Светлой памяти моих земляков-
фронтовиков.
Тема Великой Отечественной войны неиссякаема, как неиссякаем поток людских судеб, так или иначе соприкоснувшихся с этой войной. Воспоминания живых участников страшного лихолетья, передаваемые из уст в уста последующему поколению, отголоски тех невероятно трудных, адски трудных лет, живущие в каждом обожжённом войной сердце – всё это взяла- впитала в себя огромная человеческая память – чуткая, впечатлительная, восприимчивая ко всякому колебанию атмосферы человеческого бытия.
Неумолимое время, перебирая жизни человеческие, оставляет нам всё меньше и меньше живых свидетелей тех грозных военных лет, воинов, приближавших своим трудом –подвигом День великой Победы 1945 года. Тем ценнее становится каждый человек, прошедший жестоким полем войны, каждое воспоминание – устное или письменное – времени, уходящего в Историю нашей Родины. Перебирая старые газеты, бумаги, письма, я наткнулась в своём архиве на одно письмо. Оно было адресовано не мне, а моему старшему другу – участнику войны В.Д. Докашенко, умершему несколько лет назад. Как оно попало ко мне? Вероятно случайно, вместе с его краеведческими записками (мы с ним работали вместе над книгой по истории села). Это было письмо от его фронтовой подруги, сослуживицы. Большое письмо, в котором она вспоминала свои фронтовые дороги, заново переживая те далёкие дни своей юности. Юности, опалённой войной, но всё-таки счастливой. Фронтовые дороги Василия Денисовича и Лиры Михайловны пересеклись в 4-ой гвардейской армии, куда он был переведён в 1944 году на службу в охрану военного совета после тяжёлого ранения, а она поступила сюда же на службу, закончив курсы связистов. К этому времени В.Д.Докашенко уже приобрёл военный опыт, начиная свой путь от командира взвода станковых пулемётов, получив несколько тяжёлых ранений, после лечения был направлен в 350 стрелковую дивизию командиром роты. И снова – ранение, лечение, потом участие в Корсунь- Шевченковской битве. Вместе с 4-ой гвардейской армией освобождал Украину, Венгрию, Австрию. Победу встретил в Вене. Заслужил 3 ордена Отечественной войны, медаль «За отвагу», медали за оборону Москвы, Сталинграда, за взятие Будапешта, Вены. А Лира Михайловна (автор письма) описывает свой фронтовой путь, вспоминая его очень подробно.
Читая письмо, поражаешься тому, как отлично автор помнит (спустя столько лет после войны!) все даты тех или иных событий военной жизни. А, поразмыслив, я поняла, что все эти даты ей не надо было запоминать, просто они намертво впечатались в сердце её, в память, обострённую высоким напряжением тех нелёгких дней. Потому что с началом войны в ней начался отсчёт нового, непростого времени…
…Не давало покоя мне это письмо. Я возвращалась мыслями к нему, перечитывая его снова и снова. Строчки его обжигали сердце, беспокоили, вызывали раздумья. Думалось, что вот ещё одна судьба, на долю которой выпало пережить то тяжёлое военное время, увидеть всё своими глазами, прочувствовать сердцем ту атмосферу всеобщего горя, всеобщего сплочения людского. И так захотелось, чтобы эта малая судьба-песчинка в огромной массе человеческой не затерялась, не растворилась в небытие. Теперь, когда уже нет в живых ни адресата, ни автора письма я решила опубликовать это письмо- воспоминание. Пусть высветится и оживёт маленькая картинка жизни, ушедшая в историю. Пусть эта публикация будет посвящением памяти моих земляков-фронтовиков, подаривших нам мирное небо над головой и возможность жить.
Итак, о незабываемой Великой Отечественной – из первых уст…:
«18 декабря 1993 год.
