24

- Здравствуйте, - пробормотал воспитанный бывший учитель украинского пения, - граждане…
- Вы поаккуратней, товарищ Антипов! - возник из ниоткуда бес в форме рулеточного крупье, встал рядом с Серёгой и придержал его за плечо. – Это хорошо, что они так заняты игрой, а то накостыляли бы вам по шее. За граждан-то...
- Что, важные господа? – перешёл на шёпот бедный музыкант.
- А то! – сделал брови домиком бес. – Вот этого, что ближе к нам, звать Арием. Бывший пресвитер Александрийский, основоположник одной из главных христологических ересей. Вот тот, который с насупленными бровями, потому что карта не идёт, – Несторий, бывший, соответственно, патриарх Константинопольский. И, соответственно, основоположник другой главной христологической ереси. А во-он тот, что похудощавей остальных и с тонзурой промеж оставшихся волос, - есть Евтихий. Не путать с Евитихиями-мучениками и Евтихием-апостолом. Так вот: этот, который не мученик и не апостол, бывший архимандрит Константинопольский, тоже изобрёл свою – и тоже одну из главных – христологическую ересь...
- Я, пожалуй, пойду, - предложил Серёга, чувствуя приближение необычайной тоски от такого многообещающего вступления беса. – Вы меня не провожайте, я дорогу сам найду…
- А это? – хитро подмигнул бес и показал искомый Серёгой дубликат справки о регистрации.
- Да, спасибо! – сказал Серёга и протянул руку. В общем, он был неплохим человеком и не хотел, чтобы по его милости кто-нибудь загудел сюда. Пусть даже этот кто-нибудь уже до Серёгиного вмешательства своими грехами железно обеспечил себе путёвку именно сюда, а не в какое-то там Царствие небесное.
- Вот именно, - слегка поёжился бес при мысленном упоминании экскурсантом Царствия небесного и убрал лапу со справкой за спину. Покойники, режущиеся в карты, мыслей Серёгиных не прочувствовали и продолжили резаться в дурака, как ни в чём не бывало, беспощадно споря после каждого хода.
- Ну, отдайте, гражданин бес, - стал просить Серёга, - вам-то на фига эта бумага?
- Ну, лично мне она в хрен не упёрлась, однако могу отдать её тому, кто инициировал появление данного дубликата, - снова подмигнул бес. – Но не отдам, поскольку я вас вот как уважаю!
- Ну, так отдай мне, если уважаешь! – снова потянулся за бумагой Серёга.
- А поговорить? – в третий раз подмигнул бес.
- Так о чём? – с тоской спросил Серёга. Тоски, то есть, ему избежать не удалось. Но предстояло испытать ещё большую, если вспомнить «захватывающее» вступление беса про разных Александрийских патриархов с Константинопольскими пресвитерами и прочими христологическими ересями.
- А ты спроси: кто такой четвёртый за карточным камнем есть? – снова подмигнул бес, и от его подмигиваний у Серёги зарябило в глазах. Да таково знатно, что вместо одного беса перед ним оказалось их целых двое.
- Ну и кто такой этот четвёртый? – уныло поинтересовался бедный музыкант.
- А никто! – радостно ответил первый бес из двух разделившихся. – Потому что он не арианин, не несторианин, ни монофисит, а всего лишь монофелит. Поэтому и звать его просто Федя.
И, пока первый заговаривал зубы тоскующему экскурсанту, при жизни едва отличавшему филипповцев от федосеевцев, не то что монофиситов от несториан, второй бес уменьшился в размерах и принялся тереться под правой Серёгиной рукой.
Картёжники же тем временем подняли особенно склочный базар.
- Нет, почему я не могу пойти сразу двумя картами? – горячился тот, который Евстихий (не путать с мучениками и апостолом). – Ну, есть у меня на руках пара, так почему мне нельзя всю её на стол брякнуть? Вот подбрасывать надо строго по одной, строго по одной, чтоб путаницы не вышло.
- Да я тоже думаю, что можно, - поддержал Евтихия тот, который Федя. – А если на руках окажутся три карты, то можно и всеми ими тремя пойти. Ведь правда?
- И ничего не правда! – заартачился тот, который Нестор. – Ходить надо строго по одной, а вот подбрасывать можно парами. А почему нет, если на руках окажется пара?
- А ведь верно! – пересобачился на новый лад оппортунист Федя. – Или подбросить сразу три карты, если они три подберутся к месту.
