Рассказ посвящён Саиду - моему сокурснику.
(Пятидесятые годы ХХ века).
Много воды утекло с тех времён. Прошло уже более полвека, а я помню Саида, который, как думается, тоже помнит меня, хотя он сам и не придал, естественно, своему героическому поступку большого значения. Однако, Саид спас меня в полном смысле этого слова. Тогда ведь для большинства всех нас спасти человека было также просто, как выпить глоток воды.
Произошло это много лет тому назад, когда мы были совсем молодыми, полными сил и здоровья, когда, как говорится, всё нам было ни по чём и когда ещё хлеб в столовых был бесплатным. Да, на обеденных столах рядом с солью и горчицей стояла, обычно, тарелка, полная кусочков хлеба, красиво нарезанных и уложенных горкой. И это было время, когда ещё дружба между людьми была настоящей, независящей от национальности, и Русь была единым домом для всех. Учились мы все вместе - дети разных народов (русские, таджики, узбеки, татары..). На переменках между занятиями и в перерывах между лекциями бегали в те самые столовые, чтобы «заморить червячка». Для этого брали стакан сладкого чая за три копейки, садились за столы и ели хлеб, намазывая его горчицей. Вкусно! Здорово!
Всё, о чём я рассказываю, происходило в Таджикистане, который является страной гор. Столица его, Душанбе, расположена на высоте 800 – 900 метров над уровнем моря. С севера город окаймляет Гиссарский хребет с многочисленными его отрогами, по ущельям которых бегут, громыхая, реки. Вода этих горных рек чистейшая. Она обжигает тебя и в то же время ласкает - мягкая, нежная. Когда ты, набравшись храбрости, окунаешься в неё, то чувство, которое охватывает тебя, хочется испытать ещё и ещё. Вода притягивает вас к себе, не отпускает.
В то же время река таит в себе опасность. Это огромнейшая сила. Вода ворочает огромные валуны и стоя у реки, слышишь, как они ударяются друг о друга. Громыхание этих речных валунов гулкое и звенящее. Этот грохот, шум бурлящей, клокочущей воды и чистый опьяняющий воздух создают неизгладимое впечатление. Человек, особенно молодой, какими и были мы тогда, студенты Факультета естественных наук, как бы попадает в другое измерение. Всё окружающее вас предстаёт в несколько ином, необычном виде. Вы попадаете, как бы, в фантастический мир. Это касается и отношений людей между собой. Они становятся какими - то особенными: никаких ссор, споров, раздоров. В таких местах даже голоса становятся приглушёнными. Крика совсем не слышно. Поэтому и кричать нет нужды. Всё поглощается окружающей вас природой. Состояние атмосферы, плотно окружающей вас, дополняется также и склонами гор с обрывами, нагромождениями выходов материн-ских горных пород, осыпями и узкими карнизами, иногда выступающими над ними.
Северные склоны отрогов Гиссарского хребта чаще всего лишены древесной растительности. Лишь заметны кое-где чахлые полукустарники, а также небольшие участки злаковых и других цветковых растений. Южные склоны горных хребтов, в том числе и Гиссарского, покрыты, обычно, густой пышной растительностью. По дну же ущелий где, влаж-но и тепло, как правило, растут многочисленные раскидистые деревья. Здесь и орех благо-родный, и чинары, и барбарис, и хурма.
В одном из таких горных ущелий Гиссарского хребта и была расположена учебная база университета. Мы изучая растительность Такобского ущелья, учились собирать и гото-вить гербарии цветковых растений. В этот день, о котором мне хочется поведать, несколько студентов, в основном девчата, ушли на прогулку вверх по ущелью, захва-тив с собой, на всякий случай, только копалки.
Копалки – это приспособления в виде закруглённого большого ножа для выка-пывания растений. Сделаны они из закалённого железа. Инструмент на все случаи жизни. Мы с ними никогда не расставались. Одежда же наша была прогулочной - сарафаны, платья. Брюкам, джинсам в этот день мы дали отдых, так как они порядком нам уже надоели. Обувь тоже соответствовала прогулке.
Опьянённые окружающими красотами, чистым горным воздухом, мы как-то потеряли чувство реальности и, не думая о времени и об опасности, поднимались всё выше и выше по склону ущелья. А склон этот был северный, лишённый, древесной растительности.
Вот пройден один уступ, потом другой, потом ещё и ещё. Вдруг сработало какое-то шестое чувство, чувство ответственности за всех. На меня ведь надеялись всегда все преподаватели - это лидер, «не подведёт». Так вот, оглянувшись вокруг, я увидела,что мы находимся на узком карнизе, с которого уже трудно, но ещё можно спуститься вниз, на дно ущелья, соблюдая правила поведения в горах. Пока я размышляла, как поступить в создав-шейся ситуации, все девчонки, подняв головы, закричали: «Колокольчики, колокольчики!!» Да, это были прекрасные горные горечавки, которые, безусловно, украсили бы любой гер-барий. И я, потеряв чувство реальности, конечно же, первой устремилась к ним, ухватив-шись за небольшой уступ над головой. Подтянувшись на руках вверх, я оказалась на осыпи, где качали своими ярко-синими головками горечавки – горные колокольчики. Они были такими удивительными и так украшали окружающий унылый ландшафт, что губить их сразу же расхотелось. Достаточно было смотреть на них и вдыхать аромат это-го чуда. Да и они, как будто почувствовав угрозу для себя, стали никнуть.
