Говорят, что в Советском Союзе октябрятами и пионерами были все дети, достигшие определённого возраста. Это не совсем так. В середине 50-х октябрят не было, а в пионеры принимали, в первую очередь, тех, кого включала в список учительница, то есть отличников и хорошистов. Через год их ряды пополнялись троечниками, если они «очень старались» и обещали учиться лучше. Но почти всегда находился какой-нибудь ученик, который не справлялся с учёбой, подводил коллектив и оставался на второй год, так и не пополнив ряды юных ленинцев.
Такой второгодник Витя появился 1 сентября и в нашем 4-м классе. Учитывая мой опыт в деле исправления двоечников, учительница сразу же посадила его ко мне. К концу учебного года мой подопечный стал почти хорошистом, и вот, накануне Дня рождения Ленина, учительница объявила, что Витя будет принят в пионеры. Наверно, я обрадовалась этой новости больше, чем он. Однако на следующий день, когда мы должны были после второго урока всей дружиной отправиться во Дворец Культуры, будущий пионер не пришёл в школу. От одного из мальчиков я узнала, что вечером Витин пьяный отец гонял жену и детей «по всему коридору», и что Витя даже заикнуться не мог о покупке пионерского галстука. Для меня это было шоком. Наша семья жила в отдельной квартире, о казармах я знала только понаслышке, а представить себе пьяного папу, который «гоняет» маму, было вообще нереально. Тем более, по коридору, в котором в нашей квартире и разогнаться-то негде.
Пионерские галстуки продавались в магазине школьно-письменных принадлежностей. Шёлковые были доступны не всем, а сатиновые, или, как мы их называли, «простые», были недорогими. Не купить сыну галстук – это, по моим понятиям, было преступлением, даже более тяжким, чем не проверить уроки и не помочь ребёнку выполнить трудное задание. В голове сразу созрел план. Дома лежит «лишний» галстук, надо отпроситься с урока, сбегать домой, принести, отдать Вите, и тогда его примут в пионеры. Первая часть плана удалась, но идти одной в казарму было как-то неловко, да и адрес я знала лишь приблизительно.
Выручил Витин сосед Гена, который вызвался пойти со мной. Казарма представляла собой четырёхэтажное здание с чугунной лестницей. Мы поднялись на второй этаж. По обе стороны длинного, уходящего вдаль коридора располагались маленькие комнаты. Макет такой комнатки я видела в городском краеведческом музее. Только там она была перегорожена, чтобы можно было разместить две семьи внизу и одну наверху – на полатях. Но и для одной семьи комната была очень тесной, даже при наличии полатей. Я и предположить не могла, что в таких условиях кто-то живёт до сих пор, тем более что у Вити были братья и сёстры, а у Гены ещё и бабушка. А где же школьникам учить уроки? Где обедать? Кухня находилась в конце коридора, одна на всех. О туалете и ванной я постеснялась спросить, но догадалась, что «удобства» тоже одни на всех. По широкому коридору шумно бегали детишки-дошкольники, двое катались наперегонки на трехколёсных велосипедах. В сторону кухни время от времени направлялись одетые по-домашнему женщины разного возраста с кастрюлями и сковородками.
Витя предстал перед нами в линялой футболке и шароварах с «пузырями» на коленках. Выразительно посмотрел на Гену: (Ну, куда ты её привёл?) Когда понял, зачем мы пришли, быстро скрылся за ширмой – и минут через пять вышел в школьных брюках и белой рубашке.
Через полчаса наша дружина строем шествовала на пионерский сбор во Дворец Культуры. И всё шло по плану: исполнение Гимна, сдача рапортов, внесение Знамени. А потом звучали слова Торжественного обещания: «Я, юный пионер Советского Союза, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю…», - хором произносили 25 человек, и среди них Витя. Я была пионеркой «со стажем», притом членом Совета дружины, поэтому мне тоже было доверено повязать галстук одному из принятых в ряды юных ленинцев. И этой миссией я очень гордилась.
Но не проходил неприятный осадок от посещения казармы. Сколько ещё людей ютятся в этих комнатушках, которые нам показывают в музее, как тёмное прошлое… Оказывается, это «прошлое» соседствовало с настоящим. Не где-то далеко, а рядом со школой существовала другая, незнакомая мне жизнь. Теперь понятно, откуда у моих «казарменных» одноклассников масляные пятна в тетрадях, почему они часто приходят в школу с грязными руками, красными глазами и не выученными уроками.
Тем временем, со сцены уже звучали слова: «Юные пионеры, к борьбе за дело Коммунистической партии Советского Союза будьте готовы!» - «Всегда готовы!» После выноса Знамени исполнялись пионерские песни, и я мысленно повторяла со всеми:
Будь готов всегда во всём!
Будь готов ты и ночью и днём!
Чем смелее идём к нашей цели,
Тем скорее к победе придём.
Я давно была настроена «смелее» идти «к нашей цели», только пока не знала, к чему конкретному должна быть готова «и ночью, и днём». И, ощутив ещё раз всю торжественность происходящего, я взглянула на Витю, но по выражению его лица поняла, что его мысли были очень далеки от этого сбора и этой песни, хотя он, конечно, тоже был готов к чему-то важному в жизни.
P.S. С Витей мы случайно встретились через много лет после окончания школы. Его казарма давно была разрушена, как и большинство других в нашем городе, а он с семьёй жил в отдельной благоустроенной квартире. Но о тех днях сохранил самые тёплые воспоминания: хорошее было время - жили коллективом, друг от друга не таились, двери в комнаты не запирали. Видно, так устроена наша память: лучшее время – это наше детство, а лучшее место – то, где это детство осталось.