Хлопнула входная дверь. "Наверное Мари с Софией вернулись," -подумал он и проснулся,- сейчас кудряшка Сью забежит и бросится по привычке на шею. Пролепечет свое обычное :" Папулечкаа... Ты мне напишал новую шказку или купил конфету?"(при чем она одинаково радовалась обоим из вариантов). Потом войдет его любимая жена, таща кучу каких-то пакетов со съестным, улыбнется и скажет полным нежности тоном: "Привет, милый".
Он выждал пару минут, но никто не вошел, да и вообще в доме царила полная тишина. Странно...
Какое-то необъяснимое волнение, как предчувствие чего-то надвигающегося закралось в его душу. Он выглянул в прихожую, забежал в кабинет - но никого не было, никаких голосов, никакого шума. Писатель метнулся в детскую - комнатка была почти пустой, с минимумом мебели, кроватка Софии вообще куда-то исчезла. "Наверное Мари затеяла ремонт, а я за своей писаниной даже не заметил"- мелькнула догадка, которая вопреки ожиданиям не успокоила его, а встревожила еще больше. В супружескую спальню Денис уже почти влетел. Ни жены, ни дочери там тоже не было.
Взгляд остановился на скомканых простынях постели, затем на мятых денежных купюрах, валяющися на прикроватной тумбочке. Что за черт? Денис достал семейный фотоальбом из тумбочки и вернулся на кухню. Ему почему-то ужасно захотелось посмотреть сейчас. Откинул титульный лист почти дрожащими руками и замер : на первой из вложенных фотографий красовался он, обнимающий незнакомую короткостриженную девушку, а в руку его вцепившись стоял белокурый веселый мальчуган лет шести.
В глахах потемнело. Он почувствовал, как кровь в висках начинает стучать и вибрировать. Она будто порождала свое движение вибрациями, которые все усиливались и усиливались... кровь та сметающим потоком устремилась по витиеватым лабиринтам черепной коробки, обжигая все на своем пути. Как-то инстинктивно он открыл последний лист фотоальбома. Последней фотографией было подобие первой , только фотография была
обклеена черными тонкими лентами и под ней жирными чернилами выведено чьей-то старательной рукой: "Вечная память".
Превозмагая боль он кое-как добрался до кабинета. Где-то там должно быть его обезбаливающее, те капсулы, что должны снять эту боль. На его рабочем столе, засыпанном какими то бумагами и формами документов, валялась пустая баночка из под драгоценного лекарства. Слезы бессилия и нестерпимой боли потекли из его глаз. Кажется он потерял сознание.