- Все, Паша, трогаем – весело дал команду самому себе шофер Колька и нажал на газ. Пашка ни как не отреагировал на слова, не изменился в лице, остался, как и прежде хмурым.
-Погода-то как меняется .
-Да, мороз будет - неохотно, глядя в окно подтвердил Павел.
-Что ты хмурый - то такой? А? Вроде не пенсионер, помирать не скоро, мне ровесник, как я вижу. Ты давай веселее Паша, нам с тобой теперь работать. Хочешь не хочешь, а притираться надо – улыбался Колька.
Колька был действительно ровесником Павла. Веселый, порой даже слишком, он спокойно находил общий язык со всеми. Любил приврать и часто этим грешил. Не отказывался лишний раз выпить, но тем не менее в любом своем состоянии и в любое время располагал к себе. Почему ни как не начинал с ним разговаривать Пашка, он не понимал. Узнать друг друга они еще не успели, работали они вместе только первый день.
« Толи горе у него какое?» -думал Колька.
-Надо было ночь дома переждать - тихо, себе под нос, проговорил Пашка.
-Что говоришь?
-Я говорю, надо было ночь дома переждать, утром бы поехали- с некоторой злобой, уже громче и внятнее сказал Павел. Он наконец – то заговорил, вот только для того что бы выразить свое негодование.
-Да не боись, Паша. Доедем.
Оба работали экспедиторами, развозили товар по районам. Дни стояли погожие, но как назло именно в день их рейса погода резко изменилась. Начало декабря, погоде свойственно ухудшаться. Прошел снег, назревал сильный мороз. Сердце матери Павла предчувствовало не ладное. Она-то как раз и просила сына переждать ночь, а на утро ехать в город. Павел был всеми руками за, он любил свой дом, дорожил возможностью побывать на родине. Но Колька уперся, как баран на новые ворота. Ему срочно нужно было в город. Павел уже давно вывел для себя такую категорию людей. Кольку и всех подобным ему он про себя называл «выкидышами родины». «Выкидыши» эти рисуются на публике, заявляя, что в деревне скучно и в городе, мол, вся жизнь. Обманывают самих себя, строят современных, цивилизованных людей.
-Что дома то на ночь не остался?- спросил Павел.
-Да ну ты брось, целую ночь зря терять, к утру доедем и целый выходной развлекайся. Ночь тебе погоды не сделает, а я с утра уже в городе буду –раскрыл причину Колька.
-Понятно – разочарованно сказал Павел. Отвернулся и продолжил смотреть в окно.
Темная, холодная ночь, опостылевший Колька, все это угоняло Павла в глубины себя. От того и настроение у него было плохое, поганое. Такое состояние он испытывал не редко, зима этому благоволила. Сложным Пашка родился, задумчивым и вечно хмурым.
-Слышь, Паша, как ты ко мне в напарники- то загремел?
-Вот именно, загремел – продолжал смотреть в окно Павел.
- С института отчислили? – с совершенно неуместной улыбкой спросил Колька.
-Да.
- На кого учился?- не унимался Колька.
-На юриста.
-Вот тебе и жизнь. Я то, Паша, и не поступал никуда. ФПУ закончил, права получил и вот теперь баранку который год кручу. А ты вон видишь, позарился на жизнь интеллигентную, а от судьбы ни куда не деться. Суждено нам было встретиться. Да, Паша?- вновь улыбался Колька.
Умел Колька своими словами яму людям рыть. Затронет больную для них тему, вроде и не обидно, но человек уже в яме. В яме собственных обид, ошибок, воспоминаний. Пашка к тому же был человеком который уже будучи в яме сам продолжал ее углублять.
Вот и тут, разбудил Колька больную тему. Все в Пашке забурлило, заклокотало. Обида на самого себя вновь проснулась, как вулкан.
« Что ж он меня -то с собой сравнил? Дормоед… Я- то хоть попытался, а он так и будет туда – сюда, как дерьмо в проруби» - зло думал Пашка.
- Не долго нам с тобой работать. Я поступать снова буду- нашел наконец что ответить Пашка.
-Поживем, увидим!
Пашка по своему обыкновению, как всегда он делал в подобных случаях, должен был добавить к Колькиному «поживем, увидим», так им любимое «доживем узнаем, выживем учтем», но вместо этого просто проговорил всю фразу про себя.
Вулкан в Пашке все не унимался, не гас. Лава растекалась по всей прожитой жизни, лава недовольства, упрека. Обо всем он подумал, во всех своих ошибках вновь раскаялся, о многом пожалел. Были в жизни Пашки и такие моменты, умолчать которые даже перед собой хотелось, но природа человеческая иная, у нее другой взгляд. И ведь изменить он ничего уже не мог, при всем желании. Жаром подкатили к нему воспоминания юности недавней. Даже вспотел Пашка. Подумал, покорил себя, да и забыл постепенно, уж и в этом природа человеческая тоже своеобразна. Продолжая смотреть в окно, Пашка, не заметил, как уснул. Хорошо ему во сне стало.
