Дети перестройки
Женщина в огромных черных очках, по-хозяйски разместилась на всю ширину двойного ряда кирпичной оборки клумбы. Она укутана в балахон неопределенного цвета, в руках держит поднос с засушенными рыбёшками и настырно тычет подносом навстречу мимо-проходящим, приговаривая:
- Возьмите воблу! Сушеная рыбка к пиву!
Татьяна приостановилась, понаблюдала: как мужики подходили, как рассматривали рыбешек, со словами «нас ждали, аж, иссохлись!» отходили. Бизнес - активистка хрипловатым голосом кричала в след: «А пи-во та-а-м!». Знакомые движения, знакомый голос и Татьяна в замаскированной женщине узнала давнюю приятельницу Нину. Когда очередные любопытные мужики, не решившись на покупку сомнительного вида, устремились в указующем направлении, Татьяна заняла их место; внимательно разглядывая тоскливых рыбок, громко спросила, окрашивая вопрос добрейшей интонацией:
- Как поживаешь, Нина? Как дочки?
Было заметно, как вздрогнула Нина, и на подносе одновременно с ней вздрогнули рыбки. Нина вскинула голову, поверх очков всмотрелась в лицо любопытной покупательницы.
-Таня!? – произнесла с сомнением в голосе, и сразу всплыло в памяти шахтерское бузотерство: «Не хотим ярмо на своей шее держать! Не нужна нам такая орава бездельников!»; перед глазами от здания Информационно-Вычислительного Центра побежали в разных направлениях тропы, по которым уходили в неизвестность любимые и нелюбимые коллеги.
Татьяне на самом деле хотелось пройти мимо и не узнать Нину или полу-шуткой спросить – «Как бизнес?», но ведь подобное прилюдные представление никак не назовешь бизнесом, а лишь обидишь.
Нина на вопросы отвечала неохотно и односложно, ведь Татьяна отвлекала её от работы.
-Ладно. Я пошла! – сказала Татьяна и направилась в сторону своего дома, но все же приостановилась, спросила:
- Как Люся поживает, не знаешь?
Люся и Нина - давние подружки, с одной лишь разницей: Люся из когорты шахтерской знати, её оставили на ИВЦ продолжать доказывать свою значимость; Нина из народа, и потому её отправили в самостоятельное плавание.
Нина сначала удивленно и громко вскрикнула:- Разве вы с ней не общаетесь? – и замахала свободной рукой, подзывая к себе.- Ты ведь не знаешь, кто отец её дочки!?
Было понятно, что Нину изнутри съедал требующий свободы секрет, Татьяна вернулась.
- Интересные дела! -
- Ой, как зря я ввязалась. Хотела сделать как - лучше, а оказалась между двух огней. Сейчас не общаюсь ни с Юрой - гимнастом ни с Люсей, – нарочито и громко высказалась, поправив на переносице черные очки.
Татьяна присела на кирпичную кладку рядом с Ниной. Нина поднос с рыбешками отставила в сторону.
- Юра раньше меня в бизнес ударился. Да еще в такой крутой!
Татьяна с интересом слушала новости.
- Словно в торговой рубашке родился - бизнес у него сразу в гору пошел. Мимо меня в банк чуть не каждый день бегал. Видным и солидным стал. Лицом округлился.
Татьяна тоже в Юре отмечала перемены. Только вот при встрече с Татьяной он пыжился, всем видом демонстрируя значимость и отстраненность. Похоже, для общительной и участливой Нины он оставался прежним приятелем. Да и понятно, непосредственность Нины всегда любую стену пробивала и на грешную землю опускала.
Нина продолжила рассказ.
- Однажды остановился поболтать. Волна прозрения меня захлестнула, я разом все свои подозрения ему и выдала: «Юра, Люсина дочь так на тебя похожа!» Ядвиге уже десять лет было. Представь, эта новость его обрадовала. Предложила: «Давай к Люсе сходим в гости!» Раньше - то мы частенько у Люси праздники отмечали. Знаю, что Юра с этих праздников уходить не торопился. Договорились с ним вечером того же дня встретиться. Он столько подарков накупил, мы еле протиснулись в лифт! Люся встретила радушно и в квартиру нас впустила. Зачем я это сделала? Затаскали по судам. Юра дочь признал, часто стал в гости захаживать, пообещал дочке квартиру купить. Люсе бы порадоваться и господа поблагодарить, ведь нет – мало. Захотела, чтобы дочь носила его фамилию. Вот, такое я доброе дело сделала!
- Маскируешься то от кого? От Люси или от Юры? – пошутила на прощанье Татьяна.
Нина голову опустила, зашептала что-то и короткими взмахами руки три раза перекрестилась.
Несколькими днями позже, прогуливаясь в обеденное время по Советскому проспекту, Татьяна неожиданно столкнулась с Люсей. Люся не всегда легко узнаваема, то она в парике – выглядит незнакомой перезрелой дамой, то в коротком платье или пальто буквально летит молодицей, цепляя восхищенные мужски взгляды. Она мастерица: перекрашивает разные меха, соединяя их с дорогими тканями, шьет удивительные наряды. То царицей или моделью выгуливается по проспекту, а то в пику модной тенденции, демонстративно бедно и несуразно.
