В Приднестровье, а точнее сказать – Приднестровской Молдавской Республике я с семьёй бываю каждый год. Ведь это родина моей жены, которую она покинула в поисках лучшей жизни в 1994 году. Но там остались её родители, немолодые уже люди. Папа – Заслуженный врач ПМР и мама – Ветеран труда всё по тому же медицинскому направлению. Для того чтобы увидеться с ними мы и ездим ежегодно почти за полторы тысячи километров от Багратионовска. Заодно радуем наших любимых стариков общением с внуками. И всё бы ничего, если бы не приднестровский кордон на так называемой границе с Молдавией.
Для тех, кто никогда не был в этой республике, поясню, что с 1992 года она объявила свою независимость от Молдовы и теперь существует вроде как в её составе, а вроде как независимо. Это выражается в том, что в ПМР своя денежная единица – приднестровские рубли и блокпосты российских миротворцев, молдавских полицейских, приднестровских пограничников и милиционеров на въезде и выезде из самостийной республики.
Правда, границей эту условную линию назвать, ну никак нельзя. Ведь штампы в паспорта там не ставят. Просто вносят весь въезжающий и выезжающий люд в базу данных и заставляют заполнять иммиграционные карты. В них указывается срок пребывания, цель приезда и адрес по которому будешь находиться. При этом тебе ещё задают разного рода непонятные вопросы типа:
- А машина ваша? (можно подумать, в техпаспорте этого не написано)
- А вы будете ездить на машине в отпуске или она будет стоять? (а вам, сударь собственно, какая печаль?)
- А вы собираетесь куда-то ещё выезжать во время отпуска? (см.трактовку выше)
С этим безобидным и слегка чудаковатым любопытством вполне взрослых вроде бы людей в форме смириться ещё возможно. Тем более - на воображаемой границе, где и работники такие же – то ли воображаемые, то ли воображающие. Хотя, возможно, летом, когда мы приезжаем в это славное государственное образование, им просто солнце голову печёт. Поди, постой на жаре, когда столбик термометра в тени +45 по Цельсию… Не дай бог!
Хуже, когда приднестровские товарищи начинают прямо скажем тупить, а вслед за этим явно перегибать палку. К примеру, в прошлом году, когда мы въезжали, милиционер, внимательно изучив паспорт моей жены, спросил её о месте рождения. На что получил резонный ответ: - А что, в паспорте разве не написано, что я родилась в Молдавской ССР? Такой намёк на невнимательность «прикордонного» стража миграционного порядка не устроил, и он (как вам это нравится?) потребовал у жены свидетельство о рождении, которое подтверждает запись в загранпаспорте… Чудак человек. Тогда, помнится, мы сошлись с ним на том, что жена не молдаванка, а россиянка.
В этот раз было хуже. Замечательно проведя отпуск, как и было заявлено в наших иммиграционных карточках, мы выезжали 16 августа. Тронулись в путь пораньше, в 10.45 утра, чтобы проехать Молдавию и Украину до темноты и не заплутать. Дело в том, что на их неразмеченных дорогах это, как два пальца об асфальт. Даже GPS-навигатор не всегда спасает.
Заглянув в наши миграционные карточки, прикордонный милиционер показал куда-то пальцем и сказал, что мы совершили административное правонарушение. На вопрос какое, он ответил, что нарушили срок выезда. Услышав это, я поинтересовался, какое же сегодня число. Шестнадцатое августа – был мне ответ. Тогда я поинтересовался уже тем, каким образом мы могли нарушить срок выезда, если именно этот день и заявляли в иммиграционке.
- Вы должны были выехать до 9.00 утра, а сейчас уже 10.45 – ответил милиционер.
- Простите, товарищ офицер, - прямо скажем, удивился я этому, - а разве 16 августа заканчивается не в 24.00?
- У вас в иммиграционной карточке стоит срок выезда 9.00, - парировал товарищ в погонах. И указал мне пальцем, на какую закорючку возле подписи своего коллеги принявшего иммиграционную карточку.
