МАГДА
глава восьмая
*********************
«Мы немецкую свободу
Не оставим босоножкой.
Мы дадим ей в непогоду
И чулочки и сапожки.
На головку ей наденем
Шапку мягкую из плюша.
Чтобы вечером осенним
Не могло продуть ей уши»
Генрих Гейне
«БОЛЬШОЕ ОБЕЩАНИЕ»
I
Берлин не был бы Берлином, если бы не стремился – время от времени – считать себя пупом земли. Современную основу понимания «пуповщины» власти заложил Фридрих Великий. Друг Вольтера, коронованный солдат, флейтист из дворца Сан - Суси, любящий музыку Баха и мужчин вместо женщин, поэт, прозаик, философ, оратор, актёр, боевой драчливый маршал, сутками не снимающий ботфортные сапоги, почитатель свободы и кнута, соединивший французскую безалаберность с немецкой пунктуальностью, с легкостью превращающий артистов, поэтов, художников в солдафонов и - наоборот. Его влияние на Берлин, а потом и на всю Германию сказалось даже на неповоротливой немецкой речи: знаменитое версальское грассирующее «r», слетев с его жеманного языка, навсегда поселилось в берлинском диалекте, придавая берлинцам массу шарма, изысканной грубости, непереводимой на другие наречия. Из фридрихского великого яйца германского величия – век спустя – уже в девятнадцатом столетии вылупился прусак Отто фон Бисмарк, а в двадцатом веке - из королевского яичка, естественно, появился национал-социалистический художник из Австрии Адольф Шикльгрубек, более известный под скромной фамилией Гитлер.
Колебались интернациональные национальные идеи – колебался и Берлин. Однако, если Париж и Петербург трясло уличными беспорядками и бесконечно тошнило от революций, то в Берлине смаковались чашечки в кофешках под Липами - на Unter den Linden - или, равно как и в Лондоне, бесконечно опрокидывались бутылочки пивка в английском пабе, и непременно сохранялась развратная стабильность. Веселье бурлило,
несмотря на то, что многие тела молодых мужчин Европы были зарыты стройными рядами в земли Европы. Под белыми бетонными столбиками боевые парни уже превратились в забытые скелеты, а те, кто полуживыми вернулся к родному порогу, отравленные ипритом, проколотые штыками, пробитые пулями, разорванные на куски осколками бомб и снарядов, с отрезанными ногами, руками, со сломанными позвонками, с нерабочими гениталиями, глупо улыбаясь, нюхали героин, тонули в водке, в шнапсе, в джине, в самогонке; лезли в петли, стрелялись, травились крысиными ядами, и прыгали, прыгали, прыгали с высоких мостов и знаменитых башен.
После первой мировой город Берлин спивался, веселясь в нищете, в гангренообразной безысходности. Молодая массовая забава - немое кино, заменило хлеб и масло. Духовная и телесная мастурбация вошла в моду. Начался пир во время чумы. Эпоха романтической любви прошлого закончилась. Началась вакханалия сексуальных фантазий. Лесбиянство, гомосексуализм из подворотен, парков вылезли на страницы цветных журналов, во дворцы магнатов, банкиров, гангстеров, жуликов всех мастей; переместились в будуары красавиц, на дачи писателей, художников, режиссёров, театралов.
Возникла философия прожигателей жизни и самоубийц.
Мечты золотого века остались на экранах, на сценах театров, в бесчисленных кабаре, казино, в играх и рулетках.
Постепенно жизнь Берлина превратилась в сцену уличного театра, Народ спешно надевал театральные костюмы, наряжался в красные, чёрные, коричные, белые, форменные рубашки с галстуками; разрисовывал серые стены домов красными свастиками, серпами с молотом, шестиконечными, пятиконечными звёздами; приклеивал на столбы листовки, плакаты, портреты фюреров или бегал с криками, нагишом, с партийными знамёнами анархистов, пугая старушек, воспитанных на целомудренных поэтических сказках Шиллера, Гёте, Гейне.
