13 глава
Колхозники свое слово сдержали. Работали все на совесть, никого не нужно было подгонять. Наоборот, комсомольские четыре бригады устроили между собой соревнования и каждый день, вечером, собираясь на полевом стане, отчитывались о проделанной работе. Бригаде, показавшей лучший результат, выдавался переходной вымпел. Чаще всего его получала бригада Андрея Половинко.
Школьники тоже не отставали от своих старших товарищей. Звено Николки Сатанкина старалось изо всех сил и поэтому звездочку, вырезанную из фанеры, они еще ни раз не упускали. Казалось, что их никакая усталость не брала. Ребята работали наравне со взрослыми и по окончании рабочего дня, задорными возвращались на полевой стан. После ужина, все собирались под раскидистым деревом, рассаживались на зеленой траве и пели песни. У многих были замечательные голоса, но лучше всех пела Нюрка. Каждую песню она проносила через свое сердце и душу, будто проживала ее.
-Нюр, начинай, - и девчушка, без жеманства, с легкостью брала первые ноты. Ее чистый голос, словно родниковая вода, бежал по стану и сливался с журчанием ручейка, с дуновением ветерка и шепотом листьев.
- Да-а, Нюра, тебе бы в город, дальше пойти учиться. Здорово у тебя получается, - как-то заметил председатель, - вот окончишь школу, я похлопочу об этом. У меня бабка с матерью хорошо пели. Мама еще играла на фортепиано, меня учила. Оно до сих пор дома стоит. Нужно подумать, как его сюда привезти, все равно стоит и пылится.
Девушка опустила глаза и скромно сказала:
-Спасибо большое, только я никуда не поеду и в школу больше не пойду.
Все удивленно посмотрели на нее.
-Как это в школу не пойдешь? – ничего не понимая, спросил председатель, - а чем ты будешь заниматься? Что будешь делать?
-Работать пойду, вместо мамки.
Все переглянулись.
-Нет, так дело не пойдет, тебе нужно учиться, а за свою мамку не волнуйся, все у вас будет хорошо. Вот увидишь, ты еще нам такие концерты давать будешь, после которых тебя будут закидывать цветами.
-Лишь бы не помидорами, - хихикнул Темка, вечно дразнивший Нюрку. Его мать сидевшая рядом, здесь же дала сыну подзатыльник. Пацан покраснел и убежал.
-Борис Иванович, а зачем нам пианино, если у нас даже и клуба то нет? – спросил Сергей Белобородько.
-Да, это верно. Я удивляюсь, как вы здесь живете. Клуба нет, детского сада нет, школа, да и та занимает только половину жилого дома. Вокруг столько леса, неужели вам не хотелось построить это своими руками?
-Как не хотелось? Хотелось! Только Степан Николаевич говорил, что советскому народу удобства и роскошь не к чему, не баре.
-Понятно. Я вам обещаю, что летом будем строить в первую очередь школу и детский сад, а там и за клуб возьмемся.
Все оживились и на перебой стали мечтать и высказывать свои желания вслух. Никогда еще не было у них такого теплого и душевного разговора с председателем колхоза. В этот вечер они немного дольше засиделись у костра и не заметили, что на небе давно уже светили звезды и луна, полновластная хозяйка ночного небесного простора, смотрела на них, освещая легким холодным светом. Теплый ветер приятно обдувал и нес с собой свежесть. Никому не хотелось расходиться, но все понимали, что завтра нужно рано вставать.
Утром, когда солнце только слегка окрасило горизонт и еще все спали, Темка подкрался к женской комнате и найдя Нюркину кровать, взял высунувшуюся из под одеяла косу и хотел уже ее отрезать, но в этот момент проснулась Маруська и закричала:
-Ты что делаешь? – и бросилась к нему в ночной рубахе, продолжая орать, - Нюрка, девчонки, бабоньки вставайте!
