предыдущая глава:
http://www.proza.ru/2013/03/20/20
Весеннее утро выдалось на загляденье. Снег, синий, почти черный в тени, на солнце сверкал нереальной белизной. Пришлось постоять на крыльце, пока глаза привыкли к обилию света.
В воздухе разливались пряные запахи оттаивающих под солнцем крыш, с них сползали шапки снега. Весело-наперебой плакали сосульки. Жизнерадостно щебетали и лохматыми мячиками суетились у мусорок воробьи. Бандитского вида кот пытался незаметно подкрасться к ним. Но до решающего броска дело не доходило – воробьи разом упруго снимались с места, упреждая незадачливого охотника. За долгую зиму он подрастерял кошачью сноровку.
В условленное время я уже здоровался с Джонни возле его сарая. Навстречу беззвучно рванулся лохматый кобель, одним рывком в струну натянув цепь, но не дотянулся. Не признал вчерашнего знакомства. Я остановился.
– Не боись, не достанет, – сказал Джонни.
Пёс, услышав голос Жени, сразу потерял ко мне интерес, обмяк и неспешно поволок цепь назад к будке в глубину двора. Я осторожно прошел дальше.
Женя только что завершил работу – рядом лежали ножовка и молоток, на утоптанном снегу валялись в свежих опилках обрезки лыж и кривые ржавые гвозди, извлеченные из досок. Он отдыхал, сидя на крохотной скамеечке, прислоняясь спиной к дереву, и блаженно докуривал сигарету.
– Ну, как болиды? – с нотками гордости спросил Джонни. Я разглядывал и трогал сани, прислоненные к стенке.
Оба «болида» до своего рождения валялись в сарае в виде старых лыж. Женя укоротил их примерно на треть и на каждую лыжу набил брус, скрепив лыжные пары поперечными досками. Саням придавали продольную жесткость доски, прибитые снизу косым крестом в виде буквы «икс».
Название «болид» понравилось, оно несло удаль и напоминало о скорости.
Я попробовал приподнять сани. Они оказались неожиданно тяжелыми, но конструкция показалась прочной. У саней имелись упоры для ног и даже невысокая, в полторы ладони спинка.
– Да это – танк, а не сани!
– Настоящие болиды! Главное, чтобы не развалились. Сейчас приделаем тормозные рычаги, и – вперёд. Да, ещё надо смазать лыжи.
– А зачем тормозить-то?
– Не столько тормозить, сколько управлять. Конечно, на большой скорости не особенно-то и поуправляешь, но все же какой-то эффект будет.
– На большой скорости?!
– Ну да, а ты думал! Это же овраги. Только ветер будет свистеть в ушах!
«Умереть – не жить!» – подумалось мне, - кто же об этом не мечтает?!»
Скорость. До этой школы как-то довелось побывать с классом у шефов на военном аэродроме. Простор, строгие ряды серебристых истребителей, жестко-шершавая бетонка, чистейшее небо. Р-р-р-ёв! Рёв двигателей – оглушительный, живой, торжествующий.
Мимо нас, слабых, жалких, обалделых от близости этой рукотворной мощи, мальчишек и девчонок, проносится истребитель, легко отрывается от взлетной полосы, уходит вдаль и вверх – легкий, стремительный. Аккуратно прижимает к брюху черные шасси.
Через пару минут – это точка в вышине. Серебристая, недосягаемая!
Переворачивается на спину грациозным, как у кота движением, и скользит-падает, проседая чуть не до земли. Опять четко переворачивается, низко и беззвучно проносится над нами, так близко, что видны заклепки на фюзеляже, следом – рёв могучий, и снова – ввысь, ввысь.
Садится, словно невесомый, заруливает мягко, точно, подаётся многотонно вперед и останавливается, чуть клюнув носом. Мы в восторге.
Пилот – загорелый молодой человек, жизнерадостный, смеется всем лицом, как Гагарин. Наши физиономии поневоле тоже расплываются в восхищенных улыбках, по-другому невозможно рядом с ним. Он все равно, как старший брат. Девчонки наши сразу влюбились в парня – все до единой, и мы их понимаем на все сто! Просто фантастика, выше всяких ожиданий.
В эти мгновения детство, школьные годы, весь маленький детский опыт, с налетом повседневности, словно испарились на время из памяти. Воображение наше невольно подалось вперёд, к этому яркому небу, в такую же безбрежную даль жизни, наполненную значительными событиями и красивыми людьми, крепкими ощущениями, подобными такому полёту.
Вскоре с двух сторон к брусу мы прибили короткие деревянные рычаги, поворачивающиеся на гвозде так, что, если потянуть на себя, они могут упираться в снег. Затем мы разогрели мазь и, перевернув сани, старательно нанесли на лыжи, отполировав их, сколько возможно.
– Джонни, давай еще раз посмотрим на... череп.
– Нахрена?!
– Вчера приснился такой дурацкий сон, даже сейчас не по себе! – я промолчал про вторую половину сна, рассказав в красках про первую.
– Ну, ты даешь: «эрликон», да ещё я – «немец». Скорее всего, это – после портвейна... такую гадость продают, козлы! Сейчас, – Женя скрылся в сарае и появился с черепом в руках. Я взял его в руки. Ничего жуткого в нем на солнечном свету я не усмотрел: обычные кости, сильно потемневшие, желтоватые зубы и то – не все, челюстная кость с трещиной.
– Я читал один исторический роман, – постучал я пальцем по черепу, – там из черепа убитого полководца сделали кубок, и пили из него вино на пирах. Теперь, думаю, мне он больше не приснится. Забирай.
– Эта книга про восстание Савмака. Я тоже её читал, – сказал Джонни, и я немного удивился тому, что Джонни – «читал». В классе что-либо читать как-то не принято.
Женин дом находился недалеко от оврагов, поэтому нам не пришлось долго тащить наши «болиды» к окраине «Шанхая».
Тесный поселок вдруг остался позади, и ломаная улица, по которой мы двигались с «болидами», тоже оборвалась как-то внезапно, упершись в голое снежное поле.
Здесь тоже царила весна, но другая – не суетная, величавая и основательная.
Впереди вольготно раскинулись могучие овраги, и от нас разбегались к ним проложенные кем-то случайные ледяные стежки.
В летнее время, петляя по склонам оврагов, к реке ведет неширокая полевая дорога. Сейчас она пролегает глубоко под снегом, и никто не смог бы указать, где именно.
Балки и канавы, причудливые перепады рельефа, порожденные оврагами, сгладил толстый снежный покров, наметенный затяжными метелями.
Простор впечатлял, и мы остановились, вглядываясь в разбегающиеся заснеженные поля, плавно перетекающие в склоны оврагов, поначалу пологие, а затем круто, как струя молока из горловины бидона, падающие в их глубокое русло.
Овраги втягивали и увлекали тяжелые снежные поля внутрь. Так космические черные дыры прессуют в себя материю.
Место поражало! Я сдвинул шапку на затылок, уже ощущая прилив адреналина.
продолжение:
http://www.proza.ru/2013/10/07/2076
(фото из инета)