Про Ваньку-царевича, или Дураков больше НЕТ!

 
      
             В некотором царстве, в некотором государстве...
 В общем, жили-поживали, даже совсем неплохо, царь-государь, да царица,
 уже не девица, потому, как был у нее сын Ванятка, дурак-дураком по ейному,
 царскому разумению. Да и то, стыдно людям сказать: танцульки танцевать
 не может, на пиры не ходит, не пьет, не курит, все мастерит что-то с кузнецом
 Левшой Таратайкиным, да на Маньку, дочку его, поглядывает. Как такому
 царство доверить? Да за ним присматривать семь нянек надо, чтобы его
 ноженьки в тепле были, да не поранился чтоб, да слова ученые знал, для
 важности и знакомства с принцессами заморскими...
 
       А откуда их взять, нянек этих, если и те, что были, Фекла да Матрена,
 вчера рассчитались? Много ли на пенсию царскую содержать нянек можно?
 Нет, женить парня надо, глядишь, и казна царская пополнится, и за ним
 присмотр будет...
 
  — А позвать сюды, пред царски очи, Ваньку-царевича! —
 крикнул царь-государь спросонья, мух распугав.
  — Чё орешь, дурень? Ты хоть портки одень, да глаза
 протри! Вона твой "умник,"с Манькой-искусницей во дворе
 "шуры-муры разводит." Нашел себе кралю:
 да у нее руки, как грабли, и все искусство ее в том
 заключается, что по дому все может делать, да отца
 с матерью слушает. А чтобы по-загранишному что
 ляпнуть для важности, дак куды там, стеснительна..!
 — царица ткнула кулаком в бок царя-императора
 и отвернулась к стенке.
 — Не бывать по сему! Ванятка, подь сюды, олух
 царя небесного!
 — Че орешь, я сказала?! Портки одень, причешись,
 да на табурет сядь,как царю полагается! Привык днями
 спать, царство разваливается, а ему и дела нет!
 Корону зачем вчера в ломбард заложил?

    — Ну, ты даешь, царица! Фекле да Матрене
 полный расчет сделал, по копейке на душу, да
 сверхурочные: чай, сама квашню ночью запускать
 не вставала...
  — Не в квашне дело, твое величество. Вот ты сядешь
 на "трон", а что ты за царь без короны?
 Мужик-мужиком.
 — Ванька-то знает. Ему, если я без короны,
 сподручней даже.
   
          Царь-государь одел портки, опоясался
 полотенцем, расшитым цветочками,да голубями заморскими,
 глянул в таз медный на свое отражение и остался доволен:
 парень хоть куда! Открыл окошко, гаркнул во двор:
 — Ванька, бросай свою кралю, дело есть государственной
 важности! Подь сюды!..
 Строго сдвинув брови, уселся на табурет.
 
       И вошел Ванька, и поклонился низко:
  — Будьте здоровы, государь-император! И вам,
 царица-маменька, многие лета..!
  — Ох, не к добру это! — царицу с лежанки как
 ветром сдуло, — ты чего расчирикался?
  — В каком смысле, маманя?
  — В прямом. Ты ить раньше, окромя "на фик надо"
 ничего не говорил.
  — Ну и че? А на фик мне ваши пиры, когда
 государство в упадке?
  — Кончай базар, Ванька! Ты опять за свое? Женить
 тебя будем, вот тебе наше царское благоволение.
 Возьмешь себе богатую, сразу казна пополнится! —
 царь-император еще сильнее нахмурил брови,
 а для важности топнул ногой.

  — Ой, батя! На Мане?
  — Я тебе дам, — на Мане! Бери лук, да выходи
 в чисто поле, стрелу пускай. Где упадет -
 там твое счастье.
  — Че, опять в сказку?
  — А ты где находишься, дурень..?
 