От крика проснулись не только в этой комнате, но и из других комнат все сбежались на шум. Забежав в комнату, они увидели, что Нюрка сжавшись и прикрываясь одеялом, сидела на кровати, а рядом, с ножницами в одной руке, стоял Темка, отбиваясь другой от тумаков Маруськи. Бабоньки на смех подняли незадачливого паренька и выталкали за дверь.
Уже после обеда, Нюрка выполнив план и закончив собирать морковь, пошла помогать подруге на другую делянку. У бочки с водой стояли женщины и о чем-то оживленно разговаривали. Марфа, увидев Нюрку, замолчала и отвернувшись, стала поправлять платок на голове. Другие сразу замолчали. Девушка почувствовала напряженность и быстро напившись, скрылась за бочкой. Все посмотрели ей в след, а мать Темки с упреком заметила:
- Иж, скромницу из себя ставит, а сама не хуже своей матери хвостом крутит. Такой же гулящей будет. Не зря она с детства с одними мальчишатами играт, - и отпив студеной воды, легкой походкой пошла, напевая песню. Женщины, соглашаясь, поплелись за подругой, смакуя тему злобы дня. Только одна из подруг, возмутилась, догоняя ее:
- Марфа, ты что, акстись! Ты что болташь, ботало! Ты ж знашь, чо это не так! За чо девчонку обижашь?
Нюрка, услышав слова тетки Марфы, споткнулась и схватившись одной рукой за колесо бочки, медлено стала сползать на землю. Платок резко впился в горло и стал давить, мешая ей дышать. Обливаясь слезами, она сорвала его и согнув колени, тихо заскулила. Заскулила, как маленький щенок подранок, у которого не было сил отбиться от обидчика. В этот момент подошел Николка и увидев Нюрку в слезах, стал спрашивать, в чем дело. Но она еще больше стала рыдать.
- У тебя, что кто-то умер? - осторожно спросил он.
Девчушка отрицательно покачала головой.
- А ревешь, как о покойнике! – не унимался парнишка.
- Почему, почему нас так не любят? – рыдая, причитала Нюрка.
-Кто не любит? – удивленно спросил Николка.
- Все! Что мы им сделали, что они на нас так?
Мальчонка понял, что она имела ввиду.
- Да, ты это, не обращай ни на кого внимания! Ты что наших баб не знаешь?
- Тебе хорошо говорить, а мне стыдно пройти, за спиной шепчутся! Еще этот Темка! – сказала с болью в голосе девчушка и опять расплакалась.
Не зная как успокоить подругу, он вдруг разгорячено воскликнул:
- Знаешь, что? А давай убежим!
- Как это убежим? – продолжая еще всхлипывать, удивленно спросила она, - куда?
- Далеко я уйти не могу, мать одну с малышней не оставишь, да и твоя болеет. Куда пойти, нужно будет подумать. Вставай. С ребятами это дело вечером обговорим. А пока иди, работай.
Нюрка, шмыгая носом, поплелась на подмогу Маруське, размышляя о словах Николки.
Вечером, после ужина, звено Николая Сатанкина собралось подальше от полевого стана и на повестке их тайного собрания было поставлено два вопроса: первый вопрос заключал в себе, как им казалось, самое главное – куда бежать Николке с Нюркой. А во втором, стоял вопрос о продовольствии и кто будет его приносить. Ребята ничего не понимали, почему вдруг, их товарищи решили сбежать из села, но готовы были им во всем помочь. Если честно сказать, то некоторые даже позавидовали своему звеньевому с Нюркой.
- Ребята, знаете, что? – вдруг, воскликнула Маруська, - а давайте, чтобы нас никто не понял, о чем мы говорим, к каждому слогу будем прибавлять какие-нибудь буквы, или слога. Например: ты куда пошла? – киты кику-кида кипош-кила?
-Точно, Маруська! – оживились ребята, - здорово придумала! Только нам нужно теперь самим как-то это понимать, а то запутаемся!
-А давайте, сейчас придем, на листке напишем основные слова и выучим их, - предложил Николка.
