Глава № 1
Василий Каретников, уволенный в запас офицер, проживал в одном из «спальных» районов Москвы.
Все время после увольнения в конце 90-х он пытался «выжить», работая то в одной, то в другой коммерческой фирме, не особенно интересуясь, на какую должность его назначат: лишь бы заработать деньги, в которых нуждались они с женой - два ушедших на пенсию человека.
Понятное дело - были взрослые дети, которые, исходя из своих возможностей, пытались помочь «старикам», которые очень не хотелось быть обязанными даже им. Тем более что и у детей проблем имелось ничуть не меньше!
Время диктовало свои условия: на руководящих должностях в бизнесе были вчерашние братки, либо молодежь, особо не церемонившаяся с людьми старшего поколения, годившимися ей в отцы и которые, по ее мнению, «свое уже оттрудились».
Лучшее, на что в такой ситуации можно было рассчитывать, так это на место охранника, либо посыльного. К тому же, опыт предыдущего поколения, направленный на труд, а не на быструю прибыль, молодому поколению оказался не нужен.
Василий, бывший начальник в Вооруженных Силах, человек с двумя высшими образованиями, имевший массу различных навыков и умений, долгие годы руководивший большими людскими коллективами, считал такую ситуацию для себя унизительной и старался сориентироваться в новой жизни.
Он делал разные попытки: от доучивания и переучивания до открытия собственного бизнеса.
Однако для бизнеса он был не готов поступиться своими жизненными принципами, и обстановку «дикого капитализма» в России - принять не мог.
К тому же, без начального капитала в бизнесе нечего было делать. А наживать его неправедным путем, сразу переступив через свою совесть, означало для него то же самое, что перестать себя уважать!
Несколько раз его приглашали в свои фирмы старые знакомые или даже друзья. Но он уходил от них, обнаруживая, как сильно, не в лучшую сторону, повлияло на некогда уважаемых им людей новое время.
***
Он тянулся в длиннющей пробке на автомобиле, который ему на очередной юбилей подарили сыновья, и старался найти по приемнику хоть какую-нибудь «удобоваримую» музыку. Бестолковая попса с постоянно повторяющимися, как заклинания, пустыми словами (как иностранная, так и отечественная) выводила его из себя!
На лобовое стекло лило как из ведра, и на окружной московской дороге скопилась вереница уныло мокнувших машин. По левому крайнему ряду, безбожно насилуя звуковые сигналы и световые маяки, пытались прорваться бесконечные «слуги народа» и милицейские машины.
«Да, - мысленно, раздражаясь, протянул Василий, - домой сегодня не доехать!»
Наконец, на какой-то волне, он наткнулся на знакомую мелодию. Это была песня «Битлз» «Эй, Джуд!» в старом исполнении ансамбля. На душе сразу потеплело.
Мелодичная музыкальная композиция оканчивалась бурным апофеозом, и Василий стал невольно, как когда-то в молодые годы, подпевать певцам, отстукивая ритм на панели авто.
Ему вспомнились смешные слова отца, которые тот сказал, впервые услыхав ранних «Битлз», и он даже рассмеялся.
Отец вернулся тогда с работы усталый и, войдя к нему в комнату, в которой вовсю орал магнитофон с очередным «шедевром» группы, недовольно буркнул, поморщившись:
- Опять ты этих пьяных негров слушаешь! Лучше бы - делом каким занялся! Сделай потише!
Это были 60-е годы прошлого столетия. Ансамбль наделал фурор на Западе, музыка ливерпульской четверки проникла и в Союз и стала, наравне с бардовским движением, неотъемлемой частью политической оттепели тех лет.
«Сколько же прошло времени! - мысленно удивился Василий. - Нет уже в живых многих ребят, которые вместе со мной слушали молодыми эту песню. А я вот, продолжаю получать от нее удовольствие и невероятный заряд молодой энергии! Навалом разных-всяких музыкальных композиций - более сложных и более серьезных с точки зрения музыки и содержания. Но мне, похоже, навсегда быть настроенным на эту! «Битлз» просто сочиняли музыку и получали за это деньги. Мы же под нее жили, творили, стремились к чему-то, любили! И это была наша жизнь, единственная и настоящая, мы никому в ней не подражали!»
Он вспомнил своих друзей, с которыми учился когда-то в Военном институте.
Недавно ему попалась старая фотография, где он и четверо его ближайших друзей улыбались на фоне песчаных барханов некогда советской Туркмении, куда они были командированы для работы, в качестве военных переводчиков, с арабским военным контингентом.
Арабов в туркменские пески загнало их национальное руководство, и переводчики просидели там целый год, участвуя в их подготовке на советской военной технике ПВО, проживая без всяких удобств, в дощатых бараках заброшенного военного городка.
На обратной стороне фото была проставлена дата: октябрь 1971 года. На Василия глядели молодые институтские проказники, с каждым из которых была связана не одна шальная история, и он невесело напомнил себе, что троих из тех, кто на фото, - уже нет в живых!
«Что заставило их уйти из жизни столь молодыми? Всего лишь на рубеже шестого десятка! - размышлял Каретников. - Невостребованность, вызванная политическим коллапсом в стране? Крушение чего-то личного, без чего жизнь потеряла свою ценность? А может, судьба, то есть - суд Божий над каждым из них?»
***
Месяц назад Василию позвонил его старый друг - одногруппник по Военному институту Андрей Копылов.
Последние двадцать лет он прослужил в оборонном ведомстве, ведавшем поставками советского, а позднее российского, вооружения за «бугор». Он и сейчас работал там, только уйдя с воинской службы.
- Привет, Вась! - по-братски, будто бы только вчера расстался с другом, поприветствовал он Каретникова. - Ты еще язык не забыл? В Ливию не хочешь съездить?
