Ночь. Синь. И мир мой сжат и пуст. И густ ночи' покров, на нём немеют трещины… и перекрещены они, и чёрны…
И ночи эти долгие без снов будто завещаны мне кланом обречённых на бессонность предков…
Не спят и тени – метками зловещими скользят по низким стенам, руша монотонность цвета…
Грустны речитативы тишины… тесны' и неизбывны думы женщины в преддверии весны у брега быстротечной Леты…
Вновь неизбывной думой клонится
глава на скрещенные длани,
и вновь она со мной – бессонница –
и с нею гнёт воспоминаний…
Трепещет сердце птицей раненой,
глотая горькие упрёки,
не сплю, вся облилась стихами я,
и жгут мои ланиты строки.
Сияет лунный блик на святцах,
я жадно ночь очами пью
и пробую в кулак собраться,
чтоб утолить печаль свою…
Ни в чём я не виню бессонницу…
В затворе, о былом скорбя,
сама решилась стать невольницей –
сама – и у самой себя…
Пленение по доброй воле… Томление, предчувствие потери… натянутые до предела нервы… и без ступеней хлипкие преддверья в надежды из воспоминаний… и сиплое дыханье обожжённой плевры…
Несовпаденья, разочарованья… и межеванье совладений… и ускользающие в заоконье сны… ни там, ни в сердце нет весны…
Не жду, не плачу, не тоскую,
нет до тебя мне больше дела,
ни боли, ни обид не чую,
не трепещу. Заледенела.
А, может, до' смерти устала…
Простив тебе все обещанья,
я жизнь свою отмежевала
от нашей встречи без прощанья…
Не жду, не плачу, не тоскую,
твержу упрямо: не люблю!
Себя нескладную такую
казню… и до зари не сплю.
Текут бессонные минуты
сквозь колкие воспоминанья,
из уголков сердечной смуты
гоню надежды и желанья…
Жизнь без надежд и дерзновений, как лист седой без чувственных стихов… Я меж миров… Льдист космос мой, и жжёны в нём сердца и глухи… и космы ветра протяжённы…
Насторожённа тишина… гнетут сомнения и бесконечная замятьня крови с духом… и смуте этой нет конца…
Изъятья памяти сожжёны… чужеют ангела-хранителя объятья – чужею я… друзья уходят, уплывают, будто льдины в ледоход… и чувства в лёд превращены… и сбиты жизни вехи…
А душу жжёт! И мой затвор ей тесен. И пепел льнёт к прорехам миражей и засевает пади меж времён и сыплется в быстри'ну Леты…
Тоскует клён без птичьих песен – всё спутала холодная весна. В сумятице ума ищу я смыслы жизни и ответы…
Ни реки вспять не повернуть,
ни время не вернуть обратно,
самих себя не обмануть –
потери сердца невозвратны.
Живу, от пут освобождаясь
суе'т, навязанных извне,
иду, ничем не обольщаясь,
тропой, назначенною мне.
Нечаянность мне не страшна,
Не жду поводырей чужих –
я знаю, что сама должна
зерно искать в плевелах лжи.
И в сути множества отточий
таится провиденье Божье,
чтоб, избегая кровоточин,
ничьей я не случилась ложью.
Жизнь мчится быстрою рекою
и русло держит в напряженьи –
и радость заперта тоскою…
Но нужно управлять движеньем.
Движеньем жизни управлять возможно, но ложно всё… и суета постыла – пусть всё течёт чрез створы, предназначенные мне…
В затворе стыло, но не в неволе я – свободна от влияния извне… себя врачую, и боли я уже почти не чую… ни преткновений обстоятельств, ни предательств не страшусь... не тщусь в уюте счастье обрести – наоборот! Велю себе идти вперёд – идти, идти теченью супротив!
И вот уже мотив весенний втекает в царство тишины… пока ещё всё стынет в ожидании весны… но ноты «си» и «соль» порхают мотыльками, взбивая запахи апреля, и тает боль – и снова полнюсь я стихами!
И нежною метелью в строку влетает слово «Вишня» – заневестившейся «девы» имя – на древе облако цветов, под ним из лепестков смятенье…
Воображение рисует партитуру оратории цветения садов под трепет ветерка – и вот уже рука спешит к клавиатуре, и я Всевышнего благодарю за вдохновенье…
К рассвету раным-рано небо выплеснет зарю, помашет ветер легковейными крылами и с весей снимет рваные туманы, и море синее небес чуть всколыхнёт – и, попирая бездорожье, весна придёт…
Придёт!
Иллюстрация: коллаж автора из картинок Интернета