Школа, последние четыре года.
Период с 8-го по 11-й классы был более важным и это уже была настоящая жизнь, часто самостоятельная. В ней было много и хорошего и плохого, хотя все плохое в конечном счете тоже оборачивалось мне на пользу. Прежде всего, важно, что к нам в школу стали ходить дети из Пионерского поселка, в котором вроде как семилетка была, а вот дальше уже нет. Им ходить в нашу школу было далеко. Пионерский поселок начинался через железную дорогу от нашего барачного поселка. Дорога была утоплена в овраг и через нее был всего один мост, по которому ходил трамвай. Впрочем это все и сейчас есть, может дома другие стоят, а железная дорога никуда не денется. По ней от нашего поселка можно было быстро прийти на вокзал. А наш поселок назывался улица Азина, дом 1-А. И к этому дому были приписаны пара десятков бараков.
Наш класс стал 8А, а их класс -- 8Б. Ребят из соседнего класса мы знали поначалу плохо, но была у них одна очень красивая девочка, которую сразу все отметили. А я по привычке теперь стал смотреть на нее. Тани больше не было, была Ира Стеблова. Эта привычка разглядывать людей в упор, особенно красивых девушек, осталась на всю жизнь. И даже через много лет некоторые слабонервные из них показывают мне знак, что я спятил, крутя пальцем у виска, когда я на них смотрю. Почему-то некоторые девушки, ловя на себе чужие взгляды, воспринимают это как приглашение. Но многие просто делают вид, что не обращают внимания.
Ира тоже делала вид, что ничего не происходит. Впрочем скоро нам предстояло познакомиться. Меня по традиции избрали в комитет комсомола школы от нашего класса. Я уже не был старостой, но как-то все привыкли, что меня надо куда-то избирать. Ее тоже выбрали, и вот на заседании комитета мы уже и встретились по делу. Надо было выбрать председателя. И я чисто спонтанно предложил ее. Не думаю, что это ей понравилось, но мое предложение все поддержали. Очень выгодно иметь в начальниках красивых девушек. Им многое прощается и многое дается легче, чем остальным.
Я к тому времени уже был большой спортсмен в школе. Входил в сборную по лыжам и по волейболу, а также был чемпионом школы в беге на 800 метров. Соревнования по бегу у нас проходили любопытно. Сначала выпускали Б-класс, и у них был один человек, который на полкруга обгонял всех остальных. Потом выпускали наш А-класс и картинка повторялась, только впереди в одиночестве бежал я. А между собой нас судил только секундомер. Я бегал быстрее. Кстати по этой причине я не боялся многочисленной шпаны и один раз даже мне это очень хорошо помогло. Я с легкостью убежал от большой шайки хулиганов, которые решили нас наказать в чужом районе. Даже и повод вроде был. Мы приехали на какой-то вечер в чужую школу, одетые как стиляги, и пользовались популярностью у местных девочек. Для хулиганов этого достаточно.
Помню также, что я часто ездил в разные школы в составе сборной играть в волейбол на первенство то ли района, то ли города. А для соревнований на лыжах мне в школе даже выдали одну пару клееных лыж высокого качества, которые тогда очень дорого стоили. Ну и вторую пару лыж попроще для тренировок. Но я не ходил в нормальную спортивную школу. Поэтому выше третьего взрослого разряда по лыжам в беге на 10 км не поднимался. Но это тоже было неплохо для школьника.
У меня с детства была очень хорошая реакция, поэтому меня в эстафетах всегда ставили на первый этап, и в беге и на лыжах. И я выскакивал со старта раньше всех, но потом меня догоняли и часто заталкивали до падения. На беговой дорожке я один раз сильно поранился из-за этого, похоже была откровенная подножка, пришлось бежать домой к ученице, которая жила рядом со стадионом. В молодости все было впервые и эта процедура, когда меня, как раненого, бойца санитарка спасает от смерти запомнилась на всю жизнь.
