В первый же день, когда нас повели в кафе обедать, сидя за столом рядом с французами воспользовалась случаем и спросила, можно ли, чтобы нас свозили на русское кладбище . «Уи», - ответил Жак.
И действительно, через три недели мы поехали в небольшой городок, на территории которого находится это удивительное место, знаменитое русское кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Переводчик был француз, мало знакомый не то что с русской литературой, но с Россией вообще. Позднее, переводчик, работавший с нами в основном курсе обучения в Париже, сказал, что здесь есть удивительный экскурсовод - девушка, которая очень хорошо знает русское кладбище и может рассказать немало о нем интересного.
Но тогда у нас были другие гиды, другие взгляды и другие планы. Но все равно какое счастье, что не побоялась обратиться с такой просьбой прямо к французам, и они нас вывезли сюда. Руководство группы было против этой затеи, но возразить не посмело. И вот мы здесь.
Я ходила среди этих могил, одна, убежав от группы. Чтобы никто не мешал, чтобы побыть среди имен той России, о которой мы только слышали – затонувшей Атлантиде. Среди русских имен, ушедших в далекую историю, имен воинской доблести, дворянской чести, богословской мысли, русской культуры и свободы диссидентов…
И на каждом шагу знакомые имена генералов белого движения, кадетские белые кресты, казачьи могилы, памятники белоэмигрантам и белогвардейцам…
Памятники гражданской войне, которую только-только стали узнавать не по школьным и институтским учебникам «Истории СССР», а по вернувшимся воспоминаниям современников тех времен - Колчака и Врангеля, Деникина и Корнилова, Трубецкого и Бунина, Одинцовой и Ходасевича.
Князья, княгини, графы, графини, царские фамилии – голова кругом: Юсуповы и Мещерские, Шереметевы и Елисеевы (тот самый, чей гастроном до сих пор носит его имя в Москве), Гагарины и Оболенские, Львовы и Столыпины, Галицины и Толстые, Родзянко и Анненков... Цвет русской аристократии.
Поэты, музыканты, артисты. Сколько их…. Иван Бунин и Шмелев, Надежда Тэффи и Борис Зайцев, Гайто Газданов и Алексей Ремизов, Мережковский, Зинаида Гиппиус, Осип Оцуп, Георгий Иванов, Альберт и Маргарита Бенуа, Коровин и Серебрякова, Сергей Лифарь (на надгробной плите которого указано «из Киева»), Кшесинская, Рябушинские, Тютчев, Брокгауз, Римская-Корсакова…Имена, составившие потом честь Франции.
Богословы и философы: митрополит Евлогий (Георгиевский), создавший богословский институт в Париже, продолживший русскую богословскую традицию вместе с такими замечательными преподавателями как о.Георгий Флоровский, о. Василий Кривошеин, архиепископ Кассиан Безобразов, о.Сергий Булгаков, Антон Карташов - последний обер-прокурор, историк церкви и богослов, философы Николай Лосский, Василий Зеньковский, Франк. Все они здесь - гордость русской философии и богословия, по книгам которых сегодня учатся во всех духовных семинариях и академиях, на теологических и катехизаторских факультетах.
И наконец, диссиденты: бежавшие, не вернувшиеся, не захотевшие… Виктор Некрасов, Александр Галич, Андрей Тарковский, Рудольф Нуриев, Владимир Максимов ...
Могила Андрея Тарковского и его жены Ларисы. На русском кладбище в Париже
Русское кладбище на французской земле, принявшее 15 тысяч лучших людей России XX века, памятник ушедшей России, о которой только можно вспоминать и пытаться понять, какая она была та Россия. Такое количество русских могил в чужой стране... Слезы душили. Безродное и беспамятное наше поколение - манкурты. Взяла с собой горсть земли - прах той России.
Для всех чужие, на чужой земле. Могила Нуриева – единственная, где есть корзины с живыми цветами. Даже у Тарковского и Галича нет. И не принято, говорят, здесь носить цветы на могилы. Даже табличка есть «Просьба не оставлять на могилах живых цветов». В чужой монастырь... со своими цветами не ходят.
Могила Нуриева с памятником в виде восточного ковра. Русское кладбище в Париже
Кладбище оставляло впечатление, по сравнению с нашими погостами, все-таки ухоженного. Хотя многие могилы заброшены, за ними никто не смотрит, поросшие травой, некоторые надгробные плиты сдвинуты с места, дорожки между могилами заросли.