- Да заткнись ты! – дружно рявкнули на оппортуниста Нестор с Евтихием.
- Говно ваш подкидной, - прорезался голос Ария. – Ни умственного напряжения во время игры, ни барыша после неё. А по ушам или по носу картами проигравшего хлопать сан не позволяет. Всё-таки мы не какая-нибудь сектантская срань, а таки основоположники фундаментальных ересей. Вот бы нам, отцы, пулю расписать…
«Забавные старички, - с тоскливым безразличием подумал Серёга, - только почему они говорят по-русски? Или это я стал понимать по-константинопольски… или по-александрийски…»
После раздвоения беса бывший учитель украинского пения впал в какой-то дуалистический маразм. Он почувствовал полный упадок духовных сил и почти полностью утратил интерес к происходящему рядом с ним. Вместе с тем Серёга ощутил вялость во всех членах, сосущую равнодушную пустоту внутри организма и прочее «атрофическое» недомогание. А из образовавшейся сосущей пустоты стали возникать какие-то аномальные инсинуации на тему происходящего во время четвёртого Вселенского Халкидонского собора. Первая инсинуация походила на облако-патриарха всея Руси Алексия второго, вторая – на облако-пророка Магомеда, третья – на облако-императора Византийского Ираклия. И, пока Серёга равнодушно переживал по поводу усиления образовавшейся внутри него сосущей пустоты за счёт выхода из него столь значительной облачной «массы», как инсинуации номер один и номер три принялись ругать инсинуацию номер два за наглое плагиаторство. Попрекая притом Магомеда таким пикантным историческим фактом, что Алексий с Ираклием решили заняться «воспитанием» религиозного плагиатора вразрез своим неотложным занятиям на четвёртом Вселенском Халкидонском соборе.
«Фигня какая-то, - родилась вялая мысль в голове бедного музыканта, дополнительно «обременённого» какой-то умственной депрессией, - откуда я могу знать про императора Византийского Ираклия? А как я смог отличить пророка Магомеда от Омара Хайяма или Муслима Магомаева? Впрочем, я и Алексия видал лишь раз по телевизору…»
Как только мысль, условно говоря, перестала звучать в размякших мозгах бывшего учителя украинского пения, так рядом с первыми тремя облаками образовалось четвёртое в виде Византийского императора Маркиана. Как образовалось, так тотчас между Серёгиной пустотой и четырьмя инсинуациями нарисовался первый из двух разделившихся давешний бес и стал рассказывать своими словами:
- Дело, значит, в следующем, товарищ Антипов. Вселенские соборы – это когда соберётся куча попов в одном месте, будь то Эфес или Халкидон, и ну базарить на ту или иную якобы духовную тему. Или бодаться по разным якобы богословским пустякам. При этом ваши якобы православные попы считают правомочными первые семь соборов, в то время как католическое якобы духовенство с ними несогласно. Однако хрен на них, ваших попов и ихних пасторов, а лучше обратим внимание на то, что я имею смелость назвать грандиозной исторической нестыковкой. Каковая нестыковка образовалась в процессе производства вашим внутренним якобы «я», беспрецедентно опустевшем в результате выдуманного вами некоего дуалистического маразма, неких аномальных инсинуаций. Вы спросите: а в чём суть нестыковки? Отвечаю...
«Как ты меня достал», - родилась очередная равнодушная мысль в ватной голове бедного музыканта. Одновременно он отметил, что второй отделившийся от «родительского» бес, значительно уменьшившийся в размерах, по-прежнему продолжает тереться о правое бедро бывшего учителя украинского пения.
- …Суть в том, что никакого императора Ираклия на четвёртом Вселенском Халкидонском соборе не было, потому что собор состоялся в 451 году нашей эры, а Ираклий правил в седьмом веке той же эры. То есть, во время известно чего данного императора даже в проекте не существовало, не то, что в таком виде, в каком можно критиковать уважаемого человека, товарища Магомеда свет Абдоллаховича. Причём на пару с таким проходимцем вашей самой современности, как Сергий второй. Который тем более не монтируется в дату проведения четвёртого Вселенского собора, потому что…