Подростки сорвались с места и побежали в стан, перебивая друг друга в находке новых слов. Взяв тетрадку с карандашом, они сели поближе к костру и стали писать. Взрослые глядя на возбужденных детей невольно улыбались, понимая, что они что-то затевают. Но никто мешать им не стал. А Сергей Белобородько, ухмыляясь, заметил:
- Ну – ну, озорники, развлекайтесь, да смотрите, чтобы от ваших шуток плакать не пришлось.
Ребята только загадочно в ответ заулыбались. А на следующий день, с самого утра, все услышали странную речь.
- Нюрка, кипо-кибе-кижа-кили кику-кипать-кися!
- Кииду! – последовал ответ.
-Что это с ними?, - удивленно спросила повориха тетка Лукерья.
- А бес его знает! Оне исчо вчерась чудили.
- Клоуны, - с заметной в голосе завистью, сказал Темка.
-Ой, и не говори сынок. Балбесы, оне и есть балбесы.
Такой теплой осени давно уже не было. Вода в реке была словно парное молоко – теплая и спокойная. Накупавшись, Нюрка с Маруськой вышли на берег и разлеглись на камнях, чтобы немного обсохнуть.
- Слушай Марусь, скажи, ты когда вырастишь, кем хочешь стать?
- Не знаю. Я бы хотела отсюда уехать, на какую-нибудь комсомольскую стройку.
- А учиться? Ты ж в математике волокешь, получше любого мальчишки.
- Ну и что? Подумаешь математика! Сама вот представь: новые заводы, гидростанции, дороги и мосты, во всем этом будет и твой труд.
Стоишь ты на построенном тобою мосту, внизу бурлит и стонет река, твои волосы развиваются на ветру, а в небе летают птицы. Солнце ласково гладит тебя по лицу своими золотистыми теплыми лучами. Ты стоишь, смотришь на все это и чувствуешь себя самой счастливой! Романтика! А ты говоришь, математика.
- А я даже об этом и не думала. Знаешь, мне порой кажется, что я никогда отсюда не уеду. Я ведь дальше нашей деревни никуда еще не ездила, а так хочется повидать мир. Какой он?
-Вот поэтому я и хочу быть строителем, для того, чтобы уехать. Строители везде нужны, хоть куда можно поехать и устроиться на работу.
- Ну, что пойдем? А то нам от Николки попадет.
- Может еще полежим?
- Ты что, хочешь все звено подвезти?
- Нет, не хочу, - быстро поднимаясь и отряхивая с себя соринки, сказала Маруська, - а то меня потом Николка со всеми потрахами съест.
- Это уж точно, - смеясь, сказала Нюрка.
Подруги быстро оделись и стали подниматься по крутому склону наверх, цепляясь за высокую траву. Недалеко от стана, они заметили дерущихся двух пацанов.
- Это же Николка с Темкой!
В этот момент со стороны стана, заголосила тетка Марфа:
-Ой, люди добрые, помогите! Сыночка маво убивают!
На крик все сбежались и разняли дерущихся.
- Так, товарищ звеньевой, - отчитывал Николку бригадир и комсорг одновременно, - за эту драку у вас забирается звезда! Товарищи, комсомольцы и пионеры, сегодня вечером будет собрание, не опаздывать!
А Марфа все голосила:
-Люди добрые! Да чо енто творится? Евошний папка над нами измывался, а тепереча и сынок его?
-Ладно, Марфа, перестань голосить! Подумашь, мальчишата меж собой подрались! В их возрасте все кулаки свои чесали, - невозмутимо заметил отец Темки.
Жена в ответ хотела что-то сказать, но муж, бросив сердитый взгляд, прикрикнул:
-Цыть, баба, я сказал! Я с вами есчо дома покалякаю.
Марфа, обижено надув губы, молча стала отряхивать одежду сына.
-Ма, не надо, я сам, - недовольно пробурчал Темка, отстраняясь от матери, - что ты со мной, как с мальцом? Засмеют же, право!