Добрый день, Василий Денисович! Пишет Вам Лира Михайловна Сегодня получила Ваше письмо – как всегда очень обстоятельное и деловое. Но в нём проскальзывают грустные нотки. Чтобы хоть немного развлечь Вас, расскажу Вам сегодня рождественскую сказку о себе. Я никогда не рассказы- вала Вам, что родилась в Хабаровске в семье военнослужащего. Мой отец был родом из Читы, и мама тоже. Отец был военным, и естественно, мы жили по военным городкам и по частным квартирам. Я была единственным ребёнком в семье. Папа мой рано остался без отца, его мать (моя бабушка) ходила по людям, нанималась стирать бельё за кусок хлеба. Папа в 13 лет был отдан в лавку бакалейщика, а года через два его взяли на работу лесорубы. А тут и Революция подоспела, начались другие порядки…У мальчика Миши (моего папы) обнаружились музыкальные способности, и его взяли в полк – воспитанником, в музыкальный взвод.(В наше время это называлось «сын полка»).Мальчик учился играть и учился в школе, окончил 4 класса. Как говорят: дальше – больше…Подошло время службы в Армии, он так и остался в этом полку, отслужил положенное, остался на сверхурочную службу, женился, родилась дочь – назвал Лирой…Папа учился и учился – сколько мог. Был и просто музыкант, и старшина муз.взвода, а потом и роты… А потом – война…
До войны было такое правило: все воинские части уходили в летние лагеря на 3 месяца – с мая до сентября. А потом, в сентябре, возвращались на «зимние квартиры». Вот и в мае 1941 года наш полк грузился в эшелоны на станции Валуйки. Раньше это была ЦЧО – Центрально- Чернозёмная область, потом это стала Курская область, а теперь и вовсе – Белгородская область…На перроне играл военный духовой оркестр. Звучали старинные русские вальсы – «Берёзка», «На сопках Манчжурии», «Амурские волны», и конечно же, марши -(«Прощание славянки»). Провожающих было много, и не только родственники. Весь город приходил на вокзальный перрон. Я тоже была, а мама – нет, она лежала в больнице…Это было в мае 1941 года.
А в июне началась война. И сразу рухнуло всё… И сразу время разделилось на «до войны» и на «войну». Отца мы так больше никогда и не увидели. Правда, в июле получили от него два письма, все перечёркнутые цензурой. Он писал: «Читайте газеты, слушайте радио – я на самом главном направлении , т.е. на смоленском…» Наши войска оставили Смоленск 16-го июля 1941 года. Больше писем от отца не было. Уже после войны встречалась я с сослуживцем отца. Он рассказал, что когда они оставляли Смоленск и отходили, то рота отца и другие подразделения были оставлены для прикрытия отходящих частей…Вот и всё…Всё так просто – как на войне…
Что потом? 19-го сентября 1941 года немцы взяли Киев. Хотя Хрущёв и заверял Сталина, что Киев – не сдадим…Хрущёву поверили, и не отвели вовремя войска на левый берег Днепра. И началась «катавасия»…неразбериха…Тяжелейшие бои в окружении и полуокружении, и отход, отход, отход…Наш городишко и наша узловая станция стали уже прифронтовыми…В городе полно военных, которые размещены везде, даже в театре…Во всех наших школах – госпиталя, переполненные ранеными. Станцию бомбят…Прошёл слух, что на станцию прибыл правительственный поезд маршала Тимошенко. (Теперь-то я знаю, что в конце сентября 1941 года маршал Тимошенко был назначен командующим Юго- Западным фронтом).
А мы, школьники, помогали взрослым: убирали сено, потом – свёклу, потом картошку и снопы, т.е. хлеб. (Тогда ещё были снопы). Свекольное поле большое и ровное, как стол. Мы копаемся в земле, достаём свеклу, срезаем стебли и складываем в гурты. И вдруг – гул, мощный, оглушающий, и мы видим немецкие самолёты с крестами, их много, они летят бомбить какой-то объект. Это в сентябре…А уже 16-го октября 1941 года в Москве паника… Эвакуируют заводы, посольства, население…А у нас, на юге, уже 25 октября сдан Харьков. А от Харькова до нас 150 км…В нашем городе тоже идёт эвакуация. 26 октября горвоенком отправляет последний эшелон. И нас с мамой втискивают туда. Ночь, темень, светомаскировка…В два часа ночи эшелон отправляют. Мы все плачем и поём: «Прощай, любимый город»...Утром мы все увидели, что нас сопровождают два «ястребка». Эшелон с детьми , женщинами и стариками – сопровождают самолёты! Это когда их не хватало даже для фронта! Разве можно такое забыть?!!! Провожали они нас до самого Дона.
