Судно связи 1. 48

Виктор Дарк Де Баррос
Виктор Шумков постучал, заранее обговоренным способом и броняху открыл незнакомый ему, невысокого роста, скрюченный, молодой матросик. Большая не по размеру пилотка, почти полностью покрывала его крохотный череп. В чертах этого парнишки было что – то мышиное: острый подбородок, и маленькие, чёрные, блестящие глазки – горошины, живо бегали по сторонам. Через секунду за его спиной показался Сутягин и, улыбнувшись, махнул рукой.
- Витя, здорово, заходи скорей.
Шумков немедля проник внутрь и закрыл за собой броняху. Матросы пожали друг другу руки.
- Никого по пути не встретил?
- Встретил и чуть уха не лишился. Кто это у вас такой здоровый с физиономией питекантропа? Кажется, припоминаю, это тот смай тип, что тебе в лицо чаем на камбузе плеснул.
- Ага, это наш командир отделения старшина Червяков, сволочь редкостная. Половину нашей молодёжи замучил. Но, ничего, придёт и его день расплаты.
- И как же ты с ним поквитаться думаешь?
- Найду способ, ладно, знакомься лучше, это Саша Решетин – сказал Сутягин – В одном дивизионе служим на дизельной установке.
- Очень рад – ответил Виктор а, я Витя Шумков из Службы «Д».
- Взаимно – послышался сквозь шум мягкий голос.
- Пошлите в агрегатную, отметим по быстрому, час у нас, думаю, есть – ведя всех за собой произнёс Сутягин.
Минуту спустя, все очутились в тёмном отсеке, Решетин нащупал на переборке выключатель и зажёг свет.
- Вот наша комната отдыха, раньше была агрегатная, но сейчас машины не работают и посты управления, тоже не за ненадобностью, приходят в запустение – стал объяснять, будто экскурсовод Решетин, но Сутягин прервал его рассказ.
- Видишь Витюха, какой матрос на «Алтае» служит, прямо с четвёртого курса МГУ сюда попал. Его бы в офицеры, но вот не повезло, в механики определили в грязную и доблестную БЧ 5.
- Как же так? – удивился Шумков, доставая из тельняшки консервы.
- Скучно там стало – тихо ответил Решетин.
- Не может быть! – округлил глаза Виктор – В МГУ и скучно?
- Как в самом глухом захолустье на краю света, какое может ещё быть в нашей непредсказуемой Тмутаракани непуганых чиновников и ушлых жлобов – ответил Решетин.
- Вот как, понял? – засмеялся Сутягин – Он с одним старпёром, бюрократом университетским во взглядах не сошёлся, на принцип пошёл, ну и результат себя долго ждать не заставил, забрали в армию. Только не понимаю, зачем таких подлых взяточников – профессоров «своими именами» называть надо. Всё равно не докажешь, глупо да и опасно за справедливость бороться.
- К сожалению – вздохнул Шумков – Так было всегда.
- Конечно, так и будет в будущем, если мы вздыхаем, безнадёжно сложа руки – заключил бывший студент.
- Ладно, заканчивайте дискуссию давайте лучше отметим праздник – сказал Сутягин.
Он сковырнул металлическую пластину в палубе внизу какого – то пульта управления и извлёк оттуда тряпичный свёрток. Потом Сутягин развернул его на удобной для этого поверхности одной из неработающих приборов. Получилось нечто вроде столика. Виктор поставил туда и свои консервы.
- Кажется всё готово для встречи Нового Года, пусть даже не вовремя, но, сколько здесь еды, просто пиршество, давно я так не веселился – радовался Решетин.
- Да, хоть поедим нормально – вторил ему Шумков.
- Ещё не всё, главного не хватает – поправил Сутягин и его глаза засветились.
Он вытянулся как струна и стал шарить в толстых проводах, под самим подволоком. Через пару секунд механик достал оттуда маленькую пластиковую фляжку. Товарищи только терялись в догадках, что там могло быть.
