Люблю прогуляться вечером, дабы немного освежить голову и вернуться домой без мыслей о работе. Вот и сейчас, находясь в парке, нет особого желания о ней вспоминать.
Обжигающий морозом воздух наполнял иссохшие за день легкие. Узкая тропинка на двух человек с обеих сторон была отгорожена барьером из сугробов скрывающим побелку на стволах старых елей. Деревья, в свою очередь, нависая кронами над головой, создавали впечатление непрерывного тоннеля, ведущего посетителя через весь парк прямиком до самого выхода. Настоящая панацея для моих нервов. Здесь я часто говорю сам с собой.
- Да что уж там, надоело бегать от ответственности. Честно говоря, уже давным-давно нет никакого настроения и желания работать, пора бы устроить себе бессрочный отпуск. Руководитель просится на покой.
С другой стороны, я не стал бы назвать себя старым, или же истощенным. Постоянно приходит в голову сравнение: Я - как месяц Август - остаток лета во мне есть, но и осень моя не за горами. Энергия борется с увяданием, пока еще успешно.
- Закурить не найдется? - спросил человек на перекрестке.
- Не курю, - машинально ответил я, продолжая свой путь в сторону метро.
На том же перекрестке с другой стороны я случайно заметил счастливую семью, в которой молодые родители дружно вели своего юного сынишку, держа того за руки. Конечно, это могут быть и не мать с отцом, но они выглядят так...
Интересно, каково это? Жить, окруженным теплом и заботой с юных лет? С самого детдома я пытался представить себе это, и максимум, что мне удавалось - вообразить трех-четырех человек с улыбками на лицах, такими дружественными и радостными, каких нигде на улице не увидишь в свой адрес. Возможно, это просто шаблон от недостатка опыта, а может и вариант собственных идеализированных мечтаний, я так и не понял.
Мимо торопливо прошла девушка, по сегодняшней моде уткнувшись в свой телефон прямо на ходу. Новое поколение должно было быть лучше нашего, вместо этого они подключены к своим игрушкам как инвалиды к капельницам, и во всем на них уповают.
За этими консерваторскими суждениями я покинул любимый парк и спустился в метро. Вечернее стремление к домашнему очагу в этот вечер особенно воспылало в людях, оттого они толпами валились в каждый вагон. О боги, стоило сегодня поехать на машине.
Не буду описывать столь знакомую всем толкучку в вагоне. Скажу лишь то, что сегодня это было особенно мерзко.
Несколько душных и тесных минут вознаградили меня одиночеством. Наконец, состав добрался до ветки, на которой по обыкновению ездят в другое время суток. Вагон резко вынырнул из-под земли, и через хрупкую границу окна передо мной предстал залитый светом сотен ярких огней город. Его бурная жизнь в пред-полуночной тьме была столь далека от самой сущности ночи, несущей испокон веков отдых и сон, что мне радостно было видеть недвижных городских исполинов, а не мелких суетливых людишек. Порою мир очень красив.
Поезд вновь ускользнул под землю, и смотреть стало не на что. Чем бы...
В этот момент меня чуть было не швырнуло на пол: тормоза верещали во всю мощь, пытаясь остановить летящий состав. Машинист явно не дорожит своей работой. Хорошее окончание дня, нечего сказать.
Потеряв всякое желание доезжать оставшееся расстояние, я решил было покинуть вагон, и даже подошел к двери. Впрочем, выходить было некуда: до станции мы еще не доехали. Что интересно, поезд так и не остановился, хоть торможение, по-видимому, было аварийным. Он лишь замедлился, и теперь снова набирал скорость. Бессмыслица какая-то.
А вот и станция. Слишком быстро едет. Сейчас опять затормозит так, что хоть в перила врастай.
И действительно, меня ждали только противный скрежет и впечатывание тела в опору. Лихач хе...
Если бы сейчас открылась дверь, у меня не было бы особых претензий. Но вместо этого освещение на станции замерцало и погасло.
Отключение света внутри вагона не стало бы столь удивительным. А вот темнота по всей станции - это что-то новое. Вообще-то в метро и без этого не очень уютно, а представь себе еще и пребывание взаперти в вагоне без людей. Жутковато.
Ладно, попробуем найти в этом что-нибудь хорошее. Не так часто происходят подобные вещи. Это ощущение, словно за пределами помещения ничего нет, при отсутствии света за окном усиливается многократно. Время абстрагироваться и подумать о чем-либо другом. Например, пространство снаружи сейчас напоминает мне космос. Он глубок и далек, загадочен и непостижим, и попросту спокоен в своей вечной тишине.
Внезапно лампы ярко мигнули и потухли. Теперь дело принимало нежеланный оборот. Весь окружающий мир утонул в кромешной тьме, а в подобной ситуации это у кого угодно вызовет беспокойство. Еще пару секунд я наблюдал цветные пятна в глазах, после чего спокойно можно было смотреть в любую сторону без возможности увидеть даже кончик своего носа.
С детства меня пугала темнота, и я ничего не мог с собой поделать. Походы к психологу не помогли бы, ведь я никогда ни с кем не делился своими слабостями. Мне некогда было быть слабым. Жизнь всегда принуждала к решительным действиям.