Тогда я попытался выяснить, что это за закорючка, на каком основании её поставили, почему я должен верить, что этой пиктограммой обозначили арабскую цифру. Да и вообще, даже если принять в расчёт, что это всё-таки цифра, то почему меня не известили при въезде о том, что я должен выехать не позднее девяти утра заявленного дня.
Ответа не было. Взамен нам было рекомендовано поставить машину в сторону и пройти для оформления протокола в соседнюю будку у дороги.
Примерно такой же диалог повторился и там, возле окошка приёма документов №3. Капитан за стеклом спрашивал меня о причинах совершения правонарушения, а я пытался допытаться, почему он считает, что мы вообще что-то нарушили. И главное, на каком основании он может устанавливать нам точное время, в которое мы должны закончить свой законный отдых и покинуть пределы Приднестровья.
- Это моё право, - услышал я поразительный с точки зрения закона ответ. Учитывая, что комендантского часа в ПМР нет, а соответственно нет и ограничения свободы передвижения, закреплённой каким либо нормативным актом, я попытался убедить товарища, что своими действиями он прямым образом посягает на свободу человека. В данном случае – гражданина Российской Федерации и его семью.
Интересно и то, что свидетелем нашего диалога оказался ещё один русский турист. Он стоял рядом, но возвращался не в Калининградскую область, как мы, а в Нижний Новгород. Этот вполне зрелый мужчина тоже попытался было убедить приднестровского милиционера в неправомерности его действий, но не тут то было.
- Вот, - тыкал милиционер, уже нам двоим пальцем в закорючку, - тут чёрным по белому написано, что вы должны выехать в 9.00!
- Даже если это действительно 9.00, почему под сей надписью нет моей подписи, что я ознакомлен и согласен с этим? – возмутился я с моей точки зрения форменным беспределом. – Ведь вы же должны меня ознакомить под роспись?
- Вы заполнили карточку, а значит ознакомились. Вот ваша подпись, - упрямо твердил милиционер.
- Да нет же, уважаемый, - отвечал я, - это подпись под сведениями о моём гражданстве, месте жительства, паспортными данными, адресом и сроком пребывания, которые я заявил и обязался подтвердить. Я и подтверждаю, что выезжаю как и заявил 16 августа. Ничего не нарушив. Я же законопослушный гражданин…
- Жалуйтесь в Верховный Совет, - посоветовал служака.
Этот доблестный приднестровский страж был непоколебим и, словно не слыша моих вполне разумных, казалось бы, доводов, поинтересовался готов ли я здесь и сейчас возместить нанесённый мною и женой вред республике. Разумеется в виде денежного штрафа. Поняв, что препираться дальше бесполезно, я подтвердил, что готов заплатить, как только он даст мне на подпись протокол о якобы совершённом нами административном правонарушении. И тут меня ждало очередное открытие. Оказывается, сначала я должен заплатить, а уже потом мне расскажут за что именно…
- Хорошо, - согласился я, - у меня с собой российские рубли, доллары США и евро. Сколько я должен внести в вашу кассу?
И тут выяснилось, что платить следует в приднестровских рублях, которые мы, разумеется, сдали в банк перед отъездом. Для чего они нам в России? Принимать иную валюту капитан отказался, а обменного пункта, впрочем, как и отделения какого-либо банка на этом импровизированном «международном» пункте пропуска не оказалось. Капитан предложил вернуться на территорию ПМР и заплатить там. В качестве оснований для платежа мне на руки были выданы две сомнительного вида бумажки, игравшие роль квитанции. С ними мы и отправились платить. На двоих с женой сумма, чего уж скрывать, получилась смехотворная – эквивалент 5 долларов США. Но дело то не в этом, а в том, что платёж этот был, что называется, взят «с потолка».
Через некоторое время мы опять вернулись на «пункт пропуска» и дабы не открывать снова багажник я просто сказал подошедшему милиционеру, что нам в третье окно, припарковал машину в сторонке и отправился в будку.