А вот и Дон, мост,и зенитки, станция Лиски…Самолёты больше не появлялись, но впереди – узловая станция Поворино. Её всё время бомбили, но наш эшелон «проскочил» благополучно. Потом – Пенза, дальше – Сызрань, Волга…Потом – Башкирия (Уфа), Южный Урал, Челябинск…Потом нас повернули на юг. Это нас и спасло, т.к. не было с нами тёплых вещей, а на дворе уже ноябрь…Конечно, в Сибири мы бы не выжили…А вот и Узбекистан! Тепло, спокойно, никакой светомаскировки…В Ташкенте нас не оставили, а завезли в Андижанскую область (это на границе с Киргизией). Встретили в кишлаке хорошо (райцентр), разместили, дети пошли в школу. Это было уже 5 декабря 1941 года.
Я пошла в 10-й класс, а вечерами училась на курсах (шестимесячных) медсестер. Свидетельство об окончании курсов сохранилось, в нём одни пятёрки…Окончила школу и курсы. Весь выпуск медсестер отправили на фронт. Осталась одна я, так как мне ещё не исполнилось 18. Это было в июле 1942 года, а я родилась в декабре. Что делать дальше? Хлебную карточку, как учащаяся, я уже не получала. Пошла в райком комсомола. Меня направили работать пионервожатой в Детский дом (там разместили детей-блокадников из Ленинграда). И учиться на трёхмесячные курсы учителей начальных классов для национальных школ. Работала и училась. 1-го сентября 1942 года пришла в узбекскую начальную школу учителем русского языка.. А с февраля по июль 1943 года я уже работала в Ташкенте на военном заводе контролёром ОТК. В июле 1943 года меня вызвали в райвоенкомат и отправили на учёбу в 22-ой отдельный запасной (учебный) полк связи.
Уже успешно закончилась Сталинградская битва. Уже наши фронты перешли в наступление и продвинулись далеко вперёд, освобождая наши города и сёла. И наш учебный полк решили из Средней Азии перевести на Северный Кавказ (в Ставропольский край) – поближе к фронту. Здесь я и закончила учёбу, с маршевой ротой
была направлена в Действующую армию. В сентябре 1944 года мы прибыли сначала в Киверцы, где размещался 210-ый запасной полк, а потом в г. Луцк – на армейский узел связи 4-ой гвардейской армии, которая была выведена из Молдавии и направлена в резерв Ставки – в город Луцк. Остальное Вы, Василий Денисович, всё знаете… И как ехали по Румынии, и как были в Югославии, и как перешли границу Венгрии и вступили в бои, с ходу форсировали Дунай и взяли город Мохач.
Когда в декабре 1944 года шли бои за город Секешфехервар, я в это время работала на «НП» командующего 4-ой гвардейской армии генерала Д.Ф. Захарова. После взятия города наш полк связи разместили где-то в пригороде Секешфехервара. 31 декабря 1944 года в новогоднюю ночь мы ещё парами патрулировали по улицам, а свободные от смены связистки встречали Новый 1945 год в клубе. Танцевали, веселились…А 1 января 1945 года немцы начали наступление. Мы оставили Секешфехервар и оказались в городе Бичке (штаб и узел связи), потом в Ловашберене, Вале, Гордони, опять в Вале, и где-то ещё…Потом встали в оборону до марта. Штаб был в Тардоше. Потом снова начались бои и наступление аж до Вены…
Апрель, весна, взята Вена, наши дивизии в Линце, встреча с 3-ей американской армией генерала Паттона. 1 Мая мы, связисты, встречаем в Пуркерсдорфе, недалеко от Вены, в горах…Здесь так красиво! Горы, лес, первые цветы, птицы поют…Будто и войны нет… С 2-го мая 1945 года стали ждать по радио сообщение о капитуляции Германии. А его всё нет и нет…Утром 8 мая нас, связистов 2-го эшелона, целую колонну, отправляют на новое место дислокации. Едем целый день. Вечером колонна останавливается на ночлег в каком-то посёлке («дорфе»). Рано утром – команда: подъём!, завтрак, по машинам, и в путь…Шоссе хорошее, но пустое, встречных машин нет. И вдруг видим: по дороге нам навстречу мчится повозка, на ней стоит австрияк, нахлёстывает лошадь, а в конце повозки укреплён красный флаг, размером с простыню. Наша колонна остановилась, на середину дороги вышел наш регулировщик и подал сигнал: остановка. Встречная повозка