Деловые встречи проводились в борделях. Актрисы театра и кино становились жёнами политического бомонда, оставаясь проститутками для элиты.
Простой берлинский бюргер лениво, тупо глядел на этот пир венерических радостей,
пил баварское пиво, матерился, жаждал порядка, уличной и расовой чистоты:
- За что воевали? Понаехали тут всякие, цветные носатые сволочи!
II
Мужчину делает женщина не только в физическом смысле, что она его рожает, но и лепит его силой своей красоты, доброты, нежности, заботой, любовью, сексапильностью и ещё каким-то таинственным, необъяснимым излучением, которое описывается поэтами как «солнечный удар».
Подобными любовными ударами ниже пояса обладала Йоханна Мария Магдалина Берентд, или попросту - Магда.
Куда бы Магда ни входила, в каком бы обществе ни появлялась, - мужчины столбенели, дамы роняли сумочки, окружающие люди и вещи теряли привлекательность. Грациозная блондинка с гибким телом, умными карими глазами, сразу же покоряла всех, кого встречала на пути. Она великолепно владела немецким, французским, английским языками; изысканно богато одевалась; умела молчать, вникая в каждое слово
говорящего и, от природы, была талантливой актрисой.
Способная на импровизации, она могла произносить короткие, наполненные глубоким смыслом, яркие речи, соблазнительно покачивая бёдрами, лаская руками воздух.
Сокровенная мечта её юности хранилась в тайных уголках души: найти знаменитого богатого гения, выйти за него замуж и нарожать ему кучу прелестных умных детей.
Зачатая незаконным образом в чреве красивой двадцатилетней служанки Августы Берентд, она довела генную наследственность женственности до естественной дамской хитрости.
Виновник её рождения инженер Оскар Ритшель, поразившись красотой новорождённой малютки, вскоре женился на её маме.
Они уехали в Бельгию.
Магду поместили в дорогой строгий католический монастырь под Брюсселем.
Училась она отлично, легко, с удовольствием, вырабатывая твёрдую волю, самообладание, настойчивость, способность к умению учиться самостоятельно.
В монастырских стенах Брюсселя у Магды зародилась идея: искать и найти желанного богатого гения.
К окончанию Магдой монастырского образования, её мать вновь вышла замуж за первого своего любовника Рихарда Фридлендера. Отчим удочерил Магду, и она получила новый паспорт на еврейскую фамилию Фридлендер. Однако Фрау Магда Фридлендер продолжила поиски богатого гения для личного употребления. Вскоре подтвердилась поговорка «на ловца и зверь бежит»:
Как-то зимой, уже будучи студенткой женского пансиона в Хольцхаузене, Магда ехала в поезде Гозлар - Берлин. На какой-то станции в двухместное купе мягкого вагона вошёл представительный породистый мужчина:
- Позвольте?.. – раздался рокочущий бас господина, стоящего в проёме дверей.
- Да, пожалуйста, входите!
Оторвавшись от чтения книги, Магда подняла свои лучистые глаза на лицо господина с бархатным голосом. Господин, несмотря на все старания, не смог скрыть изумлённого восхищения. Сработал её эротический магнетизм.
- Гюнтер Квандт! Я – Гюнтер Квандт!
Господин умолк. Наступило мгновение изумиться Магде:
- Как вы сказали? Квандт? Тот самый?
- Какой - тот самый?
- Ну, тот, кто - рядом с Рокфеллером, Крупом, Родшильдом, Морганом? Вы - миллионер?
- Возможно! – улыбнулся Гюнтер
- Я тоже – капиталист! Я делаю Германию богатой! И себя - не забываю.
Магда задористо подняла ногу и, задрав немного юбку, показала господину подошву
добротного зимнего сапожка.
