16 апреля +5 с утра. В полдень, когда температура поднялась до пятнадцати градусов, вышел на прогулку к опушке. Три дня назад выпало очень много снега при плюсовой температуре +3. За два дня снег почти весь растаял, вызвав лужи на дорогах, и сейчас при уже сухих дорогах почти все автомобили были грязными, лишь приблизительно десять процентов сияло чистотой. Но моя тропа была влажной, изрытой копытами полицейской лошади, которая каждый день оставляет заметные следы подков и зелёные лепёшки неперевареного овса, приходилось выбирать, куда поставить ногу.
Почки набухли, но ещё не распустились. Трава только начала расти. Лес был прозрачным. Издали виднелись снежные языки на склонах дамбы, но не везде, лишь в избранных местах, словно в гепатогенной зоне сохранялся. Поразительно, как много бурелома, сваленных деревьев, поломанных пополам! Лежали даже вырванные с корнем.
Два последних года не было субботника по уборке пригородного леса. Вот всё и запаршивело. Из ближних учреждений, бывших детских садов, сюда выволакивают опавшие листья, мусор, лежала рыжая новогодняя ёлка, множество пластмассовых и стеклянных бутылок, разноцветных бумаг, надорванных полиэтиленовых пакетов!
Прохожих мало. Проехал один велосипедист, выдавливая глубокую колею толстыми шинами. При переходе дороги, увидев меня, никто не приостанавливал движение, все автомобили спешили, бешено мчались мимо, вздымая уличный мусор. Выбрал разрыв и перебежал в овраг, где тропа была почти сухой.
Водохранилище блестело, словно покрытое льдом, но это был полнейший штиль, и поверхность воды, как зеркало, отражала небо и белые облака. Вдали вода темнела, будто широкая промоина. Уровень воды сильно упал, и у кромки ещё сохранился лёд, несмотря на +15 сегодня и вчерашний солнечный день.
Две собаки рылись в переполненных урнах. Глубокой осенью почти весь мусор вывезли, а сейчас его везде полным-полно.
На обратном пути снова подошел к шоссе. На этот раз автомобили остановились задолго до моего подхода, хотя я видел разрыв, и был готов пропустить эти машины, но они остановились, и мне ничего не оставалось, как перейти дорогу. Мы все такие разные! Кто-то спешит, как местный прокурор Лекторович, который в прошлом году задавил на этой дороге женщину, и ему на днях присудили три года и четыреста тысяч рублей выплаты мужу потерпевшей, и это лишь благодаря огласке в газетах. Многие возмущались и предсказывали, что его просто отмажут.
Три года и 400 тысяч — это цена нашей жизни. Был бы на его месте какой-нибудь слесарь, впаяли бы на полную катушку.
Чтобы не возвращаться по грязи, свернул к дороге, где стояли "газельки" в ожидании своего времени, скоро начнется час пик вывоза вазовских рабочих на вторую смену. В стороне от разговаривающих темнокожих водителей, в полусогнутом положении над перевернутым фанерным ящиком, который служил столиком, стояла бизнес-вумен, в когда-то шикарной, скорей всего, нейлоновой шубе с белоснежными треугольными вставками в тёмно-серебристое поле, похожее на игру в нарды, разбирала пакеты с пирожками, или расставляла продукты, термосы с чаем и кофе. Когда-то за такую шубу давали бешеные деньги, а сейчас обычная уличная торговка надела на себя. Виднелся неприглядный край полы без подкладки.
Летом, когда очень жарко, они торгуют и бутылками с питьевой водой. Женщины лет под пятьдесят.
Не могу представить, сколько она выручит за день чистой прибыли? Минимум сто рублей за восемь часов светового дня. Кто она, мелкий предприниматель? И её обложили налогом?
В 16 часов началась Открытая студия пятого канала. Тема: Москва — не Россия. Государство в государстве! Говорили, что ежегодно с карты России исчезает тысяча посёлков, что Москву надо расселить, желающим уехать из неё, выдавать подъёмные. Привели анекдот, что Испания всерьёз обеспокоена расширением Москвы на Запад. Лишь четверть присутствующих на студии хотела бы жить в Москве.
Но, в общем, это был бенефис религиозного фанатика одного из первых миллионеров Германа Стерлигова, когда-то организовавшего приснопамятную контору «Алиса». Он не давал никому в студии закончить речь, постоянно прерывал, настаивая на правоте божьих законов, а не государственных. Не помню, чтобы когда-нибудь Ника четыре раза прибегала к красной кнопке, чтобы остановить речь фанатика, говорящего, что женщина должна молчать, когда говорит мужчина. Не дай бог такому прийти к власти, фашизм будет обеспечен на долгие года.
В заключение, когда Ника уже выходила из студии, он произносил:
— Лукашенко останется в памяти народа, как человек, уничтоживший коз.
Это из-за того, что тот разрешил в Белоруссии проводить опыты над мутацией коз, которые распространятся по всем странам и вытеснят обычных, не очень производительных.
Человек ведь тоже эволюционирует. И никто пока не знает, каким он будет уже через двести лет. Но это уже прерогатива фантастики, а не миниатюры.
Ставрополь-на-Волге