остановилась. Стали выяснять: что случилось? Австриец кричит: «Криг капут!». Наконец, до нас дошло: криг – это война, значит, войне – конец! Оказалось, что его послали, как курьера, оповестить всех жителей, все «дорфы», что войне – конец! Что тут началось! Все мы орали, пели и плакали…А потом (с разрешения австрийца) оторвали полпростыни, и эту половину разорвали на маленькие флажки и водрузили их на каждую нашу машину. И в путь! Но уже – без войны! Прибыли мы в Кильб к вечеру, разместились, установили связь. На следующий день стали подъезжать и наши основные силы – это 2-ой эшелон. А первый эшелон поселился недалеко от нас – в Манке. Вот здесь, в Кильбе, спустя недели две и появился новый абонент, которого мы подключали и тянули к нему линию. И было это как раз в мою смену. И потом долго ещё он «ухаживал» за мной по телефону. Если я дежурю всю ночь, он всю ночь будет (в трубку) играть на гитаре и петь… Репертуар у него был: Есенин, Вертинский, арии из оперетт. Потом он перезнакомился со всеми нашими девчатами, но, видно,, лучше меня не нашёл»…как в песне…Потом мы все переехали в Санкт-Пельтен. Из-за него я попала на гауптвахту, а он меня хотел выкрасть, выручал, да сам попал под арест…У него забрали личное оружие – пистолет, и долго он не мог получить его обратно. Это было где-то в конце июня – начале июля 1945 года.
Вы помните, что в июле 1945 года вышел Указ о первой послевоенной демобилизации…По этому Указу первыми демобилизовывались девушки и солдаты старших возрастов. В штабе полка готовят на нас документы, у всех праздничное настроение, готовимся к отъезду на Родину…Хотя, у многих и поехать-то, фактически, некуда…В стране – разруха, у многих не осталось ни кола, ни двора…У меня – тоже. Дом нами брошен в октябре 1941 года. В этих местах хозяйничали немцы. Я уже писала, что отец мой погиб в июле 1941 года под Смоленском, а мама умерла в Ташкенте в 1944 году. Оставшись одна, она не смогла пережить горя, да и климат «помог» - жара свыше 40 градусов…Зная это, мой «абонент» очень просил меня остаться, не уезжать неизвестно куда. Даже предлагал ехать к нему на родину – на Урал. Даже написал письмо домой, что женился, что жена скоро с ним приедет. Но я не соглашалась. И вот настал день нашего отъезда. Построен полк, играет духовой оркестр, наготове стоит колонна автомашин с транспарантами и зелёными ветками. Выносят полковое знамя, на котором орденские ленты. Мы, отъезжающие, прощаемся со знаменем полка, со своими однополчанами, с полком связи, который носит почётное звание: 132-ой Отдельный Кишинёвский орденов Александра Невского и Красной Звезды полк связи. Поздравляет нас командир полка полковник Давыдов, желает всем нам и в мирные дни работать чётко и честно, по-фронтовому. Наконец, команда: «По машинам!». Гремит оркестр, последние объятия…и в путь!
А путь наш опять в 210-й запасной полк, в город Кремс-на –Дунае, откуда уходят эшелоны на Родину. Меня провожает мой новый друг Павел, он – лейтенант (я про себя так и зову его: «мой абонент»). Он едет на своей трофейной машине «Опель-Олимпия» и не отстаёт от колонны, а я рядом с ним (по разрешению начальника колонны). В Кремсе разгружаем наши вещи на площадке вблизи эшелона. У нас свободное время, и мы с удовольствием находим своих подружек, с которыми прибыли когда-то в 4-ую гвардейскую армию, но работали в разных частях, дивизиях, корпусах. Теперь 210-й полк снова собрал нас всех вместе, и мы с радостью общаемся, вспоминаем прошедшее и строим планы на будущее…Но вот команда на построение, нам вручают пакеты с документами, которые мы должны сдать в военкомат по прибытии на место. Я тоже получаю свой пакет. И начинается погрузка вещей в вагоны эшелона. Все шутим, смеёмся, помогаем друг другу таскать вещи. У всех хорошее настроение. Мой Павлик подгоняет свою машину к вещам, берёт мой чемодан и рюкзак, укладывает в багажник своей машины, и просит меня посидеть немного с ним в машине перед отъездом.
