Поеживаясь от утренней прохлады Павел Симаков разве что не приплясывал на месте, что бы согреться. Уж в который раз чертыхая май, выдавшийся на редкость прохладным, переключился на маршрутку, костеря на чем свет стоит водителей, автопарки, владельцев их и все, что иже с ними. К тому же, обреченно прогнозировал он, «ГАЗЕЛЬ», подойдя к остановке будет уже набита до отказа, напоминая больше жестяную банку с рижскими шпротами. И если повезет втиснутся, то вместо того, что бы нежится на тепленьком сидении, нагретом вышедшим пассажиром, придется стоять, изогнувшись самым причудливым и неудобным образом.
А когда переполненное чудище выплюнет его у ворот конторы, начнется следующая карусель. По сложившейся традиции шеф примется дрючить всех в хвост и гриву, при том, что присутствующие пока не успели еще накосячить, просто так, для профилактики.
Этот недалекий родственник владельца фирмы, выбившийся в начальники исключительно благодаря родственным связям, был свято убежден, что если его подчиненные примутся за работу в хорошем настроении, не получивши утром порции знатных моральных ****юлей, мир рухнет. Однозначно, случится что то ужасное. Посему, с заслуживающим уважения упорством, на каждой планерке, он заходился в истошной истерике. Брызжа во все стороны слюной как цепной пес, обвинял подчиненных ему монтажников во всех смертных, обличал и срывал покровы, отпуская только тогда, когда им не то, что работать. Им ничего уже не хотелось. Поскольку каждый помнил, что новый день принесет новую порцию надсадного утреннего крика.
И добро были б они менеджерами какого то звена, а то монтажники. Установщики окон. Работяги.
Тут внимание Павла переключилось на молодую пару, делившую с ним остановку. А точнее, на старушку, переминавшуюся рядом с ними. Она как то уж очень близко подходила к парочке, как то совсем неприлично прижимаясь, хотя те непрестанно отодвигались, пока у молодого человека не закончилось терпение. Он набрал в грудь воздуха и закричал старушке прямо в лицо
-Вам что места мало?
У старушки ни один мускул на лице не дрогнул, а вот парень внезапно стушевался и схватив подружку за руку, подтащил ближе к Павлу, точно ища поддержки.
-Она какая то странная, - испуганно сказал парень, явно имея в виду не свою спутницу, а назойливую их преследовательницу преклонного возраста. А бабуська неторопливо сокращала увеличившуюся дистанцию, как то странно, будто пингвин покачиваясь при ходьбе.
Тут Павел получил возможность рассмотреть старушку в деталях. То что он принял за светлую юбку, оказалось ночной рубашкой, поверх которой была одета хоть и шерстяная, но тоненькая кофта.
И не холодно ей! – даже поежился Павел. Не дрожит.
А еще от старушки пахло. Не дерьмом, мочой или немытым телом. Этот запах напомнил Павлу о похоронах, покойниках, лежащих в своих гробах. Пахло тленом.
Внутри все захолодело и ощущая все возрастающую тревожность Павел продолжал игру «Найди сходство с мертвецом». Даже в сером полумраке нарождающегося утра глаза у старушки не блестели, выглядя как то сухо. Точно как у покойников заострившийся нос, обтянувшая череп кожа. Нижняя губа безвольно отвисла, обнажив серые, беззубые десны. Да и цвет лица – бледно восковой. Но хотя факты подобно мозаике собирались в цельную картину, какая то часть мозга искала правдоподобную версию происходящего и голос ее перебивал вроде бы бесспорные факты. Мертвые не ходят. Они не передвигаются. Не шевелятся. Они лежат себе тихонько и гниют, превращаясь в зловонную жижу.
Она просто сумашедшая. Просто потерявшаяся сумашедшая и такое очень часто встречается, просто ты с этим не сталкивался, говорил ему голос, не принося отчего то вожделенного успокоения.
-А что теперь предпринять? Вы наверняка знаете, как поступить в такой ситуации - голос парня был вкрадчив и сладок, словно мед. Наверняка этот хлыщ хочет переложить всю ответственность на его, Павла плечи.
-Я ****ь чо, специалист по чокнутым старухам? Или у меня на лбу написано, что я ****утых по городу пачками собираю и по домам развожу? - собрался было взорваться Павел, но вместо этого протянул неопределенно - Не знаю...
Позвонить куда нибудь? Куда? МЧС? Полиция? Скорая? Ожидаемым ответом будет, что ведомство этой проблемой не занимается, а позвоните ка вы милейший, вот туда... И хотя мысли переключились на конкретную вроде проблему, подспудный страх не уходил, ворочаясь где то внизу живота. Здравый смысл боролся с совокупностью фактов и не очень то побеждал.