«Вот это я попал», - мысленно слегка оживился Серёга, с большим интересом наблюдая за действиями второго отделившегося беса.
- …Вы сами понимаете, товарищ Антипов, где ваш патриарх, а где пятый век нашей эры, - не унимался первый отделившийся. – А вот император Маркиан – совсем другое дело. Ведь именно он правил Византийской империй, когда в Халкидоне организовали вышеупомянутый собор. Но и он тоже никак не мог критиковать товарища Магомеда ибн Абдоллаховича, потому что последний товарищ начал заниматься плодотворной деятельностью в теме увеличения числа фундаментальных религий только в начале седьмого века всё той же нашей эры. А если отнять из начала седьмого века середину пятого, то получится очевидный результат невозможности критики товарищем императором товарища пророка, поскольку, пока второй товарищ пребывал в сомнении насчёт места временного переселения между Абиссинией, Таифом и Ясрибой, второй уже довольно длительное время пребывал в совершенно усопшем состоянии. То есть, господин император Маркиан был окончательно и бесповоротно померши ещё задолго до того, когда сагиб Магомед появился на свет, и, повторяю, никак не мог его критиковать…
- Так он, Маркиан, никого и не критиковал! – рявкнул Серёга, полностью приходя в нормального себя. – Не успел, то есть, потому что ты, сучий потрох, впёрся тут со своими объяснениями. Да ещё вместо того, чтобы говорить «от Рождества Христова», паришь мне какую-то нашу эру!
Бесов, и первого, и второго, слегка свело судорогой, а картёжники враз осыпались. Затем всё восстановилось, а в дополнительном – по отношению к остальной нижней преисподней – подземелье раздался голос Вергилия.
- Куда ты делся, лабух хренов? – взывал поэтический старец и выползал в игорную залу.
- Тут я, тут! – обрадовался Серёга.
- А этот чё делает? – поинтересовался Вергилий, оттащил от Серёги маленького беса и вклеил ему знатного леща. Одновременно Вергилий изъял из лап второго раздвоившегося беса злополучную бумажку. Серёга принял бумажку, поднёс её к глазам и им же не поверил: на дубликате справки о регистрации его собственной рукой было отписано право стопроцентного пользования данным дубликатом бесу-консультанту минус второго разряда категории 8/3, антипартийная кличка «Дифекалиус». Серёга машинально встряхнул дубликат, имевший первоначальный размер сантиметров пятнадцать на десять, дубликат увеличился вчетверо и перед глазами ещё более изумлённого бедного музыканта образовался пространный список его живых ещё родственников с многочисленными знакомыми. Список фамилий, имён и отчеств был аккуратно «отсортирован» по возрастающему признаку: сначала перечислялись близкие родственники, за ними следовали дальние, потом – второстепенные, после родственников «шли» хорошо знакомые, затем – знакомые поверхностно и даже знакомые понаслышке даже от шапочных знакомых. Против каждой группы реквизитов, выделенных горизонтальным интервалом, были прописаны полные позывные беса и Серёгина подпись.
- Ну, ни хрена себе! – рявкнул бывший учитель украинского пения, в запарке не обратив внимания на тот факт, что в преисподней он стал читать гораздо быстрее, чем в жизни.
- Вот именно, товарищ Антипов! – залебезил незаметно под шумок сдвоившийся бес по имени Дифекалиус и попытался под шумок же слямзить заветную бумагу.
- Что – именно?! – заорал Серёга и замахнулся гитарой на Дифекалиуса.
- Валил бы ты отсюда, а? – поддержал спутника Вергилий.
- А ты не мешай, ладно? – оттёр старичка бес и снова залебезил перед Серёгой, снова норовя подлезть к бумаге: - Ведь вы где, товарищ Антипов, находитесь? В аду, правильно? А что есть ад? Ад – это головное предприятие в цепочке подведомственных нашего светлейшего до черноты хозяина. То есть, ваша верхняя жизнь тоже пребывает под его патронажем, но здесь в большей мере проявляется частное свойство взаимной демонической индукции, когда часть света от сатанински мощного источника переходит в пустую ёмкость малых объёмов, готовую к наполнению. Готовность же к наполнению аксиоматически выражается абсолютной верой в хозяина всего сущего, несущего свет, огонь, потоки электронов с ионами и прочие корпускулы, каковые вышеозначенные помогли сотворить из невнятной космической субстанции две такие противоположности, как Свет и Тьма. Хозяином каковых вкупе – вопреки некоторым дилетантским мнениям – фактически является наш генеральный директор, дражайший господин Люцифер Рафаэлович Солнцев. Он же – держатель стопроцентно контрольного пакета акций собственного концерна. Одно из названий которого – “Armageddon plus Transcontinental addendum”. Что в переводе на более доступный язык…
