«Путь наш до Берлина, между прочим,
был, друзья, не лёгок, и не скор,
шли мы дни и ночи, трудно было очень,
но баранку не бросал шофёр».
Из песни военного шофёра.
Военный водитель Александр Старостин впервые сел за руль «Студобеккера», или, как его называли солдаты, «Студера», в июне 1944 года. Тогда наш полк полностью «пересел» на новенькие американские автомобили «Студобеккеры» и «Доджи». «Студобеккер» красноармейца Старостина тянул за собой 76-миллиметровое орудие, а кузов всегда был загружен ящиками со снарядами, и на тех ящиках, во время переезда на новое место, сидели мы, солдаты и сержанты.
Гвардии рядовой Старостин ухаживал за своим «Студером», как кавалерист ухаживает за своей лошадью. И специалист он был высокого класса. Он так умело маневрировал по фронтовому бездорожью, что до конца войны ни разу не заехал, ни в одну яму-воронку, оставленную взрывом бомбы, мины или снаряда. А эти воронки не всегда легко увидеть, переезды ведь чаще всего осуществлялись ночью. И ни разу не наехал на дерево во время ночных переездов по узким лесным дорогам, что не редко случалось у других водителей, особенно, во время первых дней их работы на этом автомобиле.
Говорят, на земле очень мало автомобилистов, с которыми ни разу не произошло какое-нибудь ЧП на дороге. Произошло такое ЧП и у солдата Старостина. И происшествие то было совсем не маленькое, и случилось оно уже после войны, и не на какой-то там плохой дороге, а на отличном немецком автобане.
Прошло всего несколько дней мирного времени. Наш полк располагался не далеко от американской зоны оккупации. В одно солнечное утро, Старостина вызвали в штаб полка, где он получил приказ – срочно выехать в небольшой город, который занимали американцы. Там был какой-то груз, который надо ему перевезти, куда укажет сопровождающий его наш офицер. «Студобеккер» у Александра был всегда готов к любой дороге, был вымыт до блеска, что тоже повлияло на решение командования послать в американскую зону именно его.
Через несколько минут «Студобеккер» Старостина катился по ровному, широкому, без перекрёстков и заметных поворотов, немецкому автобану. И захотелось военному водителю проехать, как потом он нам рассказывал – «с ветерком», что позволяли, как ему казалось, и дорога, и его машина. И он начал увеличивать скорость. Машина мчалась, всё быстрее, водитель крепко держал руль, обогнал колонну английских «Шевроле», И, казалось, ничего плохого впереди не должно быть. Тем более, что проехав «с ветерком» несколько минут, он уже думал сбавить скорость и ехать спокойно, да и сворачивать с автобана уже скоро.
Но в то самое время, когда он только хотел укрощать своего американца, его обогнал другой такой же «Студобеккер», только с не советскими номерами. И тут, как рассказывал потом своим однополчанам, «меня, будто какая муха укусила, и я погнался за этим «Студером». На этой погоне он и попался. Александр не заметил, что чуточку съехал с бетонной дороги, всего только половиной переднего колеса. Но и этого хватило, чтобы при такой скорости, его автомобиль как бы споткнулся и, перевернувшись несколько раз, очутился на ровном поле метрах в двадцати от дороги. И лежал он теперь на боку, почти вверх колёсами, вернее тем, что осталось от колёс.
Кузов весь был разбитым о попавшиеся на пути камни, но кабина оказалась самой крепкой. Видимо, поэтому водитель остался целёхоньким, если не считать поцарапанные разбитым стеклом руки. И дверь кабины открылась без особого труда. Кое-как вылез солдат из кабины, отошёл дрожащими ногами от своего искалеченного «Студера», посмотрел на наго и, если бы умел, то заплакал бы. Все эти дни, как кончилась война, он только и думал о доме, о маме, о невесте Наташе, от которой вчера получил письмо.
Что же я наделал? Это был первый вопрос, который задал себе Александр. Вторым вопросом был – сколько лет мне присудит Трибунал, если ещё оставит в живых. Однако, надо что-то делать. Залез бедный солдат снова в кабину машины, взял свой вещмешок и автомат. И даже промелькнула, совсем бы, казалось, неуместная в данной ситуации, искра радости, когда увидел, что его автомат цел и невредим. И пошёл солдат в сторону автобана ожидать проезжающие автомобили и доложить о себе первому, обратившего на него внимание, советскому офицеру или сержанту. Хорошо, не успел ещё заехать в американскую зону, до которой оставалось совсем немного.
Не успел наш бедный солдат дойти до дороги, как увидел идущего ему навстречу американца. И как ни была забита его голова мыслями о своей дальнейшей судьбе, он узнал идущего навстречу человека, это лицо промелькнуло мимо тогда, в кабине обгоняющего его автомобиля. За первым помедленнее шагал другой американец, по форме – водитель, у которого на плече висел фотоаппарат. Этого ещё не хватало, подумал солдат, мало мне своих бед, а тут ещё эти поместят фотографии в газетах, ещё будет «прибавка» для Трибунала.