- Куда?! - переспросил своего друга Каретников, которому показалось, что он просто ослышался.
- Ну да, туда, где мы с тобой побывали когда-то, по молодости! - подтвердил свое предложение Копылов. - Впрочем, я все еще продолжаю туда наведываться в краткие командировки. Так, если подумать, то в целом, я уже более 16 лет «чистого времени» от своей жизни провел в Ливии!
- А что, мы разве туда еще что-то поставляем?
- Ну, это тебе не 70-80-е годы прошлого столетия, когда военная техника потоком шла в арабские страны, в том числе в Джамахирию (Ливию), но все-таки еще что-то поставляем!
- А насколько по времени планируется выезд, и что конкретно от меня требуется? - поинтересовался Василий.
- Да там - обычная лабуда: сидит наша группа без языка, которой нужно помочь подписать акт сдачи-приемки с местной стороной. И попутно подучить ливийцев действовать на технике. Думаю, что поездка недели на две-три от силы. Оплата достойная!
- А когда выезд?
- Да надо бы не позже 10 ноября. Выбор авиакомпании за тобой!
- Как интересно! Знаешь, а g-го мне - шестьдесят лет!
- Ну, это еще не возраст! Заодно там и отметишь свой юбилей!
- Я там уже отмечал однажды - свои тридцать!
- Ну вот, а теперь шестьдесят! Еще тридцать лет - и опять туда! - хохотнул Андрей. - Неплохая динамика, правда? Разве тебе не хочется увидеть вновь те места, где ты был совсем молодым?!
- Если честно, то твое предложение весьма заманчиво: денег, сам понимаешь, лишних нет. Но что же, с переводчиками - совсем плохо? Или еще через тридцать лет, если, конечно, доживу, ты меня снова туда спровадишь?!
- Не плохо, а - полный швах! Когда их надо было готовить, делили страну! Так что за нами - никого нет! Впрочем, ты иронизируешь, а у меня один наш бывший институтский коллега, с персидским языком, недавно свои семьдесят отмечал, находясь в Тегеране!
- Да ладно! Ты что, шутишь что ли? Люди столько не живут!
- Люди, может, и не живут, а переводчики еще свою лямку тянут!
- Андрюха! Да ведь я перестал быть переводчиком еще в 8о-е! А потом руководил людьми, как обычный общевойсковой командир!
- Не людьми, а иностранцами! - включил свою осведомленность Копылов.
Каретников, и правда, всю свою службу в армии посвятил подготовке военнослужащих стран Ближнего Востока, с которыми общался на их родном языке, зная диалекты и имея навыки работы с ними.
- Ну, от тебя ничего не скроешь! - похвалил друга Василий. - А о какой технике идет речь?
- Понимаешь, я и сам толком не знаю, - признался Андрей. - Сейчас для меня главное - твое принципиальное согласие. А что за техника, тебе уже потом объяснят наши спецы. Впрочем, какая разница? Тебе не все равно?
- Ну, все-таки, хоть знать, в какой области придется работать!
- Да ладно - мы же переводчики! Всегда справлялись с любым заданием! Вспомни, какую подготовку мы получили в Военном институте, а потом в многочисленных командировках! Теперь так не готовят!
- Да уж! За время службы в Вооруженных Силах где только не пришлось побывать и как потрудиться! А сколько выпито за удачу!
- Не без этого, - признался Андрей, - только мастерство - не пропьешь! Сколько ни пей! - добавил он, усмехнувшись.
***
Сидя в машине и вспоминая разговор с другом, Каретников невольно подсчитывал, сколько раз ему приходилось говорить по-арабски со времени своего увольнения из Вооруженных Сил. Получилось - не густо: один раз во время экскурсии в Вефлием, очень давно, еще в 98 или 99 году (точно он не помнил), затем еще пару раз во время выездов на отдых в Египет и Эмираты.
Когда Василий поделился поступившим ему предложением с женой, та усомнилась:
- А справишься ли ты сейчас с работой переводчика, ведь прошло немало лет, в течение которых ты с иностранцами не общался?
- Думаю, что справлюсь! Ничего особенно трудного там быть не должно!
- Да, интересно, конечно, поехать туда, где когда-то бывал молодым! - мечтательно отозвалась супруга. - Я бы тоже туда съездила, только ненадолго! Поглядеть, и сразу назад! А, кстати, насколько поездка?
- На пару-тройку недель.
- Ну, на этот срок можно, лишь бы не дольше! Ливия, ведь ты ж сам знаешь, - не подарок!
Он согласился тогда с женой: ливийцы - люди сложные, да и в стране довольно жесткие мусульманские порядки. Это тебе не цивильная Сирия или, даже, Арабские Эмираты с определенными мусульманскими ограничениями! Но ведь проведенные когда-то в Джамахирии почти пять лет должны были чему-то его научить! Да и, судя по всему, - научили!
«Другое дело, что тогда за спиной была мощная страна и самые передовые в мире Вооруженные Силы! - невесело подумалось Каретникову. - Может быть, в этом, и заключается весь секрет с недостатком переводчиков? Просто есть выбор, куда поехать и в каких условиях жить? Это ведь не в советские времена: лишь бы выехать хоть куда-нибудь за границу на заработки! Ведь тогда в Союзе даже баночка растворимого кофе являлась заморским чудом!
Хотя для меня в плане денег, похоже, мало что изменилось! - грустно улыбнулся своим мыслям Василий. - С чего начинал, тем и закончил!»
***
До вылета оставались одни сутки, и Василий достал с антресоли свою любимую дорожную сумку, которую он купил когда-то, находясь с женой в Чехии на отдыхе. Она была очень вместительной и, в то же время, годилась для того, чтобы не сдавать ее в багаж.