Коньками я специально не занимался, но около вокзала был неплохой стадион Локомотив, и там каждую зиму заливали каток. Мы очень часто туда ходили, хоть нам это было и не так уж близко, минут 20 идти пешком. Каток был местом сбора друзей и знакомых, там играла музыка, было светло, хулиганов тогда на катке не было, в общем царила праздничная атмосфера. В результате я хорошо научился кататься на коньках и даже мог делать кое-какие прыжки, ну и играть в хоккей. Это умение осталось на всю жизнь, хотя потом я перестал регулярно кататься. А через много лет мы с женой Наташей купили роликовые коньки и иногда катаемся на них по асфальту в красивых местах Москвы.
Еще я умел неплохо рисовать и любил это, поэтому на мне висели все классные и не только стенгазеты. Этому я тоже нигде не учился, все самостоятельно. Я вообще никогда не любил посещать какие-то кружки. Впрочем были исключения: я посещал школу бальных танцев при Дворце Пионеров и литературный кружок, но об этом чуть позже. Со школьных лет я усвоил как несправедливо устроен мир. Чем больше человек умеет, тем больше его нагружают, а кто не умеет ничего и не хочет учиться -- его не трогают, ведь это хлопотно с ним возиться и неприятно. Впрочем впоследствие я сам пользовался этой теорией делая плохо сознательно те дела, которые мне делать не хотелось. Все работало как надо и больше меня о таких делах не просили.
В старших классах учеба проходила стандартно, как у всех, и ничего особенного в этом плане не запомнилось. Я очень легко понимал химию, но она мне не очень нравилась. Я очень любил черчение, но понимал, что чертить я не буду, это мелко. А с математикой вообще было просто, ее я вообще не учил. У нас была интересная учительница математики, которая в начале урока сразу давала задачу, кто решит -- получает пятерку. Вот я и занимался тем, что решал задачи, а уроки я не слушал. В конце урока, решив очередную задачу, я получал очередную пятерку и к концу года у меня пятерок было в несколько раз больше, чем у всех остальных. Забегая вперед скажу, что это меня чуть не подкосило при поступлении в университет. Физика мне тоже нравилась. Этот предмет был немного выделен, потому что новым класным руководителем у нас была женщина, именно преподаватель физики. О выборе профессии я поначалу не думал, а в конце были проблемы. И все же учеба не дала никаких сильных впечатлений и каких-либо интересных событий, связанных с учебой, я не помню.
А вот жизнь за пределами школы была очень интересной. Помимо спорта было и другое. У нас сложилась дружная компания из особо продвинутых людей в классе и мы часто собирались после школы. Поначалу мы ездили на велосипеде по всему городу компанией человек 8, то есть солидный отряд. А на широких асфальтовых полях, особенно перед Политехническим Институтом играли в вело-футбол. Велосипед у меня был по важной причине и вот по какой.
Отцу дали заветные 6 соток на участке кооперативного сада. Машины, естественно, у нас не было, а туда надо было не только ездить, но и кое-что возить. Поэтому были куплены велосипеды и мы с братом научились на них виртуозно кататься. Ведь дорога в сад проходила через город и была не близкой. С этим садом было больше мучений, чем удовольствия, ездить нам туда не хотелось, заниматься сельским хозяйством тоже. Кончилось это тем, что через наш сад проводили теплотрассу и она как раз проходила по нашему участку. Отцу выплатили компенсацию, и наш участок у нас забрали. И никто не был против.
Но мы также хотели острых ощущений, поэтому частенько пробивались на институтские вечеринки, предварительно распив бутылку водки в каком-нибудь подъезде прямо из горлышка. Никто не напивался, просто для храбрости. Проводили внутрь зданий нас по-разному, то у кого-то был старший брат -- студент, то просто знакомые, а то знали черные ходы. Ясно, что с парадного входа нас не пускали. Иногда наша компания объединялась с другими компаниями, которые не всегда были такими, с которыми стоило общаться.
Один раз меня бесплатно угостили каким то наркотиком, даже не знаю что это было. Я это нормально переварил, но хорошо запомнил, он действовал достаточно сильно, причем несколько дней. Это было уже позднее, когда мы ездили на мотоциклах. Я сидел на заднем сиденье, и меня надо было как-то держать, потому что у меня начисто отбило чувство страха и ответственности. Как известно, первые впечатления от наркотика всегда самые сильные, но если не продолжать, то и последствий нет. Я не продолжал.
