Карнэ Пьера Безухова
карнэ (от фр. carnet — записная книжка)
''Пьер Безухов и Гиппа Бронта''
***
-Да что ж такое?!!!!!!! - в гостиную к Пьеру ворвался Ржевский и молнией метнулся к графину.
Безухов пригляделся... левая щека поручика пунцовела отпечатком маленькой изящной ручки.
- Это кто?!! - позволил он себе вопрос.
- А! - Ржевский махнул рукой и припал к графину.
- Княгиня Завойская! - наконец, ответил он, выдохнув и припав носом к рукаву.
- За что же, позволь спросить!
- Подхожу я, значит, к ''Астории'', а там карета с шестеркой кобыл чудных... загляделся я... а тут княгиня в том моменте как раз в карету и взлезала... не удержался я и говорю - Чудо, что за кобыла! А она замерла тылом на улице... вылезла и мне значит... - Ржевский осторожно притронулся к отпечатку руки княгини... зашипел от боли и снова принялся за графин.
- А ведь я не про нее, а про кобылу, что в крайнем ряде последней стояла... и шея, и круп, и ноги, и грива... чудо!!!
Пьер, заложив руки за спину, прошелся по зале.
- Могла и не понять, - примирительно рассудил он. - У княгини тоже круп еще тот... за шею и ноги не скажу... не видел, но круп есть... согласись, братец!
Ржевский согласно кивнул, вспоминая Завойскую.
- Кто ж спорит то?!! Кстати у кобылы поменьше будет... так - то и понятно... она ж с утра до ночи бегаеть.
Разглядев хищные всполохи во взгляде поручика, Пьер засомневался
- Так, может, ты врешь, братец? Знаю я тебя! Небось, Завойскую и имел в виду, а на кобылу теперь сваливаешь!
Ржевский отвел взгляд.
- Ну и что? Ну, сказал! Как тут не сказать, когда такое... вот... кто ж тут удержался бы?!!
- Ну, назвал бы иначе.
- Да как тут назовешь ежели я, братец, кавалерист... книжек не читаю... некогда.
- Назвал бы, к примеру, Гиппой Бронта... мол - вы прекрасны как Гиппа Бронта!
- Кто это Гиппа?
- Так тоже кобыла... только вот по-гречески.
- А Бронт этот кто такой? Муж ейный? Как бы князь Завойский не прознал про то, что я его Бронтом обзываю.
- Имя такое у этой гиппы... у кобылы то есть... Бронта.
- Кобыла Бронта! - с чувством и прищурив глаз, произнес Ржевский, репетируя.
- Да не кобыла Бронта, а Гиппа Бронта!
- Запутал ты меня вконец, братец! - Ржевский перевернул графин и потряс над фужером. - А чья это кобыла... эта самая гиппа?
- Гелиоса... ну, был такой в Греции.
- Ага! А может я так и скажу, мол - Прекрасная Гиппа Бронта Гелиоса!
Ржевский встал в картинную позу и изобразил усами и глазами томление духа.
- Молодец! - похвалил Пьер. - Токмо лучше тады Божественная и несравнимая Гиппа Бронта Гелиоса!
Ржевский повторил несколько раз заклинание на разные тона и с придыханием.
- Чудно! - сказал Ржевский и Пьер, взглянув в глаза его, увидел в зрачках образ крупа княгини. - ЧуднО! Была кобыла Завойского, а теперь, понимаешь, гиппа какая-то?!!
Потом послали за гувернером, а гувернера послали за графином.
Ржевский ушел после третьего графина, а опосля и Безухов по делам своим вышел.
Проходя по площади, мимо него карета шестеркой лошадей проехала... занавесочка от ветру приоткрылась и сверкнули эполеты золоченные, и рука, высунувшись, Пьеру приветствие сделала.
Пьер остановился.
- Кто это?
- Кобыла Завойская! - ответила мамзель, что мимо проходила. - Уволокла все ж сокола ясного... поручика гусарского... - она расплакалась и Пьер подал ей платочек.
- А ведь он меня Гиппой Бронтогелиосовой величал! - сказала сквозь всхлипывания мамзель. - Божественной!
Когда она побрела дальше, Пьер обернулся и, взглянув на круп, подумал
- А ведь хороша кобылка!
Потом поправил сам себя.
- В смысле гиппа...