1
Жил я, как все наши живут. Одно обидно: лошади не было. Был я единственный сын у отца, а лошадей у него не было. У дяди Бруно были, да он мне к ним и подходить не давал. Говорил: у твоей матери, дескать, глаз дурной, ещё сглазишь мне коней… Чего у неё глаз дурной – на медсестру выучилась? Она и на доктора хотела, да денег не было.
К нему и отец ходил, говорил: мол, Бруно, не по-людски так. А тот ни в какую. Вы, говорит, после неё все глазливые. И велел всем ребятам меня от его лошадей гнать. Они и гнали. Да ещё дразнились: мол, возьми вон муравьеда, может, он тебя повезёт…
А было мне тогда семь лет от роду. И стояли мы около большого города Бразилиа, где степь. Там этих муравьедов много водилось… Ну, я и прикормил одного, приручил. Назвал его Момо.
Возить он меня, конечно, не возил – не по плечу было, – но сдружились мы крепко. Момо в степь уйдёт, муравьями да букашками кормиться – и я за ним, я пойду отцу либо дядькам помогать – и он за мной… Так и росли вместе.
2
И вот стало мне шестнадцать лет. Пора было невесту искать. И снова взяла обида: как жениться, раз лошади нету? Дядя Бруно хоть сколько лет будет ругаться да ребятню против меня науськивать, а фермеры нам лошадей неохотно продают и за самых плохоньких норовят такую цену заломить, что и десятью семьями не соберёшь.
И тут мать мне говорит:
– Есть, сынок, в городах учёные – генетиками зовутся. Ихняя наука сейчас в большой силе; они тебе не то что из муравьеда – из мыши коня сделать могут! Иди вот в Бразилиа, найди там Фриду Соарес – мы с ней на медицинских курсах вместе учились. Отдай ей своего зверя и скажи, чтоб показала его профессорам, а мы уж в долгу не останемся…
Я засомневался:
– А не погубят моего Момо? Ведь он мне как брат. А врачи людей режут – и те не всегда выживают!
Тут и бабушка голос подала. Она у нас такая: говорит мало, но если скажет – слово её твёрже камня и светлей луны, и любой сам в себе этот свет и камень почувствует.
– Слушай мать, Анибал. Вижу: если сделаешь, как она говорит, ждёт тебя счастье.
Так сказала бабушка. И отец не стал возражать. Уж он-то надо мной посмеиваться начал: дескать, сходит с ума наш Анибал, жениться можно и без коня, а с этой звериной тоской за него через год ни одну девку не отдадут. А тут даже головой закивал:
– В город, – говорит, – полезно сходить. Авось работу найдёт, человеком станет. А там и невесту можно искать…
И когда мы в следующий раз остановились около Бразилиа, взял я муравьеда на шлейку да и отправился в город.
3
Долго я блуждал да расспрашивал, к вечеру только добрался до большого здания – института, где, как мне сказали, генетики работали. Оттуда все уж уходили. У входа там толстяк сидел – лицо черней сапога, а говорит – как жвачку жуёт. Про Фриду Соарес он и слыхом не слыхивал, а мне и шагу сделать не дал. Мол, или бумажку показывай, или убирайся, не то полицию позову!
– И животину свою, – ворчит, – убирай отсюда, ещё заразу занесёшь. А тут серьёзное учреждение, чистота нужна…
Стал я тогда у дверей и у каждой женщины спрашиваю: вы, дескать, Фрида Соарес? Наконец нашёл её. Она увидела меня с Момо – и как рассмеётся!
– Ну Анита, – это про мою мать, – ну чудачка! В долгу не останемся, говорит… Да ты хоть знаешь, сколько на генетические исследования денег нужно? Всем вашим, со всей Бразилии ни в жисть ни собрать! И ещё волшебников из нас делает. Лошадь ей из муравьеда подавай! Да такое даже нашим министрам, уж на что полоумные, во сне не приснится…
Потом, как отхихикалась, говорит:
– Ну вот что я тебе скажу, паренёк. С мамой твоей мы, конечно, сдружились, но науке вашу просьбу выполнить не по силам. Генетики, конечно, многое могут, но они не колдуны – так и передай своим. А коли хочешь денег заработать, научи своего муравьеда всяким штукам и выступай с ним по деревням, а лучше в цирк иди. Это дело прибыльное, станешь известным – все невесты твои будут!
