Свет издалека 12 продолжение

Татьяна Шелихова -Некрасова
http://www.proza.ru/2013/04/16/27

ХОЛОДНОЕ  СЕРДЦЕ  МАРИИ

Директор Остёрской школы - Иван Михайлович Шелихов, кроме нордической внешности, ещё и характер имел отчасти, нордический. Во всяком случае, при внешней сдержанности, он обладал тем же упорством в достижении поставленной цели, что и представители англо-саксонской расы.

Эти обстоятельства не раз помогали Ивану совсем не в аристократических условиях жизни, в которые он был изначально поставлен своим рабоче- крестьянским происхождением.
Теперь же, так неожиданно вспыхнувшее чувство, заставило Ивана мобилизовать все силы, щедро отпущенные ему природой.

Вначале влюбившийся, но не потерявшей способности трезво мыслить, директор, навёл справки о своей молодой подчинённой. Убедившись, что, несмотря на необделённость мужским вниманием, Мария не оказывает никому явного предпочтения, мужчина ошибочно посчитал, что ему интересному, опытному,  несложно будет увлечь эту неискушённую девушку.

Но вскоре он убедился, в том, что на Марию совершенно не действуют все те приёмы классического ухаживания, которые ранее приносили нашему сердцееду стопроцентный успех у женского пола.
Тогда, настырный Иван пересмотрел свою тактику – и приступил к длительной планомерной осаде крепости, коей являлось сердце неприступной Марии.

И так же, как при осаде крепостей, наступающие нередко используют обходные манёвры, Иван сделал неожиданный в данной ситуации ход.

Вместо того, чтобы томительно вздыхать, дарить букеты и конфеты предмету своего обожания, он свёл все контакты с девушкой до сугубо деловых. Отныне они встречались только на педсоветах и общешкольных мероприятиях.
На Марию, которая была совершенно не готова к каким-либо отношениям со своим строгим директором, это подействовало успокаивающе, и она, что называется, расслабилась…

Её жизнь, после треволнений, вызванных историей с Негодяевым и последующих за этим разбирательств, постепенно входила в прежние рамки. Такая ситуация продолжалась до конца учебного года.

Но неожиданно, перед выпускным вечером, на станцию «Остёр» прибыла Марфа Платоновна. Для Марии это  было тем более странно - ведь родители знали, что  скоро она собиралась сама к ним приехать.

Оказалось, что мать пригласил письмом лично директор. Марфе Платоновне предлагалось, как матери молодого педагога, присутствовать на торжественном собрании по поводу окончания  учебного года. «Надеемся, что Вам, простой крестьянке, будет интересно принять участие в этом важном и радостном для Вашей дочери, событии…»

Вообще, это приглашение наделало много шума в Прасковино. В сельском совете, куда поступала вся корреспонденция, долго и не без трепета, рассматривали конверт с отпечатанным на машинке адресом. Всем страшно хотелось узнать содержание письма, но именно его официальный вид не позволял вскрыть его без присутствия адресата.

Таким образом, послание, целым и невредимым, было передано в руки Василия Ивановича Шкуратова, который и распечатал его тут же, в сельсовете, под горящими от любопытства, взорами присутствующих…

Скоро всё село обсуждало волнующую новость: «Марфу Шкуратову – сам директор школы! – приглашает приехать в гости.

   - Да, - говорилось, где-нибудь у колодца - вишь, какой важной птицей Манька стала – сам директор её уважает. Вон, Марфу в гости зовёт, чтоб на дочку свою порадовалась. Ещё и деньги за дорогу обещал ей отдать.
  - Держи карман шире, заплатят они, как же! – сомневался какой-нибудь скептик.
   - Об этом в конце письма прописано, вся контора видела.
   - Ну, раз на бумаге есть, может, и заплатят, - нехотя соглашался скептик.
   - Да, повезло им с дочкой…
   - А чего ж Василя не позвали? - подливал ложку дёгтя кто-нибудь из завистников.
   - Кто его знает? Может, за то, что в остроге сидел…
   - Да не, он же с политическими сидел, а потом ещё и за красных воевал.
   - Василя потому не позвали, что он в колхоз долго не вступал! - осеняет вдруг кого-то.
   - Ну, ты даёшь! Разве ж Там про это знают?
   - Там, - говорящий многозначительно поднимает палец, - всё про всех знают…

Естественно, что все разговоры велись на том странном наречии, которое возникло из смешения нескольких славянских языков, понятном и родным  для жителей тех мест. Для лучшего понимания,  я даю диалоги в адаптированном для читателей виде.