Тут снизу послышались крики моих сокурсниц. Они просили, чтобы я их подтя-нула к себе. Однако, глянув вниз, где стояли подружки, мне стало понятно, что это ловушка. Моему взору предстал только обрыв, а девчонок не было даже и видно. Холодок пополз по моей спине, так как стало ясно, что отсюда, куда я только что поднялась, дороги назад нет: спуститься невозможно, так как на тот узкий нижний карниз не попасть уже. И перед глазами только обрыв, только пропасть.
Что делать? - Только не поддаваться панике, никого не ругать, никого за собой не тянуть. Это приказ себе. И я приняла решение - двигатья только вверх, на перевал, чтобы спуститься к базе с другого склона, южного. Крикнув девочкам, чтобы они шли в лагерь, я посмотрела вверх, где, как в дымке, виднелся гребень перевала, и начала своё восхождение.
Подъём был тяжелейшим, ведь не было даже должного снаряжения, одежды. В платье, в тапочках приходилось карабкаться по крутому, а участками, почти вертикаль-ному склону. Ноги постоянно скользили по крепким, как асфальт, осыпям. Искры – брызги стали летели из - под моей копалки – ножа, когда я рубила эти осыпи и камни, чтобы зацепиться рукой или поставить носок ноги. Естественно, что руки мои и колени уже давно были в крови от порезов камнями и застывшим острым песком осыпей, но я старалась не терять присутствия духа. Ведь так нас учили с детства и в школе, и дома: выдержать, выстоять. Это, видимо, и сработало, хотя уже не однажды за этот подъём меня посещала мысль о том, что думает человек в таких обстоятельствах, т.е. находясь на краю гибели. Люди говорят, что перед глазами мелькает вся жизнь. Да, может быть, и мелькала. Но почему-то в этот момент было жаль не себя, а па-пу и маму. Думала о том, как им будет тяжело, если с их чадом что-то случится. Но и тут я всё сводила к юмору, насмехаясь над собой и говоря кому-то: «Врёшь, не возь-мёшь, всё равно выберусь!"
Теперь вот думаю и понимаю, что мой ангел-хранитель был рядом и помог, хотя по-ложение моё в определённый момент стало критическим. Я, фактически, стала сползать со склона под воздействием силы тяжести, как и полагается по всем законам физики, так как держаться было не за что. Моя левая нога висела в воздухе, а правая... упира-лась в краешек камня, который выступал из осыпи на 3-4 сантиметра. Таким обра-зом, мне только удавалось держаться на этом уголке материнской породы, которая вздумала поглядеть на Белый свет, высунувшись из осыпи. На моё счастье, конечно. Ещё я удерживалась грудью, прижавшись крепко к самой осыпи.
Осознание своего безвыходного положения пришло как-то сразу. Стало ясно - падаю, так как чувствую, что пальцы правой ноги сползают уже со спасительного краешка и я вместе с ними.
И в этот самый момент, повернув голову вправо, я увидела Саида, который находился от меня на расстоянии, примерно, пятнадцати метров. Как он попал туда, как оказался рядом, чей Ангел – хранитель его привёл, не знаю. Ведь ребята ушли в ущелье намного раньше нас, и мы их даже потом не видели.
Помахав мне рукой, Саид, двигаясь вверх, стал приближаться ко мне, на сколько это было возможно. Стараясь его не пугать, я тихо сказала:
- Саид, падаю.
- Держись, я сейчас.
Вот всё, что было сказано в этот момент. Слова как бы повисли в воздухе над нами. Нельзя, видно, было разговаривать - тратить силы. И Саид не струсил, не побоялся. Он ведь сам находился не в лучшем положении. Находясь уже выше меня метров на 5-6, он стал спускаться ко мне, лёжа на спине, т.е. держался только спиной за острый песок осыпи и кое-как затормаживал своё спускание пятками босых ног. Извиваясь яшерицей, он, изловчившись, повернулся боком ко мне и протянул свою руку.
Как мы ползли потом вверх по этой осыпи, память уже не зафиксировала, ведь нас было уже двое. Преодолев перевал, мы, все израненные, но счастливые, уже быстро спустились по южному, более пологому, склону, покрытому густой древесной растительностью. Наши преподаватели даже и ругать нас не стали. Они только качали своими мудрыми головами и как-то криво улыбались.
Что ж, все были рады: живы! живы! живы!