Впрочем, много вещей брать с собой он и не собирался, а вот без словарей, без которых никакой переводчик, пусть даже и самый знающий, обойтись не может, поехать никак нельзя!
Василий положил на дно сумки два увесистых фолианта, которые тут же значительно утяжелили поклажу. Затем, подумав, все же оставил только одну из книг: видавший виды арабско-русский словарь знаменитого Харлампия Баранова в типографском зеленом коленкоровом переплете.
«За две недели революция в языке не предвидится!» - решил он сам для себя.
Каретников вспомнил, как когда-то спрос на эти словари в Москве многократно превышал предложение - столь обширны были отношения СССР с арабским миром! Тогда удалось достать лишь его середину, без обложки, и он искал типографию, чтобы привести книгу в божеский вид.
В типографии предложили три цвета на выбор: красный, синий и зеленый. Василий, не думая, выбрал зеленый. С тех пор он всюду возил за собой этот толстый словарь, который за долгие годы работы выучил почти наизусть.
«“Арабский язык учить трудно только первые лет двадцать пять!” - вспомнил он известное изречение старого мастера (профессора Баранова) и грустно улыбнулся: - Как быстро они закончились, эти 25 лет!»
Осенью 2008 года их курс отметил сорокалетие со времени начала их дружбы. И даже эта дата уже осталась в прошлом - незаметно как-то пролетели еще два года!
И вот, надо же, он все еще кому-то нужен!
***
Несколько месяцев назад Василий, находясь неподалеку от Кузнецкого моста, зашел в Институт Востоковедения РАН на улице Рождественка, где случайно, в его коридорах, столкнулся с одним из своих первых учителей, известным арабистом и участником Великой Отечественной войны.
- О, здравствуйте! - узнал его Шагаль. - Как у Вас с языком (арабским)? - поинтересовался пожилой корифей.
- Да как Вам сказать, - замялся Василий.
- Обязательно сохраняйте его на хорошем уровне и знайте, что скоро все вернется на круги своя! - пророчески обронил ученый и распрощался, торопясь по своим делам.
«О чем это он? - молчаливо проводил его взглядом Каретников. - Хотя такие люди, как он, - никогда не говорят попусту!»
Глава № 2
В Ливию Василий летел рейсом итальянской компании Alitalia через Милан. Прямого маршрута из Москвы в Триполи (столицу Ливии) не существовало с тех пор, как Россия присоединилась к западным санкциям против Джамахирии.
Каретников знал, что до недавнего времени в эту африканскую страну не летала ни одна крупная европейская авиакомпания.
Каково же было его удивление, когда он, выбирая маршрут своего полета до Триполи, обнаружил с полдюжины известных западных перевозчиков, осуществляющих плановые полеты в ливийскую столицу из Москвы: итальянцы, австрийцы, немцы, турки и даже чехи! Кто угодно, только не российский Аэрофлот!
Василий давно перестал удивляться странностям сегодняшнего бытия, и все же было непонятно, как можно было проигнорировать приглашение лидера ливийской революции аль-Фатех Муаммара Каддафи на празднование 40-й годовщины революции 1сентября 2009 года!
Абсурдно и, мягко говоря, непонятно: заявлять о готовности развивать взаимные отношения и тут же демонстрировать полное безразличие к главнейшим политическим событиям в истории своего партнера!
Каретников помнил, как велик был объем советских военных поставок в Ливию, как много политических деятелей и военных специалистов посетили эту страну в 70-80-е годы прошлого столетия. Сколько труда было затрачено на развитие военно-экономического сотрудничества!
В разных городах Джамахирии трудились не только военные, но и гражданские спецы. Особенно много было строителей из Союза, Кубы и Болгарии. Все они жили в интернациональных городках, дружили между собой, сражались на волейбольных площадках, ходили друг к другу в гости.
А затем сотрудничество СССР со странами Ближнего Востока, будто разогнавшийся автомобиль, резко затормозив, остановилось. Были выброшены на свалку истории не только отношения между странами, но и прекрасные специалисты, занятые в них.
Все эти невеселые мысли посетили немолодого уже человека и ветерана событий «давно минувших лет» на борту иностранного авиалайнера.
***
Самолет совершил мягкую посадку в Трипольском аэропорту, и пассажиров довольно быстро пригласили на выход, познакомив на прощание с метеоусловиями за бортом и предложив вновь воспользоваться услугами авиакомпании.
Двигаясь по знакомым закоулкам аэропорта в сторону паспортного контроля и ощущая на себе ноябрьские +27 °С в Ливии, Василий вспоминал, как когда-то, очень давно, он, работник аппарата Главного военного советника, отвечавший за встречи и проводы советских военных специалистов, сутками пропадал в аэропорту
Здесь его хорошо знали представители всех служб, и он беспрепятственно перемещался по режимному объекту, к каковым относятся авиационные ворота любого государства.
- Ас-саляму алейкум, я ахуй! (Добрый день, дружище! - Местный диалект) - поприветствовал ливийского таможенника Василий.
- Ва алейкум ас-салям! - ответил тот, с интересом разглядывая прибывшего незнакомца. - А еще вещи, кроме сумки, имеются?
- Нет, вещей больше нет. Я приехал в командировку.
- Господин из Италии?
- Нет, из России.
- Из России! - удивился таможенник. - А что в сумке?
- Личные вещи.
- Вы говорите на нашем языке. Почему?
- Когда- то бывал здесь.
- Работали?
- Нет, служил в Вооруженных силах.
- Вот как... - протянул заинтригованный ливиец. - Ну, проходите!