Но, если в деревне пересуды по поводу поездки Марфы к дочери велись с оттенком зависти, то в семействе Шкуратовых отношение по поводу возникшей ситуации, было неоднозначным.

Битый жизнью Василий, почему-то не ждал ничего хорошего от такого, лестного на первый взгляд, приглашения. Ему не давала покоя история с ранней беременностью Алёны. И, хотя Мария была непохожа на младшую сестру, интуитивно он  чувствовал, что и здесь дело как-то связано с мужским полом.
   - Беда с этими девками! Марфа – баба, она с этим лучше разберётся, - подумал Василий, а вслух сказал лишь одно:
   - Ну, что мать, раз начальство тебя приглашает – надо ехать.
Так Марфа оказалась в Остре.

На другой день после внезапного приезда матери, Мария пришла на приём к директору. Она просила разрешения на проживание матери в её комнате. Эту маленькую комнату в общежитии, как молодому специалисту, предоставляла Марии администрация школы.

Директор любезно позволил матери жить вместе с дочерью и даже изъявил желание лично познакомиться с Марфой Платоновной.

Когда деревенская женщина впервые увидела директора школы, она была просто потрясена! Всем своим обликом, благородными манерами, высоким ростом, он напоминал ей почти мифическую фигуру из детства – помещика Шишковского.

Шишковский – рослый и красивый мужчина, являлся владельцем нескольких небольших деревень. В их селе помещик появлялся лишь изредка, и каждый этот визит являлся праздником для местной детворы.

Тогда, в самом начале двадцатого века, Марфа была ещё совсем ребёнком, но в памяти её чётко запечатлелась картина: деревенская мелюзга бежит за открытой коляской, в которой восседает важный и красивый мужчина – их барин. Стараясь не отстать от коляски, дети быстро перебирают босыми ногами в пыли и по-цыгански, громко и весело кричат:

   - Барин, подари на погорелое, барин, подари на погорелое…
Румяный, от съеденного и выпитого, барин раскатисто хохочет и щедро бросает в придорожную пыль мелкие монеты.
Сшибаясь лбами и разбивая в кровь носы, дети борются за добычу, а потом хвастают друг перед другом, кому и сколько денежек досталось.

И вот теперь перед Марфой предстал мужчина из той же самой - «барской»- породы, но при этом, ничуть не важный, а, наоборот, очень внимательный и любезный.

Иван Михайлович не только осведомился, как Марфа Платоновна устроилась у дочери, но и предложил ей бесплатные талоны на обед в школьно столовой.
Привыкшая во всём полагаться на мужчин, затюканная мужем, Марфа не могла ни в чём отказать директору, и с благодарностью приняла не только талоны, но и красивый, ярко расписанный, большой шёлковый платок.

Вообще, надо сказать, что от всего этого у деревенской женщины слегка закружилась голова. Конечно, она не была столь наивна, чтобы не догадываться, что директор в данном случае имеет какой-то свой расчёт. 

Но всё же, хрупкой черноглазой Марфе было очень приятно внимание такого интересного мужчины, как Иван Михайлович. Прежде всего, ей нравился его высокий рост. Как многие маленькие женщины, она питала слабость к рослым мужчинам. Вот и своего голубоглазого Василия она полюбила в первую очередь, за его прекрасный рост.

Когда Марфа с восторгом рассказала дочери, как хорошо отнёсся к ней директор школы, то, как ушат холодной воды оказалась для неё реакция Марии:
   - Подумаешь, - фыркнула девушка, - это он старается ко мне «на козе» с твоего бока подъехать.