Я глубоко вздохнул. Безусловно, здесь нет причин для паники. Правда, нет. Ни одной. Хорошо бы поверить в это.
В нескольких вагонах отсюда раздался грохот, сопровождавшийся какими-то криками. Мне не удалось разобрать не единого слова, если там было хоть что-то членораздельное.
Все нормально, наверняка это ремонтники. Но зачем тогда так орать?
Как будто бы мне в ответ раздалось еще несколько отвратительных стонов и жуткий рык.
Шум преобразился в топот. Одно тело нагнало второе и понеслось. Таких страшных воплей я никогда не слышал: жертва орала, рыдала и выла, не в силах противостоять обидчику, который своим животным ревом, казалось, сотрясал весь поезд.
Слишком хорошая фантазия и чересчур неоднозначная ситуация сделали свое дело. Решимость вмешаться порядком поколебалась, и страх медленно сковывал члены. Я боролся с ним изо всех сил, но не мог даже пошевелиться.
Полной неожиданностью стало включение света, яркость которого меня ослепила. Прикрывая глаза от ламп, даже я не успел ничего разглядеть, как вдруг они снова замигали и взорвались одна за другой из-за сильного перепада напряжения. В один момент на станции проявилась огромная, хищно изогнутая, тень. Последняя лампа взорвалась, и свет померк, оставляя меня один на один со своим ужасом.
Тут-то я и очнулся. Все так же стоял возле перил, смотря в окно. Поезд ехал почти бесшумно, пейзажей под землей не наблюдалось, вот я и призадумался о всяких вещах. Воображение часто играет со мной в игры.
Из мутного отражения на меня смотрел я сам, как-то причудливо скалился. Меня это раздражало, потому что я сам при этом не улыбался. Я, вообще, по натуре достаточно мрачен, а он стоит тут, кривляется.
Чуть было не ушел в свои мысли снова, вовремя сообразив, что мое отражение мне не соответствует.
Сославшись на переутомление, я перевел взгляд на соседнее окошко между вагонами. Оттуда на меня так же неприятно пялилось мое изображение. Я даже проверил свой рот - вдруг и правда скалюсь, но ведь нет! Становится не по себе от таких трюков. Не зная, что делать, я посмотрел назад.
Неестественно широко растягивая рот в подобие улыбки, мое отражение стояло лицом к моей спине!
Тут уж я попросту отпрянул. Все трое разом пропали со своих мест. Да что ж за чушь происходит?
Я подошел к двери в надежде поскорей уйти как только будет возможность. Видимо эти галлюцинации связанны с недавно начавшейся головной болью.
Близилась станция, и у меня зачесались глаза. Пока протирал, зашло довольно много человек, и я почувствовал себя в безопасности. Интереса ради взглянул на зашедших. Лучше бы не смотрел.
В отвратительном ощущении боязни непознанного мне хотелось просто закрыть глаза и забыть обо всем. Так я и поступил.
На этот раз я очнулся сидя на скамье. Никогда раньше мне такие вещи не мерещились. Разве что во снах, да и то не так жутко было.
Воистину, утомился я от всех этих впечатлений и хотел спокойно доехать домой.
Немного скоротать время помог телефон. Пока я разбирал незатейливый пазл, поезд добрался до станции, я снова услышал людской шум и расслабился. В соседний вагон кто-то даже зашел, если не сказать - толпа. Проигнорировав их, я ждал своей очереди на выход. Буквально через пару минут можно будет покинуть это чертово метро; такая перспектива меня все больше радовала, и у меня даже поднялось настроение. Захотелось еще прогуляться, любуясь снежными шапками деревьев, слушая мягкий хруст снега под ногами и упиваясь свежестью вечернего мороза. Только голова побаливает. Надеюсь, не разболится сильнее.
От нетерпения я стал оглядывать соседние вагоны. В правом, у дальнего выхода, стоял лишь один человек, одетый в черное пальто с шерстяной вязанной шапкой. Он странным образом смотрел в потолок, то и дело вздрагивая от чего-то. Больше ничего там не происходило, потому я метнул взгляд в другую сторону. И тут я сам ощутил дрожь.
Каждый отдельный человек в толпе выглядел одинаково. Причем они все были скопированы с того, кто стоял в противоположном вагоне. Но, в отличие от него, они поголовно скалились, смотря на одного из них, кто устало протирал глаза, стоя у ближайшей двери.
Случайно сфокусировав взгляд на отражении, я увидел на себе вязанную шапку, и от увиденного голова заболела еще сильнее.
Вновь оглядевшись, я обнаружил целиком залитый кровью и забросанный ошметками правый вагон с черным силуэтом посреди всего месива.
В левом же оскаленные клоны медленно зажимали настоящего в угол.
Голова просто чудовищно трещала, и едва не теряя сознание от боли я посмотрел вперед и увидел там безграничное ничто.
Оно так сильно манило к себе, что, будучи не в силах сопротивляться, я тяжело встал.
И теперь где-то рядом.
Прямо здесь.
Привет