О, эти танцы!

Валентин Васильевич Кузнецов
        Знаете ли вы, что такое танцы послевоенного времени? Нет, вы не знаете, что такое танцы того времени. Так знайте же, что явление это – есть нечто особенное, воистину достойное пера маститого писателя. Это феноменальное явление ещё только ждёт своего Гиляровского. Поэтому отметим пока лишь только то, что эти танцы, при всей своей кажущейся похожести, – такие разные. Танцы в комнате на вечеринке так не похожи на те, что на танцверанде в парке, а танцевальные вечера в школе или во Дворце культуры – совсем не то, что танцы во дворе.

                *     *     *

        О, эти танцы во дворе!

                "Во дворе, где каждый вечер
                всё играла радиола,
                где пары танцевали, пыля"

– эти окуджавские строки как раз про танцы во дворе на наших Камушках. Только дорогие радиолы появятся позже, а пока же мы танцуем под простенький электропроигрыватель или даже под патефон. На его вращающийся диск ставится тяжёлая чёрная граммофонная пластинка из лака шеллак, а примерно через три минуты запись кончается – и тогда надо успеть поднять звукосниматель (иначе его металлическая игла затупится, а пластинка испортится), перевернуть пластинку или заменить её другой, а затем аккуратно опустить на вращающуюся пластинку звукосниматель. Такая вот техника.

        А случается ещё и так, что танцуем под аккордеон. Это когда со своим аккордеоном во двор выходит наш сосед, любимец женщин Василий Сумкин. И тогда танец длится не три минуты, а ровно столько, сколько может играть без устали Сумкин. И танцевальная программа тогда получается не такой, как под электропроигрыватель. А играть на аккордеоне дядя Вася любит и поэтому без устали играет и играет.

        – Вася, всё! – просят уставшие танцоры. – Ну всё, хватит.

        Но невозмутимый Сумкин вновь, в который уже раз, начинает своё:
                "Севастопольский вальс
                помнят все моряки.
                Как же можем забыть мы вас,
                золотые деньки?"
или:
                "Я возвращаю вам портрет,
                я о любви вас не молю,
                в моём письме упрёков нет,
                я вас по-прежнему люблю".

        Особый шик – скажу я вам – в том, чтобы выйти на танцы во двор в белых парусиновых тапочках. Или в белых парусиновых ботинках. А чтобы обувь действительно была белой, за день до танцев эту обувь намочишь, нанесёшь на неё зубной щёткой зубной порошок, которым зубы чистят,  и поставишь сохнуть. На следующий день наденешь эту обувь, стукнешь пару раз ногами об пол, отрясая лишний зубной порошок – и на танцы.

        О, эти танцы во дворе! Видели бы вы их! Вот, вижу, арматурщица Лида Бедная: она раз в месяц, как бы в оправдание своей фамилии, занимает у моей мамы деньги, чтобы дожить до получки, а сейчас она, жеманно отставляя ножку и вытягивая носок, грациозно приседает в па-де-грасе – ну чем не великосветская дама? Особенно очаровательно это смотрится на фоне деревянного "скворечника" общественной уборной!

        А вот сварщик Мишка Квасов, любитель выпить, балагур и весельчак. Как галантный кавалер, высоко подняв над головой руку партнёрши, церемонно обходит девушку в па-де-катре – ну чем, скажите, не заправский гусар? Правда, на фоне унылого серого высокого бетонного заводского забора. А ну и что из того?

        А теперь – па-де-патинЕр. Молодая арматурщица из соседней с нами комнаты-общежития, известная тем, что к ней иногда приходит угрюмый приятель, недавно вернувшийся из заключения, старательно выводит замысловатые фигуры, скользит по пыльной площадке двора, то сближаясь со своим партнёром, то удаляясь от него, то спиной к нему обратясь, то визави. И всё это вблизи футбольных ворот около заводской столовой.

        Мы, подростки, не отстаём от взрослых. Зазвучала музыка бравурного испанского па-де-эспАня, и я с Галей Дьяченко – в цепочке танцующих. Этот танец у меня почему-то не получается, поэтому, чтобы не сбиться с темпа, во время танца приходится про себя припевать незамысловатую песенку:
                "Под-испанец – хорошенький танец,
                и не трудно его танцевать:
                два шага вперёд, два шага назад,
                потом повернуться и снова начать".

        Но и с этой песней-подсказкой всё равно забываю: в какую сторону я должен поворачивать Галю за руки?

