Зайдя в кубрик, Шумков сразу увидел Михайловского.
- Боец – не отрываясь от зеркала, произнёс старшина – Займись приборкой, раз не пошёл кино смотреть
Виктору не оставалось ответить ничего другого как «есть»! и заняться своим привычным делом. По трансляции ещё гнали последние хиты популярной музыки, хотя Шумков и не любил такого рода музыку, но под неё всё, же веселее было убирать кубрик после посиделки старослужащих. На шконках пьяные спали Карявин и Бузанов, старшина команды Михайловский с серьёзным выражением лица всё крутился перед зеркалом, причёсывался, поправлял гюйс, потом чистил зубы, словно собирался на свидание с девушкой. Он был полностью поглощён собой и совершенно не замечал молодого матроса и вскоре вышел, не говоря ни слова.
К счастливому удивлению Шумкова в умывальнике оказалась вода. Он быстро набрал бачок и, экономно расходуя дорогую влагу, перемыл посуду, которую протёр своим полотенцем и аккуратно положил в предназначенный для этого рундук. Вдруг в кубрик ворвался старшина Горбунов.
- Пацаны здесь?
- Мишка Карявин и Сашка Бузанов спят, а Олег Михайловский вышел, недавно, только но, не сказал куда.
- А ты чего один?
- В кубрике прибирался.
- Ладно, идём чай пить.
Старшина второй статьи Виктор Горбунов не отличался постоянностью в своём характере. Про таких обычно говорят «человек настроения». Несмотря на то, что ему выпало дежурить по Службе в сам Новый Год, он ни сколько не расстроился, могло показаться даже, что старшина рад такому стечению обстоятельств. К своим обязанностям и службе он относился больше чем прилежно, приказы выполнял точно, без промедления. Горбунов всегда стремился быть на голову выше своего призыва. Делал он это легко без признаков напряжения, словно эти способности получил от рождения, что его товарищи даже не замечали в нём заискиваний перед начальством и этой лицемерной игры, которую вёл так искусно. Ему удавалось одновременно угождать всем и офицерам и матросам. У первых он зарекомендовал себя так называемым отличником боевой и политической подготовки, у последних же ходил в бесспорных авторитетах. Сослуживцы любили Виктора Горбунова ещё и за его способность сглаживать и утрясать конфликты, вспыхивающие не редко между младшим офицерским составом и старослужащими. Но, при всех своих достоинствах и добросовестного несения службы, понятие воинской чести в нём начисто отсутствовало. Долг перед отечеством Горбунов выполнял без интереса, без малейшей увлечённости своему делу, исключительно механически, он умел создавать видимость. Получив звание старшины второй статьи и должность командира отделения, этот деревенский паренёк стал задумываться о продлении срока службы. Небольшое село, затерянное где – то в Нечерноземье сулило мало перспектив молодым людям. Ещё с детства родители Горбунова учили сына цепляться, за всё, что можно, поэтому о гордости он не имел никакого представления. Хоть «Алтай» как боевая машина интересовала его постольку поскольку, старшина ещё, будучи матросом, сразу прикинул какую выгоду можно извлечь, служа на этом судне.
Взгляд старшины был лукавый, высокомерный, чаще весёлый, но когда того требовала ситуация он становился мрачнее тучи и разряжался как громом нецензурной бранью. Тогда на глазах у испуганных «карасей» он будто превращался в оборотня. До побоев дело почти не доходило. Рукоприкладством старшина занимался редко, только в исключительных случаях. Взамен, чтобы вразумить молодёжь, он имел пару убедительных выражений, которые принял по наследству от своих предшественников. Немного сутулый, худощавый, но очень юркий Горбунов, производил также впечатление человека какого – то скользкого. Может это и доказывало то, что друзей у него не было, держался он как – то обособленно от всех и не участвовал в совместных пьянках. Старшина служил примером для всей Службы младшего состава и по части внешнего вида.
Горбунов и Шумков и ещё несколько старослужащих сидели в столовой, и пили чай. Киносеанс продолжался, но пайки на баке ждали своих хозяев. Народу и в других подразделениях было немного, камбуз выглядел непривычно пустым. Только сейчас, в полной расслабленности, Виктор обратил внимание, что столовая эта украшена живописью. На переборках висели произведения как известных ему ранее художников, так и незнакомые картины. Здесь были и изображения великих флотоводцев, и морские баталии. «Алтай» действительно строился для чего - то особенного, раз так украшен и внутри, как тогда должно быть отделана офицерская столовая, каюта капитана и комнаты отдыха?» - воображал не чуждый искусства матрос. Он оценивающе рассматривал живопись, именно таковой она и была без копий и репродукций. Работы размещались на переборках хронологически правильно, по порядку, что хоть изучай историю флота, его героических побед и личностей.