Ещё подходя к Старостину, американец сказал несколько своих слов, и, определив, что его не понимают, махнул рукой, приглашая его к перевёрнутой машине. Уж нет, подумал Александр, не удастся им меня сфотографировать, надо будет и автомат пущу в ход. Американец обошёл вокруг лежащего на «спине» «Студера», остановился против него и махнул рукой своему водителю. Тот снял с плеча фотоаппарат и сделал несколько снимков. Потом американцы поменялись местами, и снова защёлкал фотоаппарат.
Старостин стоял в сторонке и не мог понять, зачем эти американцы фотографируют его перевёрнутый автомобиль. В его голове появлялись мысли, конечно, о плохом. Они эти снимки поместят в своих газетах и напишут, вот как русские обращаются с американскими машинами. И это тоже может отразиться на его судьбе не лучшим образом. Но он уже махнул рукой на свою судьбу, пусть делают, что хотят. А когда старший из них подошёл к нему и, показывая рукой на дорогу, сказал – «Ком», с уверенностью, что наш каждый солдат уже знает значение этого слова, Старостин пошёл вместе с ними к дороге.
Да ему и надо было идти к дороге. Чем раньше он свяжется со своим полком и доложит о случившемся, тем, как он считал, будет для него лучше. А сделать это можно только там, на дороге, где часто проезжают целые колонны наших военных автомобилей. Американцы шли впереди и громко разговаривали. Вот знать бы, о чём они говорят, подумал Александр. И впервые в своей жизни он пожалел о том, что в школе не хотел учить английский язык, хотя, как говорил преподаватель Александр Вениаминович, у него были на это не плохие способности. Отогнав от себя эти мысли, солдат зашагал быстрее, обогнал американцев, вышел на дорогу и стал ожидать появления любого советского автомобиля. А когда он стал отходить подальше от стоящего на обочине чужого «Студера», американцы подошли к нему ближе и со словами – «ком, ком» и движениями рук стали приглашать его к своей машине.
Что им от меня ещё надо, подумал Александр, и, не обращая внимания на этих двух союзников по войне, стал внимательно следить за дорогой. На всякий случай взялся рукой за свой автомат. Заметив это, американец-шофёр что-то сказал и побежал к своему автомобилю. Они что, хотят меня силой взять, подумал сержант, предполагая, что американец побежал за своим оружием. Не на того нарвались, и Александр отошёл в сторону ещё на три шага и уже в обе руки взял автомат. Оставшийся стоять американец стал что-то говорить и с улыбкой на лице показывал рукой на свой автомобиль.
Старостин внимательно смотрел на американца и на кабину автомобиля, откуда ожидал появления предполагаемого противника – интересно, с каким оружием он появится. Такая ситуация не осталась без внимания проезжающего английского «Шевроле», который остановился за машиной американцев. В это время вышел из своей кабины шофёр-американец и в руках держал не оружие, а маленькую книжку. А когда тот подошёл ближе, Старостин понял, что в руках у него был словарь-переводник. Выходит, они собираются мне что-то сказать, а совсем не драться. Не убирая пока с готовности автомат, он стал ждать, что будет дальше. К американцам подошли два англичанина и после приветствия стали разговаривать. Но и те были без оружия, после чего Александр успокоился и отправил свой автомат на прежнее место – на правое плечо. После этого к нему подошёл один англичанин и сказал:
– Здравствуйте, товарищ советский солдат, – и протянул руку. Старостин обрадовался русской речи и пожал протянутую руку. – Что им от меня надо? – спросил он у англичанина. – Сейчас я тебе всё объясню, – ответил тот, – но сначала я должен сказать, что ты первый русский солдат, которого я встретил на этой войне. Я англичанин, но моя мать русская и я хорошо владею русским языком.
Подошли к ним и остальные. – Они, – указывая на американцев, сказал англичанин, – хотят подарить тебе свой автомобиль, иначе, как они говорят, у тебя могут быть большие неприятности. Александр не сразу понял значение сказанного, а когда понял, то первой же мыслью было, что это какая-то ловушка. Хотел даже нагрубить своему собеседнику, но махнул рукой и сказал:
– Ты же наполовину русский, а хочешь затянуть меня в какую-то западню, а со своими неприятностями я уж сам буду как-нибудь справляться.
Англичанин стал говорить с американцами, а Александр отошёл от них и стал всматриваться в дорогу. Поговорив немного, американцы и второй англичанин пошли к своим машинам, остался на месте только «наполовину русский». Он подошёл ближе к Александру:
– Я понимаю, тебе трудно в это поверить, но они тебе действительно хотят помочь. У них ведь с этим проще – авария случилась, что же, такое бывает, тем более – на войне. Они мне сказали, что сделали фотоснимки, вот ими и отчитаются за свой автомобиль. А потом подберут его и отправят на переплавку, и никаких проблем.