Ещё сказала: если б ты, дескать, корову или хоть тапира привёл, то ещё можно было бы попытаться что-нибудь сделать. Но корову купить тоже деньги нужны, либо красть надо, а это у нас зазорно, да и опасно. А тапиры в этих местах не водятся.
Только и оставалось нам с Момо, что вздохнуть да уйти. И то сказать: если родной отец за дурака принимает, чего уж чужим не посмеяться!
4
Нашёл я на окраине – по-здешнему в фавеле – одного нашего, Алаором его звали, мастерскую держал. Переночевал у него в ту ночь, а потом остался работать – машины людям чинить. Мы-то по железу работать обучены, посуду делаем, вещи чиним – с этого и живём. Так что с автомобилями этими я легко освоился. Алаор посмотрел, как я с инструментом управляюсь – и взял на работу, с житьём и даже с муравьедом.
И вот работаю неделю, другую – а на третью смотрю, приезжает на красной машине эта Фрида! А меня тогда Алаор учил с клиентами договариваться – диагностику проводить, – и я у входа всех встречал. Фрида, как меня увидела, прямо обмерла.
Бразильцы ведь такие – думают, что мы им судьбу предсказываем. Одни говорят – счастье, другие – несчастье… Смех бывает, до чего люди любят всякое в голову забивать! И под этим, значит, соусом с Фридой, видать, озарение случилось. Вышла ко мне из машины – и сразу шёпотом:
– Слушай, я тут подумала… Можно наших девчонок собрать, кое у кого домашние лаборатории имеются. Мы сами, без государства попробуем с твоим зверем повозиться.
– Ну вот, – удивился я, – то про деньги говорили, про сложные исследования, а теперь вон как – в домашней лаборатории. Нет уж, тётя Фрида. Не хотите помочь человеку – так и говорите, а смеяться грешно.
– Да я разве смеюсь! – она руками всплеснула. – Я ведь, как тебя увидела, всю ночь спать не могла, всё думаю: надо помочь парню! Вот в вашей породе сила какая – то ли от бога, то ли от дьявола…
Видите ли, как: вроде учёная, а туда же, про бога с дьяволом толкует…
– Машину, – говорю, – будем чинить, или как?
Стали мы с Алаором с её машиной возиться, а Момо она меня всё же убедила отдать. Через год, сказала, вернём, какого ни есть.
5
Вот прошёл год, и решил я пойти своих проведать. Отцу-то я написал, как в городе работать остался, а сам с тех пор так их и не видел. Собрал деньги, узелок – много ли нашему человеку-то надо? – и спать завалился, чтоб наутро уйти. А наутро проснулся оттого, что какая-то машина около наших ворот во всю мочь сигналила. И Алаор в дом вбежал:
– Эй, Анибал! – кричит, – там, говорят, коня твоего привезли!
Я сначала не понял, какого коня. Про Момо я к тому времени думал так: ну, отдал животину – стало быть, судьба такая. Люди бы сказали, что пора с детством расставаться. А про этих генетиков и думать забыл.
Выхожу, а на улице, как есть, стоит фургон-коневозка, а рядом Фрида Соарес!
– Ты, – говорит, – Анибал, не пугайся. Муравьеда твоего мы только снаружи конём сделали, а внутренность и мозг как есть остались. Узнает он тебя.
Тут шофёр мне крикнул:
– Эй, чернявый, отойди-ка! Дай зверя выпустить.
И вывели из этого фургона жеребца, да какого! Сам вороной, на брюхе белые подпалины, ноги мохнатые – тоже белым подёрнуты, хвост пушистый, морда горбоносая… Дяде Бруно такой и не снился!
