1953-ий год. Позади восемь классов средней школы. Но не все окончившие на следующий год пойдут учиться в девятый класс, потому что обязательное образование – только восьмилетнее. Вот поэтому сегодня выпускникам и вручают свидетельства об окончании школы.
Большой Актовый зал на пятом этаже украшен просто по-праздничному. В зале – бывшие восьмиклассники, родители, преподаватели. На сцене, за столом, покрытым красным сукном, – наши учителя, завуч и директор школы Георг-Иваныч. Зычным голосом вызывает он одного за другим учеников, пожимает каждому из них руку, поздравляет и торжественно вручает лист свидетельства. Мне не понятна логика той последовательности, в которой нас вызывают: ни по алфавиту, ни по классам – и поэтому с какого-то момента я начисто утрачиваю интерес к этой церемонии… И вдруг – заминка.
– Кузнецов Валентин, – объявляет Георг-Иваныч.
Но никто не выходит.
– Кузнецов Валентин! – ещё раз приглашает Георг-Иваныч.
И всё равно никто не выходит.
– Иди, выходи, – подталкивает меня мама.
– Нет, – говорю я. – Это не меня. Это какой-то другой Кузнецов, из другого класса: я же не Валентин.
– Иди, иди, – настаивает мама. – Это тебя. Я тебе потом всё объясню.
Представьте себе, с каким дурацким выражением лица поднимаюсь я на сцену, получаю документ, а затем, ничего не понимая, плюхаюсь на своё место в последнем ряду. Читаю серебряные буквы на листе, который у меня в руках:
"Настоящее Свидетельство о восьмилетнем образовании выдано Кузнецову Валентину Васильевичу в том, что он в 1947 году поступил и в 1953 году окончил 8 классов средней школы № 83 Краснопресненского района Москвы, обнаружив при отличном поведении следующие знания по предметам: …"
Ну да. Здесь же чётко написано, что этот документ – не мой, а моего однофамильца из другого класса: я-то не Валентин, а Валерий! Или это просто ошибка.
* * *
По пути домой мама рассказывает.
– В те годы, когда ты родился, – перед войной – все в нашей стране с восхищением произносили имя легендарного лётчика Чкалова – Валерий.
– Ну да, – говорю я, – я знаю: Валерий Чкалов, Алексей Беляков и Георгий Байдуков – это Герои Советского Союза. Они без посадки долетели на АНТ-25 до острова Удд, а потом и через Северный полюс до Америки, до Ванкувера. А я-то здесь причём?
– Да, – продолжает мама. – Тогда при возвращении из Америки их встречали как национальных героев. Все только и говорили: Чкалов, Чкалов, Чкалов и Валерий, Валерий, Валерий. И своих детей многие называли Валериями. Вот и я назвала тебя Валерием, Лерочкой. Ещё до твоего рождения.
– А почему же я превратился в Валентина?
– А потому что твой отец был ни в какую. "Только не Валерий!", – говорил он. Он ведь служил вместе с Валерием Чкаловым, на одном аэродроме, и не раз получал от него выговоры. А когда пришло время, чтобы в ЗАГСе зарегистрировать твоё рождение, я заболела, и сделал это отец. Он записал тебя Валентином, но долго об этом не говорил мне. Да и вообще-то отец всё чаще на аэродроме или в командировках, а я продолжала называть тебя Лерочкой. И соседи знали тебя как Валерочку. Ну а когда в войну отец погиб, уже даже и я забыла о том, что в свидетельстве о рождении ты – Валентин. Понял?
– Нет! – закричал я. – Что ты наделала? Не хочу я это девчачье имя! Нет! Меня же и во дворе, и в классе теперь будут дразнить Валечкой, Валюшкой или ещё хуже как-нибудь… Не хочу!
– Так ведь тебя и сейчас называют Валик, – говорит мама.
– Да. Но это же от слова Валера, сокращённо, – возражаю я, – а Валей я быть не хочу! Не хочу и не буду!
– Ну, ладно, – говорит мама, – успокойся. Вот исполнится тебе шестнадцать, будешь получать паспорт, тогда и поменяешь своё имя с Валентина на Валерия…
* * *
А до шестнадцати – ещё целый год. Ненавистное девчачье имя!
А, впрочем, почему это оно девчачье? Есть же Плеханов. Он – Георгий Валентинович. Значит, должны быть и другие приличные мужчины с именем Валентин, и просто надо поискать их в библиотеке, в книгах.
И выясняется, что известный русский живописец Серов – Валентин, советский писатель Катаев – тоже Валентин, театральный режиссёр Плучек – опять же Валентин. А ещё – Валя Котик, юный партизан, Герой Советского Союза. Партийный псевдоним уважаемого мною Николая Николаевича Крестинского – тоже Валентин. Да и в далёком прошлом полно было Валентинов. Вот, например, византийский полководец Валентин. Или философ Валентин из Александрии. А ещё и Папа Римский в девятом веке был Валентин. И даже святой такой у католиков есть. Как же много, оказывается, известных личностей с "девчачьим" именем Валентин!
И поэтому я успокаиваюсь. Тем более что и во дворе, и в школе меня по-прежнему называют Валерой. А когда пришла пора получать паспорт, я и совсем забыл о том, что когда-то мне было ненавистно это "девчачье" имя Валентин.
А зато как удобно теперь иметь не одно, а два имени! Когда мне звонят по телефону, и я слышу из трубки "Здравствуйте, Валентин Васильевич!", я точно знаю, что на том конце провода кто-то из моих нынешних или недавних знакомых. А вот если я слышу "Здравствуй, Валера!", то это явно звонок от родственников или от друзей детства – далёкого, но милого, светлого и счастливого.