         Сильно обиделся Ванька. Опять обижают,
 дурнем обзывают, а Маньку-любушку сосватать ему
 не хотят. Вышел он в чисто поле, натянул лук
 с такой силой, что тетива лопнула, а стрела в
 ладошке осталась! Плюнул и опечалился крепко:
 — Это же надо, — так страну разворовать!
 Даже в царских палатах одно гнилье осталось.
 — Вань, не печалься, вспомни сказку Пушкина, —
 царь-государь и царица с виноватым видом
 топтались рядом.
 — Помню, батяня… — царевич снял крест нательный
 со шнурком шелковым, крестик в карман положил,
 шнур на лук натянул. И опять поднимает лук, хочет
 стрелу пустить.
  — Стой, Ванька! Стой! Ты куды это целишь,
 дурья башка? Не знаешь, где болото у нас?
  — Че? Ваше царское величество, да ты меня
 уже "достал" этой лягушкой! Чтобы я, опять,
 под пяту Василисы Премудрой? Да ты хоть знаешь,
 что у нее три высших образования,она Академию
 Гиблых Наук у Кащея закончила? Дураков нет!
 Ей место в посольстве, а не на кухне,
 а я покушать люблю. К тому же, вспомни сказочку:
 сама она только танцевать умела, да глаза
 отводить гипнозом, а всю работу за нее
 мамки, да няньки делали!

  — И в кого же ты такой умный, сынок?
  — В вас с мамой, ваше царское величество.
  — Цыц, негодник! Это что, мы с царицей, — дураки?
  — Да отстань от него, царь-государь,
 правильно дитятко молвило: дураков больше нет.
 Значит, мы с тобой — умные, — царица сорвала
 ромашку и прикрепила царю на грудь.
 — Ладно, стреляй, Ванятка! — прослезился от счастья
 царь.
 
           Звонко тренькнула тетива, не порвался
 шнурочек шелковый и ушла стрела каленая, -
 непонятно куда. Поклонился царевич отцу да матери,
 да и пошел свое счастье искать.
 День идет, два идет, впереди — темный лес,
  а на опушке — избушка на курьих ножках, а ножки-то
 поджатые, на яйцах сидит. Мог бы крикнуть, чтоб
 повернулась дверью вперед, да тревожить зачем?
 Обошел сбоку, постучал тихо:
    — Хозяева, дома есть кто, ай нет?
 Мягко, без скрипа открылась дверь избушки, и за
 порог вышла девица красы невиданной:
    — Как не быть, Иван-царевич, заходи, давно жду.
 По делу, или как?
    — Да понимаешь, кушать так хочется,
 аж переночевать негде. А ты кто такая?
    — Ежка, Яга, или как там у вас склоняют имя мое.
 Заходи, не бойся, не съем.
 И зашел Ванятка, сел на лавку дубовую, глядит на Ягу,
 наглядеться не может. Спросить бы, да язык присох...
 Хороша "бабка"!
 
    — Что, Ваня, язык отсох? Думаешь, не знаю, что
 говорят обо мне? Это от зависти, да от ревности.
 Я-то мало кому показываюсь так, как тебе,
 в натуральном виде. Приходится в печь лезть,
 сажей мазаться от вашего брата, чтобы не приставали,
 паутину на волос цеплять, кота на плечо сажать,
 филина держать в доме. Да и то, тяжело одной
 в сказке, а пожалеть некому. Филя у меня мышей
 дома ловит, а кот Васька на ночь сказки рассказывает.
 Знаешь, как хочется простой жизни мне, смертной
 и мужа желанного?
 Да только волшебники-извращенцы, да писатели-бумагомараки,
 навеки очернили меня, в избушке заперли, не видать
 вольной волюшки. Вот и живу так, одинешенька,
 да безвылазно.

 Думаешь, на метле летаю? Враки все, выдумка.
 Это у меня пословица такая: нужно
 человеку помочь, я — "на метле", быстро значит,
 или "мухой лечу". А всему помогает подарок
 родственника по сказкам, Кащея.
 Еще бессмертным величают его. А куда денешься?
 В сказках мы все бессмертны.
 