На кожаной подошве отчётливо читалось тиснёное название знаменитой на весь мир обувной фирмы «КВАНДТ»
- Это вы?
- Да. Это я!
IV
Через пять дней Гюнтер Квандт – самый богатый владелец кожаной промышленности Германии – сделал Магде предложение. В ближайшее воскресение состоялась помолвка.
Это был её первый улов:
- Ура! Она нашла гения капитализма. Не типового богача, а мультимиллионера.
Быстро - быстро стала заметать всё своё прошлое: сменила еврейскую фамилию на отцовскую «Ришаль» Поменяла католическую веру на протестантскую. Но, родив первенца сына, Магда оказалась законным образом сразу же матерью пятерых чужих детей.
У Гюнтера было два сына от первого брака; три мальчика, его погибшего в первой мировой войне, друга, которых он усыновил.
В девятнадцать лет Магда сразу же превратилась в многодетную мать, Она оказалась узницей золотой клетки.
Имея миллионы марок в кармане мужа, она не могла их тратить! Мечта юности оказалась дутым блефом! К этому прибавить - миллионер оказался страшным скупердяем от природы и старым, занудным, скучным человеком. Гюнтер был ровесником её отца, напичканный всеми болячками из медицинской энциклопедии.
- Подумать только! Он начинал храпеть уже в первом акте Берлинской оперы! Ужас!
Надежда на интересную светскую жизнь окончательно рухнула.
В одинокой тоске Магда часами блуждала по многочисленным комнатам огромного старинного дворца. Спать ложилась отдельно от мужа, и всё чаще и чаще стала ехидно называть Гюнтера «мой дорогой папочка».
Утешение пришло в новой любви.
Правда, - любовь была не новой, а первой. Это был самый первый невинный опыт влюблённости тринадцатилетней девочки и пятнадцатилетнего Виктора Арлазорова.
Магдалина тогда ещё училась а берлинской школе имени Вернера фон Сименса. Частная гимназия была престижным учебным заведением. За одной партой с Магдой сидела весёлая говорливая евреечка Лиза. Они быстро подружились. На переменах бегали на третий этаж – к мальчикам, вернее - к брату Лизы, - к Виктору.
Магдалина сразу же в него влюбилась.
Витя родился в далёкой России, в городке Ровно в семье раввина. Вся семья Арлазоровых бежала от еврейских погромов, сначала в Кенигсберг, а потом – в Берлин.
Отличник, умник, красавчик; создал в гимназии молодёжную сионистскую организацию.
Любовь к Виктору естественным образом втянула Магду в ряды юных воинственных борцов за свободу Еврейской Палестины. Она сняла с шеи католический крестик и взамен повесила золотую звезду Давида. С удовольствием распевала еврейские песни, посещала синагогу; отправляясь в походы в составе отрядов, ночевала в стогах сена, испытав там – среди одурманивающих запахов травы - трепетную сладость первого любовного поцелуя.
Гуляя в обнимку с Витей по пляжу Балтийского моря, она с огромным сочувствием и
пониманием вслушивалась в каждое слово его патриотических речей:
- Я не немец. Арийцем никогда не буду. Я еврей, тем и горд безмерно. Я постоянно думаю о Палестине! Я люблю тебя, Магда! Но мою великую историческую Родину, Израиль, я люблю больше всего на свете! Не могу я расстаться, ни с любовью к тебе, ни с любовью к своему народу! Вот кончим гимназию, и давай, любимая, махнём в Израиль!
- Давай, махнём! Конечно, поедем, Витечка! Плечом к плечу будем сражаться против этих проклятых англичан! Все англичане страшно не любят евреев.
Магда вспомнила это счастливое юное время, когда взяла трубку телефона, услышав родной картавый голос Виктора:
- Я могу поговорить с Магдой Фридленлер?
- Вы можете поговорить с Магдой Квандт.
- Вы замужем?
- Да!
- Я мечтаю с тобой встретиться, моя Магдалина. Я не забыл тебя, Я люблю тебя!