- Ты чего не ешь, матрос Шумков? – окрикнул его Горбунов.
Виктор вздрогнул и опомнился, что находиться не в картинной галерее, а на корабле, на том самом корабле, где искусство граничит с противоположностью.
- Добро начать пить чай? – ответил он.
Старшина кивнул и Виктор набросился на хлеб с маслом.
- Ешь спокойно тёзка, тебя никто не гонит – посмотрев на Шумкова, пытающегося по быстрей запихать кусок хлеба в рот, сказал Горбунов.
- Понял – ответил Виктор и стал жевать медленнее.
«Какой пройдоха, какой мерзавец» - подумал Шумков, краешком глаза косясь на его самодовольную физиономию.
В это время к старшине подсел старослужащий из другого отделения. Все называли его «Крыс», даже молодежь, за глаза. В действительности же это был Роман Покладник, в Службе молодежь уже успела познакомиться с его странностями и не здоровой сексуальной озабоченностью. После того как срок службы уже не позволял ему выполнять матросские обязанности «Крыса» практически и не видели в кубриках Службы. Почти всё время Покладник пропадал у своих приятелей земляков в БЧ 4, среди них были знакомые Шумкову по учебке старшина первой статьи Василий Кабанов и старшина второй статьи Сергей Краснов.
- «Сказочник», у тебя девушка на гражданке осталась?
- Нет, у меня её и не было.
- А, что так?
- Не успел познакомиться.
- Ясно, а бабу успел попробовать?
- Нет.
- Ты совсем дурак «Сказочник», ты наверно им сказки впариваешь, вот они и отшивают тебя, да? – издевательски захохотал Покладник
- Почему, у меня были знакомые девушки.
- Ну, ты и мутень «Сказочник», а целоваться хоть с ними пробовал?
- Целовался – устало ответил Шумков.
Он уже допил чай, и хотел было покинуть камбуз, но Покладник не унимался.
- А ты чего так нагло мне отвечаешь, дрищ, в зубы захотел?
- Рома не нагло, просто девушки не было у меня.
- А у меня до армии уже три было и всех я трахал.
- Круто, я бы так не смог.
- Конечно, ты же дрищ, какой девчонке ты понравишься. А может ты «голубок»?
- Я нормальный человек – ответил Виктор и опустил взгляд на дно кружки.
- А ты чего нормальный, хлеб с маслом слопал, тебе положено, что ли?
- Ладно «Крыс», кончай этот базар. Ты чего до бойца докопался, он пацан, что надо, а масло хамать я ему добро дал.
- Чё, заслужил? – иронизировал Покладник.
- Заработал – отрезал старшина Горбунов, и этих слов хватило, чтобы «Крыс» встал и удалился.
Вдруг стало шумно. Во все три входа на камбуз валила обрадованная толпа посмотревшая фильм. Перекусивши на скорую руку, старослужащие неторопливо покинули столовую, а молодым вновь пришлось собирать нетронутые пайки для не явившихся своих старших «товарищей».
На поверку вышло около половины состава Службы «Д», в других БЧ и Службах ситуация было похожей. Горбунов начал зачитывать фамилии, отвечали почему – то все. На всякий случай опытные, кто не явился на поверку, старослужащие попросили «карасей» крикнуть за них. Дежурные по Службам и БЧ, отчитались дежурному по кораблю; в их докладах он не заметил ничего странного, да на поредевший строй не обратил внимание. Мороз усиливался, и стоять на нём и выполнять распорядок корабля за час до Нового Года, не хотелось даже дежурному по кораблю. Отчитавшись, Горбунов вернулся в строй. Все ждали замешкавшегося дежурного. Он что то, едва слышно сказал о планах на завтра и поздравил доблестную команду разведчиков «Алтая» с Новым Годом. И, наконец, сказал долгожданные слова команды на отбой. Вот и закончился ещё один день офицерской и матросской службы, заканчивался и год, и начинался новый, полный надежд, но таких, же туманных как будущее самого корабля.