В девятнадцать мне ужасно захотелось посмотреть на город своего детства -
Симферополь.
И пройти той дорогой, которой в детстве нас с братом однажды водила мама:
из Симферополя, по Алуштинскому тракту, до Алушты.
Скромный мой багаж был брошен в камере хранения, и вот я с небольшой сумкой и
этюдником, с которым нигде не расставалась,- то есть, практически налегке, топаю
мимо частного сектора вдоль дороги.
Позади осталась беседка на горе, где под камушек была положена монетка на удачу.
И не зря - тут же удалось благополучно избежать встречи с шипучей мамой маленьких
черных змеек, обнаруженных под камнем.
Когда походка легкая, а белый, в мелкий цветочек батистовый сарафанчик ниже
колен приятно охлаждает кожу, жизнь кажется прекрасной.
И я шла, любуясь тем, чего мне так не хватало в Сибири - кипарисами, шелковицами,
густой зеленью абрикосов и прочих плодовых деревьев, и в особенности - виноградом,
так тенисто вьющимся за заборами.
Взгляд остановился на двухэтажном красивом особняке. Я так и застыла, вцепившись
в решетку забора, разглядывая интересную архитектуру и гадая, что может находиться
в этом здании.
Были еще советские времена и владеть таким особнячком частному лицу возбранялось.
В то же время, на помещение какой-либо организации дом не походил. От него веяло
домашним уютом.
Пока я разглядывая, терялась в догадках, ко мне с другой стороны забора подошел
мужчина, вежливо поздоровался и сказал, что мой интерес к зданию вполне обоснован:
ведь его строили пленные немцы, те же самые, которые возвели Симферопольский вокзал.
- Наружная архитектура - это еще не самое красивое, - сказал мужчина.
- А хотите посмотреть лепнину и роспись внутри?
- Хочу! - живо согласилась я и, немного помедлив, спросила:
- Ааа... что это за организация?
Мужчина рассмеялся сдержанным, каким-то очень мягким смехом.
- Это - не организация. Это - дом - епископа Крымского.
Во мне тут же испуганно пискнула "комсомолка-спортсменка", но любопытство и
художник взяли верх и я храбро шагнула во двор...
В небольшом коридоре внутри меня удивили две двери, совершенно не вписывающиеся
в интерьер. Они были обиты черной кожей и снабжены табличками "ЕПИСКОП" и
"СЕКРЕТАРЬ".
- Так полагается,- неожиданно смущенно произнес мой провожатый.
Но потолок!!!
Дворцовая лепнина необыкновенной красоты, роспись...
Я разглядывала внутреннее убранство с трепетом, который был еще непонятно чем вызван:
то ли портретами задумчивых патриархов, с некоторой укоризной взирающих на меня со
стен, то ли пониманием того, что попала нечаянно в святая святых...
Мимо юркнула маленькая полусогнутая старушка в белом платочке и так сердито зыркнула
на меня, что мне сразу стало стыдно за свои, рассыпавшиеся по плечам, неприкрытые кудри
и за оголенные плечи.
- Вот, девушка - художник,- словно извиняясь, произнес мужчина.
- Здравствуйте,- пролепетала я ее удаляющейся спине.
- Простите, я лучше пойду...
- Не смею задерживать,- с вежливым сожалением произнес мужчина и проводил до
калитки.
Отойдя немного от ворот, я оглянулась и заметила поднятую руку. Я махнула в ответ
и пошагала дальше.
Только потом поняла, что это он перекрестил меня - "на дорожку".
Кто знает, может, именно благодаря этому благословению, спустя несколько дней мне
удалось избежать смертельной опасности, отделавшись только испугом и материальными
утратами.
На снимке: старая беседка над Симферополем.