- Назови место нашей встречи, Витя, и я приеду.
- «Hotel Adlon» - Unter den Linden
- Жди меня! Через час я буду там.
V
Только царствующие женщины, и то, редкие царицы, королевы, рождённые в гармонии красоты и ума, получившие высшее царское образование, живущие во власти, обладали магической силой эротического магнетизма.
В новейшей истории первыми научились управлять этой силой актрисы кино и телевидения. Но только умные, страстные, исключительно красивые по природе своей, обладали волшебным таинственным свойством пленять сильных умных мужчин с первого взгляда. Именно таким таинством владела в совершенстве чародейка Магда.
За сорок четыре года жизни - Йоганна Мария Магдалина – внебрачная дочь «берлинской надомной проститутки» сменила пять фамилий: Беренд, Фридлендер, Ритшель, Квадт, Геббельс.
Она родила семерых детей – одного сына и шесть дочерей. Сменила пять верований: католицизм, протестанство, буддизм, иудаизм, гитлеризм. Была миллионершей, сионисткой, нацисткой, любовницей Виктора Арлазорова - одного из отцов-основателей Израиля. Была невестой племянника американского президента Герберта Гувера. Соблазняла Адольфа Гитлера – вождя нацизма, канцлера Германского Третьего Рейха.
К концу жизни она стала убийцей.
Своими руками отравила маленьких прелестных дочерей - плоть от плоти своей: Хельгу, Хильду, Хельмута, Хольде, Хедду, Хайде. Потом она хладнокровно убила себя.
Русские солдаты, разгребая пепел её тела, в груде обгоревших костей - нашли бесформенный кусочек почерневшего золота – личный партийный золотой значок фюрера; знак их вечной верности друг другу; подарок последнего возлюбленного дьявола, символ их адской преданности в зигзагах их причудливой любви.
Это было свидетельством, что кости, и этот обгоревший осколок золота принадлежат первой леди нацисткой Германии Магдалине Геббелс, красивой, умной женщине, символу германского материнства Третьего рейха.
Разумеется, что за два года до её свадьбы с гауляйтором Берлина Йозефом Геббельсом, Магда не могла предвидеть трагедию своей судьбы. Но она всегда предчувствовала появление новых любовных наслаждений.
Эти предчувствия сексуальных удовольствий творили с ней чудеса. Походка становилась почти змеиной, глаза вспыхивали лукавством, на лице проступала таинственная улыбка Джоконды, всё тело её полнилось влечением и выражало тонкий намёк на естественную дозволенность её «аристократической недоступности»
VI
Виктор ждал её, находясь в повышенном сексуальном нетерпении.
Прошло четырнадцать лет со дня их последних целомудренных поцелуев, но он не мог забыть её притягательности. Даже при одном случайном воспоминании о ней, моментально возбуждался до явного неприличия. Он давно был женат. Дочке исполнилось шесть лет.
Жил в Палестине под новой фамилией Хаим.
Формально он приехал в Берлин на международную конференцию от имени партии Мапай по делам сионистского движения, с английским дипломатическим паспортом, но, в действительности, его тянул в город юности эротический зов очаровательной Магды.
Верил, что она обязательно приедет к нему на встречу: стоял, дрожа от нетерпения, на тротуаре берлинского проспекта, внимательно всматриваясь в проезжающие дорогие автомобили, стыдливо прикрывая газетой оттопыренную ширинку узких модных брюк.
Красный «Мерседес» он проглядел.
Шикарное красное авто проехало по проспекту мимо его взора и остановилось
напротив хрустальных дверей отеля Adlon.
Магда помахала ему рукой, обтянутой белой перчаткой.
Позабыв про свой дипломатический статус, Виктор, как гимназист, подбежал к авто и услужливо открыл дверцу.
Он пылал, дрожал от любовного нетерпения. Она, конечно, отметила его еврейскую возбудимость, протянув руку для поцелуя.