- Не тронь бумагу! – зарычал Серёга и обернулся к Вергилию: - Чё он плетёт, я ни хрена не пойму? Или кто это – пустая ёмкость малых объёмов?
- Не бери в голову, - отмахнулся Вергилий. – А плетёт он то, что и дураку давно известно: всем сущим давно владеет…
Вергилий поднял голову.
- …Известный тебе товарищ с меняющейся внешностью. Здесь – самая его малина, хотя наверху он себя тоже чувствует важно. А то, что мозги и прочая гениальность – от лукавого – тоже давно и тоже даже дураку известно. Простые примеры: Моисей, из-за которого по сей день колбасятся бывшие филистимляне с нынешними евреями, не давая спокойно спать остальному человечеству. Или этот сраный Грегор Иоганн Мендель, запустивший генетику, от которой скоро большая часть вашего сраного человечества, включая бывших филистимлян с некоторой частью нынешних евреев, превратится в физических и умственных уродов. Или Кюри с Эйнштейном, замутившие атомную бомбу. А я не скажу, чтобы с её появлением кто-то из ранее спавших неспокойно стал спать лучше. А взять Ленина? Был бы он от… гм! Был бы не от нашего хозяина, смог бы он организовать такую знатную заваруху в такой инертной среде, как бывшая Российская империя? И ладно, если бы что хорошее получилось от той заварухи, а так только оттянули свой бесславный мандец на семьдесят лет, и всего-то! Зато после данной заварухи образовалась главная предпосылка для развязывания второй мировой войны и беспрецедентного вооружённого противостояния. Каковое противостояние породило тенденцию к накоплению таких запасов всяческих ядерных с химическими и бактериологическими оружий, что ой-ё-ёй! От чего нашему хозяину…
Вергилий снова посмотрел наверх.
- …Только любо-дорого. Потому что стоит только какому-нибудь дураку хотя бы частично воспользоваться…
- Да что вы мне всё мозги пудрите? – плачущим голосом воззвал Серёга и таки огрел беса гитарой по голове. – Я уж и забыл, о чём спрашивал, после чего вот этот…
- Дифекалиус, - подсказал бес, почёсывая копытом промеж рогов.
- …Дифекалиус мне первый стал мозги пудрить. А потом ещё ты, поэт хренов! И вообще: я даже не помню: а спрашивал ли о чём-то?
- Какая разница! – взмахнул копытами Дифекалиус.
- Вот именно! – поддержал его Вергилий. – Просто здесь ты можешь умнеть гораздо быстрее, чем наверху. Поэтому и способность к быстрочтению у тебя проявилась здесь лучше, чем наверху, потому, что…
- Всё, понял! – заорал Серёга. – Только я не выражал никакой своей готовности уверовать в вашего, мать его, хозяина! Ни аксиоматически, ни абсолютно! И срать мне на какое-то индукционное наполнение! Поняли вы, хари грёбанные?! Тоже мне: один бывший римский поэт, на бомжа похожий, а второй – смешно даже повторять – Дифекалиус!
- А вот тут вы меня зря обижаете, товарищ Антипов, - насупился бес и даже отступился от заветной бумажки. – Потому что во времена нашей первоначальной антибытности, когда ваша замечательно паскудная территория ещё и в помине не водилась, звали меня нормальным демонским именем Дификанус. И был я ни кто иной, а один из семи сановников Велиала. И что? После того, как Наш решил переехать со всем штатом под вашу образовавшуюся территорию, он сам и мы, его подчинённые, стали паскудиться ещё больше своего паскудного естества. А среди наших адских чиновников завелись такие подлецы-выскочки, которые и в должности меня из чистой зависти понизили, да ещё над реквизитами поизмывались. Подвели дело к очередной антиучётной антикампании, придумали какой-то сраный реквизитный антирегламент и ну над нашим братом, классическим демоном, изгаляться. А мне, согласно их сраному регламенту, предложили выбрать новое имя, одно из двух. Первое имя – Двойной Анус, второе – Дифекалиус. Каково?