***
В зале прилета было достаточно многолюдно - прилетело сразу несколько дневных рейсов их Европы.
Встречавшего его работника Оборонки Василий моментально выделил из толпы сновавших в разные стороны людей.
Мужчина молча стоял в стороне, одетый в светлую рубашку с короткими рукавами, и пристально разглядывал прибывших пассажиров. В его руках отсутствовал привычный в таких случаях лист бумаги с написанным на нем именем встречаемого объекта. Вместо него мужчина сжимал видавший виды черный портфель.
Его лицо показалось Каретникову знакомым. Впрочем, еще очень давно Василий приметил, что на всех его соотечественниках лежит некая незримая печать, отличающая их от представителей других наций и народов. Трудно было объяснить, в чем конкретно состояло отличие, однако он, не раздумывая, направился в сторону одиноко стоявшего незнакомца.
- Добрый день, - обратился к мужчине Каретников, - я... - и он назвал свою фамилию.
- Добрый день, а я как раз Вас встречаю! - оживился тот. - Мне кажется знакомым Ваше лицо! Скажите, мы где-нибудь раньше могли с Вами пересекаться?!
***
После недолгих объяснений выяснилось, что Каретников и Олег Петрович (так звали представителя военного ведомства) дважды в одно и то же время находились в Йемене и Ливии, имели массу общих знакомых и были не так уж незнакомы, как показалось им в начале их встречи. Поэтому, лишь только они отъехали от здания аэропорта в служебном «пежо», где кроме них двоих более никого не было, мужчины по обоюдному согласию перешли на «ты».
- Олег, будь добр, введи меня в курс дела, - попросил своего коллегу Василий.
- Здесь находится группа заводчиков-эксплуатационщиков, которые представляют одно из наших оборонных предприятий. Ребята хорошие, грамотные!
Технику смонтировали и наладили. Теперь нужно провести учебу на ней с местными экипажами, но, самое главное, постараться подписать акт приема- передачи техники у начальника Управления полковника Ахмеда Фикри (фамилия изменена), - человека требовательного и жесткого, который уже намекнул, что вряд ли подпишет документ.
«Надо же, - подумал Каретников про полковника, - однофамилец бывшего Командующего Войсками связи! Впрочем, в стране с небольшим населением, да еще и клановой организацией общества, - это вещь нередкая!» А вслух спросил своего собеседника:
- А в чем, собственно, проблема?
- К самой технике с ливийской стороны претензий нет, а вот к комплектующим, которые теперь выпускают разные частные заводики у нас в стране, - рекламация за рекламацией! В данном случае речь идет о соединительных кабелях к изделиям, которые неизвестно из какого материала выполнены и, не выдерживая местных температур, трескаются под прямыми солнечными лучами.
- Так надо их прикрывать маскировочными сетками, как поступают рачительные командиры в других жарких странах, тогда и трещин не будет!
- Да, говорили уже, но Фикри требует решить вопрос принципиально.
- А такой путь решения существует?
- Да все можно сделать! Однако главная проблема заключается в самом начальнике Управления, с которым никак не удается договориться: он мужик несговорчивый! К тому же мы арабского языка не знаем, все когда-то учили кто английский, кто немецкий! А он западными языками не владеет.
- Понятно. Куда мы сейчас едем? - спросил своего нового друга Каретников.
- В гостиницу «Кортуба» в центре города. Решено поселить тебя туда же, где живет наша группа.
Василий помнил, как в середине 70-х вся эта гостиница была заселена советскими военными специалистами и членами их семей.
Хозяин «Кортубы», предприимчивый и расторопный ливиец, тогда даже допустил советских женщин в пищеблок - готовить еду своим мужьям. За это женщины получали некоторое денежное вознаграждение и были счастливы. Все лучше, чем сидеть без дела, да и семьям - подмога! Хозяин же серьезно экономил на найме иностранных рабочих и на оплате жилья для них.
Дорога из аэропорта пролегала по пустынной местности и была хорошо, еще с прежних времен, знакома Каретникову.
«Вот сейчас с правой стороны должен показаться Та- рик аль-Матар!» - мысленно прикинул Василий.
В этом жилом районе, в далеком 78-м, они жили с женой и маленьким сынишкой, которому теперь уже 35 лет! Тогда его называли русским районом - так много советских офицеров и членов их семей проживало в нем!
Василий закрыл глаза, и память тут же вернула ему прошлое: гомон голосов молодых людей, звонкое цоканье деревянных сабо (таких модных в те годы!) по мостовой, играющие в песке вместе русские и арабские дети, и наблюдающие за ними молодые красивые русские мамочки - девчонки, дорвавшиеся до джинсовой «канители».
«Надо будет как-нибудь вырваться сюда!» - решил Каретников.
Жилой комплекс придвинулся неожиданно. Он сильно разросся, куда-то исчезли горы строительного мусора, появились новые высотные строения. И все-таки район был весьма узнаваем!
Олег поймал взгляд Василия и, догадавшись, о чем тот размышляет, негромко сказал:
- Теперь здесь русских нет - чисто арабский район!
***
Был знойный август 1982 года. Дневная температура в Триполи зашкаливала далеко за 40 градусов по Цельсию. А когда дул ветер с пустыни, тянуло жареными костями.
У подъезда многоквартирного дома, где проживали советские военные специалисты и члены их семей, ран
ним утром стояли двое военных, одетых в ливийский камуфляж.
- Где же этот Тарик? - нервничал полковник Ковальчук в ожидании арабского водителя служебного «пежо». - Будто не знает, что сегодня опаздывать никак нельзя! Ты во сколько сказал ему приехать за нами? - обратился он к переводчику Командующего, капитану Каретникову.
