Мой мир - бумажные страницы да пыльный стол. Мой мир - это запыленное окно, замызганный пол, заплеванные стены. В повести Гоголя я, наверное, был бы каким-нибудь чиновником, переписывавшим документы и прославившимся своей смертью от потери шинели. Но в современном мире я секретарь.
Я сижу на двенадцатом этаже, а рядом с первым этажом... это, кажется, там, где улица... Да, совершенно точно, ведь парк - это ведь на улице? Так вот, рядом с первым этажом находится парк, в котором много детей, и эти дети постоянно пускают воздушные шары. Шары я смутно вижу через окно. Они мешают мне работать.
Шары, кстати, разные. На одних нет рисунка, а на других - есть. Честно говоря, я предпочел бы, чтобы шары все были одного цвета, лучше бы серого или белого, под цвет облачного неба. Но аляповатые рисунки портят все.
Расскажу о себе.
Я - человек средних лет, со средним образованием и средним стажем. Но при этом я не совсем простой секретарь - мне часто поручают всякие важные дела и бумаги. Меня очень ценит мой непосредственный начальник, и я уважаю его. Но по-настоящему я верю в финансового директора и президента компании. Я плакал бы у гроба Сталина, если бы жил в Советском Союзе, потому что я совершенно точно верил бы в него. Хотя не знаю, Сталин жил больше двухсот лет назад. Но я не плакал бы у гроба финансового директора, потому что в наше прогрессивное время люди уже не умирают.
Мне всегда казалось, что Земля скоро переполнится людьми и лопнет, но мой начальник говорит, что все люди помещаются. Я думаю, они улетают в космос или еще куда-нибудь.
Сегодня я спокойно работаю. Но вдруг окно распахивается,задвижка сломалась, наверное, и воздушный шарик залетает ко мне в кабинет.
По должностной инструкции, помещение проветривает специальная система, а окна открывать нельзя, окна вредят безопасности. Нужно вызвать бригаду.
Из телефонной трубки кричат мне:"Это ЧП! Оставайтесь на месте!" Но я плохо слышу этот голос.
Воздух пьянит меня. Это странно - быть пьяным. Однажды финансовый директор придумал ретро-корпоратив. Поскольку корпоратив был ретро, то там приказали всем напиться, и я напился.
Как можно быть пьяным без вина?
Мутными глазами я смотрю на воздушный шар, который летит по комнате, смешно стукаясь об углы шкафов.
Воздушный шар достает до потолка, а я до него никогда не доставал, хотя я довольно высокий.
На воздушном шарике нарисована крылатая птица, но она не летит, а плывет среди большой кучи льда. Птица черно-белая. Дед мне говорил, что это "пингвин". Я еще расскажу вам про своего деда, это был не очень обычный человек.
Я бы хотел услышать пение птиц, но мое открытое окно все-таки очень высоко, а птицы занимаются пением несколько ниже.
Воздушный шар легонько щекочет меня своим хвостом-ниточкой по щеке. Мне щекотно, и я смеюсь.
Мне кажется, что воздушный шарик своим смешным полетом по комнате пытается передать мне какой-то странный, замысловатый привет из прошлого. Я не знаю, почему мне так кажется. Наверное, я теперь сумасшедший.
Поскольку я сумасшедший, то я могу делать то, что хочу.
Я МОГУ ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ХОЧУ.
Я хватаюсь за ниточку шарика и пытаюсь вообразить себе, что сейчас я улечу на этом воздушном шаре куда-то далеко, туда, куда (однажды мне так сказали) улетел мой не очень обычный дед. Даже разводы на стенах кажутся мне теперь прекрасными, потому что скоро я от них избавлюсь, в любом случае избавлюсь. Я ведь могу придумать такую лестницу,чтобы спуститься вниз, или сделать такой воздушный шар, который выдержит мой вес. Я МОГУ ВСЕ, ведь я же - ЧЕЛОВЕК.
Ветер дует сильнее, открывается дверь, и легкий сквозняк проходит через комнату. Из дверного проема ко мне одновременно бегут помощник начальника, второй помощник начальника. За ними - целая толпа служащих. Я даже не успеваю сказать "здравствуйте!" Но вдруг я понимаю, что это не нужно, совсем не нужно.
