Набоков пишет: «Пропущенный сквозь восприятие Гоголя, Петербург приобрел ту странность, которую приписывали ему почти столетие; он утратил ее, перестав быть столицей империи».
Это он зря так, вся «странность» у Питера осталась. Наиболее хорош этот город у Балабанова в «Брате», или в последнем фильме его «Я тоже хочу».
Да и без всяких фильмов Питер изумителен. У этого города есть мистическое начало. По Набокову это мистическое начало город получил от Гоголя. При всем уважении к гениям… это Гоголь, Достоевский, Блок получили от этого города… нечто…
Вот у Блока:
В чёрных сучьях дерев обнажённых
Жёлтый зимний закат за окном.
(К эшафоту на казнь осуждённых
Поведут на закате таком).
Красный штоф полинялых диванов,
Пропылённые кисти портьер…
В этой комнате, в звоне стаканов,
Купчик, шулер, студент, офицер…
Этих голых рисунков журнала
Не людская касалась рука…
И рука подлеца нажимала
Эту грязную кнопку звонка…
Чу! По мягким коврам прозвенели
Шпоры, смех, заглушённый дверьми…
Разве дом этот – дом в самом деле?
Разве так суждено меж людьми?
Или в «Брате» Балабанова «немец» говорит, что город забирает силу… Это о Питере. Москва силу дает.