        Помимо этих заморских бальных танцев танцуем ещё весёлую польку, быстрый краковяк, ритмичное танго, классический вальс, медленный вальс-бостон, фокстрот и, конечно, "гвоздь программы" – быстрый фокстрот под модную мелодию "Рио-Рита". Пластинку с этой зажигательной мелодией ставят уже ближе к концу вечера, когда танцоры достаточно разогрелись танцами и теперь вполне готовы к быстрому темпу. И обязательно, также ближе к окончанию танцевального вечера, объявляется белый танец. Это когда не
                "кавалеры приглашают дамов –
                там, где брошка, там перёд,
                две шаги налево, две шаги направо,
                шаг вперёд и поворот",
а когда право приглашения на танец принадлежит исключительно дамам:
                "Я пригласить хочу на танец
                Вас и только Вас,
                и не случайно этот танец вальс:
                вихрем закружит белый танец,
                голову кружит этот танец,
                пусть нас подружит белый танец вальс".

        И всё же, о, эти танцы во дворе! До чего же странное и прямо-таки абсурдное зрелище являете вы собой, если взглянуть на вас со стороны! Несколько десятков скромно одетых и плохо обутых людей под звуки мелодий "времён Очакова и покоренья Крыма" старательно вычерчивают замысловатые узоры бальных танцев, только не на балу, а на пыльной футбольно-волейбольной площадке и не под люстр сияньем, а под светом лампочки из окна второго этажа. А завтра рано утром этим дамам и кавалерам – в цементный цех, в пропарочную камеру, к арматуре, к сварочному аппарату, в гараж, на склад, на кран.

        Но всё это – завтра. А сегодня они счастливы. Потому что сегодня – танцы. До темноты. До устали. Но разве можно устать от танцев? Нет, танцоры неутомимы, они и не подумают назвать свои танцы нелепыми или хотя бы странными. Сегодня они веселы, сегодня они счастливы, по-настоящему счастливы – от танцев. Что есть, то есть, и этого не отнять. Спасибо вам, танцы.

                *     *     *

        А если танцы не во дворе, а, например, в школе или в парке, то начало танца – это некий ритуал, со своими неписаными правилами поведения. Ещё до того как зазвучит музыка следующего танца, намечаю для себя очередную партнёршу (а лучше, если и ещё одну – про запас), с которой хотел бы танцевать этот танец. Ведь танцевать весь вечер с одной и той же девушкой считается неприличным: это обращает на себя внимание других, да и ко многому обязывает. А теперь нужно выбрать удобную позицию, то есть занять такое место, из которого можно будет потом быстро пройти к партнёрше, намеченной для танца.

        А вот и музыка. Нужно быстро, по первым её тактам, разобраться в том, что это будет за танец: па-де-грас, краковяк или, может быть, фокстрот? Это чтобы понять, сможешь ли его танцевать. Потому как  если не умеешь, то пропускаешь. На этот раз – танго, а это я могу. Тогда – вперёд! Только не через весь зал. Неторопливо, но быстро: иначе меня опередят. Ну, так и есть! Надо же, опередили. Ну что ж, делаю вид, будто бы меня это совсем не касается, и скорее – к следующей даме (вариант номер два, запасной). Подхожу, становлюсь напротив, лёгкий наклон головы и:

        – Разрешите пригласить Вас на танец.

        Если сейчас получу отказ – "Я не танцую" или "Я устала", – то настаивать не принято, а пригласить рядом стоящую девчонку я уже не смогу. Во-первых, это её оскорбило бы, а, во-вторых, уж очень велика в этом случае вероятность отказа, поскольку по женской логике получается примерно так:

        – Ну да, она ему отказала, а я что, хуже её что ли?

        Поэтому если сейчас мне будет отказано, я должен буду спокойненько отойти в сторонку и пропустить этот танец – таков уж этикет, такие правила игры.

        Но она улыбается и делает шаг мне навстречу. Я беру её под руку, вместе мы подходим к уже танцующим парам и занимаем своё место в самом конце цепочки пар, движущихся по кругу. Я – спиной к центру зала, правая рука моя – на её спине выше талии, левая отведена далеко в сторону и на моей ладони лежит её рука. Да, это важно: я должен именно поддерживать своей рукой её руку. И так мы стоим некоторое время: ждём, когда закончится музыкальная фраза и можно будет, попав в такт, начать движение с новой музыкальной фразы. Раз-два, раз-два – эти такты я пропускаю, а вот с этого – раз! – я начинаю движение.

        О, эти танцы! Это восхитительно! Мы движемся в ритме музыки, партнёрша послушно подчиняется движениям моих рук. Взглянув направо, вижу, что за нами пристроились ещё несколько пар, и вот уже и всё кольцо танцующих медленно вращается вокруг центра зала. И только некоторые, которым в этот раз не повезло, остаются стоять у стен:
                "Пришли девчонки, стоят в сторонке,
                платочки в руках теребя,
                потому что на десять девчонок
                по статистике девять ребят".

        Во время танца нельзя прижиматься друг к другу – что вы! это же неприлично! – и нельзя прижимать к себе, сгибать в локте отведённую в сторону руку – это походило бы на обнимание. Танцуя нужно вести беседу с дамой, но ох как трудно найти подходящую тему. К тому же, если увлечься разговором, то можно ненароком и наступить даме на ногу, и это будет такой конфуз! Поэтому, обмениваясь простенькими фразами, слежу за своими ногами и контролирую дистанцию до соседних пар, чтобы не столкнуться с ними. Вообще-то я танго танцую неплохо, поэтому могу себе позволить выйти в центр зала и даже идти навстречу общему ходу танцевальных пар.