- Пригласите, пожалуйста, молодого человека, которому я должен отдать подтверждение оплаты, - попросил я черноокую девушку с погонами лейтенанта. И ещё полчаса ждал, когда должностное лицо, уполномоченное по нашу душу явится на своё рабочее место. И это при том, что стоял я прямо под объективом видеокамеры, которая беспричастно фиксировала происходящее. Сначала я наивно полагал, что капитан в это время был занят оформлением протокола, но это было не так. Видимо, чисто из вредности он решил показать, «кто в доме хозяин» и промурыжил ретивого на его взгляд туриста.
- Ну вот, я освободился, - сказал он, - давайте заполнять протокол.
Спрашивать, что он делал всё это время на пустом пункте пропуска, уже явно не имело смысла. Поэтому я просто отвечал на его вопросы. Особенно изумила «эрудиция» приднестровского милиционера.
- Как правильно писать название города, - спросил он, - БОгратионовск?
- Нет, молодой человек. БАгратионовск. От имени князя Багратиона Петра Ивановича.
- Прежде уже совершали правонарушение на территории ПМР?
- Если считать нарушением то, что вы приписываете мне сегодня, то нет.
Ещё через полчаса временный хозяин наших паспортов (моего и жены), наконец закончил заполнение своей «филькиной грамоты», поименованной им протоколами под номерами 016632 и 016633 за нарушение части 1 статьи 192 КоАП ПМР и Указа Президента ПМР № 838, начал мне всё это зачитывать. Впрочем, про себя я читал быстрее капитана, о чём и сообщил ему, как только милиционер перестал запинаться, чтобы перевести дыхание. Затем взял протоколы и сначала от своего имени, а затем от имени жены заполнил графу «Объяснение нарушителя», высказав там несогласие с действиями приднестровского «законника».
Надо сказать, что пока он изволил отсутствовать, заставив меня ожидать, я внимательно изучил правила миграционного контроля на стене будки, и как и следовало ожидать, не обнаружил в них ни слова о временнОм ограничении пребывания в ПМР, которое установил росчерком своего пера для нас с женой товарищ милиционер. Но это так, к слову. Обжаловать свои действия парень (только в ходе чтения протокольных каракулей выяснилось, что это некто под фамилией Булгаз А.О. или что-то в этом роде) предложил в десятидневный срок в Управление внутренних дел города Бендеры. То есть, попросту говоря, нам предлагалось ещё раз вернуться, записаться на приём и провести остаток отпуска в ожидание аудиенции.
Понимая абсурдность этой ситуации я, конечно, написал, что обжаловать незаконные, на мой взгляд, действия буду. Но так, как это возможно в моём случае – по возвращении домой. О чём и уведомил своего душеприказчика в устной форме. После того как я расписался в протоколах за себя и за жену, меня ожидало очередное процессуальное открытие. Оказывается в Приднестровье копию протокола на руки лицу, в отношении которого он составлен, не дают.
- Надеюсь, вы не против, если я хотя бы сфотографирую протокол? – осведомился я у капитана. И к своему удивлению, впервые не встретил отказа. Более того, когда я уже убрал камеру, четырёхзвёздочный игрок на моих нервах даже извинился за потерянное нами время. К слову, потеряли мы со всей этой свистопляской полтора часа… Я молча забрал паспорта и, наконец, отправился в путь. Утешая себя мыслью о том, что видимо не только на Руси спокон веков спросу нет на дураков.
И всё-таки интересно – почему в Приднестровье так «кошмарят» туристов. Не думаю, что только российских. Когда капитан доставал из стола прозрачный файл с протоколами, в нём была вложена солидная пачка приднестровских рублей, изъятых по всей видимости у таких же как мы с женой «терпил» или говоря языком закона - «нарушителей» части 1 статьи 192 КоАП ПМР и Указа Президента ПМР № 838. А законно ли это? Ещё вопрос. Это уж наверное, как господин вновь избранный Президент Приднестровской Молдавской Республики рассудит. Так что же скажете Вы, уважаемый Евгений Шевчук? Нам что же и дальше "стоять, бояться" на границах возглавляемого вами государства?
P.s.: и ещё, господин Президент, можете рассматривать эту статью, как вполне официальное и открытое письмо рядового российского гражданина в свой адрес.
г.Багратионовск,25.08.2012 г.