- А для чего, вообще, затевалось ваше, классических бесов, переименование? На хрена, в общем, для такой бесполезной ерунды было придумывать целую антикопманию, устраивать какой-то антирегламент? В чём смысл?
- Да кому они, смысл и польза, нужны, если речь не идёт о личной поросячьей выгоде? Поэтому, изображая видимость антипродуктивной деятельности, почему бы чего-нибудь не подпортить, где-нибудь не нагадить или кого-нибудь не обосрать? Первое дело… как среди ваших, так и среди наших.
- Ваши – наши… И этот туда же! Короче говоря, ты выбрал…
- Вот именно.
- Ну, хрен редьки всё равно не слаще. Однако на фига было в самом начале врать мне, что тебе моя бумажка в хрен не упёрлась? И что ты меня вот как уважаешь?
- Так я и уважаю, - горячо заверил Серёгу Дифекалиус и, не спуская алчных глаз с соблазнительной бумажки, снова попытался раздвоиться.
- Ну, ты это брось, - буркнул Вергилий, - а то щас прямо Самому пожалуюсь.
- Так я разве что? – испугался Дифекалиус и, едва расслоившись на два разновеликих силуэта, снова слепился в единого беса.
- Да, пошли отсюда, - предложил Серёга и погнал на выход из норы.
- Как вылезешь, сразу налево! – крикнул вдогон Вергилий.
- Помню! – отозвался Серёга и, не придумав ничего лучше, сожрал на ходу злополучный дубликат. Он вылез на поверхность дна ущербного канала и оглянулся. Дождался, когда Вергилий присоединится к нему, свернул налево и поканал вдоль контор, рекламных щитов, сквозь группы договаривающихся покойников и мимо надзирающих за антипорядком бесов.
- Вон в ту дверь зайди! – велел Вергилий, и они, сначала Серёга, потом бывший римский поэт, вошли в какой-то офис. Миновали несколько проходных комнат и очутились на балкончике, снабжённом пожарной лестницей. По этой лестнице компаньоны спустились на дно нового канала и оказались в толпе каких-то совершенно невозможных покойников. При этом их здесь – в новом канале – присутствовало просто невозможное количество.
- Блин, да не протолкаться же! – воскликнул Серёга в совершенной тишине, потому что местные покойники все поголовно молчали, но зато все жутко жестикулировали. Да таково, что сквозняк в новом канале стоял тоже невозможный.
- Пошли, пошли, - подбодрил Серёгу Вергилий.
- Я не поня-а… - разинул рот бывший учитель украинского пения, таки разглядывая главную причину сразу показавшейся невозможности новых грешников. А именно: мало, они одевались в какое-то вызывающе оригинальное барахло, но и выглядели натуральными физическими уродами. И наличие у многих по четыре руки, коими местные покойники энергично жестикулировали, не представляло особенного уродства в данном паноптикуме. Так, один покойник, с которым столкнулся Серёга, как только повернул в новом канале налево, имел лицо и задницу там же, где у него находилось татуированное пузо. То есть, всё именованное находилось по вертикальному отношению к пузу, как бы, на месте, но спереди. При этом татуированный покойник легкомысленно прикрывался дамским купальником, хотя грудь и морду имел совершенно мужицкие. Перед мордой татуированный абориген делал пассы четырьмя разновеликими руками, торчащими не совсем из тех мест, откуда растут руки даже у покойников. А задницей пытался чревовещать. Перед ней, кстати, перед задницей, также имелись две руки поменьше. Но они пребывали в относительном спокойствии, поскольку держали небольшой плакат с рекламной надписью:
«Прогноз любой судьбы с гарантией на три года!»
- Ни хрена себе, - пробормотал Серёга и разглядел ещё одно уродство покойника: оказывается, и ноги его были повёрнуты туда же, куда смотрели лицо, пузо и задница. При этом на одной ноге покойник стоял, а второй, зажав между большим и «указательным» пальцем ноги маркер, что-то писал на бетонированном дне канала.
Вергилий тем временем застрял в компании надзирающих чёрта с чертовкой, и выяснял какие-то технические отношения. Чёрт смахивал на Глобу. Чертовка один в один повторяла Джуну. Вергилий совал им свои бумаги. Чёрт с чертовкой только делали вид, что не понимают, что этому хрену от них бесплатно надо?