- Точно! Какой же Новый Год без спиртного! Даже в такой «заднице», в которой мы оказались, непременно должны быть радостные минуты – я правильно понял Лёха, это спирт?
- Где ты его достал?- изумился Шумков.
- Так точно студент, мне его один наш офицер дал, за «видик», который я ему починил. Подставляйте кружки друзья, не дрейфь, спирт настоящий этиловый. – Сутягин налил на донышке – Говори тост Витя, у тебя это, думаю, хорошо получается.
Шумков не ожидал такого поворота дел и немного смутился, но в тоже время, он был безгранично счастлив, видя эти полные добротой лица парней, которые даже при таких, способных сломить, опустошить душу обстоятельствах, не утратили истинные человеческие качества. Они стояли перед ним такие чумазые, хрупкие и беззащитные, но святившиеся счастьем единомышленники. «Вот они, настоящие друзья» - подумал Виктор Шумков.
- Выпьем за то, чтобы в Новом Году, мы обрели, наконец – то свободу и не потеряли своей совести.
- За это выпьем стоя – добавил Сутягин и поднял вверх зашарпанную эмалированную кружку.
Спирт пошёл хорошо, рассчитанный на один глоток он приятно согрел внутренности и сразу ударил по изголодавшемуся мозгу. Друзья поморщились и навалились на новогоднее угощение. Все были заняты едой, добыта она была, что называется, потом и кровью и взаимное осознание этого и чувство сплочённости делали её такой вкусной.
- А теперь по второй – произнёс Сутягин – Хочу выпить за настоящую и очень сильную вещь, которая всегда помогает в беде и делает нашу жизнь краше, которая наполняет нашу жизнь смыслом. За дружбу! Ничего не ценится в этом грязном мире так дорого, как она.
Выпили, Сутягин и Решетин закурили, спросив перед этим разрешение некурящего товарища. Виктор не возражал, к табачному дыму он уже привык, да и сам подумывал, не начать ли курить.
После второй, и под воздействием дыма, Виктор почувствовал, что пьян, тело его как – будто обмякло. По привычке быстро напихав свои пустые желудки едой, впервые за несколько месяцев калорийной пищей, товарищи, чтобы снять накопившуюся усталость, присели и навалились на переборки. За какие – то пять минут бак с едой был опустошён, хотя ощущение сытости не стало от этого стопроцентным. Они могли бы съесть ещё столько же или ещё больше, потом загнуться и умереть здесь от обжорства, глаза их были до безумия голодны, но всё чаще моргали, и уже никто из них не в силах был бороться с этой накопившейся нечеловеческой усталостью. Их молодые, истощённые недосыпанием и тяжёлым трудом организмы жаждали отдыха, а их психическое состояние, постоянно лавирующее на грани срыва искало простой отключки от всего происходящего. В пыльном, грязном, пахнущем мазутом и нагретым железом агрегатном отсеке, трое молодых матросов закрывали глаза. Они засыпали в невообразимых для сна позах, по – другому, и не получалось. Только в такие, выдававшиеся редко свободные минуты можно было подремать. Этого хотелось даже больше, чем набить свой постоянно ноющий желудок. Через пару минут уже слышалось громкое сопение и из открытых ртов текли слюни, как признак сладкого сна.
- Не спать – открыв глаза, закричал Сутягин и испуганно огляделся по сторонам; никого не было, только они. – Подъём ребята, подъём!
Шумков и Решетин мгновенно вскочили, словно в испуге озираясь вокруг, но когда увидели только своего товарища, успокоились.
- Нам нельзя кимарить, иначе, проспим до подъёма, тогда хана – добавил Сутягин, разливая спирт.
- Это точно, «залетим» по крупному – потягиваясь, сказал Шумков.
- А сколько мы проспали? – зевая, спросил Решетин.