Весенний воздух продолжает пьянить меня, и я поднимаю согнутую спину, но толпа, налетевшая на меня, заставляет согнуть спину обратно.
Воздушный шарик летает по комнате, под высоким серым потолком, а куча людей подпрыгивает, встряхивая пол, и пытается его поймать. В моей комнате никогда не было столько людей.
Я проползаю под толпой - иначе протиснуться невозможно - и смотрю в окно в течение ровно пяти тридцати двух сотых секунды - я хорошо умею считать - после чего окно велят закрыть, и я закрываю.
На самом деле в моем детстве происходило много чего интересного. Например, в отличие от моих сверстников, я смог увидеть фотографии в старом альбоме. Бумажные фотографии были большой редкостью еще по тем временам. На этих фотографиях там был мой дед. И на одной их карточек он был сфотографирован не на работе, а в лесу.
На работе у деда было интересно. Он был одним из самых лучших работников, и поэтому его кабинет был хорошо обставлен, даже стены были вымыты. Но окон в его кабинете не было.
У деда в кабинете не было окон, потому что он один раз сумел выбраться во внешний мир, в лес, и даже сфотографироваться там. Вот почему мой дед был не очень обычен - он сумел проникнуть в лес. Дед очень любил эту фотографию.
Шар поймали, и я еду в специальную больницу для сильных нервных потрясений. Но я этого не помню, мне так рассказали.
Я видел раньше улицу через причудливо-грязные разводы на стекле, и видел очень смутно. Я думал, что под моими окнами есть парк, но его нет, там лишь пара деревьев. Мне казалось, что дети играли в этом парке, но на самом деле их учили будущей работе. В своем детстве я играл, поэтому я знаю, что такое воздушные шары.
Я где-то подслушал чего-то, пока меня везли в больницу, и понял, что люди после смерти улетают наверх воздушными шарами. Но нет, не "после смерти". Люди не умирают, люди просто перерождаются и куда-то улетают.
Я не знаю, как ученые так придумали сделать. Но если они смогли придумать, как замуровать народ в тесные комнатушки с бумагами, так почему бы им не придумать еще и это? Воплотить в жизнь еще одну сумасшедшую идею?
Я никогда не знал, кто правит страной, но знал, что у нас много нефти и что мы богаты, потому что у нас много нефти. Сейчас я понимаю, что моим знаниям нельзя верить. Ведь я рос на пятом этаже вместе со своим дедом, а работал на пятнадцатом, а сейчас работаю на двенадцатом, и никогда не отлучался с места пребывания, чтобы заработать штраф. Ах да, а еще я был в "парке", в далеком детстве...
Я тоже когда-нибудь так улечу. Но, прежде чем улететь ввысь, я найду тот лес, где был мой дед. Я не уверен, что на планете еще остались леса... да, и, если честно, я не знаю, как, по каким признакам можно определить лес, но я постараюсь его найти.
Я хотел бы полюбить кого-нибудь. Стоп, я же люблю! Вот скажите, любят ли Бога, в которого верят? Значит, я люблю руководство компании, которое никогда вживую не видел, но это неважно. Оно мне, кстати, жену должно скоро дать, мне, может быть, скажут, что ее надо любить, и я полюблю, и проблема исчезнет сама собой.
Я читаю секретные бумаги, совершая при этом должностной проступок, и понимаю, что я хочу в Индию, в Китай, на Ближний Восток, да куда угодно! Мне всего лишь надо подменить один листочек, один чертов листочек,подделать подпись, и я уеду в Китай. Мой начальник уехал в Китай, а один из моих богов сейчас на Мальдивах.
Говорят, что в Китае совсем не осталось нефти, но при этом Китай - страна богатая. Там роботы служат вместо людей, и там очень мало воздушных шаров.
Сейчас я начал ставить печати. Я любил в детстве разноцветные печати, но мне надо ставить одинаковые. Мимо моего пока еще не уничтоженного окна пролетает воздушный шарик.