А Серёга продолжал разглядывать вывернутого на одну сторону шестирукого покойника, пытавшегося ещё лучше заинтриговать соблазнительного, в силу ещё живого состояния, клиента. При этом остальные покойники, переделанные каким-то местным пластическим членовредителем в фантастических человекообразных уродов, так и крутились рядом, так и крутились. На одних красовались халаты и остроконечные шляпы звездочётов, другие рядились в набедренные повязки и всевозможные браслеты с амулетами, третьи предпочитали деловые костюмы, четвёртые изображали обыкновенных инопланетян.
- Чего это ты? – поинтересовался Серёга, пожалев усилия одностороннего «синоптика», продолжая изучать татуировку на его пузе, какие-то символы и знаки зодиака.
- Э… у… му-му! – донеслось из задницы одностороннего, а сам он ещё тщательней стал разводить пассы. Нога же с маркером зачеркала на «полу»: «Вторая четверть луны… Юпитер не в духе… У Венеры критические дни… Сатурн ваще в жопе… Короче, сливай бабло… То есть, имеющиеся души… В 666 антикредитный банк… От рекламного щита за мной… Пять шагов… Звёзды шепнули, будешь в профите… Через самое короткое время… И души вернёшь, и сторицей огребёшься…»
Односторонний сноровисто черкал маркером, пережидал секунд двадцать, ещё сноровистей стирал пяткой написанное и снова черкал. А Серёга читал и стал проникаться написанным. То ли пассы на него так влияли, то ли сам общий вид одностороннего. Однако у него уже чесались ноги найти местный антикредитный банк и слить туда имеющиеся у него души. Чтобы через десять минут вернуть их сторицей.
- К-какой ещё сторицей? – опомнился он. – Чё ты лепишь?
- Ы… о… му-му! – снова зачревовещала задница татуированного одностороннего шестирукого афериста.
- Ты чё, глухонемой? – насмешливо спросил Серёга, окончательно приходя в чувство.
- Да! – хором ответили сам односторонний и его задница. – Вон банк, дуй смело!
Как сказал, так окружающие их с Серёгой покойники, которые до этого лишь молча жестикулировали, хором завопили:
- Это безобразие!
- Мы так не договаривались!
- Вслух каждый дурак сможет охмурять клиента!
- Господин надзиратель!
- Нарушает, сволочь!
- И с банком, собака, уже договорился!
На вопли покойников вальяжно отреагировали Глоба с Джуной, они неторопливо подканали к «митингующим» и инцидент как-то сам собой рассосался. Один только односторонний не отставал от Серёги. Говорить он, правда, снова перестал, но с удвоенной энергий продолжил тыкать в лицо бедному музыканту свои гадские пассы.
- А ну, отсохни! – рявкнул на одностороннего Вергилий, закрывая портфель. – Сволочь! – выразился он в сторону надзирающих черта с чертовкой и пихнул Серёгу по направлению к очередной переходной лестнице.
- Блин, чё это за место такое? – поинтересовался бывший учитель украинского пения. – И кто эти уроды? Почему, то есть, они тут все такие?
- И видел в круглом рву толпы немые,
Свершавшие в слезах неспешный путь,
Как в этом мире водят литании, - процитировал Вергилий, а Серёга даже спрашивать не стал, чьи это стихи. Потому что догадался. Однако не преминул усомниться насчёт содержания:
- Это кто тут в слезах свершает неспешный путь? И что это за литании? Это когда вот так вот, наперекосяк, с двумя жопами, тремя ногами и семью руками в разные стороны? И потом: я так и не понял, за какие грехи…
- Ну, ты и олух! – ругнулся Вергилий. – Прорицатели здесь парятся, прорицатели! А литании – это, коротко говоря, молитвы. А уродство их из-за плотной конкуренции. Отсюда и их «глухонемота». Понял?
- Ну, насчёт прорицателей я и сам почти догнал, - пробормотал на ходу Серёга, отпихиваясь от жестикулирующих и путающихся под ногами покойников, - но всё остальное – в тумане. Это как можно из-за плотной конкуренции так окорячиться?
- Ещё как можно! Знаешь, сколько сейчас в вашей поганой Москве с областью всяких астрологов, предсказателей, гадалок, ворожей и просто экстрасенсов?
- Сколько?