Сент-Женевьев повторяло Россию 93 года с поправкой на западную культуру. По сравнению с блестящим центром Парижа это место выглядело захудалой окраиной. Кладбище было зеркалом отношения Советской России к Той, аристократической, России ума и чести, которой уже не было и никогда не будет.
Вспомнилось стихотворение «Страна» Марины Цветаевой, которое вертелось на уме и языке, пока ходила среди заброшенных и неухоженных могил. Оно как эпитафия на огромном могильном памятнике той России:
С фонарем обшарьте
Весь подлунный свет!
Той страны на карте --
Нет, в пространстве - нет.
Выпита как с блюдца, --
Донышко блестит.
Можно ли вернуться
В дом, который - срыт?
...............................
Той, где на монетах --
Молодость моя,
Той России - нету.
- Как и той меня.
(Конец июня 1931)
Сегодняшнее кладбище на свежих снимках новых русских очень ухоженное: все вычищено, покрашено, цветы никому не мешают и табличек тех не видно, горят лампадки и много русских туристов, все дорожки посыпаны гравием, никаких разграбленных могил. Времена другие...
В 2008 году сюда приезжал Путин , российское правительство выделило средства на погашение долгов за просроченную аренду земли и видимо были предприняты немалые усилия, чтобы привести в порядок Сент-Женевьев.
В 93 году застала совсем другое кладбище - со старыми, заросшими и заброшенными могилами. Некоторые из них восстанавливаются, но мало. Католические захоронения вытесняют православные и составляют уже половину кладбища. Эта часть очень сильно отличается от русской православной.
Здесь хоронят местных жителей и жителей близлежащих городов и поселков, а они не всегда православные и это видно: никаких цветов, икон и лампадок, никаких березок и елочек. Безлюдное и безлесное, неживое, подчеркивающее смертность усопших. Православная часть - живая, с живыми деревьями и живыми кустами, живыми цветами и благодатью.
Поклонилась всем, кто нес Россию и не изменил ей внутри, хотя жили они еще долго после эмиграции (до 80-90 лет). К сожалению, их дети – уже не русские, и многие уже и не хотят, чтобы они считались русскими. Экскурсовод - француз, ничего не знает о кладбище. На мой вопрос: «Где могила Гиппиус?», ответил вопросом : «А кто это такой?».
На кладбище стоит очень красивая и простая часовенка, сооруженная по чертежам Альберта Бенуа, в русском стиле псковской архитектуры XIV-XV веков - беленькая и чистенькая. Расписывалась она им вместе с женой Маргаритой, оба и захоронены здесь. Но когда мы были, часовня была закрыта.
Пока бродила среди могил, вся группа уже давно сидела за кладбищем, ругала меня и удивлялась, что можно так долго делать на кладбище. Никого не интересовало, что это было не просто кладбище.... Но для Советской России и советских людей похороненные здесь тоже были чужими...
Малая церковка, свечи оплывшие,
Камень дождями изрыт добела.
Здесь похоронены бывшие, бывшие,
Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Здесь похоронены сны и молитвы,
Слезы и доблесть, прощай и ура,
Штабс-капитаны и гардемарины,
Хваты-полковники и юнкера.
Белая гвардия, белая стая,
Белое воинство, белая кость.
Влажные плиты травой зарастают.
Русские буквы — французский погост.
Я прикасаюсь ладонью к истории,
Я прохожу по гражданской войне.
О, как же хотелось им в первопрестольную
Въехать однажды на белом коне.
О, как же хотелось им в первопрестольную
Въехать однажды на белом коне.
Не было славы — не стало и Родины,
Сердца не стало, а память жива.
Ваши сиятельства, их благородия
Вместе на Сент-Женевьев-де-Буа.
Плотно лежат они вдоволь познавшие
Муки свои и дороги свои.
Все-таки русские, все-таки наши,
Только не наши они, а ничьи.
Как они после забытые бывшие,
Все проклиная, и нынче, и впредь,
Рвались взглянуть на нее победившую,
Пусть непонятную, пусть не простившую
Землю родимую и умереть.
Полдень. Березовый отзвук покоя.
В небе российские купола.
И облака, будто белые кони,
Мчатся над Сент-Женевьев-де-Буа.
И облака, будто белые кони,
Мчатся над Сент-Женевьев-де-Буа.
(Р.Рождественский)
Автор публикуется в блоге
http://sotvori-sebia-sam.ru/russkoe-kladbishhe-v-parije/