- Думаю, минут двадцать или полчаса – ответил Сутягин и жестом показал на кружки - Остался кусок хлеба, я не доел свой, и немного пюре, разделим и закусим. Да, и пора расходиться. Саша, твой тост!
Решетин взял кружку и кусочек хлеба, обмакнутого в пюре, что – то пробубнил про себя, будто готовился произнести речь как у себя во время выступления за кафедрой. Пауза затягивалась, но друзья его волнительно ждали. Наконец, он собрался и сказал.
- Мы здесь, словно загнанные и презираемые своим обществом его единицы. Мы граждане без прав и возможностей. Мы своего рода низшая каста. Мы молодые матросы нового государства, которое ещё ни фига не знает куда идёт. А мы знаем, твёрдо знаем, сжимая зубы от злости, что на таких салагах, как мы, униженных всеми дрищах держится её флот. Я хочу выпить за нас и за многих молодых ребят, кто ценой здоровья, тяжелого труда и немыслимых унижений отдаёт здесь всего себя без пользы, без прока, без смысла…
Решетин замолчал, но друзья не торопились пить, они догадывались, что он хочет ещё добавить какую – то фразу. Прошло несколько секунд и механик, немного повеселев, закончил свой тост.
- С наступающим Новым Годом друзья и пусть он принесёт нам хорошие перемены!
В этот миг, трое матросов сдвинули кружки, и выпили с мыслями о времени. Только оно заботило сейчас каждого из них.

Виктор пришёл в расположение Службы, за пару часов до отбоя, перед этим, когда он покинул БЧ 5, покрутился в своих заведованиях, проверил, чисто ли там. Потёр палубу в некоторых местах и поправил стартёр на мигающей лампе. Потом вышел на шкафут. Ночь была необыкновенно звёздной. Он ухватился за леер и задрал голову. Калейдоскоп мерцающих созвездий уносил его в идиллические дали древних мифов. И Виктор, дал волю себе помечтать. Как бы ему хотелось сейчас эту быль сделать сказкой. Улететь на какую – нибудь из далёких планет, и остаться там, превратиться в пастуха в полном блаженстве, наслаждаться обществом прекрасных нимф. Он снова вспомнил о женщинах, сначала о своей шатенке, с которой гулял по сырым улицам, потом о Марине Николаевне, его прекрасной попутчице и, наконец о стюардессе Надежде – все они теперь для него были обожаемы и желанны. Ради таких женщин - стоило существовать на этой земле. Шумков оторвался от звёзд и перевёл свой взгляд на поверхность моря, в ту сторону, откуда всходило солнце. Море в этих широтах не замерзало и от самого борта, до горизонта золотой холодной рябью простиралась лунная дорожка. Казалось, она вела в небо, к звёздам, которые благодаря ней были так близки. Эта дорожка, как магнит притягивала к себе, будто каким – то колдовством навязывала безумное желание вступить на этот поблёскивающий тайной путь. Нужно было сделать только шаг из этого мира в мир иной, полный грёз. Охваченный этим внезапным порывом, Виктор задрал ногу и через секунду был бы уже за бортом, но вдруг совсем рядом, откуда, то сверху раздался крик.
- Эй, матрос, стоять там! Приказываю стоять там!
Шумков опомнился, почувствовав холод и едва слышный шум волн, бьющихся о борт корабля. Он ужаснулся от того, что хотел прыгнуть и, совершив обратное движение, побежал к броняхе.
- Стой боец – донеслось ему угрожающе в спину.
Но, молодой матрос был уже внутри корабля и бежал в свой кубрик, дабы его не узнали и там не хватились. «Вероятно это дежурный по кораблю» - думал Шумков – «Как хорошо, что он меня остановил, ещё секунда и был бы в ледяной воде, и никто бы меня тогда не услышал»! И в это мгновение Виктору стало страшно. Он остановился весь бледный как полотно и, переводя дыхание, шёпотом произнёс.
- Чёрт побери, а ведь он спас мне жизнь! Он спас мне жизнь!