-Во-во, хоть у сына есчо соображалка работат, - сказал отец, - знат мозги есчо не вышибли.
-Да, идите вы! – огрызнулась Марфа и быстрым шагом направилась к бараку.
Вечером, собрав всех комсомольцев и два детских звена, комсорг - Андрей Половинко, сначала объявил результаты рабочего дня, а потом вызвав на середину Николку, сердито заявил:
-Товарищи! Все вы знаете, какой недопустимый проступок совершил сегодня Николай Сатанкин. Это возмутительно! Бить своего товарища, да еще который физически гораздо слабее тебя! Еще пионером называешься! Стыд и позор!
Николка невозмутимо спокойно стоял и смотрел на комсорга. Все сидели и слушали, затаив дыхание.
- Вот, что ты на меня так смотришь, будто не ты побил своего друга, а я? – не унимался бригадир, - что ты можешь сказать в свое оправдание?
-Он мне не друг и другом никогда не был, - ответил мальчонка.
-Так ты еще считаешь свое поведение правильным? – возмутился Половинко и оглядев окружающих, пожав плечами, сказал, - ну, я от тебя, Николай такого не ожидал! Видно и прямь, из-за тебя придется наказывать все звено.
Товарищи, кто за то, чтобы за недопустимое поведение звеньевого Сатанкина Николая, наказать все звено и забрать звезду? А звено распустить и отправить обратно в село?
Николка вздрогнул, когда услышал, что их звено распускают по домам. Ведь у всех была большая надежда, заработать и принести домой свои заработанные трудодни, которые так нужны были в каждой семье. На эти трудодни можно было получить в колхозе лишние пол мешка пшеницы или пять литра подсолнечного масла. А теперь этой возможности не будет. Звеньевой оглядев товарищей, которые, пряча глаза, медленно поднимали руки. Только здесь звеньевой, покраснев и удивленно спросил:
-А звено за что? Ребята здесь причем?
-Да за то, что все вы одним миром мазаны! – выкрикнул Темка, - все мы слышали, как вы об этом вчера весь вечер курлыкали!
-А ты вообще молчи! А то я тебе еще не это сделаю!
-Нет, ребята, вы послушайте его, - воскликнул пацан, - он мне еще и угрожает! Товарищ комсорг, да что это творится?
-Сатанкин! – прервал Темку комсорг, - прекрати! А то я еще о твоем поведении школу поставлю в известность!
Николка ни на кого не взглянув, повернулся и убежал, не обращая внимания на окрики комсорга. После чего, комсомольцы долго еще обсуждали недопустимое поведение пионера.
На следующий день звено Николая Сатанкина было отправлено по домам. Нюрка тихо вошла в дом. Бабуська сидела за куделей и пела песню, кошка Муська щурясь, лежала рядом. Старушка увидев внучку, сначала обрадовалась, но заметив заплаканные ее глаза, спросила:
-Лександровна, чо с тобой? Чо случилось – то?
-Бабусь, Вы только сильно не расстраивайтесь, наше звено домой отпустили.
-Вот и ладно, - радостно воскликнула старушка, - а то нам с Муськой, ой, как плохо однем! Погодь, а чо так рано то вас отпустили? Неужели уже все поля убрали?
Нюрка, поджав губы, молча покачала головой.
-А чо тода?
-Наше звено наказали и отправили по домам.
-Фи-и и усе? – облегченно вздохнув, обрадовано воскликнула Ганна, - а я ужо думкала, чо чето случилось.
-Бабуська, а разве не случилось? – всхлипывая, спросила внучка, - ведь нам не поставят трудодни.
-Жалко, конечно, лучик ты мой золотой, но тока твое здоровье нам дороже. Я уж испугамшись, всяка дрянь в голову полезла. Ничёго внученька, переживем, - гладя внучку по голове, говорила бабуська, - завтра ужо мамка наша домой придет.