- Да на пятьдесят жителей Москвы с областью один! Но ведь это не предел. Знаешь, сколько желающих влиться в ряды тружеников астральной лопаты и пневматического гороскопа?
- Догадываюсь…
- Вот поэтому эти, которые уже по одному на пятьдесят, чтобы соотношение не изменилось не в их пользу, создали конвенцию. И подписались окучивать клиента в немую. Чтобы, значит, не допустить неофитов к корыту. Поскольку пока ещё те изучат язык жестов, опытные специалисты и без слов так кого-нибудь охмурят, что только любо-дорого. Однако для лучшей эффективности эти, которые уже по одному на пятьдесят, стали применять, помимо вызывающей спецодежды и повадок недорезанных маньяков, методы физиологической шокотерапии. А что? Очень даже цепляет. Приходит, к примеру, какая-нибудь богатая дура, жена какого-нибудь московского префекта или питерского нотариуса, на приём к астрологу Высшего разряда Солнечной категории ордена Луны и подвязок Венеры, к самому Пантелеймону де Поросяке. Входит, в общем, в приёмную, а там! Мало, все стены с потолками разрисованы сюрреалистическими жопами с модерновыми гениталиями, так ещё и музыка Шнитке вперемешку с электрифицированным Добрыниным. Да подождать велят. Вот ждёт дура, ждёт, истомилась, ожидаючи, а тут те на! Вкатывается в кабинет харя с бочку на трёх ногах без всякого переходного туловища и ну молча пассы наводить с помощью трёх рук, а с помощью остальных пяти перед дурой карточками мельтешить, на которых с помощью двадцать пятого кадра данной дуре предлагается перечислить на такой-то счёт такую-то сумму. Ну, за то, что данный восьмирукий астролог якобы предсказал посетительнице удачную покупку специального пояса с уменьшителем манды от самого Версаче. И если вышеупомянутая дура сразу не обделается от вида восьмирукого Пантелеймона де Поросяки, успех его дела ему железно гарантирован. Но ведь не обделается, потому что где ты видел слабонервных лимитчиц?
- Да, блин, народ у нас матёрый, - согласился Серёга, семеня сквозь толпу уродов к очередной переходной конструкции. – Это я уже теперь понимать начал, что по-настоящему наш народ ни в Бога, ни в чёрта не верит. И как среди такого могут процветать откровенные жулики вроде астрологов с экстрасенсами? Я ещё понимаю, среди глупых американцев…
Заслушавшись старика, Серёга не обратил внимания на тот пикантный факт, что Вергилий описал какого-то уж очень необычного для верхней (разумеется, российской с окрестностями) жизни деятеля. Одновременно бедный музыкант не заметил, как перестал отделять себя от русских, а русских – от украинцев с прочими белорусами и затесавшимися промеж вышеперечисленных прямыми потомками татаро-монгольских интервентов. Он также не обратил внимания на очередное потрясение, происшедшего от очередного упоминания запретного в местных «эмпиреях» имени. От какового потрясения переходная конструкция развалилась, а черти с покойниками испытали всякие соответствующие неудобства. А Вергилий без комментариев собрался в кучу и стал молча искать новое сооружение, способное переправить их с Серёгой в новый канал. Новое сооружение в виде сквозного наклонного тоннеля вскоре нашлось, Вергилий с Серёгой вошли в него, прошли полпути и застряли по техническим причинам. Вернее, по причине разногласий между надзирающими бесами и каким-то предприимчивым покойником, перегородившим тоннель коммерческим ларьком, где он пытался торговать антипрессой. Бесы, количеством три, тщетно пытались вытолкнуть ларёк в пятый канал. Покойник, дюжий экземпляр нормальной анатомической комплектации, отбивался насмерть. Вернее, насмерть вдвойне.
- Надо помочь, - озабоченно предложил Вергилий. Они с Серёгой присоединились к бесам и вскоре вместе с ларьком и незаконопослушным покойником выкатывались в пятый канал.
- Куды? – заорал какой-то демон из пятого канала. – Без справки о антирегистрации не пущу!
- Так её ж ещё получить надо! – завопил покойник и попытался схильнуть обратно в тоннель. Но наткнулся на стеной вставших давешних бесов.
- Пошли, пошли, - поторопил Серёгу Вергилий, - без нас разберутся.
- А вы по какому вопросу, господа? – нарисовался перед путниками новый бес совершенно невнятной внешности.