        О, эти танцы! Но всё имеет начало, и всё имеет конец. Заканчивается и этот танец. Независимо от того, в каком месте зала мы оказались в конце танца, я должен отвести девушку к тому месту, от которого она ушла танцевать. Подвожу её к её друзьям, улыбаюсь и обязательное: "Спасибо"…

        Музыкальная пауза. Жду следующего танца, и всё начинается сначала. И так весь вечер.

                *     *     *

        И совсем другое дело – танцы в парке. В Краснопресненский парк можно попасть и без билета, если идти не через центральный вход, с Мантулинской, а по тропинке от нашего дома по берегу Москва-реки. Но на танцверанду без билета всё равно не пройдёшь: она с четырёх сторон окружена широким рвом, заполненным водой, и на остров ведёт только один мост, на котором стоит милиционер. На танцверанде – настоящий оркестр, играет ч;дно, маняще, громко. А поскольку денег на билет нет, то и стоишь на тёмной аллее, слушаешь музыку, не отрываясь смотришь  на остров и белой завистью завидуешь тем немногим, танцующим на ярко освещённой белой веранде. Гвоздь музыкальной программы оркестра – это польская мелодия
                "цветёт, как прежде наш вишнёвый сад,
                цветы роняя на плетень.
                Мне не забыть тебя, мой старый сад,
                в весенний день".

        Дождёшься исполнения этой чарующей, пленительно-тягучей, с завываниями трубы, модной мелодии и с чувством полного удовлетворения можно идти домой.

        А нравы на танцверанде не те, что во дворе или в школе. Здесь и одетым нужно быть поприличнее и вести себя осмотрительно. Нельзя, например, приглашать на танец чужую девушку: бывали случаи, когда это заканчивалось дракой с последующим купанием в речке, когда не выясняют, желаешь ты или нет сегодня немного поплавать и когда даже милиция не может помешать этому "правосудию". Уж что было, то было. Причём было такое и со мной. Правда, купания удалось избежать, но побегать по железнодорожным шпалам и полазить по крышам сараев и заборам – довелось. Гоняли и травили меня, как зайца. Обложили засадами подходы к моему дому. Нужно ли говорить, что домой тогда я смог пробраться только утром? Да, уж что было, то было…

                *     *     *

        Зима. Ни во дворе, ни в парке не потанцуешь, поэтому собираемся у Земфиры. В её комнатке всего-то восемь, вряд ли десять, квадратных метров. Да вначале это была и не комната вовсе, а коридор, пожарный выход. Но выходную дверь замуровали, прорубив в ней окно – вот и получилась комнатка, в которой и поселились Земфира и её мама Зоя Владимировна. Поместились в комнате только две кровати, небольшой стол и тумбочка у входа.

        – Ну, разве можно, – скажете вы, – в такой малютке ещё и танцевать?

        А вот и можно. Танцуют две, а то и три, пары. Те, что не в танце, сидят на кровати. На другой кровати – патефон и грампластинки. После того как пластинку поставишь на патефон, его обязательно нужно завести, то есть покрутить ручку сбоку. Но нельзя перекрутить – тогда сорвёшь его пружину. Такая вот техника. Такого завода часто не хватает на всю пластинку, и тогда обороты диска падают, певица начинает тянуть песню и противно завывать низким голосом. Все бросаются к патефону и на ходу быстренько подкручивают ручку патефона – певица ускоряет темп песни, возвращаясь к своему естественному высокому голосу, и танцы благополучно продолжаются.

        В маленькой комнатушке, понятно, особо не растанцуешься, тут нет места краковяку, польке и даже фокстроту – поэтому танцуем под завывания "Домового" Дюка Эллингтона, под Капитолину Лазаренко с её
                "о любви не говори:
                о ней всё сказано,
                сердце, полное любви,
                молчать обязано,
                без причины не гори,
                умей владеть собой,
                о любви не говори,
                а молчать не в силах – пой"
или же под Клавдию Шульженко:
                "Руки, вы – словно две большие птицы.
                Как вы летали, как оживляли всё вокруг!".

        Танцы продолжаются. Но, как известно, всё имеет начало, и всё имеет конец. Когда-то возвращается домой Зоя Владимировна, Земфирина мама, и, следовательно, танцам – конец. Вся весёлая компания переселяется на лестничную площадку, где веселье и продолжается. Что было, то было.

        Рассказывая о танцах послевоенного времени, можно ли ничего не сказать об удивительном феномене того времени – о стиле и стилягах? Однако рассказ о них требует отдельного повествования.

        Продолжение: http://proza.ru/2013/06/09/1612