Нагнувшись для поцелуя, он заметил в её пальцах записочку. Он незаметно её взял.
Магда без слов быстро повернулась и, соблазнительно покачивая подолом широкого голубого платья, направилась прямо к входу отеля, знаменитого во всём мире, прежде всего, своими заоблачными ценами.
Дрожащими руками Арлазоров развернул листок и прочитал - «№ 235»
Подождав немного, Виктор влетел пулей на второй этаж,
Дверь номера была полуоткрыта. Без стука он рванулся к ней.Оба жадно
задохнулись в продолжительном поцелуе.
Дрожа от нетерпения, Виктор стал снимать с неё платье. Она не
сопротивлялась.
VII
Старый ревнивый муж, если не увидит, то всегда унюхает измену молодой жены.
С некоторых пор Гюнтер перестал чувствовать ласку нежной податливости Магды. Она холдно прикладывалась к его устам, как обычно женщины прикасаются ко лбам умерших стариков. Это его насторожило. Он стал к ней принюхиваться. И вдруг однажды, поцеловав вечером Магду в затылок, он учуял запах дорогих сигар! Сам Квандт не курил, да и Магда никогда ранее не курила.
Ярость ревности затмила его сознание:
- С кем ты трахаешься?
- Я встречалась с папой.
- С каким? С еврейским или с бельгийским?
Магда не сразу нашлась что ответит. Возмущённо вскочила, гордо ушла на свою половину дома. Было ясно: развода не избежать.
Через минуты, сутулясь, в спальню устало вошёл Гюнтер:
- Ладно! В пятницу едем пароходом в Нью-Йорк! Собирайся немедленно!
- Куда-куда? – удивлённо спросила Магда.
- В Соединённые Штаты Америки! – отчеканил он. – Возвратимся? Тогда и поговорим. Мне предстоит подписать несколько выгодных торговых соглашений с американскими фирмами. Билеты я уже заказал.
Морское путешествие на белоснежном лайнере «BREMEN» несколько притушило огонь раздора в семье Квандтов. Однако Гюнтер недооценил женскую хитрость супруги.
В горячке дикой ревности он поклялся, что после возвращения «выбросит неверную жену на улицу без всякого денежного содержания:
- Ты останешься на улице только с тем, что на тебе будет одето!
Но не так-то просто было развести модную «душечку» Третьего рейха. Не на баварскую глупышку нарвался «породистый мужчина».
У миллионера Квандта было множество дачных домов и поместий.
В одном из его амурных домиков Магда обнаружила в секретере магната порнографические фотокарточки любовных утех его молодости. На них были изображены сексуальные игры Гюнтера во всех видах и во всех гомосексуальных жанрах.
«Пикантные картинки» она прихватила с собой на борт корабля.
Пароход уже проплывал мимо Statue of Liberty Enlightening the World, когда фрау Квандт, как бы ненароком, извлекла из саквояжа обтянутый
крокодиловой кожей тучный фотографический альбом, и, открыв его, с улыбочкой, сунула под нос изумлённого мужа наглядные «грешки» его бурной молодости:
- Вот! Смотри и слушай меня молча, мой милый папочка!
Квандт взорвался от такой прямолинейной наглости коварной жены:
- Это же было давно! Оно не имеет никакой юридической силы!
- Ты думаешь? Ты не прав, мой муж. На пирсе Нью–Йорка нас встречают десятки корреспондентов свободной американской прессы. Я передам им этифото! Завтра это фотки для всеобщего мирового обозрения. Их увидят миллионы читателей во всём мире! Как ты думаешь: кто захочет вести деловые переговоры с таким грязным немецким аристократом, как ты?
- Убедила! Ты настоящий дьявол в юбке! Хорошо. Я покупаю это у тебя! Какую сумму ты просишь за эту грязь? Я тут же выпишу чек на твоё имя! Назови свою сумму в марках или в долларах!
