Письма от войны к жизни. 19.02.44 года
Что со мной? Ужели я люблю
Что так хочу опять его увидеть?
Так хочу полюбоваться вновь его
Глазами? О чем мечтаю я?
О, хитрый бес! (Шекспир)
Здравствуй Сашенька!
День добрый, добрый.
А, действительно, день сегодня добрый; грустный какой-то, добрый и тихий. А вечер еще лучше; месяц лукаво улыбается, звезды как золотые пчелы. Сегодня утром только приехала из командировки. Почти месяц разъезжаю, не зная ни покоя, ни отдыха. 13 марта читать уже по философии тему, а я еще на диалектике сижу.
Так уж до звезд ли тут уже. А все равно стараюсь выйти на улицу, как все равно как будто в организм влил какую-то живительную влагу сразу же. Но особенно почему-то в сегодняшний вечер я почувствовала, что всего этого еще мало.
Такой хороший чудный вечер вся природа будит в нас потребность в любви и не в силах удовлетворить ее. И она нас гонит в другие живые объятья – не правда ли, Саша? Но где они? Увы и ах. Сегодня я много работала. Головы со стола не понимала. Потом чего-то грустно, грустно стало, я говорю Горельникову, - хотя бы кино что ли было у нас, а то ничего нет. А он говорит, вот бы Сашка твой был сейчас, тогда бы и кино никакого не надо было. После его слов я и работать перестала, разбудил душу, как говорят. Какие-то мысли в голову полезли.
И даже вот что. Когда я читала материал Розенталя о движении и развитии, то он проводит мысль, что диалектический материализм вовсе не отрицает покой и равновесие, считая их только относительным, переходящим. Но в древней Греции были философы, которые не признавали ничего, кроме движения и этим вульгаризировали диалектику. И вот приводит пример, как один греческий купец занял солидную сумму денег у другого, а когда тот пришел за долгом, он следуя этому правилу, что теперь ничего не должен ибо все течет и изменяется. Тогда обиженный второй купец пригласил его в гости, спустил с лестницы, следуя этому же завету.
Мне помнится как ты мне говорил среди темноты на лестнице, - трудно сказать, что будет, все течет, все изменяется. и что если, Саша, следуя тоже этому завету думаешь о другой. Но тут же отгоняю эту мысль. Нет не такой у меня Саша, думаю. И с этими думами шла домой, время было уже около 11 часов.
Трамваи не шли. Да и не надо было. И вот половина 12–го начала писать тебе письмо. Хотелось много тебе написать, что-то особенно ласкового, приятного, для тебя, но почему-то на бумаге не получается. Одно скажу Сашенька, что скучаю очень по тебе, жду не дождусь увидеть тебя снова. Мысли о проведенных с тобой днях доставляют мне единственную отраду.
Ежедневный почти гром московских салютов, отдается в сердце близкой надеждой на скорую встречу.
Ты писал, что возможно скоро увидимся. Пиши мне, как это понимать, может быть у тебя будет возможность как-нибудь проездом заехать. Вот было бы замечательно. В семье у нас, все благополучно. Тебя часто вспоминают у нас, а, особенно, Полечка. Она обещала тебе написать письмо. Сашенька прости, что уже поздно, но я поздравляю тебя с днем Красной Армии и желаю наилучших успехов. А пока до свидания. Много раз целую. Твоя Дуся. 19/II – 44 года.