Марфа не сразу поняла сути происходящего, а когда поняла, ахнула:
   - Это что же получается? Такой человек за тобой ухаживает, а ты ещё и нос воротишь?
   - Да, мама, представьте, он мне не нравится. И нос у него – длинный, и строгий он больно, и вообще, боюсь я его… А если боишься, то какая может быть любовь?

Марфа только вздохнула - глупая ещё дочка… Нос, вишь, ей длинным кажется. Да такие носы – прямые и удлинённые – бывают только у господ. А курносых веснушчатых носов,  в любой деревне - пруд пруди!

И вообще, что знает Маня про любовь? Говорит, боится директора. Так это и правильно, мужа надо боятся, как в писании сказано: «Жена, да убоится мужа своего…». Да разве с Марией поспоришь, вон она какая – городская, да шибко грамотная стала.

Но обо всём этом Марфа только подумала, а вслух строптивой дочери сказала со вздохом:
   - Ну, не знаю, делай, как хочешь. Но смотри, допрыгаешься! За какого-нибудь пьяницу деревенского выйдешь - тогда и посмотрим, какая у тебя будет любовь?
   - Не волнуйся, мамочка,  я в этот хомут пока не тороплюсь. – Мария была уверена, что всё у неё сложится, как надо, и впереди её ждёт необыкновенная и потрясающая любовь.

*************************
На следующий день было то самое торжественное мероприятие, ради которого Марфа Платоновна и приглашалась в остёрскую школу. Бедная женщина, всю жизнь прожившая в глухой деревне, никогда не видела ничего более интересного и яркого.

Вначале, в нарядно убранном актовом зале звучали зажигательные речи о всеобщем светлом будущем. Выпускники школ клялись всю свою жизнь посвятить борьбе за светлые идеалы революции. Затем, после вручение аттестатов зрелости, состоялся концерт художественной самодеятельности с чтением стихов, акробатическими номерами, пением,  танцами, фокусами…

После концерта, когда в зале начали сдвигать стулья, чтобы расчистить место для танцев под патефон, к Марфе Платоновне подошёл директор школы. Он осведомился, как она себя чувствует и понравился ли ей концерт?

   - Мне всё очень понравилось! Спасибо, Иван Михайлович, что пригласили к дочке приехать.
   - Ну что вы, Марфа Платоновна, мы так довольно часто делаем, - покривил душой директор. – Поддерживать связь с родственниками молодых педагогов – наша обязанность. А лично к вам, уважаемая, у меня есть важный разговор…

Глубоким вечером, когда Мария пришла с танцев, её мать сидела в том же платье, в котором была на торжественном мероприятии, причём на плечи её был накинут тот самый, подаренный директором, платок.
   - Что это вы, мама, спать до сих пор не легли и даже не разделись?
   - Сядь, дочка, - произнесла Марфа непривычно строгим для неё голосом. – Завтра я домой возвращаюсь, так что у меня к тебе неотложный разговор есть.
   - И что это за разговор такой, который до утра подождать не может? – Мария присела на свою кровать напротив матери.
   - А такой, что судьба твоя решается… Иван Михайлович у меня руки твоей просил, говорил, что любит и жить без тебя не может.

- Мама, вы опять за старое! Мы уже вчера об этом говорили: не хочу я замуж и вообще, это только до революции жених у родителей невесты её руки просил. А сейчас без всяких старорежимных штучек обходятся. – Мария явно не собиралась разговаривать с матерью на эту тему.

Но тут, обычно кроткая Марфа, неожиданно проявила характер. В самых ярких красках расписала она, какой замечательный – красивый, умный и серьёзный человек – Иван Михайлович. И такой мужчина – директор школы! – любит её, простую учительницу, у которой и приданого-то никакого нет. Он страдает из-за этой дурёхи, которая в упор не видит своего счастья.

А завершила свою взволнованную речь Марфа такой, (впоследствии, ставшей в семье исторической), фразой:
   - Коли ты за етакого человека замуж не пойдешь – тада я не знаю, якого рожна табе нада?

На следующий день Марфа уехала, так и не добившись от дочери положительного ответа. Впрочем, чтобы сильно не расстраивать мать, Мария обещала обо всём хорошенько подумать.