- Нет, милый! Я не прошу. Я требую своё! Требую именно то, что принадлежит только мне по праву, и не сейчас, а по возвращению в Германию. Я не могу жить с тобой дальше. Подаю в суд на развод. Прошу, пожалуйста, прекрати устраивать здесь сцены ревности. Наша любовь уже давно здохла! В Соединённых Штатах я буду вести свою жизнь, как свободная независимая женщина! Оставь меня в покое!
«Король немецкой кожи» Гюнтер Квандт согласился предоставить Магде свободу с прекрасным финансовым приложением: четыре тысячи пожизненных ежемесячных рейхсмарок; покупка в центре Берлина прекрасной квартиры; плата за обучение их сына; тотальная медицинская страховка и право для фрау Квандт вступать в брак по собственному желанию в любое время.
VII
На землю Америки супруги ступили, удовлетворённые принятым соглашением. Оба остались при своих личных интересах.
Несравненная Магда порхала по небоскрёбному Нью-Йорку сверкающей бабочкой, чувствующей мгновенно физическую, материальную, эмоциональную потенцию знаменитых богатых самцов. Она вновь включила на полную мощность свой чудодейственный эротический магнетизм аристократической доступности при публичной недосягаемости. Однако, грандиозный успех на американской земле её соотечественницы Марлен Дитрих не давал ей покоя.
Оставив Квандта, Магда серьёзно начала искать семейное счастье среди элиты Соединённых Штатов Америки: "USA! О, какое огромное богатейшее не паханное мужское поле для таких немок, как я" - думала Магдалина имечтательно улыбалась.
Причальные буксиры, похожие на священных жуков скарабеев, разворачивали и катали, словно навозный шарик, по глади акватории Нью-Йрского залива, гигантский белоснежный корабль, названный в честь города бродячих музыкантов. Правда, другие историки утверждают, что океанскому лайнеру прилепили на борт это, знаменитое на весь мир название, в честь прекрасного бременского пива. Но, так или иначе, - в шикарных ресторанах парохода - слух пассажиров днём и ночью ублажали изумительные бремеские музыканты, а в каютах и салонах никогда не заканчивались фигурные бутылочки светлого немецкого пивка.
Буксиры продолжали суетливо вертеться вокруг огромного двухтрубного лайнера, пытаясь притянуть толстенными стальными тросами его тушу к бетонному пирсу The New Yok Ship Terminal. Пассажиры приготовились к высадке на американскую землю, проверяя сохранность багажа, паспортов, купюр в кошельках, наличие виз, въездных документов,медицинских справок.
На палубе класса люкс было просторно. Vip - персоны отличаются от простого народа неспешностью действий, негромкими разговорами, отсутствием суетливости. Обслуживающий их персонал – стюарды, секретари, костюмеры, гарды - стоят с нагруженными багажом колясками, готовые моментально отозваться даже на незаметный поворот головы господина или госпожи. Гюнтера в деловых поездках сопровождал его личный секретарь
Фриц Кросс, а Магда обходилась услугами корабельной стюардессы. Уже в пёстрой толпе встречающих пассажиры различали лица знакомых и родных, а Магда всё не выходила на палубу. Гюнтер раздражённо повернул голову к секретарю:
- Hans, Wo ist die Maine?
- Einen Moment, bitte! - ответил секретарь и бросился к её каюте. Он уже собирался постучать в лакированную дверь, когда на пороге показалась Магдалина. Фриц не сразу узнал фрау Кванд:
- Was ist das? – удивлённо развёл он руками. – Unmoglich!
В проёме дверей каюты стояла невероятно красивая женщина. Да, несомненно, точно это была Магда, но чем-то эта обновлённая Магдолина была поразительно похожа на другую, знакомую всем особу. Кого же она так поразительно напоминает?
И вдруг Фриц осознал: да это же вылитая Марлен Дитрих!
