Поезд остановился на маленькой станции в Ростовской области. Пассажиры плацкартного вагона, севшие ранее в столице Дона, уже удобно разместились на застеленных постельным бельем полках, поели и томно дремали.
Тишину в вагоне нарушил громкий возглас седобородого старика только что вошедшего с перрона. Невысокого роста, худощавого телосложения, в простой стеганой куртке. Потертая серая фуражка еще советских времен была заломлена набекрень. Из-под козырька, выглядывал седой, но еще кудрявый чуб. Брюки с вздувшимися на коленях пузырями были заправлены в начищенные кирзовые сапоги. Его красное обветренное лицо с таким же красным облупленным носом, выцветшими бровями и глубокими морщинками, вокруг когда-то голубых, а теперь посветлевших от времени глаз, светилось добротой и радостью. Он улыбался потрескавшимися почти бескровными губами, весело здоровался со всеми пассажирами, несмотря на их хмурые и недовольные лица.
Учтиво поблагодарил проводницу, указавшую ему место, снял куртку, повесил на крючок, остался во фланелевой рубахе навыпуск. Развернул на верхней полке матрац, старательно застелил белую простынь, надел на подушку наволочку. Присел на нижнюю полку, притих раздумывая. По всему было видно, что чувствовал он себя неловко.
Потом, как бы, что-то вспомнив, полез в большую полосатую «базарную» сумку, шурша газетами, извлек из нее войлочные тапочки и, сняв сапоги начал медленно разматывать холщовые портянки. Туго свернул их в трубочку, засунул в голенище сапога. Посидел, поглядывая на окружающих, достал из сумки узелок и пластмассовую бутылку с молоком. Бережно развернул тряпицу, оглядел содержимое: вареные домашние яйца, картошку в мундирах, покрытую белым налетом от соли, нарезанное ровными брусочками розовое с прорезью сало, пупырчатые соленые огурчики и половину буханки ржаного хлеба. Вкусный запах мгновенно разлетелся по вагону.
Положив локти на стол, старик стал, есть, с удовольствием хрустя соленым огурцом. После еды попил молока прямо из горлышка, вытер тыльной стороной ладони губы, аккуратно завернул оставшуюся еду в тряпицу, откинулся на спинку сидения. Его красное лицо покрылось испариной. С блаженной улыбкой он смотрел на сидящих напротив и беспрерывно болтающих соседок, но видя, что те не обращают на него никакого внимания и приятной беседы не получится, стал смотреть в темное окно. Через несколько минут безмятежно вздохнул и стал неторопливо укладываться спать. Разделся и, оставшись в одной майке, полез к себе на верхнюю полку.
Поезд уже давно пересек границу области. За окном начинало сереть. Пассажиры мирно спали под монотонный стук колес.
- Здравствуйте дорогая Ниночка! - разнеслось по вагону.
- А я тут мимо ваших мест проезжаю и вспомнил, что у вас сегодня день рождения, решил поздравить - кричал в телефонную трубку старик.
- Алло, Ниночка. Это Никанор Тихонович, свояк ваш – закричал он еще громче, не обращая внимания на шиканье проснувшихся пассажиров.
- Как Любаша? Та все по-прежнему. Чувствует себя хорошо. Она дома, а я еду в Москву в гости к сестре. Желаю вам Ниночка здоровья, счастья! Всего доброго! Всего хорошего!
- Старый пердун! В такую рань перебудил весь вагон. Разве можно так орать. Вот, деревня! - прошипела проходящая мимо толстая женщина, злобно взглянув на старика. Но старик не слышал ее возмущения, с чувством выполненного долга радостно прищурившись, смотрел в окно.
Вагон наполнился утренней возней. Разбуженные пассажиры зашевелились, потянулись с полотенцами в сторону туалетов. Запахло бутербродами и свежим чаем. Старик тоже пил чай, шумно потягивая кипяток и хрустя баранками.
Позавтракав, все, наконец, успокоились. Кто-то читал. Молодежь уткнулась в мобильники. По проходу бегали ребятишки. Женщины вели свои « бабьи» разговоры. Многие дремали, прикрыв глаза. Кто-то смотрел в окно.
Старик, с любопытством посматривая на окружающих и как бы стесняясь, достал из своей сумки сверток, аккуратно развернул газету и внимательно наклонился над ним. Молча и сосредоточенно сощурившись, стал нажимать какие-то кнопки, иногда останавливаясь, почесывая затылок, задумывался, принимая решение, снова с увлечением нажимал на кнопки. Все это он делал, молча, но вскоре послышались его громкие возгласы.
- Ты, что думаешь, я не знаю, куда мне дальше идти? Как бы, не так, а я вот сюда. Шаг!
- Что не понравилось? А теперь смотри, тебе и мат! Так-то вот. Все, тебе хана. Потирая руки с победоносным видом, он посмотрел вокруг.
Пассажирка из соседнего купе, тощая брюнетка в круглых очках, похожая на директора школы, проходя мимо старика, с любопытством заглянула ему через плечо.
- Вы представляете – заявила она своим соседкам, садясь за столик.
- Дед-то наш играет на планшете в шахматы.
- Господи! Что делается! – всплеснула она руками. Ему бы быкам хвосты крутить, а он весь из себя современный. Я вот и зарабатываю неплохо, а себе только недавно старенький компьютер с рук купила. А у него, видите ли, планшет!
- Во, деревня дает!
- Какой молодец! – подумала я и с уважением посмотрев на радостно улыбающегося деда, подмигнула ему.