КАК  МАРИЯ  ИВАНА  ПОЖАЛЕЛА.

После отъезда Марфы Платоновны, девушка постаралась поскорее забыть о ночном разговоре. Ну и что из того, что директор понравился матери? «На вкус и цвет – товарищей нет»
Но, странное дело, незаметно для себя самой,  Маша стала по-другому воспринимать сложившуюся ситуацию.

Она стала ловить себя на мыслях о влюблённом в неё директоре - и нечего скрывать, мысли эти были самого приятного свойства. Ведь любой девушке нравится, когда такой незаурядный человек - Мария прекрасно понимала, что незаурядный - был влюблён именно в неё.

Иван, который чутко держал руку на пульсе происходящего, быстро уловил эти позитивные для себя изменения – и постарался развить свой первоначальный успех.

Скоро они с Марией стали регулярно встречаться. Конечно, эти вполне невинные прогулки в парке или на берегу реки, мало соответствовали  обуревающим  мужчину, отнюдь не платоническим желаниям. Но, наученный первоначальным негативным опытом общения  с этой девушкой, он не пытался форсировать события.

Никаких двусмысленных жестов, объятий, а тем более, поцелуев. Иван держался по отношению к девушке корректно и подчёркнуто сдержанно. При встречах они просто беседовали на разные темы.

С удивлением раскрывала для себя Мария богатый внутренний мир этого человека. Историк по образованию, Иван Михайлович прекрасно знал литературу и даже сам писал неплохие стихи.

Кроме этого, он прекрасно рисовал и однажды принёс на свидание карандашный портрет Марии. Портрет этот, величиной с альбомный лист, был сделан по фотографии из личного дела  Марии и оказался не только похожим, но и выдавал отношение художника к своей модели – Мария выглядела на портрете просто красавицей.

Но и это было ещё не всё. Однажды они зашли в местный Дом культуры, где  в музыкальной комнате Иван устроил для Марии настоящий концерт по заявкам. Поочерёдно, на баяне, балалайке и рояле играл Иван любые мелодии, которые хотела услышать девушка.

Самое удивительное, что её поклонник никогда не учился музыке и, вообще, не знает ни одной ноты. Да, действительно, этот человек обладал массой достоинств – этого Мария не могла не признавать.

Но любовь – чувство капризное и непредсказуемое. Умом девушка понимала, что для создания семьи, Иван Михайлович – пожалуй, самая прекрасная кандидатура. Но что же делать, если сердце девушки по-прежнему, молчало…

Неизвестно, сколько времени продолжалась бы подобная ситуация и чем она могла закончиться, если бы в один прекрасный день Иван не подошёл к зеркалу и не всмотрелся внимательно в своё отражение.

Из мутноватого серебряного овала, на него смотрело худое лицо с сухими запёкшимися губами и воспалёнными тусклыми глазами.
   - Кто это, - содрогнулся Иван, - неужели, я? Это же просто тяжело больной человек. Вот во что я превратился! И всё из-за неё, - подумал он о Марии почти с неприязнью.
   - Нет, с этой истории ей пора кончать, и чем скорее – тем лучше. Сегодня же пойду и скажу: «Ты свободна от меня и от моих чувств!»

Но решить часто бывает проще, чем выполнить задуманное.

Когда солнце стало опускаться за горизонт, и по земле поползли длинные тени, Иван вдруг почувствовал странную нерешительность.
Конечно, он понимал всю необходимость решающего разговора со своей мучительницей, но что-то внутри его существа противилось этому. Подобная раздвоенность раздражала и мучила влюблённого мужчину, но ничего поделать он не мог.

По счастью, несмотря на свою нордическую внешность и, даже, соответствующий характер, душа у  Ивана была вполне славянскую. Поэтому и поступил он в этой сложной ситуации типично по-нашему, взял – и напился…
И в таком, прямо скажем, непривычном для себя состоянии, отправился к предмету своей страсти.

ПРОДОЛЖЕНИЕ  СЛЕДУЕТ
http://www.proza.ru/2013/04/23/531