-Люся! Я рада! – вскрикнула Татьяна, ошеломленная новым нарядом.
- Пошли в « Купаты» обедать! – по-деловому среагировала Люся.
Спускаясь по крутым ступенькам подвального помещения, Люся поделилась главным достижением:
– Знаешь, у дочки отец объявился. Зачем?
- Я рада за тебя и за твою дочь.
- Что хорошего - то? Назвался груздем – полезай в кузовок! Нет ведь, стал увертываться.
- Как увертываться? Знаю, что приходил знакомиться и подарки приносил.
- Нина всё рассказала? - на слове «все» Люся описала обеими руками большой круг и еле удержалась на ступенке. - Я знаю, что делаю!
На слове «знаю» Люся сделала ударение, приостановилась и капризно топнула ножкой.
Расположившись у высокой стойки перед глухой темной стеной, иногда отражающей блики света, приятельницы обменивались новостями.
- Начальство-то, в основном, - мужики. А мужики - эгоисты думают только о себе или о славе. Напрашивается вывод: эгоисты ничего не стоят и голова о них болеть не должна. - Такое мудрствование у Люси назрело после съеденной порции купат, и чашечки выпитого ароматного кофе.
Она – оригиналка. Свое выстраданное мнение может неожиданно поменять на крайне-противоположное. То выкапывает фаворита: актера, политика или руководителя и пиарит, то также яро его критикует.
- Моя половинка - мужик-герой, а такой мужик всегда был на передовом фронте, а значит - жизнь отдал и потому отсутствует на белом свете.
Мужественная Люся, поерзав на стуле, бросает взгляд на стену. На пано изображено: сероватое море с островком посередине, а на островке два более темных мужских силуэта.
Люся принимается разгадывать замысел автора пано:
-Тебе не кажется, что это Дон-Кихот, а рядом его оружейник Санчо? Вот сколько им этого моря выпить нужно, чтобы до нас добраться? - шутит Люся и тут же переключается на реальную прозу жизни. - У нас хоть дети есть, а у скольких женщин даже этой радости нет, возможно, и не будет.
- Шахтеры вышли на Гора учиться рыбу ловить, как завещала или советовала Хакамада, - съехидничала Татьяна, рассматривая пано.
Люсе тема уже кажется не важной и она продолжает другую:
- За примером далеко ведь ходить не надо. Валентине уже пятьдесят лет. Живет под опекой матери в шикарной квартире, а у самой ни сына, ни дочки.
Валентина - представительница шахтерской знати: красавица, интеллектуалка с хорошим вкусом. Она всегда была супер - разборчивой в выборе женихов, как говорят, знала себе цену, но её подводила сноровка. Люся продолжает жалеть подругу:
- Даже наследство оставить некому. Возможно, есть – кому, но и борьба ожидается не шуточная.
- Может в том и смысл ее жизни – инициировать драку за наследство, - осторожно включилась Татьяна.
Люсино лицо скривилось, заполняя морщинами лоб. Всплывшая тема о наследстве совершенно испортила ей настроение…
Через продолжительное время Татьяна снова оказалась на месте встречи с Ниной. Толпа нетерпеливая и говорливая вынесла её на локтях, спинах и коленях из автобуса, поставила на мокрый асфальт остановки, утоптанной нетерпеливой публикой и, ручейками растеклась по ближайшим дворам и магазинам. Нина сидела на обычном месте, с коробкой сушеных рыбешек. Она хорошо одета, розовощекая и узнаваемая.
Татьяна, пройдя несколько шагов, остановилась перед Ниной.
- Как бизнес? – спросила.
- Бывает и хуже, Таня! – бодро ответила ей Нина и демонстративно начала креститься.
- Рассказать? Люся ведь добилась своего – высудила право дочери носить отцовскую фамилию. Юра сильнее обычного запил. Он признал дочь, но в суде доказывал обратное.
- Думаю, что это он делал в пику Люсиной преждевременной борьбы за наследство.
Нина помолчала некоторое время, тихо сказала:
-Его не стало!
Татьяна присела рядом с Ниной, перед её глазами мелькнули картинки триумфальных побед гимнаста и пловца Юры, восхищенные лица болельщиков, восторги подружек. Юра не боялся погружений ни в воду, ни в виртуальный мир; он был творцом и в работе и в спорте. Пытался быть творцом и в отношениях с женщинами, но….
- Юра был бы хорошим отцом для Ядвиги. Когда-то Люся говорила моей дочке: «Мама твоя не виновата, что мимо прошел тот, кто не должен был пройти!» - этих слов Люсиной дочке я никогда не смогу сказать.
Нина пожала плечами, лицо её посерело, она активно начала креститься: «Господи, прости и помилуй! Господи, прости и помилуй!»