В те времена наркотики были очень большой редкостью, не то, что теперь. Впрочем в любые времена каждый получает то, что заслуживает. В другой раз я попал в компанию, которая решила приставать к прохожим и издеваться над ними. Мне это не понравилось и я сделал так. Как только вожак пристал к первой девушке, я подошел к нему и сказал, что это моя хорошая знакомая и лучше я ее провожу домой. Он отпустил и ее и меня. Девушка тряслась от страха и не знала что ей делать. Я объяснил, что случайно оказался среди этих негодяев и ничего плохого ей не сделаю. Но проводить ее домой не получилось. Оказалось, что она живет как раз в том районе, где меня чуть побили, но я убежал. Точнее один раз хорошо ударили, а потом уже не получилось. В результате я посадил ее на трамвай и больше никогда не видел.
Мы также часто ходили на танцы в небольшой парк в центре города. Он назывался сад имени Вайнера и находился недалеко от здания филармонии. Возможно он и сейчас есть. Там была главная танцплощадка города, на которую надо было покупать входной билет. На этой танцплощадке играл живой духовой оркест, а в перерывах крутили пластинки. Танцы тогда были очень необычные. Парень приглашал девушку, они проходили в центр площадки, а потом обнимались так, что кости хрустели, прижав щеку к щеке. И так, под музыку, едва передвигаясь по чуть-чуть, и проходило это почти сексуальное действо. Главная проблема была в том, что ничего нельзя было держать в карманах брюк, все мешало.
Много лет спустя я видел какой-то американский фильм про те времена и обратил внимание, что там тоже так танцевали, это была какая-то всемирная мода. Поразительно, что в те времена, несмотря на все запреты, у нас многое в области моды и нравов делалось также как в Америке. Информация приходила по разным каналам и быстро становилась правилом для всех.
Однажды летом, кажется перед 9-м классом, мы решили заработать денег на мотоциклы. Мы и до этого зарабатывали в праздники тем, что принимали телеграммы. Это была интересная работа. На почте нам давали бланки и какие-то пропуска и мы ходили по разным организациям и предлагали отправить поздравительную телеграмму прямо на рабочем месте. И многие соглашались. С каждой телеграммы нам полагался какой-то процент. Но это были маленькие деньги.
Чтобы заработать большие деньги мы устроились по знакомству в геологоразведочную партию бурильщиками. Без знакомства нас бы не взяли, а так и нам польза и нашей организации, наверняка нам не доплатили, а мы были согласны на все. Работа была тяжелая, но интересная. У нас была машина-грузовик, был шофер и был геолог. И мы ездили по разным деревням и бурили вручную небольшие скважины, чтобы взять пробу грунта. Бур надо было просто крутить, но толкая со всех сил.
Интересно было с питанием. Мы останавливали машину около какой-то деревни перед этим поймав курицу в какой-то стае, они все паслись без присмотра. Разжигали костер, варили эту курицу и ели. Однако среди нас был один парень, его звали Саша, я с ним в то время был более дружен, чем с остальными. Так вот он был вегетарианец, и в принципе не ел мяса никогда. А кроме этой курицы ничего не было. И ему приходилось ходить пешком в ближайший сельский магазин за хлебом.
На этих куриц мы охотились часто и разными методами. Я так и не помню научился я скручивать им шею или нет. Но однажды ради смеха я бегал за ними и кидал в них топорик. К счастью ни одной курицы убить таким способом мне не удалось, но тогда мне это казалось интересным. В молодости чего только не попробуешь. Ходили мы и на сельские вечера, но с девушками договариваться у меня получалось плохо, а силовые методы я отвергал в принципе. Впрочем меня это не очень угнетало. Что такое оргазм я знал, а с другой стороны очень боялся получить ребенка раньше времени. Когда время пришло так и получилось, что дочь появилась с первой попытки, и это уже было удачей. У моего брата дочь получилась только после 5 лет жизни в браке.
Кроме геологоразведочной партии мы с Сашей работали также на заводе Уралмаш, отбивали окалины со сварных конструкций. Тоже работа не квалифицированная и достаточно тяжелая. Но в молодости все было интересно. В результате деньги были заработаны и ребята купили мотоциклы. А я в последний момент вдруг понял, что не хочу этого, не мое это. И купил себе черный выходной костюм с жилеткой. Очень шикарный костюм, который мне пригодился, а жилетку я использовал аж до 60 лет, пришил к ней внутренний карман и вывозил в ней большие суммы заработанных денег из-за границы. Это было очень много лет спустя, может когда-нибудь и об этом напишу.