Провожающих нельзя обижать, тем более, что видимся мы в последний раз…Я сажусь в машину, а девчата наши шутят, подтрунивают над нами. Павлик улыбается. Ему девчонки кричат, чтобы он доставил мои вещи по назначению, то есть подвёз к вагону. Он смотрит на меня и говорит: «Ну что? Поехали?» Я говорю: «Поехали». Он заводит машину, срывается с места и поворачивает в другую сторону от эшелона. Я в недоумении, потом начинаю кричать и плакать, открываю дверцу, чтобы выпрыгнуть на ходу, но он ловит меня, как говорится за шиворот. Представьте мой испуг! Я забилась в угол сиденья и всё время плакала, а он уговаривал, что всё будет хорошо. Привёз меня опять в Санкт- Пельтен, к себе домой. Попросил своего ординарца дядю Ваню побыть со мной, поговорить, успокоить, а сам куда-то уехал. Думаю, что он и сам испугался своего поступка. Ведь всё это происходило в Австрии, на чужой территории, а я ещё не сняла военную форму. И получалось, что я – дизертир, чуть ли не шпион, и осталась за границей специально…Не один день Павел и его командир роты мотались по разным начальникам. Потом нас с ним вызывали в наш армейский «смерш». Всё было неясно и страшно… В конце концов, собрал он нужные бумаги и в полку связи, и в штабе, и ещё где-то…И оформили меня на работу в штаб тыла 4-ой гвардейской армии по вольному найму. Выдали мне удостоверение, пропуск для входа в штаб и трудовую книжку. Только тогда пришло успокоение. Но возник другой вопрос: «Как оформить наш брак?» Тогда ещё здесь был генерал Деревянко (он уехал в Москву позднее). Просили у него совета. А он хватается за голову из-за такой проблемы. Пришлось специально отправить человека в Вену для выяснения этого вопроса. Ведь всё же естественно: кончилась война, офицеры уезжают в другие части и увозят своих любимых. Но как это оформить и где? Оказалось, что в Вене есть советский консул, который эти вопросы решает…Но ещё оказалось, что у него много неотложных дел, и приём по брачным делам он ведёт только два раза в неделю и только два часа в день…В общем, привёз мой Павлик из Вены десять шляпок разных фасонов и вот такую неутешительную информацию. Значит, нужно положиться на честность и ждать до нашего прибытия в Союз, на свою Родину, на свою территорию. Он меня спрашивает: «Ты от меня не убежишь?» Я говорю: «Нет. А ты?» Он говорит: «А я – тем более.» Вот такие дела…
В июле 1946 года нашу 4-ую гвардейскую армию вывели – сначала из Австрии, а потом из Венгрии, и мы прибыли в Молдавию в город Тирасполь (это был Одесский военный округ, которым командовал опальный маршал Жуков). Жуков устроил 4-ой гвардейской армии два учения – в июле 1946 года в балке, в полевых условиях, и в ноябре 1946 года в Бендерской крепости. А потом, наконец, стали нашу 4-ую гвардейскую армию расформировывать. Я всё ещё работала в штабе тыла 4-ой гв.армии, но начальником тыла уже был не генерал Дубро, а генерал Свита. Вот в этот период и пошли мы расписываться в Тираспольский ЗАГС – прямо с работы, а потом зашли в гастроном, купили всё, что нужно, и ещё раз устроили свадьбу! А первая свадьба была в Санкт- Пельтене, есть и фото, где я – в белом платье…А третья свадьба была на Урале, когда Павлик в первый раз привёз меня к своим родным, на свою родину…А детей у нас не было. И только в июне 1948 года родился первый сын – Серёжа. В марте 1952 года у меня родилась дочь Галина. Теперь у меня уже трое внуков (кстати, двое из них родились в Секешфехерваре).
Вот такую я написала Вам, Василий Денисович, повесть о себе. Без мужа я давно, у него был инфаркт. Но прожила я с ним без забот, как говорится, «как за каменной стеной».И жизнь у нас была очень интересная, многое есть, что вспомнить…Ещё раз поздравляю Вас с наступающим Новым 1994 годом! Не скучайте! Доброго Вам здоровья! До свидания. Л.М. 18 декабря 1993 год.»