Тот поглядел на наручные часы и недовольно ответил:
- Уже пятнадцать минут как должен быть здесь!
Офицеры заметно нервничали: сегодня, ровно
в 9.00, они защищали свой проект Карты-схемы оповещения Вооруженных сил Ливии о начале войны перед Командующим Войсками связи и представителями Главного командования страны.
Этому дню предшествовала напряженнейшая ежедневная работа в течение более полугода в штабе Командующего.
Ковальчук и Каретников кропотливо, шаг за шагом, отрабатывали территорию всей Джамахирии, укладывая на карты районов, миллиметровки и кальки свои соображения о возможной системе оповещения войск, данные о которых они получали непосредственно от назначенного Командующим старшего офицера его штаба.
Система включала пункты и средства управления войсками, а также технику связи, и являлась новым шагом по управлению всеми Вооруженными силами страны. Эта работа была на контроле на самом верху политической власти в Ливийской Джамахирии.
Дважды от напряжения у Ковальчука шла носом кровь. Даже намного более молодой, по сравнению с ним, по возрасту Каретников однажды чуть было не потерял сознание, сидя за печатной машинкой в отведенной для их работы душной комнатке, где отсутствовал кондиционер.
Пришлось на время оставить работу и пойти отдышаться на улицу. Но были оговорены сроки, и к ним - следовало успеть!
- Ты как думаешь, - подошел вплотную к Каретникову Ковальчук, заговорщески улыбаясь, - не убьют они нас?!
- Кто убьет и кого? - не понял Василий.
- Ты разве не понимаешь, что мы с тобой сейчас носители государственной тайны! Убивают и не за такое!
В этот момент из-за угла дома, оставляя за собой столб пыли, показался наконец долгожданный автомобиль.
- Скажи этому охламону, чтобы поторопился! - раздраженно попросил Василия полковник, усаживаясь на заднее сиденье.
Когда советские специалисты вошли в кабинет Командующего, полковника Мухаммеда Фикри, за длинным полированным столом для совещаний уже сидели все его участники: сам Командующий и не менее дюжины высших офицеров Главного командования Ливии.
Каретников узнал среди присутствовавших начальника Генерального штаба, его заместителей и начальника Оперативного управления. Других офицеров он никогда ранее не видел.
После небольшого вступительного слова Командующего, представившего Ковальчука и Каретникова, а также пояснившего цели и задачи их работы, советским офицерам было предложено начать защиту громадной Схемы, которая в развернутом виде занимала чуть ли не всю стену.
«Неужели это мы напахали?!» - мысленно удивился Василий.
Их доклад длился минут сорок. Затем было задано несколько уточняющих вопросов.
Потом наступила гулкая тишина.
Ковальчук и Каретников, измочаленные от напряжения, с пятнами пота на спинах, молча ожидали вердикта высокой комиссии.
И вдруг раздались аплодисменты, и все находившиеся в кабинете встали со своих мест вслед за Командующим, поздравляя с успехом советских военных специалистов.
Вечером, после ужина, когда зажглись фонари уличного освещения и центр города, утопавший в теплых, желтых огнях, открыл свои магазинчики, Василий и группа спецов из четырех человек вышли на прогулку.
Миновав квартал старого города, они приблизились к одной из центральных улиц, названной в честь национального героя страны Омара Мухтара, возглавившего в начале ХХ века борьбу бедуинов против оккупации Ливии фашистом Муссолини.
В 1981 году вышел совместный англо-ливийский фильм с одноименным названием, в котором шейха Мухтара сыграл знаменитый в те годы британский актер Энтони Куинн.
Фильм имел оглушительный успех на Ближнем Востоке и особенно в Джамахирии. А сам актер получил не менее «оглушительный», по тем временам, гонорар от ливийских властей.
По улице двигалась река автомобилей с местными аборигенами, которые также выехали на вечерний променад по-ливийски, громко переговариваясь и перекрикиваясь между собой, нещадно эксплуатируя звуковые сигналы.
В вечерних густых сумерках стоял смешанный запах восточных специй, кофе и выхлопных газов.
- Все точно так же, как тридцать лет назад! - констатировал Каретников, размышляя о том, что такое постоянство в жизни людей, без всяких крутых реформ и революционных перемен, несомненно, - великое благо!
Пройдя по периметру Зеленой площади и выйдя у главного рынка города на набережную, группа русских специалистов немного постояла у моря, любуясь бликами воды и вдыхая йодированный воздух Средиземноморья.
Затем гулявшие развернулись в сторону гостиницы: надо было выспаться. Завтра утром их ожидали непростые переговоры у начальника Управления.
После завтрака вся группа специалистов собралась в холле гостиницы. У входа их уже ожидала двенадцатиместная «тойота» и араб-водитель.
Когда последний из русских захлопнул за собой дверь микроавтобуса, Саид (так звали водителя) нажал на газ.
Теплое солнечное утро и синяя гладь моря (часть пути авто проделал по набережной) ласкали взгляд.
Город уже просыпался после вечерней гульбы: дворники-гастарбайтеры из африканских государств мели улицы, лоточники суетились возле своего товара, поднимали рольставни на витринах магазинчиков их проснувшиеся владельцы.
Проехав не более 20 минут, автобус втянулся на территорию воинской части, где и располагалось Управление.
Группа спешилась перед входом в одноэтажное здание.
Слева от входа в него был оборудован пост, где уныло стоял часовой - боец в малиновом берете и ботинках с белыми ботфортами. На его плече красовался автомат Калашникова, с примкнутым штык-ножом.
Пройдя мимо бойца, спецы направились в сторону комнаты, на которой висела табличка с надписью: «Секретариат».