Итак, наша компания села на колеса, а я ездил с ними на Сашином заднем сиденьи, пока это место не заняли девушки. А мне надо было менять друзей. Кстати мой брат все это видел и ему как раз все это очень нравилось. Он не выдержал, бросил школу и стал работать на заводе, на первые же деньги купил себе мотоцикл, сначала плохой и дешевый, потом получше, потом машину, а потом вообще стал работать шофером. Школу он закончил как вечернюю, но знаний она ему не дала. Он прожил жизнь в рамках своего круга, а я поднялся намного выше. Наверно, каждый знает заранее чего он хочет и чего заслуживает.
Итак, кажется в 10-м классе, я понял что надо менять друзей. Для меня это никогда не было проблемой -- я мог стать другом любого человека, если бы захотел. А мог и порвать отношения так же просто и легко с одними и начать дружить с другими. Признаться я не помню как я это делал. Я решил дружить с парочкой поэтов нашего класса. Это тоже были по своему уникальные люди. Они просто говорили стихами, но совсем не понимали математики. Они приняли меня в свою компанию и сказали, что ходят в литературный кружок, там у них очень весело. И я тоже могу ходить, но сначала мне надо написать тетрадку стихов.
Стихами я раньше не увлекался, но все было интересно, а почему бы не попробовать. Надо сказать, что попробовал я вполне удачно, рифмовать у меня получилось, не так быстро, как у моих новых друзей, но методом перебора вариантов я рифмы находил. На том этапе меня больше интересовала форма, чем содержание. Итак, написав за неделю тетрадку стихов, я пошел с ними в кружок. Естественно меня попросили их почитать, я почитал, все поморщились, но меня не прогнали, пропуск в кружок я получил. Кружок был при Клубе Железнодорожников и вела его известная уральская поэтесса, но, каюсь, фамилию я уже забыл. Оказалось что там не только поэты, есть и писатели, причем люди разных возрастов, кто-то пишет рассказы, а был один такой человек, который писал роман и периодически зачитывал главы из него.
Для себя я усвоил, что мне моих друзей в поэзии не переплюнуть. Их звали Юра Бойко и Саша Швирикас. Впоследствие они, как и я, поступили в Университет, но на факультет журналистики и стали журналистами и писателями-поэтами одновременно. Я решил написать рассказ. А чтобы было интересно, что нибудь из воспоминаний своего детства. В рассказе была история о том, как маленький мальчик сам учился рисовать подсматривая как рисует приезжая художница. Рассказ получился интересным и по сюжету и по манере описания.
Его все похвалили, а затем в газете Гудок целая страница была посвящена творчеству кружка, и мой рассказ занял на этой странице 3/4 площади. Один экземпляр этой газеты я долго хранил у себя, но так как мне приходилось много раз перезжать, то в конце концов он все таки потерялся. Ни сканера, ни интернета тогда не было и восстановить потерю невозможно. Разве что просмотреть подшивку этой газеты за 1961 год, если она где-то сохранилась. Таким образом, среди моих публикаций самая первая была по литературе, а не по физике.
От своих друзей поэтов я узнал и запомнил на всю жизнь абсолютную рифму
Слышен свист и вой локомобилей
Дверь лингвисты войлоком обили
Иногда они мне предлагали такую игру: я говорил произвольную первую строчку, а они тут же, моментально, добавляли в рифму вторую строчку. У меня так не получалось. Я тоже мог придумать рифму, но на это уходило намного больше времени. Причину я сам понимаю так, что я мало читал и вообще мало думал о поэзии. У меня были и другие интересы, в частности, рисование, спорт. Также я любил читать книги по архитектуре.
А вот писать сочинения мне было не трудно. Я всю жизнь, с детства разговаривал сам с собой, выдумывал какие-то тексты и играл какие-то роли. Поэтому при переходе на звук или на бумагу все уже было готово. Я думал, что все так поступают, но оказалось, что нет. Но это знание пришло намного позже. В течение всей последующей жизни я придумывал стихи только в качестве поздравлений по любому поводу. Самое последнее начиналось так
Время быстро пролетело, снова взялись мы за дело
Прочь забавы, нам опять надо Сашу поздравлять
Саше тогда исполнилось 10 лет, это внук моей второй жены. Стихотворение было большим и после него я уже ничего не написал. Точнее, перестал писать, так как постоянно не хватало времени на разные компьютерные проекты.