Муж тоже не сразу узнал в шикарной даме свою жену. Перед самым отплытием из Гамбурга в Нью-Йорк фрау Магда посмотрела нашумевший новый фильм с участием MARLEN DIETRICH as Lola, Blonde Women. Фильм «The Blue Anlel» так поразил Магду, что она решила:
- Америку буду покорять я – Магдалина, но одеваться буду, как Марлен Дитрих!
Женщине аристократического класса, знающей себе цену, быстро «одеться» задуманным образом, представлялось невозможным. Но выход нашёлся: морское путешествие продолжалось довольно долго, а лайнер «BREMEN» нёс в своём чреве невероятное количество ресторанов, буфетов, музыкально-танцевальных салонов, кинотеатров, магазинов, а также объёмную библиотеку с комфортабельным читальным залом.
Последнее обстоятельство привлекло особое внимание Магды. Первым делом она
принялась просматривать иллюстрированные новости в газетах и журналах. Её интересовали фотографии Марлен. Она нашла подходящее фото в модной женском ревю:
- Вот то, что мне требуется!
На глянцевой фотографии Марлен Дитрих с полуулыбкой фривольно сидит в бежевом костюме, в модной шляпке набекрень; рубашка с манжетами; манжеты скреплены золотыми запонками, но, самое поразительное! – её чёрный атласный шарфик с белыми крапинками. Непринуждённо накинутый на шею, шарфик придавал всему облику актрисы нежный германский шарм.
Недолго думая, Магда пошла в корабельное ателье мод и заказала
изготовить ей копию платья Марлен.
Через четыре дня «ремейк» Дитрих был сшит точно по фигуре Магдалины.
VIII
Мощные гидравлические лебёдки подтянули «BREMEN» к пирсу.
C борта морского великана опустились на землю Нового света широкие сходни. Духовой оркестр американских морских пехотинцев, сверкая на солнце раструбами саксафонов, грянул «God Bless America»
From the mountains to the prairies
To the oceans white with foam
God bless America, my home sweet home.
Началось столпотворение. Потекли потоком из радостных глаз слёзы долгожданных встреч. Терминал наполнился громкими криками имён всех народов мира. Объятия, хлопанье по плечам, крепкие рукопожатия, спонтанные песни – всё это напоминало огромный праздничный бразильский карнавал. Гвалт, невероятный шум, естество самовыражения многонациональной цветной толпы поразил Магдалину:
- Как много здесь неполноценных человечков! - удивилась про себя Магда. - Трудно мне здесь будет.
Чету Квадтов встречали представители Германского консульства. Всё происходило чопорно, протокольно: цветы, поклоны, галантные усаживания в дипломатические авто: Willcomme! Bienvenue! Welcom to America!
Встречающие обратили с особое внимание на изысканную красоту фрау Квандт. Сам посол Гармании улыбчиво наклонился к уху магната:
- У вас - совершенно потрясающая супруга!
- Да, действительно. Она «совершенно потрясла мой кошелёк»! – ответил грустно Гюнтер.
Медленно, но верно эти две немки начали стремительную интервенцию в Америку. Марлен победила. Магда отступила. Обе они - с первого взгляда - казались ангелами. Но потом - в сознании многих они постепенно трансформировались в образ «нордических женщин вамп».
Вокруг их имён всегда витали противоречивые легенды, сплетни. Общим было то, что они упорно, самостоятельно, самолюбиво, старательно лепили свой имидж, вызывая по очереди то любовь и уважение, то злобу и ненависть. Обе превратились для миллионов людей в недосягаемых, мистических идолов. Но их различие заключалось только в тайнах женской натуры.
Магдалина верила в мужчин, как в богов. Марлен верила только в вулканическую страсть вне пола, времени, пространства.