Здесь их встретил адъютант полковника молодой капитан, который попросил всех присесть и подождать, пока освободится начальник.
Затем офицер любезно предложил русским чай или кофе, на выбор. Однако те, поблагодарив, отказались, сославшись на недавний завтрак.
Прошло минут пять, или чуть больше, ожидания в тишине. Лишь по коридору время от времени проходили редкие военнослужащие, норовившие непременно скосить любопытные взгляды на сидевших иностранцев.
Наконец двери кабинета начальника Управления распахнулись, и из них вышло два старших офицера, кивнувших в знак приветствия спецам, по пути их следования к выходу.
Адъютант полковника легко запорхнул в кабинет начальника с докладом и уже в следующую минуту, раскрыв двери нараспашку, приглашал гостей входить.
Из-за стола поднялся среднего роста симпатичный мужчина лет 45 и жестом пригласил специалистов присаживаться. Это и был сам начальник Управления.
Когда взгляды полковника и Каретникова встретились, тот, спросив разрешение у старшего группы специалистов, поднялся со своего места и произнес на ливийском диалекте:
- Позвольте представиться, полковник запаса Каретников. Прибыл для оказания помощи в контактах российских специалистов с ливийским командованием.
Полковник внимательно глядел на Василия.
- Вы прежде бывали в Ливии? - спросил он его.
- Да. Служил здесь молодым офицером-переводчиком с 1978 по 1982 год.
- Это чувствуется по Вашей речи. А где служили?
- В начале срока своей командировки в аппарате Главного военного советника группы советских специалистов и советников в Ливии. Занимался встречами, проводами, оформлением визовых документов и другой оперативной работой. Затем был командирован в Тобрук на военно-морскую базу для оказания содействия советским специалистам при сдаче спецобъектов морской инфраструктуры.
А последний год своего пребывания в Джамахирии работал у Командующего Войсками связи полковника Мухаммеда Фикри.
Каретникову показалось, что ливийский полковник удивлен его докладом. В следующий момент Фикри негромко спросил:
- Какую же работу Вам поручал Командующий?
- Мы разрабатывали Карту-схему оповещения страны о начале войны, пояснительную записку к ней и теорию вопроса.
Теперь уже было совершенно очевидно, что полковник крайне удивлен полученной информацией. Немного помедлив, он произнес с сомнением в голосе:
- Но ведь для того, чтобы создать схему оповещения страны, нужно иметь точные данные о расположении всех частей и соединений?!
- Конечно, но такими сведениями мы располагали.
Наступила пауза, которую нарушил сам начальник
Управления:
- А Вы знаете, что Командующего уже несколько лет как нет в живых?
- Да, мне сообщили об этом в вашем посольстве в Москве накануне празднования сорокалетия революции аль-Фатех. Я и те, кто знал этого достойного человека, скорбим по нему! Да помянет его Всевышний!
- Ну что ж, давайте начнем работать, - предложил, сменив тему, Фикри, с некоторой поспешностью.
Василию показался странным столь резкий переход в разговоре, а также, что полковник чем-то расстроен, но время его собственного представления и так затянулось, - нужно было думать о текущих делах, а не домысливать собственные наблюдения.
***
- О чем Вы так долго говорили с начальником Управления? - полюбопытствовал старший группы специалистов, когда они вышли из кабинета полковника.
- Его интересовало, в какие годы я был в Ливии впервые, где и с кем работал, какие обязанности выполнял.
- Слушайте, ну это просто чудо: за какие-то двадцать минут разговора мы решили почти все вопросы, по которым никак не могли прийти к согласию почти две недели! К занятиям на технике приступаем уже послезавтра! Вот что значит - в совершенстве владеть иностранным языком! - ликовал старший заводчик.
Каретников внутренне поморщился: ему давно очень не нравилась в людях уверенность в том, что они в чем-то могут достичь совершенства! Пусть даже в данном случае хвалили его самого. Знать иностранный язык в совершенстве, а особенно восточный, - невозможно в принципе!
Глава № 3
- Что же нам делать с подписанием акта приемки? - задал риторический вопрос Олег Петрович.
Он, старший группы заводчиков и Василий пили пепси-колу в гостиничном номере Каретникова.
- Конечно, нас не убьют, если мы его вообще не подпишем, но.
Представитель «оборонки» не закончил свою мысль, недвусмысленно пожав плечами.
- А сколько всего подобных изделий поставлено в Ливию? - поинтересовался Василий.
- На сегодня всего - четыре, но общая партия поставки - десять, - доложил представитель завода-производителя.
- А что можно сделать, чтобы устранить дефект? - спросил у него Каретников.
- На месте с этими кабелями уже ничего не сделаешь! Я видел, как ливийцы пытаются заливать трещины гудроном, но, понятное дело, это не приводит к положительному результату. На солнце гудрон растекается.
- Ну а какой же выход? - настойчиво дознавался Василий.
- Мы учли рекламации местной стороны, и шесть новых изделий придут, имея специальные кожухи на кабелях, которые и будут защищать их от прямых солнечных лучей.
- А новые кабели с кожухами на поставленные изделия готовы? - уточнил Василий.
- Конечно. Четыре ящика с новыми кабелями, на которые пришли рекламации, уже находятся у нас на заводе. Я их сам видел там, в цеху, до приезда сюда.
- А почему же их не отправляют в Ливию?
- Их сначала надо принять ливийским инспекторам, - пояснил представитель «оборонки».
- Но, ведь сами изделия уже тут, и сейчас стоит вопрос о подписании акта их приемки! Думаю, нужно ставить вопрос перед Москвой о немедленной отправке новых комплектов кабелей на первые четыре изделия в Триполи, причем как можно скорее, воздушным транспортом! Здесь же можно было бы подписать сразу два документа: на поставку самих изделий и новый ЗИП к ним! Иначе мы вообще никаких актов не подпишем! - резюмировал Василий.