Если говорить про рисование, то меня никто этому не учил. На уроках мне было скучно, так как я все быстро понимал, а обучение был рассчитано на тугодумов. И я занимался тем, что срисовывал портреты из учебников. И постепенно научился срисовывать так что даже было похоже. А однажды я заболел, сидел дома один и от нечего делать решил нарисовать автопортрет, срисовывая свое изображение в зеркале. Получилось неплохо и меня даже можно было узнать. Вскоре меня навестили мои друзья поэты. Они похвалили портрет и попросили себе на память. Я отдал. Через некоторое время я выздоровел и пришел в школу. И к своему удивлению увидел свой портрет на стене класса, а под ним некролог, написанный поэтами в стихах. Возможно я бы и забыл эту историю, но один из учеников, увидев меня, вдруг спросил: "как, разве ты не умер?". Это было настолько парадоксально, что запомнилось.
После окончания 8-го класса неожиданно появилось решение Хрущева о совмещении учебы с работой на заводе. Я попал под этот каток и в результате учился не 10, а 11 лет. А с 9-го по 11-классы мы два раза в неделю ходили на завод, где были приставлены учениками к рабочим и там шла своя учеба. Я выбрал себе специальность слесарь-лекальщик, она мне казалась более творческой, чем точить болванки на токарном станке. Мой учитель был адекватный мужик, все было замечательно, отношения нормальные. Я в основном что-то пилил напильником, иногда работал на шлифовальном станке и в конце концов получил удостоверение о пригодности к работе слесарем-лекальщиком. Но мне это не пригодилось, хотя я и не считаю, что просто так потерял год. По крайней мере я побывал в шкуре простого рабочего и увидел, что такое работать на заводе. Впоследствие эту систему снова отменили, как неэффективную. Но мне вот так повезло.
Если уж говорить о впечатлениях и воспоминаниях, то наиболее сильные переживания я испытал от своих отношений с Ирой Стебловой. В эти годы я ходил в школу очень охотно просто по той причине, что снова ее увижу. Много позже наш начальник, академик Каган, повторяя академика Ландау, говорил, что мужики делятся на красивистов и душистов. Первым нравится в женщинах красота, вторым -- душа. Я был стопроцентный красивист. Меня не интересовал секс и вообще телесные общения. Я не говорю, что это плохо, это очень хорошо, но меня просто приводила в экстаз женская красота. Для меня смотреть на красивую женщину было много интереснее любого кино и спектакля. Тем более, что не всегда такие женщины оказываются рядом.
Ира была почти рядом. С 9-го класса мы оказались в одном классе. Она сидела за партой вместе со своей подругой, а я постарался и занял место в следующем ряду сбоку от нее. Но на уроках нельзя общаться, а на переменах вокруг нее все время крутились парни, а я не любил толкаться локтями. Я уже тогда был одинокий волк, индивидуалист, каким и остался на всю жизнь. И в соответствии с этими принципами я узнал из учительского журнала ее домашний адрес, и в один прекрасный день пошел к ней домой. Меня никто не приглашал, даже намеков не было. Учитывая, что она мне сильно нравилась, я очень робел. Каждый шаг к ее дому мне давался с огромным усилием воли, сердце колотилось на полную мощность, но я все таки дошел и позвонил в дверь.
Она меня впустила, у нее была хорошая квартира в каменном доме, папа был майор, и видимо у них там были свои резервы. У нее была своя комната. В этой комнате мы с ней мило беседовали много раз, потому что за первым разом были и другие. Я не помню как так получалось, но видимо я был хорошим рассказчиком и вообще интересным мальчиком, я легко и быстро устанавливал отношения со всеми. Ира, к счастью, была не только красивой, но и умной и всегда адекватно оценивала любую ситуацию. Об этих наших особых отношениях никто в школе не знал, в школе все оставалось по старому, вокруг нее все время крутились бойкие парни.