      А царевич сидел, слушал ее и не верил ушам
 своим, смотрел, и глазам не верил:
  — Слышь, ну а как же сказки-то, все вранье?
 Мы с тобой, Змей Горыныч, да Серый Волк?
  — Да все это было, Ваня! Да только у Змея три его
 головы не смогли найти языка общего,
 борьба за власть, понимаешь? Вот и распался он, теперь
 каждая голова имеет свое тело, только имени нет,
 да крылья поделить не смогли, так огнем пожгли сразу,
 чтоб никому не достались. Где увидишь ящерицу,
 приглядись к ней, может, узнаешь Змея...
 Серый Волк рядом живет, безобидный, только
 прикалываться любит, пошутить то есть.
 Он тебя домой и отвезет.
  — А стрела, а невеста моя? Папенька с маменькой
 строго-настрого приказали, чтобы суженую свою я нашел
 по стреле!
  — Эх, Ваня, Ваня, герой мой сказочный. Что ты ищешь
 вдали от дома, когда счастье твое рядом было?
 Подойди ко мне, я тебе что-то покажу.
 
     Поднялся Иван-царевич на ноженьки резвые,
 пошел за Ягой в угол, где стояло чудо заморское,
 подарок Кащеев. И гудело оно тихонечко, и знаки
 волшебные показывало на окошке матовом...
  — Это, Ваня, подарок Кащея, — Кащеево Окно
 Международного Пользования, КОМП сокращенно.
 Сейчас я покажу тебе суженую, да со стрелой каленой...
 
     Поворожила Яга пальчиками нежными по пуговичкам
 со знаками непонятными, и видит Иван-царевич хоромы
 царские, а в них суженая его Маня-искусница папеньке
 с маменькой стрелу протягивает..! И дивился он
 волшебству великому...
 
    Взяла Ешка Ваньку-царевича за белу рученьку,
 да вывела из избы на волюшку, да тихо окликнула:
    — Серый Волк, подлый трус, выходи!
    — Ну зачем ты так? — огромный волчара, с седлом
 кавалерийским на спине, возник перед ними, как там и был.
    — А подглядывать нечего за мной! Думаешь, не знаю,
 что ты постоянно рядом, что любуешься мной? Кто тебе не
 дает, что ты прячешься?
    — Дык… я это… ну, в общем, согласный...
    — Отвези Ваньку домой, да не задерживайся нигде,
 а прибежишь назад, я тебя морковкой угощу.
 
      И помчал Серый Волк царевича по степям,
 да перелескам, быстро помчал, Ванька только
 за луку седла держится, да посвистывает от удовольствия...
    — Иван, хочешь прикол? — Волк через плечо, с усмешкой,
 показал ему язык.
    — Че за прикол?
    — Не, ну только если хочешь, чтоб непонятки не было!
    — Давай!
    — Ты точно — царевич?
    — Ну!
    — А я вот… не посмотрю на приказ, а за проезд сдеру
 с тебя три шкуры, понял? Я не такси, по полям тебя возить,
 а ты не принцесса...
    — Да я тебя сейчас около первого поста ГАИ остановлю,
 а у тебя ни номеров, ни техталона!
 Ты лучше мне скажи, как тебя наша красавица морковь
 есть научила?
    — Да, не дурак ты, Ванька! Вот и верь теперь
 сказочникам… А насчет морковки ты — зря...
 Это женская логика, мало известный науке аргумент.
 Еще посмотрим, чем тебя твоя царевна кормить будет...
   
      Скоро сказка сказывается, да не скоро
 дело делается. Но привез Волк Ивана-царевича,
 получил от царя-императора расписку в получении,
 и подарок — ошейник новый.
 Прослезились на радостях Иван-царевич с Марьей-царевной,
 да царь с царицей, да Серый Волк,
 что ошейник получил бесплатно, и жили они долго и счастливо.