Увидел меня этот коняга – и чуть мужика, который его за недоуздок держал, не опрокинул. Фрида прямо взвизгнула: «Мариус, держи-и-и!». Метнулся ко мне жеребец, обнюхал, чуть не облизал – как есть мой Момо!
– Вот, – сказал Мариус. – К седлу и уздечке мы его приучали, так что будет у тебя скакун что надо. Забирай, братец, на счастье – только не забывай его муравьями кормить! – и засмеялся.
Отдали они мне седло с уздечкой и уехали.
6
Справный конь оказался. Я поначалу боялся – всё-таки ездить не учили, – а потом понял, что Момо даже на скаку так аккуратно везёт, хоть за уздечку не держись.
Вот отъехал я от Бразилиа и решил дать ему отдых. Да и у самого с непривычки кости подвело. Расседлал, разнуздал и пустил пастись, а сам рядом прилёг. И вроде задремал, да вдруг слышу – какая-то женщина на ломаном португальском спрашивает:
– Как добраться до деревни такой-то?
Смотрю, а там толпа женщин – по всему видно, что наши. Ну я по-нашему и объяснил. А одна девчонка спрашивает:
– Тебя как зовут?
– Анибал, – отвечаю.
Она и говорит:
– Похож, – говорит. – Вот я в книжке читала про царя Анибала, который со слонами возился. А ты вон муравьеда оседлал…
Я удивился: откуда она про муравьеда-то знает?
– Почему муравьеда, – говорю, – вроде конь как конь…
А одна женщина смеётся:
– Может и конь. Да ты сам посмотри, чего он кушает…
Поглядел я на Момо, – а он, и верно, стоит да земляную кучу облизывает. И язык муравьедный длинный на виду…
Тут старуха одна – точь-в-точь моя бабушка – как закричит:
– Хватит, Дора, болтовню разводить! А тебе, Ливия, дома порка будет! Шли бы лучше!
Ушли они, я опять сел на Момо и к своим поехал, а Ливия – девчонка-то эта – так в глазах и стоит...
7
А у нас всё было, как я и предполагал. И коня все хвалили, и меня – дескать, человек теперь рабочий, серьёзный, – а дядя Бруно даже обещал денег дать на застолье по случаю моего возвращения.
А я ему сказал:
– Погоди с застольем. Если хочешь помочь, дай нам с отцом коней – мой Момо устал, а нам назад в Бразилиа надо ехать, у ювелира закупиться, а потом в деревню такую-то…
Бруно задумался – а я бегом к отцу и рассказал ему про Ливию. А у моего отца, когда он думает, щёки по очереди надуваются – то одна, то другая. Вот он щеками поиграл-поиграл, да и согласился на сватовство. А тут и Бруно заходит – этот злой, да тугодум. Дам, говорит, коней.
Вернулись из города на открытой машине, вместе с моим Алаором – его тоже в сваты взяли. Я вернул коней дяде Бруно и оседлал опять своего Момо. Собрали мы по обычаю груду золота со всей семьи и поехали в ту самую деревню. Там на окраине и нашли семью Ливии – они из Румынии недавно сюда перебрались.
И вот выходят ко мне наши отцы и Алаор. А коняга мой опять где-то муравьёв нашёл! Отец Ливии, как увидел это, рассмеялся:
– С этой лошадью, – говорит, – ты, парень, точно озолотишься! В цирк вам надо. Так что отдаю за тебя Ливию без всяких сомнений, но с одним условием: будете выступать – не пожалейте старику билетика!
8
Так вот обрёл я и коня, и жену. С тех пор так и живём, ездим по миру, в цирках выступаем. Ливия моя с малолетства много книжек читала, она мне помогает номера придумывать. Что-то уж и дети делают… Народу много приходит – всем охота посмотреть, как лошадь муравьёв ест! А первый гонорар с гастролей мы Фриде Соарес отнесли: нельзя ли, дескать, ещё раз муравьеда обработать, только теперь на предмет кобылы, чтобы у Момо невеста была? И что вы думаете – сделали генетики! Так что теперь мы с ними двоими выступаем, вот посмотрим, какие у них дети будут…