Меня еще поразило то, что бывая у нее дома, я однажды увидел ее мать, а потом и фотографию ее младшей сестры. И они были еще более красивые, чем сама Ира. Это была какая-то порода высочайшей пробы. Вероятно Ира чуть походила на отца и немного отличалась. Я не знал, что мне делать. С одной стороны можно было усилить отношения, с другой я был не готов к этому. Я понимал, что мне рано, у меня другая судьба. В этих сомнениях, я все таки сделал попытку и в один из приходов, сказал ей заветные слова про любовь. Она отвернулась к окну, на ней была кофточка с голой шеей, я подумал, что надо подойти и поцеловать ее в шею. Но внутренний голос, который мне все время что-то запрещал, опять взялся за свое.
Наконец она повернулась и спокойно рассказала, что у нее уже давно есть жених, он не учится в нашей школе, они познакомились через родителей, и скорее всего она за него выйдет замуж в свое время. Вопрос был снят раз и навсегда, мы остались друзьями. Мне снова повезло, так как будущее было свободным для подвигов. Впоследствие я даже видел этого парня, она меня с ним познакомила, просто так получилось, что я пришел к ней, когда он тоже был у нее. Он вел себя с ней очень свободно, кидался предметами и давал волю рукам. Но и она вдруг стала совсем другой. Такой же раскованной и свободной. В школе она вела себя очень корректно, соблюдая дистанцию между собой и всеми остальными.
Собственно это наблюдение послужило еще одним аргументом в пользу моей теории, что не бывает плохих и хороших людей. Отъявленный бандит может для кого-то быть самым добрым человеком на свете, а добрый человек может сделать зло при определенных обстоятельствах. Человек -- это многогранник, и к каждому другому человеку он поворачивается какой-то одной из своих многочисленных граней. И часто бывает трудно увидеть все грани сразу, каждый судит о человеке только по своему опыту и проецирует его на других, при этом совершая ошибку.
С Ирой мы остались друзьями и после школы. Я продолжал к ней ходить и когда был студентом, а потом я уехал в Москву и последний раз случайно встретил ее в магазине Электроника на Ленинском проспекте. Мы очень хорошо поговорили, я ей рассказал, что живу в Москве, женился, стал ученым, она сказала, что нисколько во мне не сомневалась. Сама же она оказалась в Москве проездом из Сочи, где отдыхала, дело было в конце лета. Больше мы не виделись.
Интересно, что похожая встреча состоялась и с Таней Кругликовой, но проходила она по-другому. Уже учась в аспирантуре в Москве, я часто летал в Свердловск к родителям. И однажды в пустом переулке она вдруг неожиданно появилась идущей мне навстречу. Я ее конечно сразу узнал, хотя прошло много лет. Вероятно она меня тоже, но сделала вид, что не узнала. Я ей подыграл и мы прошли мимо, даже не поздоровавшись. Пустяк, но я вижу ее в той сцене всю жизнь. Как будто на пленку записалось и все время прокручивается. Память странная штука, она почему-то запоминает не всегда то, что реально требуется. А про сны вообще сложно что-то сказать. Мне до сих пор, через 40 с лишним лет, иногда четко, как наяву, снится наш барачный поселок, которого уже много лет не существует. Я до мелочей помню его весь и много эпизодов, связанных с жизнью в нем. Обо всем не напишешь, точнее написать можно, но тогда придется отложить все другие дела.
Был еще один интересный эпизод. Однажды мы с моим вторым другом Вадиком из мотоциклистов по его инициативе купили путевки в пеший поход по Уральским горам. Это был мой первый поход, еще не самостоятельный, а организованный, но ведь мы были детьми. Все было как полагается, мы ходили по интересным местам, таскали рюкзаки и все было как у всех. Но, как всегда, интересны детали. В этом походе, я впервые перенес на руках девушку выше меня ростом через ручей, я впервые разжег костер под дождем для приготовления завтрака, и я познакомился с одним парнем, это знакомство мне потом помогло.