Снилось Пашке, как выходит он из дома на крыльцо, ступает на порог и тут же спрыгивает с него в траву. Порог горячий, будто печь. Ходит Пашка по траве босыми ногами, а в глазах от жары темнеет. Поднимает Пашка голову, смотрит на солнце, а его не видно, бабочки его застилают. Летят огромной стаей, кажется, нет им конца и края, будто облака спустились на землю. Хочет Пашка поймать хоть одну, вертится, прыгает, долго не может поймать бабочку. Наконец удается. Начинает только Пашка кулак разжимать, что бы бабочку посмотреть, как вдруг стук глухой и не понятно там он или здесь. Но бабочек стук не распугал, выгнал только Пашку из блаженного мира детства…
Проснулся Пашка, огляделся, нет его напарника-весельчака. Мотор заглушен, тихо. Не сразу Пашка отошел ото сна, жалел первые минуты, что все закончилось. Ноги его обутые в ботинки вспомнили то состояние, когда они ступали на раскаленный порог. Хорошо Пашке стало, как никогда в тот день.
-Все, приехали, - залез в кабину балагур Колька. С мороза он произнес это как то не убедительно, Пашка не осознал последствий , того чего она им обоим готовила.
-Что не едем?
-Приехали, сказал же тебе.
-Трепло… Почему остановились? – негодовал Павел.
-Заглохла… мороз там все- таки адский. Дизель замерз. Думаю, дальше уже она не поедет.
-Кто она?- не понимал Павел. Он все еще сжимал кулак, как будто боялся упустить бабочку. Сколько он их за свое детство посбивал пустой пластиковой бутылкой, и ни когда к ним особой любви не испытывал, а тут вдруг сон и бабочки… много бабочек. Странный сон.
-Машина. Кто еще то? Попутку ловить надо, иначе замерзнем к утру.
В кабине повисла напряженная тишина. Дыхание, сердцебиение обоих, участилось, оба товарища в одночасье оказались напряженными до предела. Колька полез за пачкой сигарет и мобильным телефоном. К слову сказать, за весь путь он не искурил не одной сигареты, месяц уже ограничивал себя, собирался в скором времени окончательно покончить с этой вредной привычкой. Но сейчас ситуация обязывала закурить. Павел же не курил и потому в своем напряжении выглядел не полноценно.
Оба парня понимали, чем грозит им внеплановая остановка среди алтайской степи. Увидев телефон в руках у Кольки, Павел быстро полез во внутренний карман куртки за своим телефоном. Скорее нажав на нужные кнопки, разблокировав его, Павла вновь обдало жаром, только теперь жаром отчаяния. Связи не было.
-Ловит?- с надеждой спросил Павел.
-Нет. Не ловит тут, никогда не ловило и час не поймает - затягиваясь табачным дымом, со злостью на весь мир, оборвал последнюю нитку надежды Колька.
-Что делать будем?- после долгого задумчивого молчания спросил Павел, спросил скорее себя, чем Кольку.
-Идти надо. До Николаевки. Я часа два уже встречных машин не видел, все дома сидят.
-Дай закурить – наконец решился Пашка.
Колька понимающе протянул ему пачку сигарет и зажигалку. Павел принял и неумело, коряво закурил. Покашлял вначале с непривычки. Он действительно немного успокоился, сигарета ему помогла. Пока Пашка курил, Колька о чем - то напряженно думал. Кабину заполнил горьковатый табачный дым.
-Пошли - Пашка заметно осмелел, точнее, стал более хладнокровен, трезв. Страх возникший с самого начал не покидал обоих, но надежда на то, что им удастся пройти двадцать километров на сильном морозе как- то укрепила позиции.
Выпрыгнув из кабины, они решительной походкой, все дальше и дальше отдалялись от машины. Шли молча, не говорили, экономили тепло, да и о чем можно говорить в такой ситуации.
«Дурак… трепло, в город ему надо»- думал про себя Пашка и продолжал сжимать кулак. Дикий холод изничтожал связные мысли в головах этих двух парней, но обиду на самих себя и друг на друга он не мог отнять и уничтожить.
Долго шли они. Пройдя километров семь, и Павел и Колька понимали все яснее и четче, что дойти до Николаевки им не по силам. Идти было с этими мыслями все тяжелее. Ни кто не спешил им на помощь, да такую возможность они и не допускали. Если только чудо, до этого времени они не верили в чудеса, разучились верить, выросли. Но в тот момент обмороженные, обессиленные, очень внятно сказали себе что выживут, что произойдет чудо. Кто-нибудь обязательно осветит дорогу фарами, и ослепленные ярким светом, поняв, что спасены они упадут на снег.
Ранним декабрьским утром, их нашли замёрзшими. Вначале наткнулись на Кольку, он ослаб и упал без сил раньше. Через несколько сотен метров нашли и Павла. Он лежал лицом к земле с вытянутой правой рукой. Кулак был разжат, душа Пашкина улетела…