Александр, конечно, этим словам не мог так сразу поверить, его начинало тревожить, что на дороге так долго не появляется наш транспорт. Видимо, думал он, это потому, что совсем рядом не наша зона. Но вот к ним подошёл американец-шофёр, сказал несколько слов англичанину и отдал тому ключи от машины, они были точно такие, как до этого были и у нашего водителя. Американец приложил руку к своей пилотке, улыбаясь и глядя на англичанина и Александра, быстрыми шагами удалился.
– Вот тебе, солдат, ключи от машины. Чтобы у тебя не возникало вопросов, мы все сейчас уедем, а ты садись за руль и делай дальше, что твоей душе угодно, машина твоя.
Берёт Александр ключи, а в голове всё перемешалось. И тут его встревожила такая мысль – «Ну, сяду я за чужой руль, поеду, а навстречу те же, или любые другие, американцы. Остановят и обвинят в воровстве, только не понимаю, зачем им это нужно». Англичанин подумал немного и говорит:
– А давай сделаем так, я поеду с тобой до первой встречи с вашими войсками. А в американцев я, на всякий случай, попрошу расписку. А, чтобы ты и меня не боялся, я буду ехать в кузове. Договорились? Старостин махнул рукой в знак согласия и решил– будь что будет. Англичанин ушёл к машинам и минут через пять его «Шевроле» укатило. Англичанин помахал рукой в сторону отъехавших, и приглашая Александра к кабине, запрыгнул в кузов. «Да не боюсь я этого англичанина», подумал Александр.
– Зовут то тебя как? – спросил у «наполовину русского».
– Мама меня Федей зовёт, зови и ты так, – ответил англичанин, – садись за руль, и поехали.
– Вылезай, Федя, с кузова и садись со мной в кабину, вот тогда и поедем.
Английский Федя не заставил себя долго ждать.
Александр сначала с опаской садился в чужую кабину. Но когда заработал мотор, а машина послушно набирала скорость, он забыл обо всём и решил быстрее доехать до того немецкого городка, где его ждёт свой офицер. И хотя того советского офицера он пока не знает, Александр уже решил, что именно ему сразу же расскажет обо всём с ним случившемся. А вот и тот знак, где надо свернуть на право, и через три километра он будет на месте.
– Там же нет ваших войск, – забеспокоился англичанин, когда понял, что водитель свернул с автобана совсем не для того, чтобы сделать разворот, – там американцы.
– Да вот к ним-то мне и надо, меня уже там с утра ждут, а я разгулялся на этой злополучной дороге, откуда только она взялась на мою голову такая ровная.
Минут через десять Александр уже докладывал о своём прибытии старшему лейтенанту Макарову и вкратце рассказал о случившемся с ним на автобане, ничего не скрывая. Ст. лейтенант Макаров был здесь не один, с ним были наши солдаты, имелась у него и радиостанция, по которой он держал связь с командованием того полка, в котором служил рядовой Старостин. Так что, через несколько минут о происшествии на автобане знало и командование полка.
В кузов подаренного «Студера» солдаты погрузили несколько ящиков, ст. лейтенант сел в кабину к водителю, остальные солдаты ехали за ними в «Додже».
С «наполовину русским» англичанином наш солдат расстался, как с хорошим другом, но спокойствие к нему пришло лишь тогда, когда он выехал с чужой зоны, а рядом с ним сидел свой советский офицер. А закончилась эта история для солдата Старостина очень даже благополучно. Командир полка подполковник Бахолдин, выслушав лично его доклад, сказал, обращаясь, в основном, к присутствовавшим офицерам:
– Война, товарищи, кончилась, и кончилась нашей замечательной победой. Солдата Старостина мы знаем ещё до сражения под Курском, за проявленную храбрость там он был награждён медалью «За отвагу». Два раза был ранен, до самого конца войны он был примером для остальных. Я считаю, за то, что с ним случилось, не будем его наказывать строго. Конечно, если бы он вернулся без машины, тогда бы его судьбу решали уже не мы, и подполковник при этих словах посмотрел на капитана Василишина, начальника особого отдела.
Через четыре месяца гвардии рядовой Старостин благополучно демобилизовался и уехал домой. Дома его ждали родители и невеста Наташа, которые и представить не могли, что его возвращение висело, как говорят, на волоске. Но всё закончилось, как в сказке. На этом я и закончу своё повествование.
Иллюстрация с архива автора. На фото – военный водитель Александр Старостин(справа) с друзьями(слева мл. сержант П. Красков, в центре сержант В. Сурков) возле своего «Студобеккера». Снимок сделан в мае 1945 года.
Апрель 2013