Они родились в один год. Их родители назвали любимых дочерей одинаковым двойным именем – Мария Магдалина - в честь святой женщины Иисуса Христа. Но обе они предали веру своих предков. Дитрих сознательно соединила два христианских имени - Мария и Магдалина - в одно: получилось: МАРЛЕН.
Коммунисты Германии утверждали, что Марлен составила своё звёздное имя из фамилий фюреров коммунизма – Маркс и Ленин. Но отбросим шутки коммунистов в сторону.
Жизнь и смерть этих очаровательных женщин подтверждает, что души их попали в цепкие объятия оккультизма: Марлен пленилась каббалой, а Магдалина отдалась сатанизму. Одна проживёт 91 год, другая сгорит в 44. Впервые они встретятся и познакомятся на дипломатическом приёме в Белом доме тридцать первого Президента
Соединённых штатов Америки Герберта Кларка Гувера.
В сопровождении кавалькады полицейских мотоциклистов, лимузин германского мультимиллионера мистера Квандта, промчавшись с воем сирен по Манхетану, подрулил к отелю «Коммодор».
Огромное старомодное здание, окруженное со всех сторон небоскрёбами, напоминало гостям, что столицу мира New York City основали европейцы.
«The Commodore a commercial Hotel for businessmen and conventioneers that never captured the loyalties of New Yorkers as a meeting place. It was perfectly located, but regarded as charmless and pedestrian inside».
Супруги поселились в «королевском» номере «Коммондора»
Гюнтер сразу же уехал по своим делам, а Магда решила пройтись пешком по восточной части Нью-Йорка. В сопоставлении с Фатерландом, здесь всё свершалось на бегу. На бегу едят, пьют, занимаются любовью, женятся, дерутся, насилуют, убивают, воруют; ворочают демократией и умирают от инфарктов и диабетов быстро и безвозвратно. Но самое странное в том, что образованный человек из Европы как-то незаметно начинал жить ритмами этого космополитического города; любить его панорамы; понимать раздражение, юмор, редкие слёзы; принимать стиль поведения и характер его обитателей.
IX
Оглянувшись по сторонам, Магда успокоилась и прошла по мостовому переходу через улицу AT GRANT CENTRAL AND AIRLINES TERMIYALS.
Сам случай рекомендовал ей ненароком поискать личное счастье в солнечной Калифорнии. Наткнувшись на The Office of Buffalo Central – на кассы одного из самых больших железнодорожных вокзалов на земном шаре, она заинтересовалась расписанием поездов в восточном направлении. К ней немедленно подошёл клерк:
- Чем могу помочь вам?
- Меня интересует поезд до Лос – Анжелеса.
- О, yes! Вы сможете доехать туда комфортабельно, но с пересадкой в Сан-Франциско. В ближайший понедельник в 2:10 пополудни наш специальный EMPIRE STAIE EXPRESS отправляется из города Буффало нашего штата. По желанию мы доставим вас персонально к вокзалу Buffalo Central. Желаете ли вы заказать билеты прямо сейчас?
- Please!
-You’re welcome!
Магда заказала билет на поезд и заплатила стоимость специального лимузина по доставке её к терминалу. Сразу же вернулась в « Королевские апартаменты – Deluxe King Room of Commodore Hotel. Как только она закрыла двери, зазвонил телефон. На проводе был Гюнтер:
- Добрый день, Ма! Завтра в США приезжает Президент Германского Имперского банка Ялмар Шахт (Schacht). По этому случаю Белый Дом устраивает дипломатический приём. Пока мы не развелись, прошу тебя, дорогая, быть со мной на этом приёме и сыграть роль любящей преданной жены.
- Ради Великой Германии я, милый, на всё согласна!
- Не кривляйся! Это серьёзно.
- А я решила съездить в Лос-Анжелос - к моей тёте Розалии. На понедельник заказала билеты на «Восточный экспресс»!
- Ну, вот и хорошо. Ты мне уже порядком надоела.
- Не хами, муж! Мы же с тобой теперь не супруги, а германские дипломаты.