***
Первые два дня занятий с ливийскими экипажами проходили непосредственно на изделиях, которые были развернуты во дворе, прямо за зданием Управления.
После показа порядка развертывания и свертывания техники, а также ее запуска и работы, ливийским сержантам из десяти человек, под руководством молодого лейтенанта Саада Харбади, предстояло пройти теоретическую подготовку.
Сержанты были намного старше своего командира, серьезно настроены на учебу, ловили каждое слово Василия.
Полной противоположностью им был лейтенант - человек заносчивый и крикливый, изо всех сил изображавший важное лицо. Кроме того, он оказался единственным человеком в группе, не проявившим к занятиям никакого интереса.
Первое, что делал молодой человек, входя в класс, так это разваливался на стуле и клал на стол вместо тетради и ручки свой офицерский стек.
Все это не ускользнуло от Каретникова, имевшего немалый опыт работы с иностранцами и, в частности, с ливийцами. Он знал, что ход занятий контролирует сам полковник, а значит, скорее всего, он и проверит их результаты.
- Почему Вы не записываете материал? - спросил Каретников праздно развалившегося молодого офицера. - Ведь после курса подготовки будет зачет!
- А у меня хорошая память! К тому же, я имею опыт работы на подобных изделиях западного образца! - гордо парировал лейтенант.
- У нашей техники много особенностей, которых нет на технике западного производства, их следует учитывать в работе! - пытался урезонить его Василий, но все было тщетно!
Во время аудиторных занятий вся группа, за исключением лейтенанта, записывала теорию подробнейшим образом.
Василий, неоднократно повторяя за старшим российским специалистом, неутомимо «разжевывал» пункт за пунктом теоретического курса, стараясь добиться от группы абсолютного понимания.
Предвидя возможный конфликт, в случае контроля со стороны ливийского командования уровня подготовки экипажей, Каретников неоднократно возвращался к проверке качества конспектов. Знал, у кого из слушателей курсов были лучшие записи теории.
По большому счету такой контроль ложится всегда на плечи преподавателя. Но Василий прекрасно понимал, что занятия ведут не опытные педагоги, а обычные технари, прекрасно знающие технику, но абсолютно несведущие в учебном процессе. И он, считавший себя наиболее опытным в области учебной подготовки и общения с иностранцами, взял контроль на себя, стараясь отвести от спецов возможный взрыв неудовольствия.
Когда-то, будучи начальником факультета советской академии, он контролировал самих преподавателей, ведущих у него занятия со спецконтингентом. Следил за тем, чтобы те вовремя прибывали на занятия, вели журнал посещаемости и т. д. и т. п.
Впрочем, когда это все было?!
Наконец теоретическая подготовка была завершена, и настало время зачета.
***
В приемную комиссию входили два российских «технаря» и Каретников, которые решили провести зачет методом общения (вопрос-ответ), посадив всю группу слушателей в один класс.
Расхристанный лейтенант, старший среди ливийцев, по своему обыкновению обретался на «галерке», не особо вникая в происходящее.
Отвечал третий по счету ливийский военнослужащий, весьма дисциплинированный старший сержант, когда в класс, неожиданно и без стука, вошел полковник Фикри. Его сопровождали два старших офицера-заместителя.
Лейтенант подскочил со своего места, как ошпаренный, и прокричал:
- Встать, смирно!
Затем бросился докладывать начальнику, на ходу приводя себя в порядок.
- Отставить! - коротко скомандовал в его сторону полковник и, обратясь непосредственно к Каретникову, выразил свое желание поприсутствовать на зачете.
Василий предложил полковнику место во главе проверяющей группы, но Фикри отказался и присел с сопровождавшими его офицерами в стороне, попросив русских специалистов продолжить проверку знаний военнослужащих, не обращая внимания на его присутствие.
Лейтенант Саад метался по классу в поисках места впереди, но все они были заняты слушателями.
- Иди туда, где сидел! - недовольным голосом, не предвещавшим ничего хорошего офицеру, приказал полковник.
Весь согнувшийся, словно побитый, лейтенант вновь вернулся на «галерку».
Тем временем зачет продолжался:
- Следующий вопрос, - возвысил голос старший группы российских специалистов, - на каких удаленностях и высотах наше изделие способно засекать движущиеся цели?
В классе трое подняли руки, желая ответить на поставленный вопрос, но прежде чем кому-то из них дали возможность высказаться, раздался голос полковника:
- Пусть на этот вопрос ответит лейтенант Саад Харбади!
Все повернули головы в сторону вскочившего со своего стула офицера.
- Я... нам. - мямлил лейтенант и наконец нахально заявил: - Русские специалисты этого в лекции не давали!
Руки слушателей, вызвавшихся вначале ответить на поставленный вопрос, немедленно опустились. Все застыли в ожидании.
- Вот как? Господин полковник, - обратился к Каретникову Фикри, - это действительно так?
Василий подошел к одному из сидевших на первом ряду сержантов и попросил его дать ему свой конспект. Он быстро нашел у него в тетради нужное место и, подойдя к Фикри, положил перед ним раскрытый конспект слушателя.
- Я кырд, я хейван! (Ах ты обезьяна, животное! - Араб. яз.) - со стеком в руке грозно направился в сторону втянувшего со страху голову в плечи лейтенанту полковник.
Поднялись со своих мест и заместители начальника Управления, готовые поддержать своего шефа.
Все сидели в ожидании неминуемой сцены расправы, потупив взгляды и опустив головы.
- Господин полковник, я прошу Вас! - подошел к нему Каретников.
