Подушки, расшитые бисером, сброшены на пол. В белоснежных простынях лежит моя Ева, первозданно-нагая и прекрасная, какою её создал Бог, для одного единственного мужчины на земле, и я, ощущая себя Адамом, чувствую, как снова наполняюсь силой, страшусь спугнуть это видение, чтобы оно не исчезло, не растворилось во времени призрачным сладким сном. У нас всё свершилось, но я знаю, что за счастье платят втридорога. Так устроена жизнь. Ничто в ней не даётся просто так. И я готов заплатить любую цену, лишь бы эта хрупкая маленькая женщина была всегда со мною.
Птаха залетела в приоткрытое окно, похоже та самая, что стала предвестницей свадебного дня, и испуганно закружилась по комнате. Патриция, вздрогнув, проснулась.
- Что случилось, любимый?
- Птичка попала в западню.
- Мы должны её освободить!
- Зачем, пусть живёт вместе с нами, - я засмеялся, прижав к груди моё нежное сокровище.
Патриция покраснела и начала натягивать на себя ночную сорочку, стесняясь собственной наготы. Я же, напротив, откинул одеяло, чем ещё больше ввёл её в смущение.
- В темноте ты не была такой закрытой!
- На то она и ночь, мой супруг! - пролепетала она и, пряча глаза, окончательно скрыла от меня очертания своего великолепного тела. Я громко и разочарованно вздохнул, принимаясь ловить обезумевшую птицу в чём мать родила. Вскоре мне удалось накинуть на вертлявую пернатую гостью фату, а из под неё достать трепещущее крохотное создание не составило труда. Патриция, обрадовалась, как ребёнок, я передал ей в ладошки свою добычу.
- Какая же она маленькая и хрупкая!
- Как ты... - мой влюблённый взгляд вновь заставил жену зардеться.
Пташка вырвалась на волю и опять начала кружиться по комнате в поисках спасения.
- Ну вот, опять ловить!
- Прости, я не удержала.
На этот раз птице удалось найти открытое окно и обрести свободу.
В дверь постучали. Гости ждут подтверждения консуммации, но не это тревожит меня, внутри чей-то отчаянный голос взывает:
- Эрик, умоляю! Вернись!!!
- Агнешка...
Очнулся так резко, что не понял сразу, где нахожусь. Надо мною склонилась Наташа, мокрые от слёз ресницы, испуганное лицо.
- Слава Богу, живой! - она всхлипнула, и я понял, что порядком всех напугал, видимо, долго находясь в отключке.
Марик, стоя в дверях, смотрел на меня с некоторым осуждением в глазах. Руки Агнешки ещё лежали на моей груди, как будто она делала массаж сердца или искусственное дыхание, возможно, так оно и было. Влажный лоб, нахмуренные брови, взволнованные янтарно-зелёные огромные глаза, исполненные боли.
- Как же ты всех напугал! - она в сердцах шлёпнула меня. - Я же предупреждала тебя!..
Но как я мог остановиться, когда там происходят такие важные и волнующие события?
- Агнешка, спасибо, дорогая! Что бы мы делали без тебя! - голос Наташу ещё плохо слушался.
Агнешка только кивнула, пребывая в задумчивости:
- Не шути больше так!.. - она встала с кровати и вместе с Мариком ушла, но её мысли застряли в моей голове.
- А теперь объясни мне, пожалуйста, что случилось? - обратился я к жене.
- Я проснулась, и мне показалось, что ты не дышишь, стала тебя будить, не реагируешь! - слёзы вновь потекли ручейками.
- Прости, родная. Я, видимо, просто крепко спал.
- Так крепко, что пришлось тебе делать искусственное дыхание?! - она всхлипнула и отвернулась от меня.
- Вы совершенно зря переволновались, уверяю тебя, ничего страшного не случилось.
- Агнешка сказала, что ты опять уходил в прошлое!
- Это стало получаться само собой.
- Ещё скажи мне, что ты этого не хочешь! - я впервые видел Наташу такой взбешённой.
- Хочу. Ты права, я виноват... - приобнял её за плечи, прижал к себе. - Как же тебе объяснить, родная?.. Это наша с тобой история вечной любви.
- Эрик! Моя история - это твоя жизнь! Больше я ничего не хочу знать! Для меня важно только одно: чтобы ты жил сейчас! Понимаешь?!
Я кивнул, виновато опуская глаза.
- Теперь ты ежедневно создаёшь новую историю жизни! Не разменивай её на прошлое! Что было, то прошло.
В комнату вошёл Даниил и серьёзно посмотрел на нас обоих.
- Сыночек, иди сюда! Скажи папе, чтобы он больше нас так не расстраивал!
Даня залез на кровать и обнял Наташу своими ручками в знак утешения. Потом вновь посмотрел на меня. В этих глазах царила вселенская грусть. Они говорили мне, что он - единственный, кто меня понимает.
"Эрик, я знаю каково это!" - мне не могло почудиться, это был голос Гусара.
Мой сын научился телепатировать мысли. Мороз пробежал по спине. - "Береги маму! Она у нас одна."
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/04/20/869