Сначала про костер. У нас были дежурства, и каждый день кто-то должен был вставать раньше других и готовить завтрак. Настала моя очередь. Я вылез из палатки, а в лесу идет дождь. Тем не менее разжечь костер у меня получилось, уже не помню что я для этого делал, но нас тогда учили. А парень был как все, нормальный. Это потом я узнал, что он главарь большой хулиганской группировки. И через какое-то время я однажды попал в их лапы, не помню уже за какую провинность. Меня отвели к главному, это был он, он меня узнал и отпустил, даже пообещал защиту, если что-то будет не так. Но больше со мной никаких неприятностей не случалось.
В это же время у меня произошел нетипичный случай на алкогольной почве. Я был хорошим пионером, и из пионерского времени научился быть всегда готовым. По этой причине я после каждого тоста всегда честно выпивал, все что мне наливали, а потом оказывалось, что перебрал. Тогда вообще много пили, но я никак не мог научиться определять свою меру. Но однажды на Первое мая я превысил меру многократно.
Дело было так. Компания у нас была дружная и праздники мы отмечали все вместе. Но были проблемы с жильем. Однажды мы накупив все необходимое пошли по заранее обговоренному адресу, но там вдруг изменились обстоятельства и девушки нас не пустили. Мы остались без комнаты и без девушек. Тогда кто-то вспомнил про свою бабушку, живущую в низкой деревянной хибаре, и мы решили идти туда. Не хватало музыки и девушек. Кто-то пошел искать девушек на улице, для нас это не было проблемой, а я с Сашей пошел к моей тетке, которая жила недалеко, за патефоном.
Пока мы ходили у них пир уже шел горой. И девушки были и комната была. Мы устроили музыку, а потом решили выпить по штрафной, чтобы догнать остальных. Молодо -- зелено, ни ума ни опыта, но с толку сбило еще и то, что все спонтанно и бегом. Мы налили по стакану водки и выпили без закуски. Но хмель не приходил, не знаю почему. Через какое-то время Саша меня спрашивает -- ты как, я говорю, трезвый. Тогда мы налили еще по стакану и снова выпили.
Дальше все помню четко. Я танцевал с девушкой, похмелье пришло мгновенно с большой скоростью. Я отвернулся от девушки, вышел из дома во двор, голова кружилась все сильнее. Я сделал два шага и потерял сознание, упал на камень и разбил лицо. Через какое-то время, мои друзья поэты меня хватились, нашли во дворе, подтащили к водокачке, кое как привели в чувство, и потом буквально на руках довезли и дотащили до дома. Поставили у стенки и позвонили в дверь. Мама увидела меня с разбитым лицом, едва стоящим на ногах, и ужаснулась. А я попросил не говорить папе и пошел спать.
После этого эпизода я три года не мог пить вообще ничего. Мне становилось плохо даже при виде человека, поднимающего рюмку. И вообще на всю жизнь тяга к спиртному была отбита. Это было не очень удобно, в брежневские времена без выпивки нельзя было сделать ни одного дела, и я потихоньку учился выпивать заново. Но организм понял задачу и с чувством меры все стало нормально, после определенного количества алкоголь в меня просто не шел, сразу возникали позывы на рвоту. Поэтому я эту задачу для себя решил вот таким странным способом.
Так как мне все было интересно, то надо сказать еще, что я по полгода походил в две секции: самбо и бокса. Секцию самбо вел один парень прямо в нашем школьном спортзале, и за полгода просто научил нас правильно падать. Эта наука мне потом помогла, когда я пару раз очень хорошо упал, катаясь на горных лыжах. Хотя падение со стороны казалось ужасным, я никак не поранился, потому что автоматически все правильно сделал. А в боксе у меня особых успехов не было, я вообще драться никогда не любил и старался до этого ситуацию не доводить.
В школе было еще много всяких событий, в частности, космические события, полет Гагарина и вся эйфория вокруг него. Была самодеятельность, в которой я обычно выступал с сольным пением песен, я уже писал выше, что пел я хорошо, и слух и голос у меня были, но ноты я не знал. Родителей это не интересовало, да и меня тоже. Интересно, что я покупал себе гитару, пытался научиться сам, но не получилось, потом меня пытался научить один парень из нашего класса, которого мне приставили, чтобы я его подтянул, так как у него были плохие отметки. Но и он тоже играть на гитаре меня научить не смог, как я не смог заставить его учиться. Мою гитару они в конце концов поломали, и на этом все закончилось.
Продолжение в третьем разделе