-Завтра? – радостно воскликнула девчушка.
-Ага, я до нех седня ужо сбёгла, попроведала. Только ты того, Лесурка мова, не выказывай мамке, как она выглядит, а то не нароком час, есчо чо с собой сотворит.
-Не-е, бабуська, не выкажу.
В этот момент в избу вбежала запыхавшаяся Маруська и затараторила:
-Нюрка, кипо-кибе-кижа-кили кина кина-кишу кипо-киля-кину! Китам кинас киждут кималь-кичиш-кики!
-Э, девка, - удивлено спросила Маруську Ганна, - ты енто часом не заболела? Энто че щас было?
-Кичто кислу-кичи-килось?
Маруська в ответ только плечом пожала.
-Бабуська, не волнуйся, - улыбаясь, воскликнула Нюрка, - все нормально - и поцеловав старушку в щеку, выскочила вслед за подругой на улицу.
-Ну, что случилось? – переспросила она подругу уже на улице.
-Николка домой не пошел. Говорит, что матери не может в глаза посмотреть.
-И что теперь делать?
-Просил собраться на нашей поляне.
-Так бежим, что же мы стоим?
Девчушки побежали в сторону леса. На поляне, у ручья, сидели мальчишки и что-то чертили на мокрой земле.
-Принесла? – спросил Николка Маруську.
-Ага, вот, - сказала она и подала большой нож, спрятанный в рукаве, - что мы будем сейчас делать?
-Место искать под землянку, - ответил Пашка, - пойдемте, мы с Николкой уже что-то вроде бы придумали.
-А где будем искать? – не унималась Маруська.
-Нужно найти такое место, чтобы оно было в лесу, но недалеко от дороги, а то зимой, как туда будем пробираться?
Подойдя к дороге, ведущей в район, ребятишки немного покрутились, выбирая направление и решили идти на восток, где недалеко от дороги был овраг, а значит и землянку будет там легче выкопать - меньше будет корней от деревьев, чем в лесу.
Мальчики принялись копать, а девочки резать траву, чтобы потом можно было застлать ей пол.
Работали все молча, только незнакомая серая птичка с длинным клювом, быстро перепрыгивая с ветки на ветку, весело что-то громко щебетала. Вдруг, из выкопанной ямы раздался испуганный крик. В то время Николка вылез, чтобы нарезать толстые ветки и Пашка один продолжал копать. Прибежав на крик, ребятишки увидели бледного друга, который молча показывал в угол ямы. Где из земли высовывалась человеческая кисть руки.
Вытащив Пашку, они бросились бежать в сельсовет. Уже через час, собрав людей, председатель с колхозниками стояли у ямы и пытались осторожно выкопать останки. Продолжая копать, они обнаружили, что там лежали еще чьи-то кости. Вытаскивая их, нашли маленький крестик. Увидев этот крестик, Ганна заголосила:
-Ой, мамоньки! Ой, Матки Божья! Это ж маво Ефремушки крестик! Провожая сваво соколика, я ему с внутренней стороны майки на булавку пристегнула его! Вот где ты встретил свою смертушку! Ой, мамоньки! Ой, Матка Божья! А я все надеялась, что увижу тебя!
Нюрка, обняв бабуську, как могла успокаивала ее, но горем убитая старушка, будто и не слышала внучку. Всю ночь Ганна не спала, вытирая слезы, вытащив из ящика иконки с лампадкой, молилась за упокой умерших Ефрема с Игнатом.
На следующий день в колхозе хоронили односельчан, которые пытались найти правду и попросить защиту от их председателя, но нашли свою погибель. Ганна, поддерживаемая под руки дочкой и внучкой, что-то тихо бормотала. Нюрка прислушалась.
-Ну, вот Ефремушка, теперь наш Хфилюшка и дождался тебя. Ты уж смотри за нем там, совсем малой же он есчо. Спите мои родненькие, спите спокойно.
продолжение следует http://proza.ru/2013/05/29/1147