Теперь уже втроем, они все отодвигались и отодвигались от старушки, приближавшейся с непреклонностью айсберга, пока не услышали рычание двигателя, а за ним визг тормозов.
Но это была не маршрутка. Из резко затормозившей "семерки" баклажанного цвета выскочил парень в синем спортивном костюме и в пару прыжков преодолел разделявшее их расстояние. Он стремительно обежал старушку кругом и обернувшись к Павлу и молодой паре выдохнул
-Точно! Сто процентов! - и тотчас метнулся назад к машине, вернувшись уже со здоровенным мачете. В ответ на недоуменные взгляды будто указкой показал тесаком на бабку и пояснил
-Она мертвая! Зомби! Интернет уже как улей гудит. Первые видео уже пару часов назад залили. А вот от властей пока ни одного обращения, они может эвакуируются уже. Защищаться надо!
Павел наблюдал за происходящим словно из под слоя воды, находясь в полной прострации. Временами казалось, что все происходящее просто сон. Еще чуть и он проснется. Проснется и поедет на свою долбанную, сраную работу, от которой давно уже мутило еще с вечера, перед сном.
А парень в спортивном костюме потрясал мачете перед собой, как какой то мексиканский Чапаев
-Уже сколько людей погибло. Вам повезло, она старая и беспомощная, поэтому до сих пор живы.
Он вновь пристально посмотрел на старушку и ткнул мачете в тощую грудь, а затем резко размахнулся и обрушил тяжелое, широкое лезвие ей на голову. Раздался глухой стук и старуха завалилась набок.
Пронзительно завизжала девушка и спустя миг, наблюдавшие за этой сценой бежали что доставало сил прочь, причем явным лидером был Павел Симаков, оставивший соперников далеко позади. Он мчался легко и свободно, точно пружина отталкиваясь от асфальта и с каждым метром тревога оставляла душу, поскольку в мозгу билась окрыляющая мысль, что вот именно сегодня стоит забить хрен на работу.
Оставшийся один на один с зомби только горестно проводил убегавших тоскливым взглядом и огорченно плюнул на землю.
-Вот идиоты! Бегите, где нибудь еще на зомбаков нарветесь! - крикнул он вслед затихавшему топоту. То что зомбаком оказалась старуха и не выдалось показать себя героем, очень его огорчило. К тому же эта доходяга зомбятина, не меняя выражения лица барахталась на спине, пытаясь поднятся и не желала затихать, а череп вопреки ожиданию не лопнул от удара, как переспевшая тыква.
Лезвие только срезало пук волос и хотя рана и была заметна, не нанесло прямо что б эпических повреждений.
-А про зомби наверно никто и не знает... Меня так в непонятках и пристрелить могут! Рано еще, рано! - сунув мачете под сиденье, он прыгнул в семерку и умчался, порыкивая секущим глушителем, как то не по джентельменски оставив пусть и мертвую, но беспомощную старушку барахтаться на асфальте.
А геройский стажер Сушков, уже успел проклянуть все и вся на этом свете, устав ожидать смерть. До того тошно было на душе, муторно и погано, что покинули его в самый тяжелый момент. Не смерти он боялся, смирившись с ее неизбежностью и согласен был умереть, но только держал бы его кто то за руку или смотрел хотя бы в глаза, говоря все равно уже что. Тяжело было умирать в одиночестве. Только бы не одному, а потом что хотите, стреляйте в голову по сложившейся традиции, отрубайте ее, волоките крючьями на костер.
Что то мелькнуло из за угла и появилось вновь. На Сушкова смотрела заплаканная физиономия Татьяны.
-Леш! Ты еще жив! Он отказывается тебе руку ампутировать...
-Кто?- недоуменно протянул стажер, игнорируя ключевое слово "ампутировать", как будто знать личность проводящего эту процедуру казалось ему неоспоримо важнее.
-Хирург. Я и так и сяк упрашивала, говорила, что ты больницу спас, а он ни в какую. Пойдем я тебе рану хоть обработаю, нужно было бы сразу...
И стажер воспрянув духом, в абсолютной прострации, поменяв прежнее отчаяние на ощущение легкой эйфории с легкостью, с которой некоторые меняют рубашку, пошел за Татьяной в приемный покой, где две испуганных медсестрички промыли ему рану перекисью водорода и сделав йодную сетку, наложили ослепительно белую повязку.
А затем на ягодицы обрушился ливень уколов. Какие то антибиотики, вакцина от столбняка и еще куча других, по словам медсестер - на всякий случай. И сидя уже на тахте, на горящих от инъекций полужопиях, стажер чувствовал, как вместе с содержимым шприцов, растекается по организму долгожданное умиротворение. Попытавшись что то произнести, он глуповато улыбнулся и мешком свалился с тахты на пол.