да, это, конечно, хорошо, - соглашается.
Но тут вдруг заводится мотороллер, и я вывожу ее, усаживаю на него. Она крестится, а я шучу:
- Ты, маманя, Льва Толстого переплюнула, тот в старости на коньках катался, а ты - на мотороллере.
Ничего не ответит, но все ж попытается улыбнуться.
А вечером, после удачного базара, сидя на порожке, будет упрекать своего сына:
- И чаво ты так мало посадил помидорной рассады? Особенно «Розы», крепко ж хорошо ее бяруть!
- Ма, - засмеюсь, - ты ж зарок давала вообще ничего не сеять!
- Зарекалася свинья… что-то там не есть, а бяжить - два ляжить, - улыбнётся, наконец.
... Мама пожаловалась на Виктора, что нагрубил ей…
- Ведь это ж как надо презирать человека, чтоб так сказать! – сидит на ступеньке крылечка и смотрит на меня, ища сочувствия.
Соображаю: как увести разговор в другое русло?
- Вот и я всегда говорю детям, - подхватываю её слова, - словом можно сразу человека от себя оттолкнуть! Вон, дочка: сказала какую-то правду одному своему поклоннику, а тот больше и не приходит к ней.
Мой маневр удаётся и мама переключается на внучку, на внука, - часами, мол, сын твой сидит на печке и телевизор смотрит.
- И все же, - втискиваюсь в ее монолог, - ты, мам, счастливая. Таких детей, как у тебя, ни у кого нет. Особенно Витька...
- Да, да, - подхватывает, - хоть и нагрубить другой раз, а... Вот вчера знакомая одна пришла и говорить: «И как ты так воспитала своего сына? И привозить он тебя на базар, и увозить, а вот мой…» И даже расплакалась.
- Вот, видишь? - подхватываю. - Так что ты, давай, крепись, тебе еще долго жить надо, вон внуки твои… один просто жить без Карачева не может, другой - тоже, внучка за счастье считает сюда приехать… не говоря уже о сыночке твоём, который так и не расстался с домом, хоть и квартира с женой и дочкой в городе есть.
Она стоит напротив меня, опершись двумя руками на лыжную палку, и на ее лице вспыхивает чуть заметная улыбка:
- Да, да... И чаво они только все привязалися к Карачеву этому?
... Сидим с мамой на порожках крыльца, а Виктор ремонтирует рядом мотороллер и рассказывает: в Костроме сторож собора ночью вдруг заметил женщину, неподвижно, мол, та стояла посреди паперти, и прокричал ей: уходи!.. но та всё так же стоит и ничего не отвечает. Тогда вызвал сторож милиционера. Пришел тот и пригрозил женщине, чтобы вышла из помещения, а то… Ну, она и растаяла, наконец, но тут же появилась в другом месте. Испугался милиционер, вызвал наряд, стали они отлавливать нарушительницу, а та: то появится, то исчезнет, то появится, то…
- Божья матерь являлась, - итожит брат. - Это она предупреждает: довели, мол, Россию...
Мама слушает, молчит, но потом бросает:
- Нябось, пьяный этот сторож был-то, вот и...
Витька косится на нее, но продолжает:
- А вот к Валюшке... знакомой поэтессе каждую неделю, по понедельникам, ровно в два ночи приходит чёрт, садится в кресло и сидит, смотрит, смотрит на неё...
Мама опять:
- Кто в этих чертей верить, тому они и мереш-шуца.
- А к Людке… жене моей бывшей, - снова игнорирует он мамину реплику, - однажды стучатся ночью в дверь. Открывает она, а перед ней - синий осклабившийся рот! Только один рот и больше ни-че-го! - и смотрит на меня с такой верой в это!
А мама:
- Напьюцца водки, вот черти им потом и склабюц-ца…
И тут мой брат-мистик не выдерживает:
- Да ну тебя! Заладила свое: напьются да напьются… - и смотрит на маму, смуро сдвинув брови. - Всё-то ты не веришь!
- Конечно, не верю. – Она тихонько поднимается с порожка и, опираясь на палку, направляется в дом. - Во, наработалися б так, как я... Тут ни то что о чертях сил нетути подумать, а даже и о себе. Не чаешь до кровати довалицца.
Фото: Мама с сыном Виктором на огороде.