 

next

 
 








1) Бес имел в виду арианство, несторианство и монофизитство






2) Сторонники христианского учения, возникшего как компромисс между ортодоксальной догмой и монофиситами






3) Два схожих старообрядческих согласия в русской беспоповщине






4) То есть, преферанс






5) Папу Магомеда – как утверждают некоторые дошлые историки – звали Абдоллах






6) Пророк Магомед одно время не пользовался популярностью среди соплеменников-корейшитов. Больше того: соплеменники довольно чувствительно третировали будущего основоположника Ислама, и тому иногда приходилось перемещаться по Аравийскому полуострову с его окрестностями для лучшего сохранения пока ещё хлипкого авторитета






7) Вообще-то, взаимная индукция и есть частный случай индукции электромагнитной, при котором переменный ток в одном контуре индуцирует (наводит) ток в другом (неподвижном по отношению к первому) контуре






8) Люцифер – второе имя Солнечного ангела Рафаэля, свергнутого в бездну Богом после того, как Рафаэль попытался занять трон Бога






9) Известные в современной России аферисты-астрологи






10) В греческом переводе так и есть. Точнее, разновидность молитвы в латинском обряде, когда различные призывы к Богу и святым дополняются повторяющимися прошениями. В византийском обряде – это ектенья






10) Как правило, вся нынешняя столичная российская элита – это бывшая махровая деревенщина и самая позорная лимита. Ну, вроде Аксёнинки с его семейством и прочих Черномырдиных. Есть, конечно, из бывших деревенских с прочими бывшими провинциалами и приличные люди, но где бы их на плаву встретить?