Дневник VII-32 Мы должны стать богами
10 апреля 2011 г. Нашла листик стародавний со стихами Кости Кузьминского, посвящёнными мне.
Ты видела, как меняет раб лики?
Всё равно станешь. И не бузи.
А я не умею рисовать кораблики.
А я не слушал прелюдию Дебюсси.
И я не видел волосы цвета льна,
Но рот немой, разрывая в крике -
Последними каплями слёз прильну
И лик зарою в колени и руки.
И ялик-лик плывёт по реке,
И ты, ликуя, лепечешь в ялике,
А по реке - кто в парике? -
Маюсь и я, великий маленький.
В метро напротив меня сидел смазливый парень, хорошо одетый. У него стала дёргаться нога, потом рот, он что-то пел или бормотал. Может быть, он наркоман? Я отсела от него подальше. Его соседка слева хохотала, но смех её был похож на плач.
По вагонам часто проходят нищие, больные люди с волочащейся ногой, согнутые пополам молодые женщины, едут в колясках безногие люди.
Была в вегетарианском кафе, порция еды была маленькая и полусырая. "Бывает", - сказал мне на мои жалобы главный шеф-повар. Извинений не последовало, добавки тоже.
В кафе к тому же я утратила рассказы Жильбер Сесброна...
Эдуард, мне кажется, несчастнейший человек.
Меня преследуют своими глупостями и бестактностями некоторые читатели на ПРОЗЕ.
Приходиться сражаться с ними.
11 апреля. Ночью не могла уснуть, стала писать стихи о том, что никого, кроме Христа и матери Его не хочу любить, так во всех разочаровалась.
Мой брат Герман по моей просьбе звонил моей подруге и давал советы, как лечить спину.
Витя П. написал мне вдруг пушкинское: "Нет, поминутно видеть Вас...", потом он отметил, что ждал меня около Дома книги на Арбате, видел девушку в таком же пальто, которое я ношу. Он стал живее, раньше был совершенно замороженным. Но мы не договаривались, что встретимся на Арбате. Неадекватности какие-то небольшие я в нём наблюдаю. Не повредить бы ему. Брату я сказала, что согласна быть сестрой Вити.
12 апреля. Мадам де Сталь сначала влюбилась в Наполеона, потом возненавидела его. Она считала, что он занят только собой.
Крылатые выражения Наполеона:
"От великого до смешного всего один шаг"
"Не выше, а длиннее"
"Я почувствовал вкус к власти"
"Наплевать на жизнь миллионов людей. Солдаты - пушечное мясо"
"Солдаты, мне нужна ваша жизнь"
"Меня тошнит от человечества"
Наполеону посвящены тысячи произведений.
Слушала по ТВ Рами Блекта, глаза его излучают свет. "Мы должны стать богами", - думаю я, вспоминая солнечные его глаза.
13 апреля. Пушкин очень ценил Вальтера Скотта.
Написала сегодня стихи:
Поток сознания
Образы вдохновений
В степи мирской печальной и безбрежной
Таинственно пробились три ключа.
Ключ юности, ключ быстрый и мятежный,
Кипит, бежит, сверкая и журча
А. Пушкин
1
На дне бурлящего потока
Ракушки, камешки, осока.
Цвету, как дерево весной.
Зима замедлилась. Постой
Среди великой тишины.
Ко мне идут из темноты
Очаровательны, проворны
Столетья, судьбы, хоры, волны,
Всё омывается потоком,
И всё закручено в спираль,
Звучат слова кастальским током.
Тревожно, и чего-то жаль -
Щемящей юности и страсти,
Томленья духа, жажды власти...
2
Что я могу вам объяснить?
Как поведёт прозренья нить?
Куда клонюсь, чего я жажду -
Покоя и свободы. Каждый
Неволен в собственной печали.
Его на царствие венчали
Давно когда-то в строгом зале.
Забыв свои предначертанья,
Он на земле, как бы в изгнанье.
Но царство не вовне. Сияло
В раю подобье идеала.
Я на земле. Всего мне мало.
14 апреля.
Разве утешит меня,
Что кто-то ещё не спит.
К окну подходит, скорбит.
Рыцарь прислал мне неожиданно свои стихи о лужах, об апреле. Я рада.
У меня началась странная тоска. Истоки, причины её непонятны.
Погуляла в парке, бормотала стихи новые, чтобы их не забыть, бумаги с собой не было.
Позвонила Ане Г., Серёжа Шаргунов взял трубку. Я доверчиво рассказала ему о себе, прочла новые стихи. "Отличные стихи", - похвалил меня Серёжа. Я передала ему привет от рыцаря. Сыну Серёжи пять лет.
15 апреля. Всё более старым и вялым нахожу я при каждой нашей новой встрече одного своего приятеля. Мы гуляли с ним по Садовой, по Малой Никитской. Я подвела его к памятнику Блока. Он рассказывал мне о Зиновьеве. Мне очень пусто и скучно с ним. Он, слава Богу, этого не понимает. При этом он чрезвычайно добр. Он курит, не крещён, иногда даже зануден, в нём нет искры Божией, он как будто заторможен, я не могу ни отогреть его, ни растормошить.
Да простят меня Небеса!
Была я в двух храмах. В одном из них люди так громко говорили, стоял гул от голосов, что я пришла в ужас - как можно так вести себя в храме. Благочестивый священник помазывал наши лбы елеем.
Нет благоговения в людях, они несут в храм свою суету. Это страшно. Лица у людей при этом весёлые и светлые.
Я помолилась о беспардонных прихожанах святому Иоанну Кронштадскому, его икона висела недалеко от меня.
Звонила мне Ира Каширина, предложила снять документальный фильм обо мне. Я посоветовала делать фильм о художнике РоманОвиче Сергее Михайловиче.
Мой рисунок.