Стаи рук насаждали дубинками гнёт.
Облака рвали горло, кричала свирель,
Приковало к бордюрам слезами камней...
По холодной ладони скакал воробей...
Беглецов на колени сбивал водомёт,
И высвистывал горькую трель
Над гранитом бордовый ручей.
Только роза горела в железном стволе,
Освещая бесстрашно тюремный псалом
На иссохших губах – бурый прах трепетал,
Он с безумцами гордо под флаги вставал,
Поклонялся лжецам, присягал кабале,
Уплывая в строю войсковом
Через пропасть источенных жвал.
И, скомандовав: “Марш”, – уползла за штандарт,
Очертив по линейке Алжир и Дарфур,
Возжелала предателей смертью карать:
“За любовь! За добро! Убивать! Убивать!”
Жгла фигурки людей на полотнище карт,
Ароматом податливых шкур
Упивалась блудливая знать.
Бесконечная травля в капкан завлекла,
Порождая дробившие толпы шторма,
Из гостей создавая врагов слепотой,
Чья культура и кожа была не такой:
Или слишком темна или слишком светла,
Или просто не видно клейма –
На запястье отметки стальной.
Обернувши брезентовым гримом глаза,
Он с тенями старательно в шаг попадал...
Изуверства исправил герой-монолит,
Словно воздух траншей не для всех ядовит.
Извивалась по лёгким ущелья гюрза,
Разбавляя гремучий напалм,
Вдоль гортани стелился иприт.
Он лежал в почерневшей от гари листве,
На словах – “поражение силы живой” –
Веко пуля нашла, затопив кровоток.
“Это Бог или палец нажал на курок?..”
“Это мы,” – прозвучало свинцом в голове,
Совершая на ленте цепной
По спиральной нарезке виток.
Дымным крошевом пал оружейный фураж,
Различая в мокроте чумной правоту,
Вшей кромсал... только жёлтым огнём зацвела
Одинокая лилия в жерле ствола.
Изнасиловал вдов, наполнял патронташ...
Сладкий вкус дифосгена во рту
Отгоняла морфином игла.
Есть ли горстка земли на причастии стран,
Где свобода и честь не взрывали дома?
Палестина, Ангола, Вьетнам, Сенегал...
Есть ли судьбы, которых солдат не порвал?
Югославия, Конго, Камбоджа, Иран...
Где беда не сводила с ума,
И контуженный в снах не орал?
Таял в рисовой рвоте холеры комок,
Бром бинты омывал заражённой водой,
И хирурги латали могильный туман,
Флёром камфоры ждал над карьером зоман,
Но слабел возле пламенной лилии смог:
Через дуло винтовки пустой
Раскрывался арабский тюльпан.
Насовсем обезлюдел армейский барак...
Воробей над венозною лужей порхал...
Перед ворохом крыльев ручной саранчи
Говорил уголёк поминальной свечи,
Что мужчиной был тот, кто построил очаг,
А не тот, кто его разрушал,
В лагеря обращав кирпичи.
Взгляд борца проповедовал волю и стать.
Беспилотник триумфом отваги шипел,
Где герой с чашкой кофе у стопки бумаг
Птицей Страха летел через архипелаг,
Чтобы сквозь монитор непокорным воздать,
Истощённых замученных тел
Сбросив голые куклы в овраг.
Модулировал гвалт реактивных турбин
Гладкий шёпот и смех бортовых микросхем;
Полонез к небесам штурмовик пропорол
И кассетные бомбы ссыпал на атолл...
В спины доблести град разряжал магазин,
Как любую из высших проблем
Без следа растворял этанол.
Он до одури пьяной гордился собой,
Избивая лишь тех, кто защиты искал.
Меценат облучённым кидал спектроскоп,
На объедках с тряпьём воспарял филантроп,
Установки ракетные стёрло игрой,
Где конструктор медаль получал,
А мальчишка – гангрену и гроб.
В заводские цеха гибель прибыль несла,
Сообща автомат собирал автомат...
Он в бою или просто идёт на убой?..
Вертолёт на конвейере тлел – под резьбой
Ветвь акации в грубый затвор проросла.
Без подсчёта ударных затрат
Мертвецы торговали мечтой.
В ком же смелости больше: в нацелившем ствол
Или в том, кто сквозь дула цветы возлагал?
Безоружно, бестрепетно... мир сохранить,
Потому что кулак не способен дарить;
Всем, кто в смуте глухой не творил произвол,
От раздоров ненужных устал
И пытался обиды простить...
Лишь берцовые кости сменив на штифты,
Продолжали минорно снаряды греметь –
Без надежды сипя над мехами кишок,
Что горнистам расстрела Иисус не помог,
Трубачам, кто ломал над собором кресты
И кресты возносил на мечеть,
Окропляя грехами платок.
Если так благородно тот подвиг сверкал,
Почему черепа застонали от крыс?..
Почему заливал время спиртом сержант,
И над трупами теплился дефолиант?..
Почему же так много детей закопал
И воронками дыры прогрыз
На плечах похоронных команд?..
Вдоль охрипшей от пороха глотки войны
Зарождался под вербными почками свет.
Нет семей там, где совестью был трибунал,
Сапогами на плитах бутоны топтал
Мародёр, но трофеи к постам свезены:
В ржавой каске забылся секрет,
И парадный мундир догнивал...
По сердцам и подолам трассировал зверь,
Над прицелом термическим ирис пылал.
Истребитель снижался чернильным пятном.
От пожара, хромая, бежал босиком...
Слишком чётко расслышали жертвы теперь,
Что в кабине садист хохотал
Над бессмысленной бойни концом.
Выше скорости звука тройная волна
Разрывала деревья в осколках стекла,
Прокалив балки здания, сквозь решето
Разрушая урановой бурей в ничто...
Оглашала статистики свод кривизна,
Где бесчувственным ритмом числа
Миллион превращается в сто.
Словно ядерным пеплом войска размело,
Радиацией клетки и ткани глодал,
Распадаясь в густеющей сланцевой мгле,
Он запомнил горевшую розу в стволе...
Отмиравшие органы ветром трясло...
На чужой роговице читал
Блики солнца лучом в хрустале...
Стаи рук поднимали дубинки вперёд:
Люди просто боялись под дулом сказать,
Что убийцы гербам не дают ничего.
Между каждым из нас есть по крови родство.
Только в мире душа эту жизнь познаёт.
А стволы могут вазами стать
Для цветов... и не больше того.