Фикри не стал бить лейтенанта. Тяжело дыша от злости, лишь крикнул, обращаясь к нерадивому офицеру:
- Вон из класса! Завтра же отправлю на границу с Чадом! Там будешь ума набираться!
Саад пулей вылетел из аудитории, не искушая судьбу.
Извинившись за случившееся, полковник и сопровождавшие его офицеры направились к выходу.
***
Подходил к концу срок командировки Каретникова в Ливию. За две с лишним недели, с его участием были проведены практические занятия ливийских экипажей на технике и принят зачет, выданы переведенные на арабский язык рекомендации по ее эксплуатации в экстремальных условиях ливийской пустыни. А также проведены многочисленные консультации с представителями национального командования и оборонного ведомства России относительно перспектив поставки новых образцов техники в Ливийскую Джамахирию.
Кроме того, был получен положительный ответ на запрос относительно отгрузки в Триполи новых комплектующих для ранее поставленных сюда четырех изделий.
Их поставку ожидали уже через неделю, и в связи с этим всем спецам, к их великому удовольствию, продлили срок их пребывания в Джамахирии еще на полмесяца.
Пока что работы не предвиделось, и спецы блаженно «прожигали» время, слоняясь по Триполи в поисках сувениров для родных и близких.
Последние два дня перед убытием на родину и у Каретникова оказались практически свободными от дел, и Василий, гонимый воспоминаниями своей юности, побывал в тех районах города, где проживал тридцать лет назад.
Трудно было сказать, чего ожидал он от этих посещений, ведь там не было главного: голосов его друзей и знакомых, звуков их шагов, веселого, беззаботного, молодого смеха.
Районы и дома, которые сохранила его память на долгие годы, были на своих местах. Только в них теперь была другая жизнь: бегающие без присмотра босоногие арабчата и жующие целлофановые пакеты (за недостатком травы) козы.
***
Накануне отъезда в Москву в его номере зазвонил телефон:
- Господин Каретников, с Вами говорит адъютант начальника Управления! Полковник Фикри хотел бы повстречаться с Вами в удобное для Вас время!
- Я готов к встрече, начиная уже с этого момента, - не задумываясь, ответил Василий. Он только что запихнул в сумку Барановский словарь, которым так ни разу и не воспользовался за весь срок командировки. В этом просто не было необходимости - вполне хватило накопленного за долгие годы переводческой маяты словарного запаса.
- Тогда я высылаю за Вами автомобиль, - радостно сообщил капитан и повесил трубку.
Минут через сорок Каретников уже входил в кабинет полковника.
- Не хотите ли кофе? - радушно предложил Фикри, вставая навстречу Василию и протягивая руку для пожатия.
- С удовольствием, если он будет не хуже того, который готовят в сержантском клубе Гаргарыша!
- А в связи с чем такое сравнение? - улыбнулся полковник Ахмед.
- Да просто там хорошо его готовят: в медной турке, на песке и с кардамоном! А вообще-то, это
просто - шутка! - в свою очередь улыбнулся Василий.
- Вы знаете, я хочу выразить Вам свою благодарность за работу! За совсем короткий период времени, с Вашей помощью нам немало удалось сделать! Кроме того, Вы свободно говорите на ливийском диалекте, знаете наши языковые тонкости. Теперь мне понятно, почему Вам так доверял мой отец!
- ?!!
- Да, Командующий Войсками связи - не просто мой однофамилец! Он - мой отец! - последние три слова полковник произнес по-русски.
«Вот как, значит, - не знает никаких языков, кроме арабского! - вспомнил Каретников безапелляционное утверждение старшего группы российских специалистов, и так же мысленно дал ему личную рекомендацию: - Глубже копать надо!»
Оправившись от минутного замешательства, Василий поспешил выразить свое соболезнование сыну по поводу кончины его отца.
- Спасибо! - просто ответил Ахмед.
- Знаете, я тоже хочу признаться: Ваш отец не всегда доверял мне! Когда мы только появились у него в штабе, он с офицерами при обсуждении служебных вопросов в нашем присутствии переходил на специально разработанный для таких случаев язык. Я его не понимал. Правда, довольно скоро, полковник Мухаммед перестал это делать.
Полковник улыбнулся:
- От Вас ничего не утаишь! И с тех пор Вы больше с отцом не встречались?
- Дважды в Москве, когда он прилетал туда в составе правительственной делегации. Это еще одна, отдельная тема для разговора! - улыбнулся Каретников.
- Кстати, я пригласил Вас еще и для того, чтобы спросить: как бы Вы отнеслись к моему предложению о долгосрочной работе в Ливии по частному контракту? Думаю, что о деньгах мы вполне договоримся!
- Вы полагаете, что я еще могу быть полезен нашему сотрудничеству?
- Я в этом абсолютно убежден!
- Но, мне уже 60!
- Это возраст зрелого мужчины, к тому же Вас уже не ждет работа в экстремальных условиях, подобных тем, в которых Вам приходилось трудиться прежде!
- Уважаемый, Ахмед, работать в других условиях, судя по всему, я просто уже не смогу! Мне нужно вернуться домой в Москву и посоветоваться с женой!
- Конечно, но помните - мое предложение остается в силе!
- Ну, привет, ливиец! Я так соскучилась! - Каретников только что вошел в свою московскую квартиру, открыв дверь ключом, и теперь обнимал жену. - Ну, раздевайся и рассказывай скорее, как слетал? Были трудности с языком, не забыл еще арабский?
- Да вроде бы еще профпригоден! - отозвался Василий.
«Мастерство - не пропьешь!» - мысленно повторил он слова друга и усмехнулся.
Москва, январь, 2011 год