Виктор Пелевин «Шлем ужаса: Креатифф о Тесее и Минотавре»
Каждый слышит лишь то, что понимает, - в эпоху Просвещения изрёк великий Гете. Каждый видит лишь то, что желает, - в этом мы убеждаемся, проходя тернии жизненного опыта. Наша жизнь – это не только цепочка упущенных возможностей, но и лабиринт с индивидуальным декором. На мой взгляд, лабиринт – это вечная тема не только искусства творчества, но и искусства жизни. Как и герои произведений, мы бродим по закоулкам сознания то в поисках смысла, то в поисках цели, то в поисках Бога. И только-только в порыве катарсиса и экзальтации мы приоткрываем желанную дверь близкой истины, у нас, так или иначе, возникают новые вопросы - очередные ответвления бесконечного лабиринта бытия.
Я была в восторге, открыв для себя пелевинский вариант лабиринта. Меня всегда пугают простые решения, простые объяснения, потому что простота – это совершенство. А совершенству не к чему стремиться, ведь если верить Акунину-Чхартишвили, совершенство – это смерть.
Меня поразило и несказанно порадовало то, что каждый из героев видит свой «мир» за дверями, и причём такой, какой и ассоциируется с персонажем (ведь трудно представить, скажем, Угли, взирающую на ромеовскую обнажённую нимфу, или же трудно предположить, что вариант Монстрадамуса был бы не суицидальный тупик).
Трудно определиться с жанром произведения. Мне ближе определение пьесы. Так вот, эта пьеса вызвала в моей памяти другую – «В ожидании Годо» Сэмюэля Беккета. Как и у ирландского драматурга, герои сидят и ждут таинственного Годо-Тесея, который придёт и скажет, что делать и, конечно же, он, как и свет, воплощенный в плоть, Христос всех спасёт. Но у Пелевина всё покруче: наши герои ждут Тесея, которого на самом деле не ждут и никого спасать не надо, спасать надо именно Тесея!
Прельстил меня также и тот факт, что действий очень мало, мы лишь слышим о них от самих персонажей. Таким образом, мы видим чистые идеи, разные модели бытия и совершенно отличные друг от друга «философские направления» жизни. В каждом из героев без особого труда можно узнать психологические типажи живых людей, которые по таинственному замыслу вынуждены ментально контактировать друг с другом.
Самих персонажей можно трактовать по-разному. В начале мы уверены, что это обычные люди, но потом всё усложняется. Одно нам известно точно: они все – части целого. Хотя и все мы, такие разные по отдельности составляем винтики большого механизма социума. Их можно воспринимать и как определённые порывы души «под давлением обстоятельств», и как своеобразное моралите, и как пути, по которым мы, как богатыри на распутье могли бы пойти. Но мы видим, что свобода воли - лишь иллюзия. Словно мы попали в мир, построенный по законам буддизма, где, как назло, ни одного буддиста не оказалось.
Сдержанность действия компенсирует богатство символики: Шлем ужаса, принадлежавший клану Одина, который обозначался снежинкой, и много «двоичности», отсылающей к мифологии близнецов (рога изобилия, два карлика, два каноника, двойная клюшка, топор с двумя лезвиями, два полушария мозга).
Интересно, кстати, было увидеть Сартра (Сартрика) в такой неожиданной модификации. Как известно, для него одним из ведущих понятий была именно свобода (здесь же свобода – мираж) и герой романа «Тошнота» постоянно чувствовал одноимённое состояние. Правда, не от похмелья. В этом тоже есть определённая доля иронии и здравого смысла: пьяный человек свободен ото всего: от рационального поведения, от моральных запретов и табу, ото всех десяти заповедей сразу. Ото всего. Кроме общества, в лице сотрудников милиции и суда, если опьянённый свободой в альянсе с алкоголем переступает грани административного или уголовного кодексов.
Очень хочется сказать много о том, что расшевелило душу и спровоцировало интеллектуальный поиск, но перегружать – вариант не лучше. Как справедливо отметил один из критиков, по «Шлему ужасов» можно написать очень много работ. Вот ведь истинный талант писателя: одним небольшим произведением натолкнуть на множество мыслей.
Обычно отсутствие активного действия вызывает скуку, но только не у Пелевина: интрига держится до самого конца. Поэтому, если по роковой случайности книга попадётся в любопытные руки вечером, как однажды ко мне, к примеру, трудное пробуждение гарантировано. Однако, позитивные эмоции запросто компенсируют утренние трудности.